Интеллектуальные танцы...

     Он подумал, что эти его размышления уже решительно запоздали. Какие размышления? О том, что некогда люди, например, искусства, да и не только искусства разделялись на тех, кто исполняли в своей жизни интеллектуальное танцы, и на тех, кто просто создавали нечто новое. Придумывали, создавали, творили. Новое. До них ещё не существовавшее.

      Да, вполне возможно, что думать об этом уже поздно. Не нужно. А думать об этом очень хотелось. Он вспомнил, как впервые подумал о том, что интеллектуальные танцы - это не балет. Балет - это высокохудожественные танцы. Он ничего не понимал в балете, но очень уважал его, балета, артистов. Прежде всего, за трудолюбие и затраты себя. И танцовщИцами, и танцОвщиками. А интеллектуальные танцы никакого отношения к балету не имеют.

     Балет украшает жизнь тех, кто в нём хоть что-то понимает. Или просто любит восхищаться вдохновенным мастерством его, балета, артистов. Артисты балета как раз и есть те, кто меньше всего прибегают к интеллектуальным танцам. А вот драматические актёры и актрисы, например, часто осуществляют то, что можно с полной уверенностью назвать интеллектуальными танцами.

     И он вспомнил, когда впервые подумал об интеллектуальных танцах. Он впервые подумал о них, когда услышал, от самого, очень нравящегося ему, актёра, что того, когда-то, не взяли, актёром, в один столичный драматический театр, потому-что у него, у этого актёра, якобы, не было своей личной темы в его актёрском творчестве.

     Актёра, которого не взяли в один столичный театр, из-за отсутствия личной темы, звали Леонидом Броневым. Актёр, сыгравший, в начале семидесятых годов двадцатого века, роль гестаповца Мюллера в многосерийном телевизионном фильме "Семнадцать мгновений весны"

     Вот ещё глупость! Требовать от драматического актёра наличия у него личной темы. Что актёр, - писатель, что ли? Нет, не писатель. И когда он услышал от самого Леонида Броневого, что его некогда не взяли в труппу одного столичного театра из-за отсутствия у него, драматического актёра, личной темы, он подумал:

     - Странные они люди. Эти драматические актрисы и актёры. Напридумывают себе, за свою творческую жизнь, кучу разных ограничений, помимо необходимых моральных ограничений,  долго учатся соблюдать эти лишние ограничения, а потом когда видят актрису и актёра, которые не соблюдают этих надуманных, наносных ограничений, а добиваются более значительных, чем они, соблюдающие эти лишние органичения, результатов, раздражаются! Или опасаются, пугаются, страшатся конкуренции. Со стороны тех соперников,  которые не ограничены, ни на сцене,  ни в кинокадре, соблюдением никаких других требований, кроме  моральных.

     Вот и не взяли, когда-то, Леонида Броневого в один столичный театр, потому-что сами соблюдали это лишнее, да и глупое для драматического актёра, якобы, "художественное", в кавычках, ограничение, - обязательное наличие личной темы, потому-что увидели пред собой актёра,  являющегося великолепным, без всякого соблюдения такого ограничения, такого требования, как "наличие, в творчестве, личной темы"!

    Придумали повод, чтобы отказать в приёме в актёрскую труппу! А он, услышав от Л.Броневого об этом, не очень приятном случае,  из его, этого очень хорошего актёра, жизни, придумал:

     - Интеллектуальные танцы - это не балет, это придумывание требований, соблюдение которых, якобы, ничего не стоит их придумавшим, и  постоянное настаивание на том, чтобы эти неморальные  ограничения, требования соблюдали конкуренты. Соперники тем, кто эти лишние, неморальные ограничения придумал.

     Соблюдение лишних ограничений и требования, совсем не морального характера  сильно затрудняет жизнь, деятельность и творчество тех, кто являются соперниками тем, кто эти неморальные требования придумали.

     А потом, со временем, может оказаться, что соблюдение лишних, неморальных органичений становится очень трудным и тем, кто эти ограничения, требования придумали.

     Обидно, наверное, ощущать, что те ограничения, которые сам придумал, начинают ограничивать тебя самого гораздо сильнее, чем предполагал,  когда их, эти ограничения, неморального характера, выдумывал!

     Он поймал себя на мысли о том, что ему почти совсем не жалко тех, которые сами придумали какие-то лишние ограничения, и вдруг сами стали страдать от необходимости их соблюдения. Тех ограничений, которые сами и выдумали-придумали! "Не рой яму другому, сам в неё попадёшь!"

     А против моральных ограничений,  аргументов, он не имел тогда,  когда придумал термин "интеллектуальные танцы",  и не имеет сейчас, когда  драматических актёров и актрис бывает, что и ограничивает необходимость преодоления, на театральной сцене и в кинокадре, их простой человеческой стыдливости.

     Он криво усмехнулся, вспомнив рассказ о том, что в одном драматическом театре северной, то есть культурной столицы, прямо на сцене тряс, перед зрителями,  своим  обнажённым половым органом совершенно обнажённый актёр, довольно, говорят, известный в городе и даже стране, если вспомнить, что он не только в театре, но и в телесериалах мелькает.

    Раньше, кроме того, что нельзя было испражняться на сцене, на актёров накладывалось и такое ограничение: если уж обнажился, то не тряси, прямо перед лицами зрителей, своими половыми органами, если коротко, то гениталиями или тестикулами.

     Смешно или грустно? Что наше время не от всех, но от достаточно большого числа актрис и актёров требует ограничения их стыдливости? Якобы, именно время, а не публика,  требует свести свою стыдливость, на сцене и в кадре, до абсолютного нуля!

     А что такое стыдливость? Раньше  это было требование человека, женщины или мужчины, к себе самой, себе самому, - соблюдать моральные органичения. А теперь довольно настоятельным требованием, и не только к драматическим актрисам и актёрам, стало требование ограничивать свою стыдливость.

    Он, то ли где-то слышал, то ли даже прочитал, что наше время есть время битвы или войны разных эгрегОров между собой. Например, таких эгрегоров, как "система Станиславского", с одной стороны и "ограничение, сведение до нуля артистической стыдливости". Кстати, США, как "град подлинной демократии, сияющий на холме", - это тоже эгрегОр.

     Услышав или даже прочитав, где-то, слово "эгрегОр",  он даже придумал короткое определение интеллектуальным танцам:

     Интеллектуальные танцы - это источник разнообразных эгрегОров.

     Но что такое сами эгрегоры?  Он вспомнил, что наталкивался на эгрегоров ещё у Даниила Андреева, у сына другого русского писателя, Леонида Андреева, в его "Розе мира". Ну, неужели не помните, читательницы и читатели, Даниила Андреева. Это тот, кто  писал о шрАстрах и каких-то уицраорах. Именно Даниил Андреев ставил в слове "эгрегОр" ударение не на "е", а на "о". Не эгрЕгор, а эгрегОр!

    Э, куда его занесло. В ударения! С ударением-то эгрегОр он мог, конечно, согласиться. И согласился. А вот определение эгрегОров, данное Даниилом Андреевым, ему осталось непонятным, и он придумал  своё, пусть и глупое,  но именно своё определение эгрегОров:

    это влияющие на жизнь, деятельность и творчество людей сгустки, скопления ментальной, психической энергии, расположенные над человеческими общностями.

     Он подумал, что человеческой общности, чтобы над ней возник какой-то эгрегОр, не обязательно быть очень большой. Он даже кощунственно подумал, что в мире не так уж много сторонников системы Станиславского, но данный эгрегОр "система Станиславского",
-  очень сильный эгрегОр или достаточно "заразный, в кавычках, или заразительный, без кавычек, интеллектуальный танец. Да и не так уж мало, не только в России, но и в мире тех, кто и сейчас танцует этот заразительный интеллектуальный танец, - "система Станиславского".

     Ему стало очень грустно оттого, что мир всё больше напоминает скопление людей, неистово, или просто усердно, исполняющих именно интеллектуальные танцы, то есть подчинённых власти какого-то конкретного эгрегОра или сразу нескольких эгрегОров.

     И он подумал:

     - А, может быть, потому и мало сейчас гениев подлинного творчества, не только в искусстве, но и в науке, например, что люди приучены тратить свои силы, свою ментальную или психическую энергию на исполнение интеллектуальных танцев, а не на прямое, непосредственное, своё общение с единым энерго-информационным полем Вселенной.

     Куда загнул! Усмехнулся он. Кто сейчас думает об этом Поле? О едином энерго-информационном поле Вселенной. А почему  не думают? Потому-что сильна власть эгрегОров, как посредников, или, как раньше говорили, средостения, между человеком, женщиной или мужчиной, и единым ЭИПВ, энерго-информационным полем Вселенной или Космоса, если читательницы и читатели так хотят.

      Получается, что эгрегОры можно определить, как имеющие власть над людьми скопления ментальной, психической энергии над человеческими общностями.

     Правда, не хочется верить, что выявленная В.И. Вернадским ноосфера состоит из одних только эгрегОров. Хотелось бы, чтобы ноосфера включала бы в себя ещё и усилители  человеческого сигнала, - запроса к энерго-информационному полю Вселенной,  и ускорители доставки ответов этого  Поля к человеку.

     Если ноосфера включает в себя и усилители общения людей с энерго-информационным полем Вселенной, и ускорители ответов Поля на запросы, то среди людей могут, когда-нибудь, оказаться не только подчинённые эгрегОрам люди, но и гении, которых можно рассматривать как тех, чьи запросы усиливаются так, что энерго-информационное поле Вселенной быстро и точно отвечает им на эти их запросы или сигналы.

     Выходит, что гений - это человек, который знает, какие именно запросы энерго-информационному полю Вселенной нужно усилить и отправить, и легко прочитывает знаки, из которых состоят ответы энерго-информационного поля Вселенной на запросы гениев.

    Кроме того, гений есть человек, не подчиняющийся власти эгрегОров, не участвующий в интеллектуальных танцах, но который может любить, например, балет, как искусство без всякого притворства, как тяжёлый труд, превратившийся, благодаря талантам танцовщиц и танцовщиц, в лёгкие, изящные музыкально-хореографические и содержательные формы.

     Хотя он, на одном только балете, не настаивает, гений может любить и футбол, но становится любитель футбола, как и поклонник балета, гением, если выходит из-под власти одного или сразу нескольких эгрегОров, и начинает общаться с энерго-информационным полем Вселенной, отправлять ему, Полю,  запросы, получать и читать знаки его, Поля, ответов на свои запросы.

     И зачем он обо всём этом думал? Вполне возможно, что поздно. Скоро человечество станет сборищем одних только исполнителей интеллектуальных танцев, рабов эгрегОров, а если и будет кто-то или что-то общаться с энерго-информационным полем Вселенной, то исключительно искусственный интеллект.

      Потому некоторые и работают над созданием искусственного, машинного интеллекта, что и сами не являются людьми, способными непосредственно общаться с энерго-информационным полем Вселенной, и среди других людей видят только тех, кто исполняет интеллектуальные танцы,  и не может вырваться из под власти какого-то одного или сразу нескольких эгрегОров.

     Но, может быть, есть, и их могут установить  избранники Поля,  способы, как перестать исполнять исключительно интеллектуальные танцы, снимать с себя все, кроме моральных, лишние ограничения эгрегОров, и рваться, мыслью и эмоциями, к значенииям и смыслам энерго-информационного поля Вселенной?..

     P.S. Автор этого мало эмоционального текста понимает, что зря назвал его рассказом. Но и к фантастике он не может отнести этот текст, потому-что он мало  увлекательный, чтобы оцениваться, как фантастический рассказ. И философии в этом тексте мало, и литературоведения, поэтому автор оставляет этот текст в разделе "рассказы"...