Я буду ждать на темной стороне. Книга 2. Глава 50

Ноябрь в этом году начался с необычайных холодов. На улице в один прекрасный момент стало настолько холодно, что до последнего надеясь довольствоваться пальто, через пару дней Евангелина была вынуждена воспользоваться более утепленной одеждой и аксессуарами в виде перчаток и шапку с пародией на кошачьи ушки на голове.

Сезон дождей давно кончился, но небо ещё долго оставалось хмурым, без малейшего намека на просветы в виде солнечных лучей, отчего воздух казался более сырым и пробиравшим тело до самых костей. Словом, погода не радовала горожан, однако довольно быстро привыкнув к наступившим холодам, (все-таки зима не за горами), большинство довольствовалось прежним образом жизни, став просто теплее одеваться.

В доме почти сразу похолодало. И как-то не обращая на это раньше внимание, Евангелина ощутила на себе все эти изменения, когда её ладони начинали стыть во время работы над дипломным проектом. Отрываясь изредка от ноутбука, ей приходилось разминать пальцы, возвращаясь к работе, как только к ним приливала кровь. Порой в помещении становилось настолько холодно, что просыпаясь утром, она долго не могла заставить себя покинуть постель, чтобы приняться за остальные дела. И если бы была на то её воля, она лежала бы себе так хоть целый день, не в состоянии справиться с одолевавшей её сонливостью.

Все моментально изменилось с включением отопления в доме. С той поры утренние пробуждения, когда хотелось накинуть на себя ещё пару штук одеял, а не вставать с постели, больше не казались такими удручающими. Такая обстановка уже не могла помешать ей любить ноябрь. И стараясь найти позитивные моменты едва ли не в каждом месяце года, Евангелина наслаждалась погодой за окном, независимо от того, каким был день за окном: тусклым, хмурым, либо полон солнечного тепла. Порой ей даже нравилась такая погода, особенно целыми днями шли ливни в сопровождении пронзительных ветров.

В такие моменты особенно ценились воспоминания о летних днях. И потеряв счет моментам, когда ранее ей приходилось бежать домой под проливным дождем, да ещё без зонта, стоило переступить порог прихожей, как приняв теплый душ, она тотчас отправлялась на кухню, помогать мачехе с приготовлением обеда, либо ужина, тщетно пытаясь наладить отношения с новой женой отца.

— Ничего, скоро нам придется топить камышом. Как в древние времени, — язвил перед началом первого занятия Новаковский, жалуясь на необходимость экономии во всем, и в отоплении, в том числе.

— Ну, может у вас так и будет, — невольно отозвалась Мельчуцкая, только прибыв к началу занятий, но не успев пока наведаться в гардеробную, чтобы снять с себя верхнюю одежду. — А вот нам отопление дают всего лишь на два часа в день, зато горячая вода есть только по вторникам и четвергам.
 
Егор понимающе ей подмигнул. Когда-то и его отцу проходилось проходить через такое. Пару десятков лет назад. Все изменилось с момента их перехода на индивидуальное отопление, но проблем от этого меньше не стало. Зато теперь они сами могли контролировать уровень подачи тепла в дом, перестав быть зависимыми от хотелок внешнего поставщика. И всех подобный расклад дел, похоже, устраивал.

— О, ты опять надела свой балахон из нутрии! — вваливаясь в аудиторию, внезапно отозвался Терехов, окинув неоднозначным взглядом наряд Мельчуцкой, больше походивший на одеяние, предназначенного для совершения экспедиционных вылазок на Северный полюс, не имевших ничего общего с прогулками по городу с их теплым климатом.

Повернувшись к нему, Галочка злобно сверкнула глазами в ответ. 

— За окном, между прочим, шесть градусов, — отрезала она, не скрывая своего возмущения.

— Но с плюсом! — поддел её за живое Терехов, не зная как ещё насолить своей одногруппнице за склочный характер и склонность к сплетням.

Сам он привык рядиться в одежды легкого покроя, отдавая предпочтение межсезонным курткам без меха, даже если за окном бушевал мороз, лишь изредка набрасывая на голову летнюю кепку, защищавшая его якобы от холодов, на деле же превращавшейся зачатую в объект насмешек со стороны одногруппниц, которые не зная, чем заняться во время скучной лекции, любили прятать её от него, передавая украдкой сей головной убор соседям по ряду.

— Правильно, Галя, шесть — не шестьнадцать, — подхватил её выражение Лисов, переиначив его смысл на эротический план. 

Оказавшись в аудитории спустя время, он швырнул свои вещи на место подальше от преподавательского стола, за которым должен был заседать сегодня декан. 

— Начинается… — проронила Мельчуцкая, невольно закатывая глаза. — Лисов, что я тебе такого успела сделать, что ты достаешь меня перед самой парой?!

— Вот именно, что ни-че-го! — насмешливо бросил он, проверяя свой телефон, однако быстро уловив в его сомнительного содержания «комплиментах» пошловатый подтекст, Мельчуцкая не стала долго думать над способом расправы. И как только в её руках оказалась методичка Драгомарецкого, со словами: «Теперь ты меня точно достал...», она изо всех сил швырнула ею в одногруппника, надеясь не промазать хотя бы в этот раз. Усмехнувшись, Лисов лишь вовремя отклонился от летящего в него предмета, и вновь сосредоточившись на телефонной переписке, больше с ней не заговаривал, найдя себе развлечение получше.

Подобные подшучивания над недалекой и неотесанной Мельчуцкой было тем единственным в своем роде звеном, объединявшего его и Терехова, таким разным по образу жизни, если не считать склонности одеваться налегке даже зимой, обходясь без головных уборов даже в лютый мороз. Исключение в этом плане составлял наверное один только Дмитрий, привыкший в такие моменты отдавать предпочтение своей летней кепке.

Оставалось только догадываться, как эти двое не умудрялись отмораживать себе мозги, легкомысленно относясь к холодам, вынуждавших их одногруппников одеваться намного теплее. И посчитав, что с подвергнувшейся насмешке Мельчуцкой не убудет, Терехов тоже решил позволить себе не очень лестно высказаться в её адрес, но не зная, к чему конкретно прицепиться, чтобы вызвать на себя ответный огонь, он просто одарил её очередным комментарием, построенным в виде риторического вопроса:

—  Кур хоть подоила, галиматья деревенская?!

Реакция Галочки не заставила себя ждать слишком долго. И в два счета оказавшись напротив старосты, она стащила с его головы кепку, которую он, бывало, не снимал даже в помещении, если там, по его ощущениям, было также холодно, как и на улице, и, не зная, что сделать такого с его головным убором, чтобы он тут же пожалел о своих словах, и попросил у неё прощения, забросила её куда-то за шкаф, тем самым вынудив его потратить оставшиеся минуты перед началом занятия по финансовому менеджменту на поиски своей кепки.

За этим занятием Евангелина и застала своего кузена, переступая порог помещения чуть ли не в числе последних прибывших на занятие. Сидя на корточках перед шкафом, Терехов пытался ковырять  из-за стены свою кепку, копошась указкой в пыли и паутине, пока ему не посчастливилось зацепиться её кончиком за головной убор  и выкатить её оттуда до появления в аудитории декана. Причем проделал он это весьма своевременно. Потому что как только эта кепка оказалась в его руках, в аудиторию заглянул сам Мудрыченко Валерий Витальевич собственной персоной, приказывая всем рассаживаться по местам.

Аудитория вновь наполнилась различными голосами, звуками сдавленного смеха и угрозами Терехова лично Мельчуцкой. Издалека наблюдая за этими двумя, Лисов лишь время от времени отвлекался на то, чтобы отправить ещё одно сообщение осаждавшей его чуть ли не самого утра Эрике, которую давно вычеркнул из собственной жизни, только сама она почему-то не спешила оставлять его в покое, каждый раз напоминая о своем существовании далеко в не самый подходящий для этого момент.

Те бесконечные гонки по трассе с пробитой камерой не прошли бесследно для здоровья Корнея Ивановича. И почувствовав себя плохо ближе к вечеру, наутро он вообще не вышел на работу, жалуясь на сильные боли в сердце. А когда решился обратиться в больницу, уже было поздно. Прибыв к середине дня проведать пожилого шофера, мать Лисова не застала его в живых, перехватывая сочувствующий взгляд кардиолога.

Накануне у него случился обширный инфаркт и они ничем не смогли ему помочь, однако даже не подозревая, что все могло закончиться именно так, женщина прекрасно понимала, что в смерти их шофера отчасти был виноват её сын, недооценивший с утра его состояние. Таковой оказалась цена успеха защиты презентации. Так что красовавшаяся теперь на могильной плите дата смерти Корнея Ивановича останется там навсегда как лишнее напоминание об этом дне, о чем сам Лисов ни капли не жалел, вычеркнув из своей головы саму память о существовании этого шофера буквально на следующий день, когда только ему стало известно о его смерти, лишь для видимости пролив по нему «крокодиловые слезы», словно показывая, как, собственно говоря, было ему мало дела до этого человека.

Теперь его матери придется учиться водить машину самостоятельно, если она не хотела повторения злосчастной истории, нанимая на работу пожилой персонал. Евангелина была не в курсе об этой истории. Ей обо всем рассказала мать Лисова. И выслушав в подробностях, как все произошло на самом деле, она больше не питала никаких иллюзий относительного душевных качеств её сына, с которым ранее спала.

Теперь Евангелина была даже рада тому, что вовремя съехала от этого «змеиного» логова, не имея больше возможности сталкиваться с кем-то из них по утрам и вечерам. Особенно по вечерам, когда дело заходило о настойчивости Лисова, искавшего способ уломать её на интимную связь. И как теперь жила эта семья, её совсем не интересовало, несмотря на то, что они по-прежнему надеялись на её возвращение.

Мать Лисова была уверена, что она просто поссорилась с её сыном из-за ерунды, и рано или поздно все вернется на круги своя. Она перестанет глупить и станет жить с ними в ближайшем будущем как раньше. Другого исхода этого дела женщина не видела, не желая терять такую «невестку». Только теперь о возвращении обратно не могло быть и речи, как стесненно бы не чувствовала себя Евангелина в квартире отца. Последний, кажется, тоже не имел ничего против такой перспективы, надеясь в скором времени отправить свою дочь к этим людям, лишь бы она не сидела у него на шее, но не спеша навязываться ей со своими разговорами, он не терял надежды поскорее выдать её замуж, благодарственно сбагривая её будущему мужу в лице сына своей давней знакомой, не понимая, отчего Евангелина вертит носом и перебирает поклонниками.      

Работы группы по финансовому менеджменту наконец было проверены. Об этом поставил в известность студентов лично Валерий Витальевич, решив не откладывать это дело в долгий ящик, а познакомить их с полученными оценками уже сегодня.

Внимательно слушая его, Евангелина не упускала ни единой детали из суровой речи преподавателя, недоумевая его манерам. И едва в аудитории установилось некое подобие тишины, раскрыв свой блокнот, он принялся цитировать вслух полученные баллы, параллельно раскрывая лежавшие перед ним работы, и не оставляя, разумеется, без саркастического комментария ни одну из них.

— Новаковский учил финменеджмент на три, Лисов — на пять с плюсом, но результат, как видим, одинаковый, — и предоставив им возможность самостоятельно убедиться в оценке, которую он соизволил разделить на двоих, декан передал работы ребятам, проигнорировав смех их одногруппников.

— Ну, надо же! — не удержавшись, воскликнул на радостях Лисов, разворачивая перед собой лист с собственной фамилией. — Я, оказывается, ещё правильно решил последнюю задачу!

— Что значит «правильно»? — недоумевал Новаковский, с удивлением поворачиваясь к нему. — Ты хочешь сказать, что решил эту задачу от балды, и правильные ответы совпали лишь случайно?!

Он просто не верил тому, что такое могло быть, ведь Лисов даже не отрицал заверений декана, утвердительно кивая в ответ головою. Вот и доверяй теперь кому-то после всего, когда дело касалось переписывания текста!

Странно, что сам Лисов не спешил признаваться в содеянном, разрешая соседям списывать со своего листа. И Харитон туда же, взявшись за переписывание готового материала с таким залихватским настроем, что почерпнув немало с тетради Новаковского, он не чурался дублировать его пунктуационных ошибок, отчего декану не составило особого труда определить, кто именно и у кого что переписывал, понимая, что такому как Балануца, чисто гипотетически не потянуть решение таких задач самостоятельно. И пусть полученные баллы не сильно обрадовали Лисова, зато теперь у него появился новый повод для гордости относительно собственных умственных способностей, когда под рукой отсутствовали шпаргалки.

— Есть, правда, неплохо описанные моменты, — подтвердил его мысль декан, попросив вернуть работы на стол, — но, в целом, лошадок куда-то гонят.

А вот какого мнения он был о трудах Мельчуцкой и Гольдштейн:

— Несмотря на заложенный потенциал, направлять свои мозги в нужное русло вы пока не научились. На деле вроде пытаетесь мне что-то доказать, но все, к сожалению, так и осталось на стадии попыток. — Набычившись, Галочка с трудом сдерживалась от желания закрыть уши, лишь бы не слышать столько критики в собственный адрес. — Как кляксы на бумаге — вроде есть, но в целом картинка отсутствует.

Едва черед дошел до обсуждения его работы, у Драгомарецкого в этот момент так скривилось лицо, что со стороны казалось, будто ещё немного, и он сейчас расплачется, переживая за оценку. В противном случае у его бабушки появится очередной повод для упреков касательно учебы, которую в этом семестре он откровенно не вывозил. Драгомарецкому не хотелось столкнуться с её появлением здесь повторно. Одного раза хватило с головой, чтобы этот её визит навсегда остался в памяти не только у внука, но и самого декана, лично принимавшего участие в выдворении этой сумасшедшей старухи за пределы университета.   

— В общем, неплохо, — не без ехидства подытожил Мудрыченко Валерий Витальевич, глядя на лист с его фамилией как на гадюку, то есть вещь, не вызывавшей у него ничего, кроме толики отвращения, которое он питал к его работе, даже не пытаясь этого скрывать, — но сама работа читается с ощущением «Ну же! Еще немного! Еще… и… Ничего». Конечно, сами описания решений задач можно было сделать ярче и красочнее, но получается пока так, — декан разве руками в ответ, показывая всю сложность положения ранимого парня. — Стандартный словарный запас стандартного, но очень старательного студента. Правда, порой попадаются формулы, которые прямо так и чешутся руки переписать, или написать иначе пояснения в ответах. Более легким и доступным языком, без излишних слововывертов. Плюс небольшой швах с оформлением условий задач.

У остальных с результатами была почти такая же картина, если не считать порыва Мельчуцкой переписать свою работу, о чем, разумеется, не могло идти речи. Чуть позже направляясь в сторону гардеробной, когда с занятиями было наконец покончено и за окном стояла чуть ли не самая настоящая ночь по причине сократившегося светового дня, разговорившись с Гольдштейн, Евангелина узнала, что Галочка теперь окончательно поссорилась с деканом, потому как получив в деканате повторный отказ насчет переписывания работы, быстро покинула стены этого помещение, обозвав Валерия Витальевича «старым козлом», так что ни о каких пересдачах теперь не могло быть и речи. С другой стороны, на что она надеялась, так плохо справившись накануне с заданиями?! Как минимум, вся эта ситуация выглядела странно.

Вспомнив, однако, что сегодня ей тоже надо было зайти в деканат и занести туда кое-какие заготовки по теоретической части дипломного проекта, Евангелина предупредила одногруппниц, чтобы они её не ждали и шли домой, но девочки упрямо отказались от подобной перспективы, все ещё надеясь сесть кому-то на «хвост», чтобы не тащиться прочь на общественном транспорте.

Во всяком случае Марцела пообещала подождать её возле деканата, и, поспешив воспользоваться выпавшей удачей, Евангелина тотчас устремилась к заветной двери, обнаружив «в гостях» у декана Драгомарецкого, которому так же, как и ей, не повезло с выбором куратора дипломной работы.

Книга 2. Глава 51

http://proza.ru/2022/11/18/1171