Мой зомби-апокалипсис

Телефонный звонок вырвал меня из повседневных и привычных забот. Звонок с неизвестного мне номера. Я не хотел выходить из безмятежности своей возни с бумагами, но уже сделал это и испытывал раздражение на звонящего, как на причину моих неудобств. Я снял трубку и раздраженный мужской голос стал отчитывать меня за то, что я не нахожусь на своем рабочем месте. Голос спрашивал о совершенно ему не нужных причинах моего отсутствия и настойчиво требовал незамедлительно явится. Не обращая внимания на мои попытки выяснить кто он, голос продолжал мотивировать меня сложностью ситуации и необходимостью сплоченности коллектива. За раздражением и беспрестанным монологом я почувствовал, что голос боится своей неубедительности и моего отказа. Постепенно я догадался, что звонил человек с моей прошлой работы, который по какой-то причине не знал о моем увольнении три месяца назад. Голос продолжал не слушать (да и как голос может слушать?) моих объяснений и я решил поехать туда, чтобы раз и навсегда объяснить всем и вся, что я уволился и не надо мне больше звонить и писать.

Мое старое место работы находилось в небольшом городке, расположенном на пологом участке склона холма за сотню километров от областного центра. Городок поражал параллельными и перпендикулярными линиями своих улиц и проулков. По приезду меня встретил невысокий щуплый человек с суровым лицом и бегающими глазами. Он не обратил внимания на мои попытки расставить все точки над i. Он приветствовал меня облегченным возгласом и проповедью о том, что в этот трудный для всех нас период мы должны трудиться на общее благо. Я смотрел поверх него в надежде найти кого-нибудь вменяемого. Человек с суровым лицом сказал, что мне определили уже дом для проживания и нам надо туда сейчас пойти, поскольку все уже собрались и поджидают меня, чтобы ввести в курс дела. Я покорно поплелся за ним, надеясь, что из тех, кто меня поджидает, хоть один не будет подвержен маразму «всеобщего блага в трудный период».

Мы пришли в уютный светлый домик с кружевными занавесками на больших окнах и просторной гостиной обставленной мебелью под старину. Интерьер соответствовал моему вкусу и представлениям об уюте и удобстве. Меня поразило то, как они угадали с домом для моего проживания. Напротив парадной двери, на южной стороне дома, была стеклянная дверь, которая вела на залитую поздним утренним солнцем открытую веранду. Сквозь окна на южной стене я завороженно смотрел на сочное зеленое поле, бескрайне простирающееся вниз по склону холма и теряющееся в далекой бирюзе тумана скрывающего горизонт. В западные окна я увидел широкую улицу разделяющую кварталы городка и ведущую прямо к полю. Восточные окна озарял яркий солнечный свет и сколько бы я не щурился разглядеть, что было за ними, не мог.

Освоившись в новой обстановке, я посмотрел на своего провожатого и был обескуражен произошедшими с ним изменениями. Его лицо стало серьезным, газа перестали бегать и смотрели только на те предметы, которые действительно хотели увидеть. Он пристально смотрел на меня и говорил, что все эти люди представляют себе, зачем они здесь и мне такое представление тоже необходимо. Теперь я верил ему. Люди вокруг были серьезны и собраны, в ожидании какого-то не простого или даже опасного события. Они смотрели в окна и, не увидев того, что они ждали, переговаривались между собой и даже шутили. Но тут же становились снова серьезными и снова смотрели на улицу в сторону холма в ожидании. Однако ожидаемое событие не происходило и напряжение среди них росло. Я чувствовал раздражение этих людей в колких и недоуменных взглядах на меня. Мне стало казаться, как будто это именно я должен что-то сделать, чтобы свершилось то, что они ждут. И я посмотрел в окно.

Я увидел высокий холм, подпирающий своей сферической вершиной низкое серое небо. Вершина разрывала свинцовый глянец сплошной облачности и притягивала к своим склонам белые, неаккуратно взбитые курчавые облачка. Почти сразу как я посмотрел на холм, с его вершины стал стекать черно-синий поток. Он струился по склону, находя себе русла из оврагов и старых промоин, поросших травой. Когда поток приблизился, я разглядел, что он состоит из человеческих фигур одетых в одинаковые рабочие черно-синие комбинезоны. Они двигались так, как движется споткнувшийся человек в попытках удержать равновесие – сильно размахивая руками и стараясь успеть подтянуть под себя внезапно отставшие ноги. И так постоянно падая и успевая поймать равновесие, они двигались в мою сторону с очень высокой скоростью. Их движение казалось самодостаточным, они двигались лишь только потому, что двигались, без цели, без раздумий. В надежде узнать, что это за фигуры я повернулся к окружавшим меня людям. Их серьезные лица в напряжении, но без страха наблюдали за бегущими к нам фигурами. Я узнал, что я видимо последний человек на Земле, который не знал, что зомби-апокалипсис наступил. И что эти фигуры и есть зомби, очень быстрые и сильные существа, которые разрушают все на своем пути.

Я испытывал страх и чувствовал себя беззащитным перед зомби. Злость на окружавших меня людей переполняла. Злость за бездействие. Если они все знали и ждали, почему не укрепили дом, не забаррикадировали двери? Я рисовал в воображении картины заложенных кирпичом окон и зомби, разбивающих кладку, как бы я ее не усиливал. Мне казалось, что стены недостаточно прочные и нам нет спасения в этом хлипком домике. Никакого оружия, ничего, чем можно было бы обороняться. А они просто наблюдали и все. С таким видом что это и есть самое лучшее средство от надвигающейся сотни зомби.

Человек, который меня привел в этот дом, рассказал, что необходимости в усилении дома нет. Что они пробегут мимо и не нанесут вреда. А если поставить перед ними стену, они будут ее рушить до тех пор, пока не разрушат, либо пока не обессилят, но останутся опасными и за дверь будет выйти нельзя. Поэтому если они налетят на дом, мы откроем им двери и они, пробежав дом насквозь, уйдут в поле. Они всегда бегут в поле и им нужно в этом помочь, а не мешать. А в доме потом просто навести порядок. Он показал на людей у окон, которые предупредят о сбившемся с пути зомби, показал на людей у дверей готовых по команде их раскрыть, показал на людей посреди комнаты готовых подтолкнуть к выходу. Я увидел хорошо отработанную систему и успокоился.

Глядя в окно на пробегавших мимо чудищ я испытывал тревогу, но вместе с тем видел безразличие ко мне с их стороны и сосредоточенность на движении к полю. Поток зомби пробежал мимо дома в поле и начал распадаться на отдельные фигуры, которые комично размахивали руками, продираясь через густую зелень поля. Они уже не казались страшными монстрами, а вызывали умиление, как дети в своих неловких, но целеустремленных движениях. Некоторые фигуры бежали прямо и далеко, растворяясь в дымке тумана. Некоторые сворачивали в сторону, падали и тонули в траве не пытаясь подняться, будто это и была цель их движения. Вскоре поле поглотило все фигуры и снова безмятежно зеленело на солнце, иногда радуя волнами от легких порывов ветра.