О русской душе и отнятой у нас России. Гл. 12

             О русской душе и отнятой у нас России. Гл. 12
Итак, продолжим…
Есть у И.С.Шмелёва повесть, быть может, менее известная, чем «Лето Господне»                и «Богомолье» - но для кого-то из русских эмигрантов настольной книгой ставшая.
Повесть, носящая имя одного из Образов Пречистой - «Неупиваемая чаша».  Образ                по сравнению с Казанской, Владимирской, Иверской «молодой» - вторая половине века девятнадцатого. Явился во сне старец-схимник почти спившемуся крестьянину                из Тульской губернии, у которого ноги уже отекали, - и сказал идти в Серпухов –                в Введенский Владычный Монастырь, где пребывает Образ Неупиваемая Чаша.   Долго искали Образ Пречистой – наконец нашли в трапезной. Исцелился по молитве крестьянин – и от болезни ног, и от пристрастия греховного.
А после пред Образом Ея Неупиваемая Чаша множество исцеления произошло. Молятся пред этим Образом Святым за одержимых грехом пьянства, а ныне ещё и наркомании…
Происходит исцеление и в повести – только ближе к финалу…
Может быть, и отступил где-то от канона И.С.Шмелёв – да он писатель, а не иконописец. А главное то, чему повесть, если уместно здесь слово это, «научает». Прежде всего, конечно, глубокому почитанию Пречистой, а ещё верности слову своему и тому, что людьми по небрежению забытые, не забыты Создателем Нашим…
А написано произведение  ещё до отъезда И.С.Шмелёва из России – но уже в окаянном 1918 году… Разорялись по всей России «дворянские гнёзда», в одном из которых и происходят изображаемые события. Мы вместе с писателем словно «отматываем» время назад и погружаемся в жизнь русского имения… А после  вместе с рассказчиком во времена ещё более далёкие– до Реформы 19 февраля 1861 года…
Начитается повествование с того, как все гости идут смотреть на портрет красавицы Анастасии – жены хозяина тех далёких времён. Портрет грустной красавицы словно «ключом» к прошлому становится. Анастасия красивой не только внешне была, как мы после читаем.
И вспоминают все ещё рано ушедшего крепостного художника Илью... 
Мы сказали о неком отступлении от канона  - потому что Илья и портрет, и  икону напишет –  да не в том дело.
     Хозяин – нет, речь не пойдёт о привычном самодурстве «крепостника» – при всей взбалмошности, непростых отношениях с женою, которая тоже рано с земли уйдёт, – очень хорошо относился к Илье – и, видя талант юноши,  отравил его в Италию живописи учиться…
Мальчик с детства помогал артели, которая храмы расписывала – и говорили ему мужики: «Тебе не с нами», тоже особый талант его видя.
 Портрет Анастасии, как мы уже сказали, - «ключ» к прошлому. У Ильи к красавице-хозяйке чувства особые были – но не примитивная страсть, как кто-нибудь подумать может. Было это благоговением, преклонением. Словно родственные души на землю ненадолго посланы были – только врозь...
Анастасия умерла - остался портрет.  Кстати, это столь распространённое на Руси,                в России имя означает «Воскресение». Потому, может быть, неслучайно выбрал его для своей в чём-то загадочной героини И.С.Шмелёв…
А Илья год в Италии проучился – и восхищённые талантом его, предлагали юноше там и  остаться – и за труды свои немалые деньги получать. А Россию крепостную дикой  называли.
Только сказал Илья, что есть у него «долг» - расписать родовую усыпальницу, где похоронена была рано ушедшая  с земли Анастасия. Слово дал себе, памяти и Богу прежде всего.
И написал Илья ангела, к изголовью склонившегося, – а вскоре закончил свой путь земной.
Перед кончиной своею передал Илья в дар монастырю Икону Матери Божией, на груди которой была написана чаша. И долго думали, куда можно Образ сей поместить – ведь писать так не положено…
Но сказал настоятель: «Чаша сия и есть Младенец». И вспомнил, как символически изображали Христа в древности. Правда, с шестого века установлено было на Вселенском Соборе писать Сына Божьего только в Образе Человеческом…
Потому позже скажет настоятель, Лика Матери Божией не касаясь, написать Младенца… (Очень интересный факт - Образ Неупиваемая Чаша очень напоминает древний Образ четвёртого века, именуемый Никейским. Именно в Никее будет Первый Вселенский Собор –   именно – будет – потому что явление Образа раньше произошло).
А об Илье словно все забывают…
Но стали пред Образом Матери Божией исцеления происходить… 
Шёл с войны Мартын убогий на костылях. Вечером был он на молебне пред  Неупиваемой Чашей…
А утром видели все, как бегал Мартын пред вратами святой обители – и рассказывал, как чудо свершилось. Явилась ему в тонком сне Сама Пречистая и сказала: «Встань, Мартын, и ходи». И стал он здоровым, как до ранения… 
А сколько чудес пред Образами Матушки-Заступницы на Руси свершалось. И не только на Руси…
 А ещё показаны в повести очень непростые отношения – и оттого некая «недосказанность», что в привычную «канву» не «укладывается» - в созданных через много лет  «Лете Господнем» и «Богомолье» таких «сложностей» не будет – «цель», очевидно, иная.  И возникает невольно вопрос: что название символизирует?
Наверное, саму Россию, Девой Пречистой от всех бед хранимую. Даже народ обезумевший в годы повального беснования… И, как мы помним, «Неупиваемая Чаша», как, впрочем, и «Лето Господне»,  и «Богомолье» о России, которой во времена написания уже не было.
Как и ещё в одном произведении, о котором в следующей главе побеседуем…
(Продолжение следует)...