Счастье у каждого своё

Пролог

     Жили-были мужик да баба. И жили они ровно двенадцать лет и три года. Жили на берегу красивой реки Кама, в городе Сарапул. И была у них избушка хорошая, большая, четырехкомнатная, и баня и сад и огород. И дом - полная чаша, и работа у обоих хорошая была. Одного им Бог не дал – детей. Не было у них детей, ни одного! Баба не сильно переживала – устраивала ее жизнь без лишних забот и хлопот. Без бессонных ночей и беготни по детским поликлиникам. А вот мужик, наоборот, сильно переживал – очень уж он хотел ребеночка. Да баба еще к тому же еще характера была не ангельского – все не так, все не ее! А мужик нрава был спокойного, доброго и выдержанного. Жили они, жили, да только стала баба замечать, что поглядывает ее мужик на сторону и забеспокоилась - а вдруг какая родит ему ребеночка и уйдет мужик совсем!

1 глава

     Да и то, правда, справно жили Петр и Людмила – себе на радость, людям на зависть. Из родни была у них только Аллочка – младшая сестра Петра, недавно она замуж вышла, за шофера. Сама Аллочка работала в библиотеке. Общались с родней нечасто, Людмила не очень-то их жаловала, боялась, как бы помогать молодым не пришлось – жить они только начали, ничего еще не было, домик, правда был. Коле от родителей достался после их смерти. У Петра и Аллы родители тоже умерли. Петр очень любил младшую сестренку, помогал, учил, жила она с ним и Людмилой, пока Колю не встретила. Когда Аллочка забеременела, что Николай, что Петр, чуть не на руках ее носили – берегли. Беременность ее проходила тяжело, тут еще и обнаружился, ранее скрытый порок сердца. Прерывать беременность было уже поздно, лечили, поддерживали и надеялись на лучшее.
     Но лучшего не случилось, Аллочкино сердечко роды не выдержало. Родила она девочку – хорошенькую, здоровенькую, а сама через сутки умерла. Петр почернел от горя – любил он сестру очень. Алочку схоронили, и встал вопрос, что же делать с малышкой? Николай – водитель, часто в рейсах, да и не потянет одинокий мужик новорожденного ребенка.
- В детдом ребенка не отдам, – сразу заявил Петр, – будет наша!
     Люда от такой перспективы в восторг не пришла, но смолчала – в последнее время боялась мужа потерять. Так и обрела новорожденная Сонечка, так решили назвать малышку, новых родителей.

2 глава

     Петр запретил Людмиле работать - сам в состоянии семью обеспечить,  а жена пусть все свое время посвятит ребенку. Девочка росла здоровенькая и подвижная, Петр души не чаял в своей доченьке. Забылись все походы налево, мужские компании и прочие радости. С удовольствием он занимался с малышкой, играл, гулял с ней, старался во всем помочь Людмиле. Николай заходил к ним – посидит, посмотрит и уйдет.
     Девочка росла, папа ее очень любил, а вот мама почему-то нет. Конечно, она все делала для девочки – и чистенькая она была, и ухоженная, и одета хорошо - Людмила шила хорошо, и обшивала ее от и до. А любить – не любила, не лежала у нее к ней душа и все тут. Когда Соня подросла, стала ее вроде как к труду приучать - то заставляет полы мыть,  если плохо помоет, накажет. То в огород пошлет полоть траву – лето, жара, дите сидит над грядкой. Да какая работница из девчонки в пять лет? Чуть что не так – Людмила отругает, а еще и в угол поставит, а дальше и наказывать строже начала. Зато уж, когда куда-то идут – разоденет Сонечку как куколку, косички заплетет, бантик завяжет, загляденье, а не мамаша, а сама забота! А Соня росла подвижной и веселой - проплачется в уголке, и опять улыбается. А Людмила все пилила – характер несносный, балованная, ленивая, неумеха!  Подружек приводить в дом – ни-ни:
- Нечего делать!
     А Сонечке в голову не приходило кого-то звать, стыдно было, что ее все время ругают. Общалась с подружками в школе, на улице, на катке. Училась неплохо, способная была. А ласки от матери ни единого раза не увидела, пи поцелуя перед сном, ни по голове погладить. Петр, правда, был ласков, но он все время на работе, а потом еще и командировки появились.

3 глава

     Вот уже и десятый класс заканчивается, еще год и прощай, школа! Соня, несмотря ни на что, была девочка активная, и староста класса – бессменная, и в комитете комсомола, и в городских спортивных соревнованиях за честь школы выступала, имела разряд по стрельбе, разряд по гимнастике.
     Первое мая в Доме культуры – вечер молодежи, и они с подружками Валей и Лизой отпросились сходить на него. Весь зал – как летний цветник расцвел пестрыми девичьими нарядами, оркестр и танцы…  Как весело, как хорошо! Он пригласил ее на один танец, на другой, и так весь вечер с ней и протанцевал. Разговаривал, шутил…  Он был старше, и умнее, конечно. Потом пошел ее провожать до дома. Вдруг пошел снег – не долго, но всех подмочил. А возле дома он ее поцеловал в губы, по-настоящему, по-взрослому. У нее закружилась голова – так хорошо стало, так приятно. Он ничего не говорил, только целовал и все, да ей и не хотелось ничего слышать, и ни о чем говорить.
      Назавтра они встретились снова, майские праздники продолжались. Просто гуляли по городу и разговаривали. Ему было уже 22 года, окончил машиностроительный техникум и здесь работал по распределению на радиозаводе мастером, жил в заводском общежитии. Они стали встречаться. Соня рассказала о нем отцу, тот захотел познакомиться, да и Людмила была не против, видимо, надеялась поскорее сбыть с рук надоевшую обузу. Родителям он понравился, вежливый, выдержанный, остроумный. Петр только сказал:
- Еврей он. Сильно не прост, евреи простыми не бывают.
     Но Соня была влюблена,  и ей было все равно – хоть еврей, хоть китаец, и она считала, что любима, и от этого было светло и радостно. И когда он сделал попытку к большой близости, она, ни минуты не сомневаясь, отдалась ему. После этого он стал еще ласковее и внимательней, и не хотелось думать ни о чем плохом, ни о каких последствиях. И вдруг в августе он ей сообщил, что ему удалось добиться разрешение не отрабатывать полностью положенные три года, и он собирается уехать домой, в Боровичи. Разлука испугала, но она думала – окончу школу и уеду к нему. А перед отъездом он ей признался, что женат, и у него есть маленький ребенок. Она сначала даже не поняла, что это означает конец их отношениям. И вообще это навсегда, он – там, она – здесь.
     Проводила его на поезд и только после этого, вдруг, поняла, что она его больше не увидит, что все кончилось! Дома не плакала, ушла в Сигаевский кленовый лес. Клены уже начинали краснеть, и лес горел огнем – и там от души наплакалась. Но домой пришла, уже взяв себя в руки, сказала, что он уехал домой, и все, про остальное промолчала. А там уже и занятия в школе начались – одиннадцатый  класс, и буквально через неделю она поняла, что беременна!

4 глава

     Решилась, наверное, от безысходности и отчаянья, написать ему письмо. Нет, она не просила его оставить семью и быть с ней, она просто написала, в каком положении она оказалась - он же старше, может что-нибудь придумает, что-нибудь сделает. Он не ответил, ответ пришел от его жены. После ругательств в ее адрес, его жена потребовала не лезть в их жизнь со своей, неизвестно от кого нагулянной беременностью, так как со слов мужа она узнала, что Соня девица отнюдь не благородного воспитания и т.д. и т.п. Было ясно, что он ее вычеркнул из своей жизни, и до ребенка ему нет никого дела.
     Соня поправлялась. Настало время, когда ничего уже скрывать было нельзя, тогда она  все рассказала родителям. Отец молча выслушал и ушел курить в беседку. Перечислять эпитеты, которыми наградила ее Людмила, было бы очень долго, единственное, что можно сказать, что были они очень нелицеприятные.
      Людмила попыталась найти кого-нибудь сделать криминальный выкидыш, но Петр запретил - немало случаев гибели женщины от таких вмешательств. В школу Соня больше не пошла, Людмила сходила, забрала документы, а ей сказала:
- Ты мне со своим вы****ком близко не нужна! Родишь в роддоме и напишешь отказ, государство вырастит, а ты на будущий год уедешь учиться, мне здесь проститутки и шлюхи не нужны! Опозорила нас на весь город!  Все тебя как активистку и комсомолку знают, да только тебя из комсомола, шлюху, гнать надо!
     Оставшиеся до родов месяцы прошли, как в тумане. Всю домашнюю работу Людмила свалила на Соню, может, надеялась, что от тяжелой работы случится выкидыш. Но малышу, видимо, нравилось в животе у мамы, и раньше времени покидать он его не собирался. Петр молчал, не ругался.  Николай, родной отец Сони, к тому времени женился во второй раз, и у него подрастали двое детей.  Ему про Сонино положение, конечно же, сообщили, Людмила даже предложила ему забрать к себе беспутную дочь, но он отказался:
- Куда? Домишко у нас маленький, двое малых, жена не работает, сидит дома с детьми. Не могу. Да и вообще, она по закону - ваша дочь, законно удочеренная.

5 глава

     И вот настал тот день. Приданое для ребенка не готовили, Соне было сказано – откажись, здесь ты с ребенком не нужна, даже не надейся. Роды прошли без патологий, родился мальчик.
- Какой богатырь! – сказала акушерка, показывая Соне ребенка.
     Какой богатырь? Малюсенький, сморщенный какой-то, красный и беззащитный. Очень-очень беззащитный! Куда же его отдать, как он без нее! А когда приложили его к груди, и он своими губками ухватил за сосок, такое тепло разлилось по ее телу, и все прошлое куда-то отошло. Людмила на следующий день сходила к главному врачу и сказала, что от ребенка они отказываются.
- А разве не мать это решает? - спросил врач.
- Какая она мать, ей всего семнадцать лет, несовершеннолетняя, не ей решать, шлюшке подзаборной!
     Главврач пригласила Соню в кабинет и сообщила, что приходила ее мать и просила побыстрее оформить отказ от ребенка.
- Я не отказываюсь, - ответила Соня, - он мой, и я его никому не отдам!
- Куда же ты с ним пойдешь, твоя мать сказала, что домой тебя не пустит с дитем.
- Не знаю, куда пойду, но ребенка не отдам!
     Соню пришла навестить подруга Валя:
- Знаешь, родители сказали, что ты можешь с малышом ненадолго, на первое время пожить у нас, пока не решишь что-нибудь.
     Куда к ним -  у них и без нее места мало, пять человек в маленьком доме, но все равно на душе стало теплее, хоть кому-то до них есть дело, хоть кто-то о них думает и беспокоится. В роддоме Соня пролежала долго, главврач надеялась, что все-таки родители заберут их, но, …увы.
- Завтра мы вас выписываем, больше я здесь вас держать не могу, вы оба здоровы.
     Вечером в палату зашла нянечка Алевтина, принесла кучу детских пеленок, распашонок, три одеялка и немного денег.
- Вот, наши собрали вам, у кого что было. И еще вот что я тут подумала – я живу совсем одна, никого у меня близких нет, так уж жизнь сложилась. В общем, пошли завтра ко мне, вместе будет полегче.
     Соня заплакала – не все так страшно! Она не имела представления, что будет делать завтра, но знала, что малыша не отдаст никуда! Как будет жить, и что делать – не знала. Думала уже, может прийти в «Дом ребенка» и попроситься туда устроится няней, чтобы и малыш был на глазах, а жить где? А тут вот такое решение проблемы! Утром запеленали малыша, и даже бант голубой повязали на одеялко. Провожали ее все, кто был свободен. Главрач обняла ее:
- Ты, молодец, девочка, ты – не пропадешь! Счастья тебе!
     На выходе Соня увидела отца, он стоял какой-то непривычный, виноватый. Она обрадовалась – подумала, пришел за ней, а он подошел, протянул конверт с деньгами:
- Ты прости меня, дочка! Вот тебе, на первое время, можно снять комнату, я тут уже договорился. Я тебя не оставлю, буду помогать.
- Не надо нам ничего, - сказала Антонина, - есть у нее, где жить! А за деньги спасибо, хоть совсем не отказались от дочери, и то хорошо.
     Он подошел, протянул руки, чтобы взять малыша, и Соня в этот момент поняла, что того дома у нее больше нет, и что все – прошлое кончилось, надо жить по-новому, но уже не на пустом месте, и отец ее любит по-прежнему и не оставит. И она протянула ему своего сына, так и пошли они втроем, точнее вчетвером, дошли до дома Алевтины. Около дома отец попросил у Алевтины разрешения иногда их навещать, конечно, если Соня не против, попрощался и ушел.
     Домик у Алевтины был маленький, просто одна комната - тут и кухня и спаленка. Да в те годы многие так жили, и таким жильем были довольны – своя крыша над головой. Сонина подруга Лида жила с матерью и братом в малюсенькой комнатке в бараке, а таких бараков в городе было не мало.
- Ну, вот и наши хоромы, - сказала Алевтина.
- Спасибо вам!
- Да ладно, чего уж там, давай жить начинать! Я буду работать, а ты тут – на хозяйстве.

6 глава

     Так и стали жить. Отец принес ей вещи, Людмила грозила их сжечь под «праведным» гневом и презрением к падшей дочери. Да и не дочь она ей, она об этом всегда помнила, делала все и терпела ради мужа, и теперь есть, наконец, уважительная причина, от нее избавиться, и Людмила этим, конечно, воспользовалась.
     Соня была счастлива тем, что у нее есть этот маленький человечек, тем, что Алевтина полюбила их обоих. Она впервые почувствовала не показную заботу, а настоящее доброе  чувство, и все душой привязалась к этой милой женщине. Прежде всего, купили цинковую ванну купать малыша. Соня назвала сына Глебом, отчество и фамилию записала свои.
     Наступило лето, кругом цвели сады, все благоухало, и Соня старалась как можно больше гулять с Глебушкой. Рос он здоровым и активным, по ночам особо не беспокоил. Как-то Алевтина спросила:
- Ну и как ты дальше жить думаешь, что делать?
     Соня испугалась, что, видимо, кончилось их совместное проживание, и пора что-то менять и предпринимать:
- Я сниму где-нибудь комнату, папа обещал помочь.
- Глупышка, что ты говоришь! Ты что же думаешь, что я тебя гоню? Дурочка, я не о том! Тебе надо и о будущей жизни подумать, школу закончить, специальность приобрести. В сентябре надо тебе пойти в школу рабочей молодежи, там обучение в две смены, будем по очереди нянчиться с Глебушкой. Тебе учиться то всего год остался!
     Глеб пошел в восемь месяцев – маленький крепыш! Алевтина его не просто любила, обожала. Как-то она рассказала Соне про свою жизнь. Родителей потеряла рано, попала в детский дом, а после седьмого класса поступила в ПТУ на повара – сытая всегда. Только училище окончила, а тут война, и пошла она на фронт санитаркой. Встретила там и свою первую любовь. И с ней случилась та же история, что происходит у многих и многих – она забеременела, да только  он не отказался, написал обо всем матери, попросил принять свою фронтовую жену. Его мать приняла ее хорошо, по-доброму, ласково – обрадовалась, что скоро будет малыш. Жили они в этом самом домике, свекровь ее прописала. Родился мальчик, и новоявленная бабушка все отдала внученку. Полгода ему было, когда пришла похоронка. Мать как прочитала казенное письмо, так и упала и больше уже не встала – не выдержало материнское  сердце. Алевтина осталась одна с сыном, родственников у них не было, и на домик никто не претендовал. Когда свекровь была жива, она сидела с малышом, а Алевтина подрабатывала в больнице санитаркой, и как теперь быть, она не знала. Но жить как-то надо и Алевтина устроила сына в ясли, сама пошла работать, но и это относительное благополучие длилось недолго - сын простудился в яслях. Пневмония. Лекарств не было, и спасти его не смогли, потеряла она и сына, осталась опять совсем одна. Как пережила, как выжила – вспомнить тяжело! Но еще шла война, кругом столько горя, столько утрат, да и после войны тяжелые были годы. Лишь постепенно раны стали зарубцовываться, жизнь продолжалась. Работать так и осталась в больнице, только перешла в роддом, где могла хоть на чужих деток глянуть.  Вот может, пережив все это, так поняла и почувствовала эту девочку Соню, и приняла ее и Глебушку всем сердцем, как своих родных и очень близких.
     Соня стала учиться, окончила школу, когда Глебу шел уже второй год. Отец навещал их, правда, нечасто, работа у него была связана с командировками. Да и дома у него эти визиты всегда заканчивались скандалами – Людмила старалась сделать так, чтобы у него осталось как можно меньше денег, и он не помогал Соне, звонила ему на работу, контролировала. Его жизнь тоже стала не сахар, но помогать старался, как мог.
     Соня стала думать, куда пойти учиться дальше, какую профессию выбрать. Она с детства хорошо рисовала, и ей очень нравилось придумывать фасоны платьев и зарисовывать их.
- Может быть, тебе в швейный техникум пойти, на закройщика-модельера, - предложила Алевтина.
     А ведь и правда. было бы так здорово! Но как же учиться, с кем Глебушку оставлять? Алевтина предложила:
- Знаешь, я договорюсь на работе, и буду постоянно работать во вторую смену, а ты будешь учиться с утра. А если что, соседку попросим, она не старая, и отношения у нас очень хорошие, она поможет, будем приплачивать ей немного.
     Отец одобрил их решение, и. несмотря на домашние неурядицы, старался материально их поддерживать. Шиковать не шиковали, но концы с концами сводили. Когда Глебушке исполнилось три года, отдали его в детский сад - с этим помогла главврач роддома, которая как могла, поддерживала их все это время.
     Тут несчастье постучалось в дом Петра. Во время одного из скандалов, которые стали уже нормой для Людмилы, так как Петр по-прежнему навещал Соню и Глеба, да и в связи с учебой стал им больше помогать деньгами, Людмила вдруг упала и потеряла сознание. «Скорая» поставила диагноз инсульт.  Пролежала Людмила месяца полтора, вроде бы стала поправляться, как оторвался тромб, и она умерла. Похоронив жену, Петр стал жить один. Хотелось ему позвать Соню жить к себе, но было трудно, он постоянно помнил, сколько ей пришлось пережить, из-за него, в том числе. Да и сейчас не шиковали – зарплата у санитарки мизерная, а их трое. Он, конечно, помогал, но им не хватало, да и Глебушка рос и требовал все больше затрат. Петр видел и сто раз перелицованные и заштопанные вещи, и чем они питаются, знал, что на занятиях Соня никогда не обедала, старалась сэкономить. Теперь его никто не ограничивал, и он мог помогать им значительно больше, но понимал, что в его доме им будет лучше. Через полгода после смерти Людмилы он решился на разговор. Алевтина поддержала его, хотя и побледнела, услышав его предложение. Но Соня решительно отказалась:
- Я от Алевтины никуда, она нам с Глебом как мать!
     И тут Петр, как-то неожиданно для самого себя сказал:
- Так я же вас всех троих зову, куда же мы без Алевтины! Я работаю, ты учишься, Глеб в сад. Да и как она одна будет жить – надо дрова заготовить, надо дом ремонтировать, он же старый уже. Вы подумайте, посоветуйтесь, не торопитесь отказываться, да и хозяйка в доме нужна.  Я, конечно, уже далеко не мальчик, но еще и совсем старик.
     Алевтина зарделась:
- Ой, да что вы такое говорите!
     Петр ушел, недоумевая невесть откуда пришедшему решению жениться. А что, Алевтина женщина видная, да и хозяйка хорошая, и Соню с Глебом любит, спокойная на характер, а последние годы жизни ему ничего кроме негатива не оставили.
- Пожалуй, это было не самое плохое решение.
 

7 глава

     А в маленьком домике – глубокие раздумья. Соня с Глебом очень хотели в дом, где есть сад,  курочки и козочки, собачка и кот, и где дед, которого Глебушка очень любил. Тот всегда, когда навещал их, гулял с внуком, играл, рассказывал сказки, одним словом, был настоящим дедом. Алевтина  не мыслила каких-то изменений в жизни и еще того, хуже, в своем семейном положении, она ведь замужем-то фактически никогда и не была! И вместе с тем, она понимала, что Соне с Глебом там будет лучше. Соня же категорически отказалась съезжать от нее, а ради них Алевтина была готова на все. Решили, что сначала она будет им просто помогать по хозяйству, а там как жизнь сложится. И переехали.
     Глебушка был счастлив. Правда, пришлось решать вопрос со сменой детского сада, но это были уже мелочи! Их жизнь заметно изменилась в лучшую сторону и в бытовом, и в материальном отношении. Соня уже заканчивала техником, год ей оставался всего, понемногу стала шить на заказ, что тоже стало им подспорьем.
     И вот учеба закончилась, и на руках у Сони диплом, работа в ателье и своя зарплата! Она выстояла, она поднялась. Но нет, не она – они! Одна бы она не смогла. Ее ангел-хранитель, опора и помощь – Алевтина. Она помнила, как Алевтина в баночках приносила им с Глебкой еду из больницы. Роженицам много носят еды из дома, и у раздатчиц часто остаются неиспользованные порции. Их положение в больнице знали все, знали, что взвалила Алевтина на себя такую ношу, и старались поддержать. Брала Алевтина в подработку стирку в соседних магазинах – халаты, стирала руками в корыте, отбеливала, крахмалила и гладила – труд не из легких, и все ради них с Глебом. Теперь Соня сама работает, и никаких подработок, никаких дополнительных смен Алевтине брать не нужно.
     Алевтина к дому привыкла быстро, ей нравилось возиться с хозяйством, доить козочек, кормить кур, ухаживать за огородом. Работала и думала, как же хорошо, что у Глебушки парное молочко, домашние яички, овощи и фрукты со своего огорода, ничего не надо экономить, не надо бежать в очередь за молоком и доставать яйца. Все свое и всего досыта. Соня стала работать, Петр отдавал свою зарплату – оделись с Глебом. Соня молодая, красивая, а одевалась до этого во все перешитое, заштопанное, и Глеб растет как на дрожжах. Отношения с Петром у Алевтины сложились теплые, семейные. Он ее не тропил, но было ясно, что все идет  к тому, что скоро Алевтина станет законной бабушкой.

8 глава

     Клиентов у Сони становилось все больше, она приобрела известность, как очень хороший мастер-модельер и начала разрабатывать свою собственную коллекцию. Да и частных заказов стало много, нужно было помещение для работы – в жилом доме заниматься шитьем на заказ становилось неудобно,  требовалось много места. Стали советоваться, что делать и Алевтина предложила:
- Давайте домик мой продадим, а на эти деньги построим во дворе павильончик для работы Сони. Прибыли от домика почти нет, сдаем его в арену, чтобы не пустой стоял, плата там чисто символическая.
     На том и порешили, Петр же понял это еще и так, что Алевтина на его предложение жить всегда вместе, согласна. Павильон построили быстро, сделали большие окна, чтобы света для Сониной работы было много, сложили печку – ни о каком электрическом отоплении Соня даже слышать не хотела, ей нравилось уютное печное тепло. Работа над коллекцией пошла быстрее, иногда Соня даже ночевала в павильоне. И вот коллекция готова,  и Соня отвезла фотографии и описание в Ижевский Дом моделей. Там все понравилось, и ей предложили сделать показ во время очередной выставки.
     Все прошло успешно, ее модели были положительно отмечены. Жизнь вошла в колею – интересная работа, налаженный быт, подрастает любимый сын.

9 глава

     Глеб пошел в третий класс, дед обожал внука, Алевтина ему не уступала. На летние каникулы они даже свозили его на Черное море отдохнуть. Соня превратилась в молодую, привлекательную и успешную женщину, пользующуюся определенным авторитетом как художник-модельер и отличный мастер-закройщик. Работала она теперь уже заместителем директора ателье, и в городе ее знали.
     В один из осенних дней в кабинет вошла секретарша:
- Софья Петровна, вам какой-то мужчина звонит. Не представился, но очень настойчиво просит соединить, говорит, что вы будете не против. Может, поклонник?
- Что ж, если «не против», соедини, посмотрим, что за настойчивый товарищ!
     Соня подняла трубку.
- Здравствуй, Соня!
- Кто это?
- Не узнала?
- Нет, представьтесь, пожалуйста.
- Зачем же так официально, мы с тобой знакомы, и довольно близко.
- Извините, я не знаю, с кем разговариваю. Или вы представитесь и сообщите о цели вашего звонка, или я положу трубку!
- Соня, это же я, Леонид!
- Леонид? Кто?
- Неужели ты меня забыла? А я тебя помню и думаю, у тебя воспоминание обо мне постоянно находится перед глазами уже лет десять. Нам нужно встретиться.
     И тут она поняла, кто это! Но зачем? Откуда он, и что ему нужно? Она действительно оставила в прошлом ту неудачную любовь, принесшую ей столько трудностей в жизни.
- Зачем нам встречаться? Не вижу в этом необходимости, мы чужие, посторонние люди и  нам не о чем говорить!
- А Глеб?
- Глеб – мой сын, и к вам не имеет никакого отношения, так же как и вы к нему. Думаю, что на этом наш разговор окончен.
- Я так не думаю.
     Она положила трубку. Откуда вдруг, и зачем прошлое явилось сейчас, когда все прошло и забылось? На душе остался неприятный осадок и тревога – что ему нужно? В конце дня он встретил ее возле работы.
- Ну, здравствуй!
- Зачем ты здесь, и что тебе надо?
- Есть разговор. Может быть, посидим где-нибудь, не чужие же люди.
- Нет. Мы чужие, и я не вижу необходимости ни сидеть где-то, ни о чем-то разговаривать! У нас нет общих тем.
- Вот тут ты ошибаешься – у нас есть общий сын.
- Сын? Какое ты имеешь к нему отношение?
- Он мой сын!
- Биологический, и не более. Я тебя очень прошу – оставь нас в покое!
- Выслушай меня, Соня! Я думаю, ты теперь деловая, успешная женщина и мое предложение тебя заинтересует.
- Я так не думаю.
- И все-таки, выслушай меня.
- Хорошо, говори.
- Я уезжаю. В Израиль, на пмж, и очень хотел бы забрать Глеба с собой, ну что его здесь, в Совдепии ждет – каждодневный труд за кусок хлеба? Ни доходов, ни свободы. А там он получит образование и сможет сделать карьеру, я ему помогу.
- Как, оказывается, все просто! Приеду, заберу, увезу, организую! Уясни себе – во-первых, что ты ему никто, и звать тебя никак, ты не имеешь на него никаких прав! Во-вторых, образование можно получить и здесь, и совсем неплохое, и жить не так уж и плохо, и работать на интересной работе. И, в третьих, здесь – наш дом!
- Я, конечно, предусмотрел вариант, что ты можешь его мне не отдать, но ты ведь понимаешь, что такое предложение и возможность бывает раз в жизни, и поэтому я могу оформить вызов на вас двоих. И ты будешь жить там вместе с ним, думаю,  что с твоими данными, ты там устроишься гораздо лучше, чем здесь!
- Значит, так, разговор наш окончен. Ответ, конечно, один – нет! Думаю, убеждать тебя в чем-то бесполезно, ты глубоко убежден в своей правоте. Общего между нами нет, и быть не может.
- Ты подумай.
- Поздновато проснулись в тебе родительские чувства, хотя я не уверена в слове родительские. Наверно, тут что-то другое, ведь моральными принципами ты никогда не был отягощен.
- Ты подумай, зачем тебе здесь все, что тебя здесь держит?
- Здесь наш дом!
- Там тоже будет наш дом, и намного лучше!
- Дом – это ведь не только, где ты проживаешь, если ты попытаешься это понять! Это еще для кого-то и понятие малой родины - там, где ты родился, и понятие большой Родины – страны, где ты живешь! Все это вместе и есть – Родина и дом! Там этого нет и не будет. Прощай, надеюсь, больше с тобой никогда не встретиться!
     Соня развернулась, и пошла. Она шла и думала: «Как же я правильно все сделала! И как же здесь мне хорошо. И мне, и Глебушке, и отцу с Алевтиной! Мы любим друг друга, мы вместе, и ничего нам больше не нужно!».
     А он стоял и думал: «Какая же она дура! Впрочем, чего еще можно было ожидать – примитивное совковое мышление!».

2022 г.