Морской Ястреб Доминик де Гург

В самый разгар братоубийственной религиозной войны, жестоко опустошавшей Францию, Адмирал Гаспар де Колиньи поручил морякам-гугенотам Жаку Рибо и Лодоньеру основать ещё одну заокеанскую базу, в дополнение к ранее основанному в бухте Рио-де-Жанейро Анривиллю. И весной 1562 года гугенотская флотилия причалила к участку Североамериканского побережья, входившему в «Испанскую сферу влияния» и расположенному несколько севернее той ныне всемирно-известной страны, которую конкистадор Хуан Понсе де Леон нарёк в 1513 году Флоридой: «Цветущей»…

Здесь, в Северной Америке, гугеноты успешно применили свой южноамериканский опыт. На острове в эстуарии реки Сан-Матео — подобном острову Вильганьон в бухте Рио-де-Жанейро (долго принимаемой колонистами за эстуарий мнимой реки) — Рибо и Лодоньер выстроили из ракушечника треугольный форт. Никаких испанских поселений поблизости не имелось, испанское название Pиo-Сан-Матео было неведомо гугенотам, и они нарекли её Майской рекой (сейчас это река Купер). Отсюда гугенотские корабли совершали рейсы на юг, к Антильским островам, а возможно и дальше, к берегам Бразилии… Как известно, Французское королевство издревле представляло собой конгломерат этнополитических тел, гугенотская община также была неоднородной. Среди колонистов Майской бухты большой % составляли баски-наваррцы, бретонцы и франкоязычные норманны. На сей раз выходцы из Нормандии обустроили свой американский очаг на 8 - 9 градусов южнее средневековых руин Норумбеги и Круглой башни Род-Айленда. А если принять к сведению прежнее знакомство гугенота-флотоводца Роберваля с остатками норманно-винландской старины, — то нельзя исключить, что у колонистов Майской реки вполне мог существовать какой-то проект реколонизации Норумбеги. Который, ввиду вскоре последовавших трагических событий, так и не был претворён в жизнь... Голландская гравюра из книги Даппера «America» (Aмcтердам, 1673) наглядно иллюстрирует мирные взаимоотношения гугенотов с местными индейцами.

Первоначальное имя основанного Рибо и Лодоньером островного форта не сохранилось на скрижалях истории — однако, вскоре же после Амбуазского мира 1563 года, комендант Жак Рибо решил продемонстрировать формальную лояльность короне — и назвал форт в честь Карла IХ Валуа торжественным латинским именем Arx Carolina. В переводе на французский: Форт-Шарль. Однако, чаще всего эту приморскую крепость именовали Порт-Шарлем. Так свободная гугенотская твердыня получила имя лукавого короля, проявившего впоследствии беспримерное в истории вероломство!

В 1564 году отошёл в мир иной Жан Кальвин, основатель Кальвинистской (Гугенотской) Церкви, духовный и светский глава Женевской республики. Средь бурь и пожаров, в страданиях бесчисленных войн, — гугенотских бойцов неизменно вдохновляли его слова :

«Смелость в защите учения о праведности есть сладкая жертва Богу!»

В июне-июле 1565 года в городе Байонна состоялись конфиденциальные переговоры Карла IХ и его матери Екатерины Медичи с герцогом Фернандо Альбой, официальным представителем испанского короля Филиппа II Габсбурга. Именно здесь, в Байонне, католические фанатики и циничные политические дельцы взяли курс на физическое уничтожение столь неугодных им кальвинистов! Вскоре же Филипп II приказал капитану Педро Менендесу де Авилесу во что бы то ни стало разрушить Порт-Шарль. Эскадра Менендеса бросила якоря на берегу полуострова Флорида (в том самом месте, где в 1521 г. был смертельно ранен в бою с индейцами Хуан Понсе де Леон), после чего двинулась каботажным путём на север...

Под покровом ночи испанским кораблям удалось вклиниться между островом и стоявшим на рейде гугенотским флотом — а затем оттеснить флот от берега. После чего Менендес произвёл нападение на Каролину не с моря, как того ожидали защитники, — а со стороны материка. Для этого ему пришлось предпринять трудный обходной манёвр через густые леса к северу от эстуария. Затем испанцы форсировали Pиo-Сан-Матео, под прикрытием лесного массива, расположенного на «гугенотском острове» к северо-востоку от Порт-Шарля. Использовав эффект неожиданности, Менендес, если верить ЕГО словам, не встретил никакого сопротивления, и почти без всяких потерь со своей стороны вырезал французский гарнизон. В то же время гугенотский флот, застигнутый бурей, потерпел крушение, был выброшен на берег — и уцелевшие моряки также попали в руки испанцев. Менендес приказал их всех перебить.

— НЕ КАК ФРАНЦУЗОВ, НО КАК ГУГЕНОТОВ! — повторял капитан Менендес де Авилес, любуясь казнями несчастных пленников…

Поскольку никого из защитников Порт-Шарля в живых не осталось, мы и не можем судить: ТОЧНО ЛИ все они сдались на милость 2-тысячного испанского контингента, — или же, по гугенотскому обыкновению, дорого продали свои жизни, принеся «сладкую жертву Богу»! Я полагаю, что, во всяком случае, комендант Жак Рибо защищался с оружием в руках. Чем вполне можно объяснить бешеную ненависть Менендеса к поверженному врагу: осатаневший испанский флотоводец приказал содрать с Рибо кожу — и отослал её в дар Филиппу II.

«С неслыханной жестокостью испанский король истребил французов во Флориде!» — писал об американских мучениках Адмирал Колиньи, сам будущий мученик за веру…

Менендес же, оставив в Порт-Шарле небольшой испанский гарнизон, вернулся с эскадрой к месту своей первой заокеанской стоянки. Там заложил он, близ родника Понсе де Леона, город Сан-Агустин (который ныне официально числится старейшим городом США, хоть это и не совсем точно).

А что касается Карла IX, то сей ничтожный юнец никак не отреагировал ни на захват испанцами крепости, носившей его имя, ни на массовое избиение его подданных. Он не осмелился обвинить испанского короля в вероломном нарушении мира в Касто-Камбрези (заключённого в 1559 году) — ибо, как то указывалось выше, связал себя устным договором в Байонне. Но пожалуй, здесь даже не совсем подходит слово «связал». Ведь при всём своём внешнем безразличии, Карл IХ и Екатерина Медичи в душе злорадствовали гибели порт-шарльских «еретиков»!

В том же 1565 году португальская колониальная администрация заложила близ пика Пан-де-Ашукар (Сахарной Головы) город Сан-Себастьян-до-Рио-де-Жанейро. В связи с чем, именно 1565 год считается в португальской (и в бразильской) историографии начальным годом мегаполиса Рио… Через два года, в 1567-м, Сан-Себастьян-де-Рио-де-Жанейро был перенесён на вершину Морро-до-Кастело — расположенную напротив острова Вильганьон. Данная вершина обеспечивала прекрасную стратегическую позицию: удаленный от устья «реки», городок вместе с тем контролировал важнейшие подступы к «тыловой» акватории залива… И в 1567 же году во Франции возгорелась 2-ая Гугенотская война, окончившаяся в 1568 году миром в Лонжюмо, подтвердившим основные статьи Амбуазского эдикта. Трагичными (хоть и не столь ужасными, как для порт-шарльцев) стали эти годы для гугенотов Бразилии: португальцы всё-таки «выдавили» их из Анривилля! Отступая все далее к cевepy, соратники Вильганьона вновь и вновь цеплялись за мысы и бухты, пытаясь стать твердой ногой на бразильской почве. Они заключали с туземными племенами союзы против португальских колониальных властей, притеснявших и нередко обращавших индейцев в рабство...

Однако ж, всё мужество, стойкость, дипломатический такт оказались тщетными и безнадёжными. Fylgja-удача отвернулась от южноамериканских гугенотов. А фикция Тордесильяса торжествовала временную победу!

Временную… Ибо в тот год уже сгущались тучи над головорезами Менендеса. Когда во французский порт Бордо пришло известие о гибели порт-шарльцев, когда проживавшему в этом городе Доминику де Гургу сведущие люди рассказали про подробности резни и процитировали наглые слова испанского триумфатора — гугенот де Гург надолго утратил душевный покой. А после заключения мира в Лонжюмо, снарядил небольшую эскадру — и отправился за океан…

Нежданно обрушившись на испанские очаги — бордосский мститель взял приступом и Порт-Шарль, и Сан-Агустин. Подвергнув поголовной казни пленных офицеров, солдат и матросов, Доминик де Гург не уставал повторять:

— НЕ КАК ИСПАНЦЕВ, НО КАК ПРЕДАТЕЛЕЙ!

Круг замкнулся… Филипп II рвал и метал, а Карл IX поспешил осудить образ действий де Гурга, обозвав оный «разбойничеством». Кроме того, французский король заявил, что Франция отнюдь не оспаривает у Испании обладание участком побережья, на котором был выстроен Порт-Шарль. Филипп II ответил любезностью на любезность. За вышеупомянутой территорией (она же с 1521 года звалась Северной Флоридой) Филипп закрепил франко-латинское имя Carolina. Несчастное имя, данное гугенотским комендантом в честь лукавого короля! Жак Рибо не мог, разумеется, предвидеть ни Байоннский сговор, ни Варфоломеевскую ночь 1572 года (до которой он не дожил)… Имя же, столь несчастливое для гугенотов, оказалось неудачным и для испанцев: Каролину они за собой не удержали…

В 1663 году Каролина стала трофеем другого Карла. Это был внук едва не погибшего в Варфоломеевскую ночь Генриха Наваррского — англо-шотландский король Карл (Чарльз) II Стюарт. По достоинству оценив эстуарий, выбранный Рибо и Лодоньером, Карл II основал невдалеке от руин Порт-Шарля (Форт-Шарля) город Чарльстон. Нетрудно уразуметь, что последнее имя есть английский перевод латинской Аркс-Каролины и французского Форт-Шарля. И в связи с данной преемственностью, Чарльстон следовало БЫ считать старше Сан-Агустина. Однако ж, в массовом сознании британцев и американцев, Каролина и Чарльстон прочно увязаны с именем Карла II Стюарта, рождённого через 56 лет после смерти Карла IX Вадуа и через 65 лет после казни Жака Рибо!

Имя Каролина носят два американских штата. Руины треугольного Порт-Шарля уцелели до настоящего времени. В конце ХХ века их обследовал и показал российским телезрителям Юрий Сенкевич.


Рецензии