6 Ужасы Последнего Дола. Со Светланой Катеринкиной

               
Том
               

Первые убийства
 

- Мы славно поработаем, - сказал я Моргану. - Прежде всего, ты разведаешь, как и что в поселении. Мы же не хотим попасться в первый же свой выход и сгинуть? Требуется свободный путь. А когда доберусь до милейшего старейшины и начну развлекаться, отправишься к старине Майку, разбудишь сыночка и можешь высказать ему все, что думаешь во всех подробностях. Только смотри, чтобы не умер от ужаса, просто запугай, поведай, как уходил, и что подобное ждёт любого, кого увели в лес. Глядишь, совесть пробудиться, а она мучает куда жёстче, чем всё, что я способен выдумать. Пусть то недолгое время, что ему доведётся прожить, боится, страдает и плачет. Но про меня не говори, не хочу, чтобы Майк подготовился к встрече. Явлюсь этаким демоном - мстителем. Лишь бы после второй или третьей ночи жертвы не разбежались из Последнего Дола, как крысы.


— А кто им это позволит? — фыркнул кузнец. — Хозяин не таков, чтобы лишать себя пищи и удовольствия. Не-е-т, людишки обречены! Того, кто попробует уйти, остановят и обратно погонят. Вот в поселение приехать, это да, пожалуйста!


— А Камилла? Она так же должна стать одной из жертв? — я нахмурился.


— Этого я не знаю, — шар отлетел чуть подальше, словно опасаясь, что начну его бить. — Полагаю, что да. Разве настолько порадуешь хозяина, убивая жертв с особой фантазией и безжалостностью. Ее душа, конечно, слишком чиста и совершенно не вкусная, но, сойдёт и она. Мой совет, оставь девушку на конец. Вместе с Риком. Кто знает, возможно, и отыщется способ выручить её. Если остальные вызывают во мне лишь ненависть, то конкретно она всегда была добра к старику, даже пугать совестно, а от мысли, что придётся причинить боль, в дрожь бросает.


Её мать тоже немного чище других, но недостаточно, ведь она никогда не протестовала против практики оставления стариков и увечных в лесу. Мы, крестьяне, вообще слишком практичны и безжалостны, да и чего ждать от тех, кто выращивает домашних животных, знает их ещё детенышами, кормит и ухаживает, чтобы после, безжалостно убить и съесть. Откуда в нас взяться любви к людям-то?
Так беседуя, мы добрались до деревни. Пора испробовать свою силу, проникнуть в мысли поселян. Я выбрал крайний дом и... едва не стошнило! Такое впечатление, что угодил в яму с нечистотами, такая помесь между злобой, завистью, жадностью, жестокостью и похотью! Жители следующего жилища так же не порадовали чистотой помыслов. Никакого отличия! Так и со следующими домами. Где-то мерзости было чуть меньше, где-то больше, причём, и дети не отличались чистотой, с рождения видя лишь грязь, злобу, терпя лишения. Исключение составляли младенцы. Вот тогда жажда уничтожить это стадо возросла многократно! Неудивительно, что со мной обращались так плохо: они и здоровых не жалели, отношения зависели лишь от того, кто и кого опасался или считал полезным. Любовь, дружба, уважение: всего этого имелось крайне мало, полностью перекрывалось иными чувствами. Но страшнее всего было тупое равнодушие.


Ледяная пустота внутри людей, она и меня превращала в лёд. Я даже пожалел о своей новой способности читать мысли. Но эта способность давала явное преимущество: я теперь мог читать мысли, чтобы определить, где можно пройти незаметно, знать, где находится тот или иной поселянин в данный момент и, конечно, его главные страхи и склонности.
Собаки не смели лаять, чуя нежить. Они лишь скулили и прятались. Кошки шипели и выгибали спины, тревожно ржали лошади. Липкий страх окутывал зверей. Я улыбнулся, не собираясь убивать всех в одну ночь. Это слишком милосердно. Пусть мучаются, страдают, сходя с ума от страха.


Дорога лежала мимо жилища Рика, и я не смог отказать себе в удовольствии заглянуть в окно главного врага. Лежит себе на печке, руки - ноги раскинул. Я потихонечку открыл дверь, не дав ей скрипнуть. Приблизился. В доме никто и ничего не услышал. В печке я отыскал кусок угля. Им нарисовал оголенный человеческий череп с медвежьими ушами. Думаю, знак напугает негодяя. Крестьяне очень суеверны, и неведомо откуда взявшийся рисунок ввергнет их в трепет. А это лишь начало! Теперь можно продолжить в жилище старейшины Криса, как и велел хозяин. Да и с кого ещё начинать, как не с человека, вынесшего неправедный приговор, поверившему навету?


Знакомый дом. Сторожевой пёс заскулил и забился под крыльцо, ему и в голову не пришло бы пытаться встать на моем пути или хоть предупредить о моём присутствии. Двери традиционно закрывались лишь припертым изнутри колом. Стоило поднажать, створка хрустнула. Я замер, но спящие не услышали, полагаю, не обошлось без чар адского медведя. И вот я уже внутри! Заглянул в разум врага и ужаснулся! Старейшина ЗНАЛ, что его сын погиб совсем не от моей руки! Будучи человеком опытным и умным, он сразу догадался, что деревенский дурачок никак не мог нанести удар ножом в силу миролюбивости и глупости. Тайные убийства? Чтобы таким заниматься и не попасться, надо иметь недюжинные ум, хитрость и изрядную толику злобы. Старик подозревал именно Рика в преступлении, но не посмел, ни в чём обвинить его. Как же! Ведь Рик такой полезный человек и отец его влиятельный человек. Кто таких тронет? Сын, конечно, единственный и любимый, однако... он мёртв, и этого не изменить, а вот себе жизнь испортить можно. Куда проще притвориться, что поверил в гнусную ложь и осудить бесполезного Тома, который и так окажется в лесу не сегодня, так завтра. Ведь как только его родители умрут, а братьям надоест кормить бедолагу.


Крис рассуждал, что, возможно, в будущем и удастся отомстить преступнику, но не своими руками. Важно дождаться подходящего момента или создать его. Или вообще положиться на Творца в таком деле. От услышанных мыслей старейшины я даже впал в ступор. Значит, я стал жертвой банального эгоизма и трусости! И это тот человек, который призван поддерживать порядок в деревне и выносить правильные решения! Не удивительно, что все мы отданы адскому медведю. Мы всем своим образом жизни, каждою мыслью показываем себя вернейшими слугами дьявола, а я... я просто перестал притворяться кем-то, кем не являюсь, и отдался естественным склонностям, стал настоящим человеком, без маски. Мне пришло на ум, что мы хищники, и убийство, страсть к насилию, в нашей крови. От этого не уйдёшь, и лишь страх перед наказанием удерживает эти страсти в узде. Ладно, раз так, могу приступить к делу с легким сердцем. Да начнётся суд!


Надо вам сказать, что у жертвы имелась собственная страстишка, обожал коз. Восхищался их умом, находчивостью, ну, и доход приносили: тут тебе и молоко, и сыр, и мясо, и шерсть. Будучи состоятельным человеком Крис держал с десяточек этих животных. Козы не были виноваты во вражде между людьми, даже жалко их стало немного, но очень они нужны ради дела. Для начала, уберём тех из семейства негодяя, кто менее виновен и не так желанен в качестве жертв. Я, ощутив в своих руках невероятную мощь, поочерёдно свернул шеи членам семьи председателя: жене и детям. Старик крепко спал, не мучимый совестью, словно и не совершил в этой жизни ничего дурного. Я принёс в дом маленького козлёнка, сжал его, заставив заблеять. Злодей вздрогнул, перевернулся со спины на бок, и угодил рукой в небольшую лужицу, ещё не понимая ничего, открыл глаза и увидел перед собой козлиную голову, приставленную к плечам его мертвой жены. Несчастный заорал истошно и рухнул с печки на пол, ещё и крепко приложившись головой о пол. Я навалился на него, зажал рот рукой.


— Ну-ну-ну, зачем же так шуметь, что подумают соседи, Крис? — произнес я с хищной улыбочкой. — Поднимешь всю деревню, испортишь удовольствие, а это недопустимо.


Хозяин немного помог, своими чарами: на улице загремел гром, сверкнула молния, на миг, осветив округу, так что враг смог разглядеть мое лицо. Глаза его вылезли из орбит.


— Да-да-да, слухи о моей кончине оказались немного преувеличены, — усмехнулся я. — Если хочешь кого-то прикончить, делай это так, чтобы у жертвы не имелось ни малейшего шанса на спасение, а то вернётся отомстить жестоко. Ты совершил целых две ошибки, и за них придётся ответить. Первая: осудил невиновного. Вторая: не покончил с собой сразу после этого. Потому, прости, придётся наказать. Ты, я знаю, считаешь, себя довольно религиозным человеком. Сочтешь ли за честь, умереть так же, как твой Бог, которого ты предавал каждый день распутной жизнью? Только крест изготовлять времени нет.


Я схватил несчастного за руку, оттянул её и взял вырванный из головы несчастного животного рог. Его использовал, как кол, пригвоздив ладонь Криса к полу. Благо пол земляной, просто утоптанный, и рог вошёл легко, тем более, что глубоко вонзать и не требовалось. Тут важен был символизм, чем попытка удержать жертву. Раненый замычал и изогнулся, вытаращил глаза.


— Ну, чего? Больно тебе? — поинтересовался я. — А ведь это ничто, по сравнению с тем, что чувствовали умирающие, привязанные в лесу к столбу и раздираемые нежитью. Только не вздумай потерять сознание! Прошу, не порть удовольствие. Так, теперь вторую ручку. Мог ли ты подумать, что орудием твоего убийства послужат рога любимиц, о которых так заботился? Ноги протыкать не буду, так твоих глаз не увижу, в этот момент. А это главное, знаешь, страх умирающего вправду сладок. Каково это, слышать свой приговор, знать, что обречён и ничего с этим не поделать? Ну-ну, кто разрешал терять сознание?!


Я принялся хлестать жертву по щекам, потом пододвинул подготовленное заранее ведро с водой, вылил на негодяя. Вроде очнулся, заскулил от боли.


— Помилуй, умоляю! — выдавил из себя терзаемый. — Том, я понимаю, что очень перед тобой виноват, но ты сейчас убил мою жену, сына, коз! Меня истерзал и запугал до смерти, неужели этого не достаточно?


— Вообще-то, я прикончил все твоё семейство, дабы вывести твой поганый род под корень. Но просишь помиловать тебя, хотя виноват в смерти своих родных! А разве меня помиловали? А я вообще ни в чем не был виноват, просто оказался жертвой коварного интригана, оказался свидетелем преступления? Я был бит, привязан и оставлен в Колдовском лесу на растерзание нежити! И теперь меня ждёт ад после смерти да и сама смерть, скорее всего, не будет лёгкой. Однако силы тьмы дали мне возможность прихватить с собой и всех остальных злодеев, а ты в списке первый. Ты во время суда смотрел мне в глаза и лгал, что поверил, будто я убийца. Слепое правосудие! Какое верное название! Слепое для правды! Значит, в очах ты не нуждаешься... Не возражаешь, если немного погашу свет? Следующую пару рогов мне даже обрезать не пришлось. Вогнал в глазницы негодяя, но не так глубоко, чтобы не поразить мозг. Как же Крис замычал громко! Надо сказать, достаточно живучий попался гад: другой бы уже и умер от боли, а этот рыдал в голос, но не подыхал. Его разум изнемогал от ужаса, погружался в безумие, Однако пора было кончать с этим недругом.


— Что-то подсказывает мне, тебе жизнь стала не мила, — я вздохнул. — Умирать, разумеется, тебе не хочется, не смотря на дырки в руках и выколотые глаза. Ещё бы поигрался, да надо устроить так, чтобы утром наши односельчане обезумели от ужаса, увидев кое-что необычное. Хозяин! Забери эту душу и пусть страдает вечно, пока существует этот мир.


Я поднял козий рог и вонзил в грудь старейшины Криса, нажал, погружая все глубже. Тело подалось навстречу и обмякло. Не передать, какой восторг напомнил моё сердце. Обидчик мёртв! Наконец-то! Ушёл, страдая, плача от страха и боли, в луже из мочи и крови. Раскаиваясь в том, что содеял и, проклиная тот миг, когда родился на свет.


Пришлось всё сделать быстро. Я отрезал голову Криса, взял заготовленную козью голову и начал пришивать к шее, ну, как умел. Не требовалось, чтобы хорошо держалась, достаточно, чтобы не откатилась в сторону, когда найдут. Тоже проделал и с остальными: старухой, дочкой, её мужем и двумя детьми. Вот такое зрелище проймёт даже суровые души крестьян. В конце уже кровью, нарисовал на печке череп с медвежьими ушами. Но, не только я умел пугать. Тишину нарушил какой-то шорох. Повернулся и чуть сам в обморок не рухнул. Козлиная голова старика моргнула, повернулась ко мне, высунула язык, потом мертвец выдрал рога, торчавшие в ладонях, перевернулся на живот, поднялся на негнущихся конечностях на четвереньки и устремился к двери, затем выскочил во двор. Я, недоумевая, кинулся следом. Оживший мертвец понёсся в сторону леса под дружный вой собак. Хозяин получил нового слугу. Надеюсь, будет доволен тем, как я все сделал. Разумеется, в следующий раз, я не стану так быстро убивать. Я просто учёл возраст Криса. Боялся, что старейшина быстро помрёт, ведь один способен долго выносить пытки, другой нет.


Я поспешил обратно к лесу: надо скрыться до утра. По пути я оставлял явные следы своего присутствия: ступни мои измазались в крови, но люди увидят не человечьи, а медвежьи, и ещё больше перепугаются. Уже за околицей ко мне присоединился шар, кузнец выглядел очень довольным.


— Как дела у нашего Майка? — поинтересовался я.


— Визжал, как резаная свинья, и носился по дому, врезаясь в стены и мебель. Всполошил все семейство, — старик Морган хищно оскалился, — живые так трусливы. Клялся молиться за меня и заказать священнику помин души. Как будто кто-то из людей способен освободить проклятую душу. Возможно, какой-либо святой или праведник и справился бы с этой задачей, но таковых в Последнем Доле днём с огнём не сыскать. Потому я обещал сыну вернуться и преследовать отцеубийцу до самой смерти. И не забыл обрадовать сынка, сообщив ему, что мучиться, придётся не так уж долго: он ведь третий в списке, если ничего не путаю?


— Именно так, — подтвердил я. — Сначала, конечно, любимые братики. Проявлю к ним милосердие, им недолго придётся страдать от страха смерти и неизвестности, в отличие от остальных. Но они повинны и будут наказаны. Билл вовсе не верил в мою виновность, Он знал меня с рождения. Биллу так хотелось сделаться старшим, наследником, чтобы никто не претендовал на жалкое имущество. И как же он обрадовался представившемуся шансу избавиться от старшего брата - дурочка! Да и младший братец, милый Джек, он всегда любил поесть. Теперь думает, что будет получать мою порцию, о чём всегда мечтал. Даже матушка и та испытала облегчение от моей смерти. Видите ли, ее дурачок перестал страдать. Но я прочитал и её мысли! Представляешь, она корила себя, что не раскроила мне голову о стену, пока был малышом, как советовал отец. А сам батюшка, больше всех обрадовался моей кончине: больше некому его позорить. Ведь все соседи посмеивались над ним: первенец и убогий. Наверное, с самим отцом чего-то не так, и от него ли другие два сына, раз удались нормальными? Вот и все, что чувствовали самые близкие, те, кого искренне любил и теперь так же сильно ненавижу. Проклятье, почему они со мной так, чем провинился?


— Как и всякий смертный, тем, что появился на свет, — Морган крутанулся на месте. — А я чего плохого сделал сыну? Разве стоило больше пороть, чтобы выбить всю гниль и злобу. Всю жизнь я трудился день деньской, размахивал молотом, пока силы не покинули, своему ремеслу выучил, ни одного секрета не скрыл. Жену Майку подобрал работящую. С внуками помогал. Даже то обвинение... Малыш просто подавился чем-то, я пытался помочь и выдавил предмет, да невестка не вовремя вернулась, не поняв ничего, раскричалась, мол, безумный старик что-то с крохой делает. И вместо благодарности отправили меня на смерть, да такую, что и врагу не пожелаешь, не говорю уже о посмертие. Радуйся, Том, что обрекли тебя на гибель так рано и тебе не придётся работать долгие годы в поте лица, воспитывать детей, а после и внуков и увидеть от них лишь чёрную неблагодарность. Одно радует: жена моя не увидела ужасный конец мой и детей своих, умерла сама и от болезни. А вот мне придётся наблюдать за смертью близких.


— Не волнуйся, когда дойдёт дело до твоих, отошлю тебя подальше, — пообещал я. — Тебе совершенно не обязательно при таком присутствовать.


— Как раз наоборот, — шар покачался из стороны в сторону, — просто обязан все это видеть. Хочу всё знать, да и хозяин не даст избежать подобной муки. Ведь, по сути, окажется, что я жил и трудился напрасно. Лучше бы жил холостым и проводил время, заливаясь элем. Результат тот же, а удовольствия куда как больше. Не представляешь, как радовался я сыну, души в нем не чаял, наглядеться не мог, нарадоваться. И такое предательство получил взамен!


— А сам-то ты как со своими родителями поступил? — уточнил я.


— Умерли они в чёрный год от чумы, вместе с третью всех жителей деревни. Я сам едва выжил, не знаемо как, — собеседник «вздохнул», — тогда все глаза проплакал, теперь радуюсь, хоть этот грех на душу не взял, как другие наши земляки. Но иная вина сердце тяготит.


- Какая же? - поинтересовался я.


- Нашу соседку, как и её мать с бабкой, считали ведьмой, - начал свой рассказ Морган. - А я не равнодушен был к той деве, думал даже свататься, но не решался, вдруг вправду с тёмными силами дело имеет? И когда односельчане бедную девушку обвинили в том, что она болезнь наколдовала, да на костёр отправили, я не сделал вообще ничего, чтобы спасти её, слова не сказал против. Испугался, что сочтут подельником и вместе с ней поджарят. До сих пор себе этого простить не могу. Мучаюсь. Ночью, как спать ложился, перед глазами её лицо вставало.


— Теперь-то ты сам нечисть. Узнал, была ли она ведьмой? — спросил я.


— Разумеется, не была, — кузнец хмыкнул горько. — И это самое ужасное. Но когда моя возлюбленная умирала, прокричала проклятье в адрес жителей Последнего Дола. Это-то проклятье невинной жертвы дало хозяину Колдовского леса такую силу.


— Адский медведь получил право забирать жителей и делать с ними, чего пожелает, — я сощурился. — Может, это и справедливо? Ведь если творишь ужасное или не мешаешь другим совершать подобное, чего возмущаться, коли, и с тобой поступят так же, если не хуже?


У самого леса нас ждал козлоголовый старейшина Крис. Он подпрыгнул несколько раз, заблеял, замотал рогами из стороны в сторону. Словно требовал идти за ним. Надеюсь, не наказывать будут. К сожалению, мыслей мертвеца не прочесть, покойники не способны думать, не считая проклятых душ вроде моего спутника. Хозяин ждал на прежнем месте, раскачивался из стороны в сторону со странным утробным рычанием. Я поклонился низко, прижав ладонь к груди.


— Зачем призвали нас, повелитель? — спросил я. — Надеюсь, не прогневали чем?


— Страху на жертв мог бы нагнать и побольше, — медведь сверкнул на меня глазами. — Почему семья старейшины умерла во сне, почти ничего не поняв? Скажи спасибо Моргану, отработал чисто, и ущерб возместил вполне. Но, призвал я тебя не за тем. Отец твоей Камиллы возвращается домой. Он нам не ко времени совсем, единственный, кто достаточно опытен, чтобы тебя найти и убить, надо бы как-то задержать, не позволить вернуться.


— Но не прикончить его? — мое сердце замерло в груди, сами понимаете, отнять жизнь у родителя любимой, слишком жестоко даже для меня.


— Не сейчас. Не пришло ещё его время, — отмахнулся монстр. — Все равно этой обязанности я себя не сниму, и не надейся. Отец Камиллы окажется одним из последних жертв. Придумай что-то такое особенное. Понимаешь, надеюсь, о чём я толкую?


— Более чем, — я поклонился вновь. — Не извольте беспокоиться. Отец Красивой никак нам не навредит.


Медведь довольно заурчал, спугнув дремавших на ветвях птиц. И этот рык не предвещал ничего хорошего.