Глубинный человек, он же Хлыстобуев -непотопляемый

   
       Новожилов мог среди ночи подняться в лес, если кто-то накануне шепнул: ожидается шкода. А желающих услужить находилось много. Обычно они отводили директора в закуток и, секретно шаря глазами по сторонам, сообщали: там-то и там-то подозрительная активность, тот-то и тот-то, Витюня или Серега, бочку забросил в лес — не рыбу ли солить? А другой — дать бы ему по хрипам — оленьи рога пообещал гостю, третий же сети укладывал в багажник.

       Несмотря на высокий рост и грузность, директор появлялся в лесу бесшумно и оставался незамеченным, пока в самый неожиданный момент не палил в воздух из пистолета. Возле уха ошарашенного браконьера. Иногда имени его хватало, чтобы привести дичекрадов в трепет. Не то что рукой — пальцем  боялись пошевелить, когда Новожилов напускался на них,  как ястреб на воробьев.

    Однако не всегда попадались безропотные. В пору, когда Новожилов работал простым охотоведом, вздумал он поймать Хлыстобуева, своего шефа, недавно назначенного и начавшего исполнение обязанностей с широких охот в запретной зоне. Особенно полюбилось Хлыстобуеву озеро с небольшим островком - как на заказ для приема гостей. С видом на дали поляна свеженькой  шелковистой травки - и расположиться, и огонь развести. Да пирамиду из вареных раков поставить. Как свечами утыканная бутылками коньяка,  отменные духовитые балыки  — да тут любой враг станет другом.

    За костром и увидел теплую компанию нагрянувший Новожилов. В лодке и недалеко от берега лежали горы битой дичи. Из клюва верхнего селезня еще сочилась кровь.

    То ли запах жареного гуся расслабил приятелей, то ли близость Хлыстобуева, который где-то там стрелял за деревьями, но в появлении незнакомца они не усмотрели ни малейшей угрозы для себя. И спокойно продолжали подкладывать в огонь ветки. Так и запечатлелись бы на фотографии, не подоспей Хлыстобуев. В бешенстве он спросил, почему охотоведишка позволяет себе контролировать начальство? В ответ Новожилов как общественный инспектор и у него потребовал путевку на охоту.

    Разъяренный  Хлыстобуев не без помощи компаньонов отобрал у наглеца фотоаппарат и засветил пленку. В назидание сказал: «Нас четверо, а ты один, и тебе никто не поверит. Катись и держи язык за зубами». На другой день дал ему выговор и сбагрил в город. В кабинет! К телефону!

    Но отлучить Новожилова?От леса?.. Да он не только не зарекся портить хлыстобуевские приемы, а, выждав время, снова устроил налет. И в первый же выходной  опять следил из укрытия, как Хлыстобуев со своим гостем приближается к стае бедствующих уток. По ноябрьскому холоду они низко кружили над полыньей.

    Вот лодка показалась между камышами, прошла их шурша, сейчас обнаружится на овале открытой воды.  Новожилов поднял фотоаппарат. Но что такое? У горе-охотника, у гостя Хлыстобуева, упало  ружье. Вроде  лежало себе на борту, и вдруг — бульк — и нет дорогого ружья. Ну и стрелок! Ну и охотник! Не научился правильно класть ружье, а туда же — стрелять! Да еще пренебрегая охотничьей этикой, словно не зная, что колотить бедствующих птиц — позор.

    То, что произошло дальше, заставило Новожилова обомлеть. Он увидел, как Хлыстобуев, ни секунды не медля, скинул в чем был до трусов и спрыгнул. Новожилов ахнул: будто охотничий кобель! Видно, гость не простого полета птица. Да и ружье у него не какое-нибудь угловатое, а округлой формы с плотной гравировкой на изморози ствола, сотворенной россыпью золотой зерни.

  Хлыстобуев долго нырял в ледяной воде, пока не нашел драгоценность и не подал хозяину.

  Глядя на дрожащего начальника, которому благодарный гость помогал одеваться, Новожилов понял, что с этим пластинчатоклювым  не сработается никогда. И, вернувшись в город, дал согласие на переход в отсталое Сухоерикское хозяйство. Здесь ему предложили директорство, значит, впредь никакие буйнохлестые  не помешают заняться делом всерьез.

    Никто, конечно, не догадывался, что пистолет, из которого Новожилов палил возле уха браконьера, стартовый. И даже в охотничьей инспекции возмущались: «Ишь, деловой! – брать на пушку. Сам же в бутылку лезет. Тестостероновый тип. Ничего, скоро пантокрин из своих  рогов начнет добывать. Обламывали и не таких».  Не нравилось им и то, что Новожилов является на люди в неподобающем виде: толстовка не толстовка, рубаха не рубаха, а так, что-то среднее, и брюки — широченные, Тарасу Бульбе впору.

    Новожилов знал эти разговоры инспекторов,  среди которых почти не было биологов или охотоведов. Но в сотый раз объяснять им, лицензионным магам, что только свободные мягкие брюки не шуршат при ходьбе и что зеленый цвет он подбирает, чтобы слиться с природой!. Себе дороже - не Краснокнижником прозовут, а Вельветом, скажи, что из столичной командировки он везет не что-нибудь путное, а рулон хлопчатобумажной рубчатой ткани, раз в станице такой не имеется.  А с «нужниками» — спекулянтами связей чурался.  ;

    Из-за тиканья не носил и часов, с точностью до минуты определяя время по солнцу.

Продолжение следует