Глава 8. Женщина с ледорубом

Дувушка. Аромат ананаса и цветка франжипани /18+/


Глава VIII. Женщина с ледорубом

Женщина с ледорубом
Опасна. Черт знает,
Кого она возбуждает
Предметом сим грубым?

Не все в этом мире
Прекрасно.


«Прогулка» обещала закончиться благополучно. На этот раз ничего не случилось. Анна не поскользнулась на обледенелых подступах к помойке, у нее не порвался мешок с мусором, не встретился никто из соседей — это тоже было благом, поскольку разговаривать ни с кем не хотелось. Анна с надеждой смотрела на табло: какой из лифтов придет первым, маленький пассажирский или большой грузовой. И, хотя оформление — зеркала на стенах и пол, похожий на искрящийся снег, было в них одинаковым, Анна предпочитала просторный грузовой лифт. По крайней мере, если кто-то и успеет вломиться вслед, можно отойти от этого «кого-то».

С некоторых пор Анна не понимала людей, готовых ехать притиснутыми к кому ни попадя, лишь бы прибыть на несколько минут быстрее.

Раньше Анна отличалась тем, что утром просыпалась всегда в хорошем настроении, но за последние годы заточение в четырех стенах сделало свое дело. Все трудней стало удерживать душевное равновесие без подпитки извне.

Тяжело жить без друзей и единомышленников! А пропасть, разделявшая Анну и нынешнее ее окружение, становилась все непреодолимей.

Слишком резок был контраст между ней и соседями по дому или новыми, местными, знакомыми. И на работе-то, прежде, отношения складывались достаточно сложно —  но хотя коллеги и не дотягивали до требований Анны в плане интеллекта, манер, таланта и харизмы, теперь они вспоминались чуть ли ни светочами науки, аристократами с изысканным вкусом и стилем поведения.

На днях она ехала в лифте с мужиком с десятого этажа. А может, с одиннадцатого — Анна так и не запомнила, где он живет, вечно нетрезвый и ужасно неопрятный. Несмотря на сомнительную наружность, в общении незлобный и достаточно бойкий, чем снискал снисходительное расположение Анны.

А вот к его жене она относилась, мягко говоря, прохладно.

Анну коробили экзистенциальная исполненность и великое чувство собственного достоинства, присущие людям, не особенно напрягавшимся по жизни в смысле личностного роста, но, тем не менее, считавшими себя полноценными членами общества. Эту категорию Анна не любила больше всего.

В какой-то момент она стала подозревать, что далеко не все равны, как привыкли считать родившиеся в СССР, и не только в смысле количества денег.

Сосед время от времени подвизался дворником в десятиэтажке за речкой. Работы там было немного. По крайней мере, по сравнению с их домом: шутка ли, десять сквозных подъездов, двадцать крылец, с которых надо сдалбливать лед. И дворовая территория огромная. А здесь — красота!

Настроение у соседа всегда было преотличное, и каждый раз, проходя через двор с руками, полными покупок, Анна и Алекс останавливались перекинуться парой фраз со спешащим навстречу сияющим работничком. Причина восторга последнего была существенной. Прошлым летом Анна, желая пошутить, «похвалила» его:

— Какой ты секси сегодня! — с озорной улыбкой воскликнула она. Он был старше Анны лет на десять и основательно помят. Загар, до определенного возраста ассоциирующийся с молодостью и здоровьем, лишь подчеркивал дряблость кожи в глубоком вырезе рыбацкой жилетки, надетой прямо на голое тело. — Еще галстук-бабочку, и можно в стрип-клуб!

Мужик на секунду оторопел, выпучил глаза, которые у него и без того были круглыми, будто он все время чему-то удивлялся.

— Ты тоже ничего себе так, — только и смог пролепетать он в ответ, поглядев на ее мини-шорты, больше смахивающие на плотные трусы, но с тех пор буквально обожал Анну.

Он каждый раз передавал ей привет через Алекса, чем сильно задевал свою жену. По всему видно: настоящий ходок был когда-то. На вопрос Алекса, знает ли тот Жанну, молодую такую, очень энергичную, он кивнул и сообщил, что Жанна живет на втором этаже, и у нее двое детей.

— Да нет же, кошку Жанну!

Жанна, черная кошка с белым пятнышком на грудке, обычно, завидя Алекса, то пряталась под какую-нибудь машину, то выглядывала из-под нее, протягивая лапку и выпуская когти — приглашала поиграть.

К Алексу тянулись все неразумные создания: знакомые кошки, собаки, маленькие дети.

А жена соседа стала поактивнее наряжаться на прогулки. Шляпа с огромными полями придавала ее обладательнице комичный вид при таком росточке, седые волосы были собраны в хвост цветной детской резинкой и выпущены сквозь дырку в тулье, а криво растущие ноги облачились в низкопосаженные широкие штаны.

Такие вещи не могли остаться незамеченными Анной, и, хотя соседка иногда выглядела смешно, а порой и вовсе нелепо, Анна все же оценила ее стремление к красоте.

У каждого свой предел. Нет смысла, к примеру, той же Анне соревноваться с особами, имеющими возможность одеваться в заграничных бутиках или московском ЦУМе, где каждая единица стоит не меньше нескольких тысяч евро. Правда, нужен еще и вкус, который как раз и спасает тех, кто ограничен в плане финансов. Пусть не итальянские дизайнерские, но стильные вещи европейского масс-маркета вполне устраивали Анну. Да и образ жизни сейчас побуждал выбирать гардероб более спокойный и практичный, нежели раньше.

Приобретенная с годами рассудительность не отменяла сделанного вывода: женщина должна быть красивой и милой, иначе жизнь покажется очень длинной.

Анна вздохнула и открыла дверь в квартиру.

— Это тебе не колбаса «Папа может»! По акции… — говорил Алекс мраморной говядине. — Вегетарианцы, наверное, денег на продукты меньше тратят…

— Специи у веганов тоже недешевые! — Анна проскользнула в кабинет, не посмотревшись, вопреки своему обыкновению, в каждую из четырех зеркальных дверей шкафа-купе. Взяла со стола свой ноутбук, нечаянно задела мышку Алекса. На его мониторе всплыло:

— Елена, от тебя триста метров. Хочу язычком, живу одна.

— Совсем офигели… Похоже, автомат стоит. Алекс, наверное, вышел на какой-то левый сайт, пока искал очередной фильм для скачивания, — догадалась Анна.

У нее самой новых сообщений в мессенджере не было. Она написала Рустаму что-то несущественное, спросила, как дела. В ответ пришло:

— Я кушаю.

— «Я кушаю» — боже, как ты трепетно к себе относишься! Люди едят, не кушают — когда о себе говорят. У тебя хороший русский, но оттенков ты не чувствуешь.

«И вообще ничего не чувствуешь, если не касается твоей персоны», — пробормотала себе под нос Анна, а сама набрала:

— Когда ушел вчера? Я пропустила момент.

— Ты глаза закрыла, я подумал, спишь. Застегнул штаны и ушел, — сознался Рустам.

— Поперек кровати сплю?

— Ну, мало ли… Может, ты так спишь, поперек и в босоножках, я же не знаю.

— Туфли.

— Что — туфли?

— Как ты любишь придуриваться!!! Туфли, не босоножки! Специально для тебя надела!

Бессмысленную переписку прервал вошедший Алекс:

— Расправился! Если ты изобразишь «толстую синичку», я расскажу свой сон.

«Толстая синичка» была их домашней репризой, во время которой Алекс неизменно покатывался со смеху.

— Действительно, нужно размяться, — согласилась Анна и, вертя головой, неуклюже запрыгала по холлу.

Затем она узнала, что во сне Алекс шел по краю болота, а навстречу ехали знакомые узбеки на квадроцикле, который вдруг заглох. Тут появилась Анна, обвешанная ледорубами, и стала чинить квадроцикл.

— Замерз, наверное, — предположила Анна.

— Квадроцикл?

— Ты!

На самом деле они видели недавно мальчишку лет четырех, который с остервенением пинал свой квадроцикл-мерседес, застрявший в снегу. Но образ самой Анны с ледорубами настораживал. Ледорубы — ассоциация с угрозой, очередной тревожный сигнал.

— «Something is rotten in the state of Denmark»*, — не без горечи констатировала Анна. Подобные интонации в их жизни стали проскальзывать все чаще.

Анна прекрасно понимала: время не повернуть вспять, но и знала также, что можно и нужно удержать отношения хотя бы на нынешнем уровне, чему — совершенно очевидно — препятствовало ее общение с Рустамом.
 


* William Shakespeare «Hamlet, Prince of Denmark»


Продолжение http://proza.ru/2022/11/20/1279