Глава 2. Доктор Линкольн

Ближе к вечеру на следующий день хамбер, вместительный легковой автомобиль с удлиненным кузовом, въехал в огромные железные ворота, и далее по подъездной аллее подкатил к большому белому дому в георгианском стиле.

Дверца машины приоткрылась, а по ступенькам уже спешил высокий, худощавый дворецкий.

— Мистер Эркюль Пуаро? — спросил он.

— Да.

— Капитан Гастингс вас ждет, сэр. Вы найдете его в каминном кабинете. Позвольте, я провожу вас.

Пуаро заметил, что дворецкий едва уловимым взглядом оценил костюм, обувь, дорогой саквояж, и признал некое равноправие прибывшего гостя несмотря на то, что гость — иностранец. Как известно, для истинного британца каждый иностранец — человек более низкой расы, независимо от его социального статуса, финансового состояния и любых других заслуг.

Дворецкий, мистер Паркинс, показал гостю комнату, приготовленную для него. Извинился, что ванная находится напротив, выразив надежду, что это не слишком обременит и, возможно, великолепный вид из окна на луга и реку несколько компенсирует это неудобство.

Пуаро сдержанно поблагодарил за предоставленные апартаменты, поставил саквояж и выявил желание тут же пройти в каминный кабинет.

— Не поручить ли принести чашку чаю в кабинет, — спросил дворецкий.

 — Да, — ответил Пуаро, — не более трех ложек сахара, пожалуйста.

Чай в чашках кремового фарфора принесла горничная, довольно молодая женщина, как раз в тот момент, когда Пуаро и Гастингс успели обменятся фразами приветствия и информацией, обычной для давно не видевших друг друга друзей.

На подносе, кроме чашек с чаем, стояла серебряная корзинка с сахаром, молочный кувшинчик и тарелка с бисквитами. Глоток горячего чая — это то, что надо для начала беседы после долгого пути, который пришлось преодолеть Эркюлю Пуаро сегодня. Сначала на поезде от Паддингтона до Кингсхолла и далее на хамбере, присланным за ним на вокзал, до владений мисс Норидж, убитой прошлой ночью выстрелом в голову в собственной постели.

Капитан Гастингс описал предшествующие убийству события, подробно характеризуя всех подозреваемых.

— Капитан, когда вы сообщили о моем приезде, не отметили ли вы реакцию присутствующих, — спросил Пуаро, легким движением подкрутив кончики усов, — убийца вряд ли обрадовался моему прибытию и мог выдать себя.

— Мне показалось что все восприняли это известие слегка настороженно, но сдержанно. Пожалуй, только Майкл, молодой ученый, палеобиолог, как-то вдруг стал пунцовым и пробормотал: «О, это так волнительно увидеть легендарного детектива», — Гастингс предпочел не говорить о том, что красавица мисс Виола спросила: «Эркюль Пуаро? А кто это такой?»

— Я бы отметил, что все чрезвычайно подавлены, взволнованы, только доктор Линкольн сохраняет спокойствие, — продолжил капитан.

— Пожалуй, с ним я хотел бы переговорить до ужина, до знакомства со всеми, — сказал Пуаро и, когда за Гастингсом закрылась тяжелая дубовая дверь, откинулся в кресле, с удовольствием вытянув ноги, в неизменных узких лаковых ботинках.

Огонь в камине горел ровно, но в кабинете было прохладно. Видимо растопили камин совсем недавно. Пуаро поднялся с кресла и подошел поближе к стене напротив. Он рассматривал портрет джентльмена, в тот момент, когда дверь плавно отворилась. В кабинет вошел мужчина лет сорока, довольно привлекательный и уверенный в себе.

— Артур Линкольн, доктор медицины, — представился он, — весьма рад знакомству с вами, мосье Пуаро.

— Взаимно, — ответил Пуаро.

— Это отец мисс Норидж, — продолжил Линкольн, уловив интерес Пуаро к портрету, — очень состоятельный джентльмен. Вел торговлю с колониями Вест-Индии, на чем разбогател. Жаль мисс Норидж. Похоже отцовские деньги все-таки сгубили ее, как она ни сопротивлялась.


— Полагаете все из-за денег, — сказал Пуаро, предлагая расположиться в высоких кожаных креслах.

— Да. Мисс Норидж не просто моя пациентка, можно сказать мы были с ней дружны, и она была откровенна со мной. Мне известно, она страдала из-за денег, свалившихся на нее в молодости. Отвергала предложения достойных джентльменов, полагая, что их интересует не она, а только ее огромное состояние. В жизни мисс Норидж было много событий, и о некоторых из них мы уже не узнаем, и тем лучше, — доктор задумался на мгновение. Радужки его глаз сдвинулись чуть вверх влево, что говорило о том, что в данный момент в его голове мелькают какие-то воспоминания.

Пуаро тактично молчал, ожидая продолжения. И, в общем-то, не ошибся. Линкольн продолжил:

— Знаете, особую боль ей доставляло несправедливое, на ее взгляд, решение отца. Ее младшей сестре Анне отец определил гораздо меньшее содержание, чем самой мисс Норидж. До последнего дня она искупала свою якобы-вину, обеспечивая сына уже почившей сестры. Чуть более суток с момента ее гибели, а он, неблагодарный племянник, уже ведет себя не иначе как хозяин этого особняка.

— Вы полагаете племянник мисс Норидж основной выгодоприобретатель?

— Если бы он один, было бы проще об этом судить. Пожалуй, я да еще пару человек не заинтересованы в ее смерти, — увидев внимательный взгляд Пуаро, Линкольн продолжил, — Мисс Норидж, по сути, мой основной источник существования. Она весьма щедро оплачивала мои услуги. Поверьте, я дорожу своей репутацией, и мисс Норидж мой пациент. Бывший. При ее жизни я никому бы об этом не сказал. Знаете ли, некоторые современные методы, включающие интимный массаж, ванны весьма приятны и востребованы пожилыми богатыми дамами.

Немного помолчав, как бы считывая реакцию Пуаро, и не заметив осуждения в глазах детектива, Линкольн уверенно произнес.

— Чем дольше была бы жива моя пациентка, тем дольше я был бы обеспечен регулярными гонорарами.

Фраза прозвучала резковато, будто отрепетирована заранее, и это не ускользнуло от внимания Пуаро:

— Разве вы не значитесь в завещании мисс Норидж?
— Несколько лет назад, когда мне удалось быстро и качественно купировать гипертонический криз — собственно, с чего и начались наши отношения, — мисс Норидж сообщила, что внесла мое имя в завещание, не назвав конкретной суммы или имущества. Для меня это полная тайна. А то, что ее племянник, Джордж Олдем, основной наследник, она никогда не скрывала.

— Похоже вы недолюбливаете его, — предположил Пуаро.
— Отнюдь, — сказал доктор, но его правое плечо чуть дернулось, что безусловно говорило о том, что Артур Линкольн вот-вот скажет неправду.

— Мне нечего с ним делить. За что мне его недолюбливать? Он умен, много работает, не позволяет себе отдыхать, — доктор, почти не выдавал себя ни громкостью, ни скоростью речи.

Еле уловимого жеста было достаточно детективу, чтобы, получая информацию, отделять фактические данные от завуалированной лжи или проявления эмоций. Доктор мог сколь угодно демонстрировать к племяннику мисс Норидж доброе расположение. Пуаро уже выделил главное в его отношении. Презрение. Теперь важно было понять, что же такого не поделил Артур Линкольн с Джорджем Олдемом.

Пуаро резко сменил тему:

— Правильно ли я понимаю, доктор Линкольн, вы последним из присутствующих видели мисс Норидж живой.

— Да, вполне вероятно, — ответил доктор и замер, понимая, что сказал нечто неоднозначное, но тут же взял себя в руки, — возможно, я последним разговаривал с ней. Последним живой ее видел тот, кто произвел выстрел.

— Позвольте, со слов капитана Гастингса, выстрел с большой вероятностью был произведен, после того как мисс Норидж была отравлена. Криминалисты обнаружили цианид в стакане с молоком, рядом с ее кроватью. Вам как доктору, наверно проще других было раздобыть подобный яд.

— То есть, вы подозреваете меня? Но это абсурд, — Линкольн встал со своего кресла и, прохаживаясь по кабинету, начал рассказывать историю, часть которой Пуаро уже знал.

После ужина мисс Норидж почувствовала недомогание. Доктор заподозрил сердечный приступ, скрывающийся за симптомами отравления или банального переедания. Поэтому и проводил ее в спальню. Убедившись, что приступа нет, доктор подал мисс Норидж желудочное средство и стандартное для нее легкое снотворное, пожелал приятных сновидений, покинул спальню и вскоре ушел домой. Стакана с молоком, который позже обнаружили криминалисты, не было в ее спальне, когда он уходил. И голова ее была цела.

— Я не могу похвастаться, что в своей практике видел много пулевых ранений, но моего опыта и знаний достаточно, чтобы понять, выстрел был произведен, когда мисс Норидж была жива.


— Давайте дождемся финального заключения криминалистов, — сказал Пуаро.

— Да, дождемся, и вы убедитесь, что я прав. В данном случае, я вне подозрений. Это даже смешно предположить. Неужели бы я использовал яд, которым травят ос, и которого полно в доме, да еще стрелял бы жертве в голову, опасаясь, что кто-то может услышать выстрел? К чему такие сложности. В моем арсенале есть гораздо менее заметные средства убийства, — доктор замер на секунду. Похоже понял, что в очередной раз сказал лишнее. Он вернулся в кресло. Собрался с мыслями и произнес:

— Хорошо, мосье Пуаро, я надеюсь, что вы истинный джентльмен. Чтобы развеять ваши подозрения я вынужден нечто сообщить. Но в этом замешана женщина. Мне не хотелось бы, чтобы окружающие узнали о моих с ней отношениях.

— Доктор Линкольн, я не могу гарантировать абсолютной конфиденциальности. Насколько это будет возможно, я сохраню вашу тайну, — сказал Пуаро, — позвольте предположить: эту даму вы делите с мистером Олдемом

— Вы весьма проницательны мосье Пуаро. Да, это миссис Олдем, его жена. Я вынужден признаться вам, что Эльза одна из женщин, с которыми я поддерживаю близкие отношения. Если вам угодно, да, она одна из моих любовниц. Меня совершенно устраивали наши отношения. Легкие, романтичные. Тайные встречи. И никаких обязательств. Как мне известно, вы ведь не женаты, мосье Пуаро? Тогда вам несложно меня понять.

Пуаро слегка улыбнулся. Его незаметный кивок и улыбку вполне можно было принять за солидарность в вопросах отношений без обязательств.

Доктор рассказал, что совершенно некстати, легкая связь превратилась в тягость. Муж резко урезал содержание мисс Олдем.


— И поверьте, мосье Пуаро, нет худшей обузы, чем женщина, ограниченная в средствах. Потому я привлек все свои возможности, выяснил и сообщил Эльзе: мистер Олдем практически разорен. Глупец, он год назад вложил все свои деньги в акции австралийского рудника «Золотая шахта».

— Да, я слышал об этом грандиозном мошенничестве, — сказал Пуаро.

— Тогда вы все понимаете, — доктор замолчал.

Пуаро не торопил, он всегда давал людям выговориться. Чем больше он услышит откровений, тем лучше. В шелухе всегда удается найти полновесные зерна правды.

— Эльза стала невыносима, — резко продолжил доктор Линкольн, — она принялась требовать поддержки от меня, докучать стенаниями. А вечером, в Рождество, умоляла меня о свидании. Я попрощался с гостями, вышел, но не пошел к себе домой, а незаметно вернулся через отдельный вход в зимний сад, где ожидала Эльза.

— Получается, вы не были у себя дома в предполагаемое время убийства. Вы были здесь, в особняке. И в чем же тогда ваше алиби?

—  Поймите, детектив, мне было не до убийства в ту ночь. Решалась моя судьба. Эльза грозилась рассказать о нашей связи мисс Норидж. Это уже было выше моих сил. Я должен был укротить ее. Надеюсь, вы меня понимаете.

— Укротить кого, простите, мисс Норидж? —  с утрированным удивлением, поймал его на слове Пуаро.

— Да нет же, безусловно речь о миссис Олдем, — сказал доктор, и глаза его сдвинулись чуть вверх вправо. Артур Линкольн что-то придумывал.

— Вы не находите, что здесь становиться жарко, — сказал он, — не хотите ли пройти со мной в зимний сад? Там свежо и такие чудные растения.

— Спасибо, не интересуюсь, — сказал Пуаро, ухмыльнулся двусмысленности предложения доктора, но без эмоций продолжил, — не интересуюсь растениями.

Пуаро поднялся, подошел к камину, большими щипцами немного сдвинул в сторону пару поленьев, стремясь снизить интенсивность горения до минимума и сказал:


— У меня к вам буквально несколько вопросов. Какова ваша версия убийства. Как это могло произойти?

— Кто-то проник в ее комнату принес с собой яд. Мисс Норидж не проснулась или отказалась выпить. И ее застрелили. Все просто, только не понятно кто.

— Револьвер обнаружили в вещах мисс Виолы, — сказал Пуаро.

— Револьвер может быть и ее, — предположил доктор, — в чем я абсолютно уверен, так это в том, что моих отпечатков нет на орудии убийства. Я не боюсь результатов экспертизы.

Пуаро одобрительным кивком принял эту информацию, а Линкольн продолжил:

— Мисс Виола украшение нашего маленького общества, даже я не прочь с ней флиртовать, но это против моих правил. Она достаточно молода миловидна. Но, как говорится, порядочному джентльмену стоит помнить: слишком много проблем создают молодые женщины.

Из рассуждений доктора Линкольна Пуаро узнал, что Виола весьма впечатлительна, мечтает о путешествиях, с удовольствием принимает знаки внимания, но почти никому не отвечает взаимностью. Ускользает. Все пытаются флиртовать с ней: и недостойный, с точки зрения доктора, мистер Олдем, и друг Пуаро капитан Гастингс завлекает ее своими рассказами, и бедный студент мистер Майкл Уэстон неумело проявляет к ней нежные чувства, и даже дворецкий, мистер Паркинс, с особым пиететом подает ей плащ.

— Вы полагаете, мисс Виола вне подозрений? — вернул разговор в нужное ему русло Пуаро

— Думаю, она не способна на убийство. Если говорить о моих подозрениях, безусловно, это, — доктор сделал паузу, поджал губы. Что значило одно, он хочет что-то сказать, но сдерживает себя.

— Это мистер Олдем. По завещанию, все же, он основной наследник. Изменения могут навредить ему. И деньги ему нужны срочно, — доктор Линкольн вздохнул глубоко, взглянул на потолок и продолжил, — хотя, нет. Совершенно не вяжется с его характером.

Второй подозреваемый, по версии доктора, как ни странно, дворецкий Мистер Паркинс, пренеприятнейший тип, как он его охарактеризовал.

Оказалось, дворецкий в свое время выследил доктора Линкольна и Эльзу в зимнем саду. Линкольну пришлось откупаться, но риск шантажа никуда не исчез. По странной логике доктора медицины Артура Линкольна люди, способные на шантаж — способны убить.

 — Убийцей может быть кто угодно, — предположил доктор Линкольн, — например Майкл Уэстон. Такой нерешительный, мягкотелый. О, слишком сладкий.

Пуаро не сразу понял, что последние слова относятся к бисквиту, который надкусил доктор Линкольн, а тот продолжил:
 
—  Уэстон замкнут на своей странной науке, палеобиологии. Понятно, изучать можно любой предмет, даже вымершие растения, лишь бы это приносило дивиденды исследователю. Но люди зацикленные могут быть опасны. Он не так давно появился в доме мисс Норидж. Кто прислал его мне не известно.

Даже мисс Флитвуд, подруга мисс Норидж, под подозрением, по мнению доктора:

—  Странная особа, должен вам сказать. Выглядит как старуха, носит безобразные чепцы, шаркает ногами. А ее физическое здоровье в абсолютном порядке, чего не скажешь о психическом, — доктор вдруг заговорил с жаром, эмоционально, что казалось совершенно не свойственно ему — поверьте, мосье Пуаро, под ее чепцами нет ни одного седого волоса. А если вы попросите ее что-либо сделать, и ей придется вытянуть руки, вы сможете убедится: за старомодными рюшами ее рукавов скрываются руки достаточно молодой дамы. Явно не шестидесятилетней.

— Вы полагаете мисс Флитвуд не та, за кого себя выдает?

— Я с удовольствием разобрался бы в этом, будь она побогаче. Но, по большому счету, это не важно. Она из тех, кто всем создает проблемы. Впрочем, как и большинство людей с неустойчивой психикой. Шпионит, сплетничает, разносит слухи.  А ее одержимость спиритизмом вообще на грани разумного.

— Мог ли кто-либо из посторонних проникнуть в дом, — поинтересовался Пуаро.

— Да, конечно, как я об этом не подумал, — будто за спасительную соломинку схватился Линкольн, — бродяги. Туристы-иностранцы. Неподалеку одно из имений продали и превратили в турбазу.  Они не имеют понятия о частной собственности, бродят по угодьям, прикрываясь тем, что не понимают языка и не знают местных законов. Проникнуть в дом легко. Хотя бы через зимний сад. Нищеброды. Им хоть бы что-нибудь украсть.

Закончив негодовать по поводу бродяг, доктор почти взмолился:

— Мосье Пуаро, не будете ли вы так любезны, продолжить нашу беседу позже. Я хотел бы переодеться перед ужином.

— Не смею вас задерживать, доктор Линкольн. Мне, пожалуй, тоже надо немного побыть одному.

— Встретимся за ужином. Уверен, вам понравятся блюда, приготовленные кухаркой Розой, — сказал доктор, поднимаясь, и, уже стоя в дверях, добавил, — Роза живет в доме испокон времен, застала еще отца мисс Норидж.  Думаю, она более чем кто-либо посвящена в семейные тайны.

Пуаро последовал из кабинета вслед за доктором.

Через зимний сад вышел на лужайку со скошенной ярко-зеленой травой, еще влажной от прошедшего дождя.

Серые дорожки мелкого гравия казались достаточно сухими и вели причудливыми узорами между невысокими кустарниками почти до реки.

Пуаро не был ценителем стриженых газонов, да и природы вообще, но сейчас ему хотелось подышать. В любом случае, он не планировал гулять долго. Узкие ботинки по своему обыкновению сдавливали ноги. Он шел, слегка прихрамывая, вдыхал влажный воздух. Вдруг остановился и, следуя давней привычке, вслух, для самого себя произнес:

— Если ты не виновен, то зачем так отчаянно защищаться? История кажется более запутанной, чем ее изложил милейший друг Гастингс.


© Copyright: Мария Шпинель, 2022
Свидетельство о публикации №222101601167

http://proza.ru/comments.html?2022/10/16/1167