994. Хуторская чертовщина. Пшённая каша с маслом

                И так, вернёмся вновь в поле, когда Володьку с Васильком отправили сопровождать ишака с тележкой, а их деды, покуривая цигарки им поглядывали в след, Назар чтоб зря попусту время не терять, а оно в эти весенние дни было невероятно бесценным, взял Серка и Чубарого за поводы, повёл поить их к колодцу.
               Но перед этим непременно наказал своим пахарям аккуратным образом сложить конскую упряжь и приготовить дровишек для костра, предупредив за раннее, чтоб не особо усердствовали топором, он у Назара содержался для плотницких работ.
                Оставив обоих пахарей присматривать за  его имуществом, Назар через поле косиной повёл коней к колодцу, оказалось что он здесь не один такой заботливый о своей тягловой силе, к его удивлению собрался здесь у колоды разношёрстный  народишко.
                Но ещё больше его поразило такая особенность, что воду набирали в колодце и выливали рядом в корыто, как здесь называли в колоду.
               Общее настроение собравшийся толпы был добродушен и весел, в такой толпе всегда отыщется балагур и весельчак, то и дело подбрасывая шуточки, чем и вызывал у собравшихся одобрительный смех.
              Савич не особо любил такие шумные компаний в них всегда найдётся подленькая душонка, готовая изподтишка, из – за чужой спины, совершить мелкую подлость, казалось бы простенькой с виду насмешкой нагадить прямо в душу.
                А Назара не надо цеплять за живое, он и обидеться может, а уж тогда держитесь от него по дальше, а лучше обходите стороной.
               Придерживая коней, Назар убавил свой ход, рассчитывая, что в скором времени толпа напоит свою скотину и разойдётся, но здесь по всей видимости и не собирались расходиться, не поделившись свежими новостями.
               Как бы медленно не брёл Савич, а с каждым пройденным шагом всё же приближался к колодцу, да и его кони, чувствуя воду напирали сзади, желая утолить жажду.
                Приход Савича замечен был ещё издали и когда он решил встать в сторонке и обождать, когда освободиться ведро, его окликнули:
-Назар, чего сторонишься, подводи своих коней пусть водички из колоды попьют.
- Вон у нас какие ловкие и шустрые водочерпари.
-  Для всех воду наливают.
             Справедливости сказать, вышла не ловкая ситуация, Савичу не по душе пришлось такое приглашение.
               Вроде как ему оказывают любезность, но с тонким намёком на то, что и от него в скором времени чего – то потребуется сделать. 
               А подобные вещи он старался обходить стороной, это как бы тебя от всей души угостили чаркой сиводрала, а на завтра придут с просьбой, мол мы угостили тебя вчера, а теперь будь любезен и обходителен угостить нас сегодня.
                А тем более, когда подобные слова приглашения были сказаны  переметнувшимися артельщиками, этими погаными перебежчиками в другой стан, Назару было где - то даже противно воспользоваться их услугой.
                И только ради своих трудяг – лошадок, Савич пересилил своё упорство и подвёл их к корыту, стараясь ни на кого смотреть.
               К своему удивлению, Назар отметил, что в колоде оказалась чистейшая вода, которую то и дело подливали два шустрых паренька из соседнего хутора, одного было ему не понять с чего вдруг случилась такая любезность.
             Уж не причиной тому послужил его наган, которым пришлось воспользоваться и припугнуть хамскую рожу Кирюшки Герасько, возомнившего себя распорядителем степного придорожного колодца.
            Приглядывая, как его кони жадно пьют воду, а также ещё одна лошадка, только что прибывшая на водопой, уткнулась мордой в колоду, Савич подметил, что собравшийся народишко как – то сник, временно притихнув, по всей вероятности до этого могли и в его сторону высказать множество не лестных слов, сопровождая их скверными подковырками.
               Человеческая зависть большей частью несёт в себе негативное отношение к тем, кто в этой жизни больше всех преуспел, вроде как все с руками и ногами, живут в одних и тех же условиях, работают до третьего пота, а вот выбиться в люди удаётся единицам.
                Работать можно много, да был бы от этого прок, с дуру и попок надорвать не долго, да вот только был бы от этого полезный результат, а здесь без жизненной смекалки не обойтись, своей головой думать надо, а не пробовать пользоваться чужими успехами.
              Вот скажем в нынешнее время главным занятием является производство зерна, которого катастрофически не хватает, а всё потому, что самое трудовое население занято совершено не тем, чем следовало бы.
            Следовало бы не изводить друг друга в бесконечном противостоянии, воюя уже который год, а заняться мирным трудом, но все словно по одурели и не могут взять в толк, что вся эта братоубийственная бойня приведёт к полнейшей разрухе.
                У Назара такая же голова, как и у остальных, с такими же мозгами, да только он умеет предугадывать и думать на перёд, как данную ситуацию использовать для собственных выгод.
              Да не мешай ему и не ставь палки в колеса предприимчивого крестьянина бездумными резолюциями новых властителей, да дай полную волю действий, Савич бы сумел развернуться во всю ширь своих возможностей, засеяв все поля поместья.
                От нахлынувших размышлений его отвлёк вопрос одного из своих хуторских:
-Назар, а как по -твоему, будет в это лето урожай пшеницы?
- Или Как?
             Савич, глядя сквозь прозрачную воду в колоде, не особо отвлекаясь на заданный вопрос, с философской подоплёкой высказал свою точку зрения:
- На всё воля божья.
- А там уж поглядим, что из этого получиться.
-Тебя Назар так сразу и не понять, говоришь ты какими – то загадками.
- Раз сам вон какое поле собрался поднять, то нам думается, что это не спроста.
-Ведь ты не стал бы зря пахотой заниматься, а занялся бы чем ни будь другим.
-Человек должен жить надеждами, вот и я имею надежды, а что из этого получиться одному богу известно.
-Ну всё попили воды вдоволь,
                обращаясь к своим лошадям, сказал Савич,
- а тепереча и к себе пора идти.
-А вам хлопцы,
                обратился Назар в водочерпам,
-большая благодарность от меня.
                Назар потянул лошадей за поводы и повёл их за собой, скоро свечереет, вот солнце начало за горизонт садиться, а ещё надо бы успеть каши сварить, да вскипятить узвару.

                Савич удалялся от колодца, хоть он и не слышал о чём там продолжали говорить, но вполне догадывался, что в его спину будет высказано множество не лестных слов, считая его прижимистым куркулём и большим скрягой.
                Да и пусть себе говорят, язык без костей, молоть им можно что угодно, а то, что болтают у него за спиной, так это признак не здоровой зависти, а вот на любое прямое оскорбление, он не задумываясь ответит своим, ещё более оскорбительным выпадом.
               Уж по какой причине, сразу и не понять, вдруг Назару втемяшилась мысль о своём ишаке и тележке, что – то не приятное так и кольнуло ему в бок, уж не случилось ли чего дурного?
               Но Савич решительно отогнал от себя эту неприятную догадку, считая, что это обычная проделка лукавого, имеющего большое желание сбить его с пути истинного, вводя в понурое состояние сомнительных заблуждений.
                А чтоб не поддаться на его уловку, Назар высказал с пяток отменных ругательных выражений в отношении бесовских проделок, а затем пару раз прочитал молитву - оберег на счёт своих коней, отогнав от них всякую не потребную нечисть.
                А подытожил тем, что обратился с просьбой к Всевышнему о личном здравии и удачи в работе.
               
                Назар вернулся к себе, к месту своей стоянки и двоих пахарей, подвёл коней к бричке со стороны дышла, привязал их, затем заботливо всыпал на глазок овса, а своему глазомеру он больше доверял чем весам, приглядел, чтоб Чубарый не позарился на чужой корм, а уж после этого решил заняться хозяйственными делами.
             Ну что сказать, Савич с его деловой жилкой сразу отметил, что его пахари самые обычные бестолковые транжиры, для которых понятие, как благоразумная экономия, очень далёкое понятие.
                Мало того, что они изводят сверх меры махорку из мешочка, так устроили без всякого понятия костёр, а над ним настолько ненадежное крепление для котелка, что оно в любой момент попросту развалится, подгорев с того или иного края.
              Всё приходится делать самому, а как иначе, когда вся эта кривобокая конструкция вызывает только раздражение.
             Сдерживая в себе возникший гнев, Савич старался удерживать свои эмоции, которым было настолько тесно в его груди, что они с необычайной навязчивостью пытались вырваться наружу.
               Попросив Алексея из под брички достать один из кизеков, Назар его точными и отмеренными ударами топора разрубил пополам, раздвинул в стороны с таким расчётом, чтобы сверху установить котелок не больших размеров или как здесь называли казанок, а уже меж двух половинок уложил мелких дровишек и подобие отколотых щепок от не потребных в хозяйстве досок, привезённых им  из усадьбы.
               Подожжённая щепа легко загорелись, а вскоре и запылал костёр, придав наступившим сумеркам не много огненного света.
         Из брички был взят казанок, из двухведёрной корчаги налита вода и поставлен он был пряма на огнь костра опорой которому сложили две половики разрубленного кизека. 
                А в ожидании, когда закипит вода в казанке, Назар достал не большой мешочек, развязал тесёмки, раздвинул вширь гузырь, железной кружкой зачерпнул пшена.
               Осторожно поставил кружку, чтоб не рассыпать ни единого зёрнышка, заботливо завязал мешочек и поставил обратно, прислонив ко второму мешочку, в котором хранились сухофрукты местного произрастания.
          К сведению сказать, эта заготовка сухофруктов, взятая Назаром с чердака хаты, была трёхгодичной давности, а то и того больше, изрядно изъеденная шашелью, но вполне годилась, чтоб сварить приятного вкуса узвар.
                В кипящую воду Савич всыпает пшено, размешивает деревянной ложкой, чуток убавив огня, раздвинув костёр под казанком, чтоб не особо переливалось через край, а затем аккуратно и заботливо вылавливает сплывший мусор, вполне разумное и практичное решение, чем заниматься промывкой, тратя на это дополнительное количество воды.
             Пшённое зерно хоть и мелкое с виду, но требует долгой и продолжительной варки на медленном огне.
                А чтоб скоротать время готовки, чего бы и не выкурить по цигарке поглядывая на огонь костра и наблюдая за кипением готовящейся каши.
               Процедура вполне приятная для молчаливого созерцания или разговор на интересующуюся тему.
                А о чём может говорить проголодавшийся человек?
              Правильно, только о еде, вспоминая тот или иной случай, когда обильное застолье сопровождалось неумеренным приёмом пищи, что сравнимо с обыкновенным обжорством, как в последний раз, сопровождаясь неуёмным потреблением спиртного.
              И вот когда пшённая каша начала пыхтеть в казанке, указывая на готовность предстоящего ужина, Назар как опытный кашевар, приподнялся и достал не большой горшочек, легко уместившийся в его ладони, желая добавит для аппетитности ложку жиров.
             Развязав верёвочку и сняв сверху прикрывающую тряпицу, а под ней подложенную бумажку, то по запаху мгновенно определил, что это топлёное масло, а не слегка прогоркший свиной смалец.
                Савич недоумевал, с чего такие вдруг щедроты, вполне могли и смальцем обойтись, его то впору следовало использовать, чтоб окончательно не прогорк, когда уже есть будет невозможно.
                И как это его жена Лидка проглядела, взяв вполне свеже изготовленный продукт, ну совсем баба без понятия и ума.
             Да этим хуторским выпивовохам  без особой разницы чего жрать, лишь бы свою кишку набить, да натрескаться от пуза, ну и чего теперь делать?
                Ну не постную же кашу, теперь есть, а пшёнка без маслица худо в глотку лезет, так и продирает зараза, что песок речной. 
               Вот так, не досмотришь сам и пожалуйста, впал в убыток, а ведь топлёное маслице еще могло постоять, да на праздничек использовано.
               Вот куда в таком случае деваться, хочешь – не хочешь, а придётся пожертвовать маслицем ради собственного удовольствия.
               
                Савич с тяжким грузом на душе, присел у костра, скромно зачерпнул ложкой масла, но чувствуя на себе и за своими действиями четыре голодных глаза, скрипя всем сердцем, добрал ещё и положил поверх пыхтевшей каши.
             Добротное масло вмиг растеклось поверх каши тонким золотистым цветом, придав аппетитного запаха, перебивавшего даже дымный запах костра.
                Оно бы отдать горшочек с маслицем подержать тому же Николаю или Алексею, а самому хорошенько вымешать загустевшую кашу, придерживая одной рукой казанок, а другой держа ложку, выписывая круговые движения, но Савич предусмотрительно подумал, что этим растяпам только доверь, обязательно уронят, а то и того хуже начнут в масло тыкать своими грязными пальцами, пробуя ценный продукт на вкус.
               Не успеешь и глазом моргнуть, как они ополовинят содержимое горшочка, испоганив всё без остатка.
               А посему Назар горшочек ставит у своих ног, немного придвинув хомут ближе к костру, на котором удобно пристроившись присел, да помешивал кашу в котелке.
               Сняв несколько проб, Савич убеждается, что каша недостаточно соленовата, соль по нынешним временам особо дорогое удовольствие, но что поделать, когда самому не очень приятно будет есть пресную кашу.
                Оно бы попросить истомившихся в ожидании еды оголодавших пахарей, да какое к ним может быть доверие, когда они махорку и ту умудряются просыпать мимо бумажки, а тут соль, просыплют, тогда хоть в хутор беги.
                Уж если начатое дело доводить до конца, то это следует сделать самому, Назар предусмотрительно выгребает из под казанка жар, чуть зазевайся и каша может подгореть, оставляет воткнутой в кашу ложку, забирает у своих ног масло в горшочке, приподнимается, проходит к бричке, где в едва различимом свете тлеющего костра, накрывает и обвязывает верёвочкой драгоценнейший продукт, ставит его к двум мешочкам.
              Наощупь отыскивает соль, под которую уже много лет использует плоскую металлическую баночку, из под конфет монпансье, купленную им в подарок к дню рождения младшей дочки.
              Возвращается обратно, присаживается на хомут, с большой аккуратностью открывает баночку, крышку укладывает себе на колено, посыпает в кашу две щепотки соли, считая, что этого будет вполне достаточно, закрывает крышкой и наклонившись чуток на бок, прячет её в своём кармане штанов.
                После чего вымешивает основательно пшённую кашу, подцепляет ложкой под дужку казанок и повернувшись в четверть оборота на хомуте, ставит его на приготовленный стол, если это можно так назвать.
                После чего приподняв голову и глядя на своих изголодавшихся пахарей, говорит им:
-Ну и чего зенки вылупили?
- Садись, ужинать будем.
                Было бы только сказано и предложено, Николай с Алексеем второпях усаживаются на второй хомут, как говориться в тесноте да не в обиде, берут свои ложки, в ожидании дальнейших действий Назара.
              А Савич, сняв головной убор и перекрестившись, скороговоркой выпалил молитву о хлебе насущном, с благодарностью отвесив едва заметный поклон, зачерпнул свой ложкой из казанка горячей дымящейся каши, подул на неё, да и сунул в рот, сделав несколько жевательных движений, кивнул головой, знак того, что пища вполне пригодна для употребления.
               Алексей с Николаем не заставили себя ожидать особого приглашения, тут же запустили свои ложки в котелок, зачерпнули с верхом каши, подставляя снизу ладони, да и принялись трапезничать.
             Удивительное дело, на что вскоре обратил своё внимание Назар, так это то обстоятельство, что его пахари на столько ловко управлялись ложками, пожирая обжигающую кашу, что могло даже закрасться предположение, что они устроили меж собой соревнование, кто же из них, окажется на первых позициях.
             Но придерживаясь жизненной аксиомы, кто хорошо, быстро и много есть, тот и хорошо работает, Назар своё личное мнение и выводы о невероятной прожорливости своих пахарей оставил при себе. 
               А по прошествию короткого времени, его работники с усердием шкрябали ложками по дну казанка, что облегчало задачу Савичу, использовать чистую посуду и заняться  приготовлением вкуснейшего узвара.

16 – 17 ноябрь 2022г.