Неужели это правда? Да друг...

Щепинские рассказы, или Яшкины были.

осколки семейной хроники.
Советским партизанам, Кн. Ольге-Изольде Щепиной-Ростовской, урожд.Корф...-ПОСВЯЩАЕТСЯ.ЗА НАШУ СОВЕТСКУЮ РОДИНУ!

                =  ПОСЛЕДНИЕ МИНУТЫ =

                * быль *

Без оградки БОГОСЛОВКА
Храм так беден, в нём лишь Бог
И заросшие могилы,
Иоанна здесь погост

Храм открытый в двадцать пятом
Сто уж лет прошло с тех пор
Разный люд здесь захоронен
Много грешников, господ

Есть и малые младенцы
Рой преступников, воров,
И казнённых " обогрели"
Страшен Мир, но есть Господь...

Как тяжко здесь, как давит грудь...

стихотворение написано Кн.Щепиным-Ростовским Д.А. в октябре 1825г., после посещения Богословского кладбища, церкви Иоанна Богослова, где захоронен его прадед-монах..., как рассказывал Михаил Яковлевич Щепин-Ростовский, и принявший постриг после смерти своего дитя и супруги Агафьи...


"...Так господа будут приветствовать нас; барабанной дробью и диким холодом молчания. Что ж, Здравствуй сестрица Смерть, как сверкают твои глаза. На утеху торопишься? Не спеши, я готов...А теперь смейся негодница, если посмеешь..."
из записки князя товарищу, Булатову. 1826г.

Июль 1941 года выдался на редкость жарким. Воинские части Красной Армии, измотанные и обескровленные в боях за Киев и Житомир, при всей своей отчаянной стойкости и мужестве её бойцов и командиров, медленно отступала оставляя города и сёла Украины, планомерно сжигая поля несобранного колосившегося урожая ржи и пшеницы, чтобы они не достались врагу. Мосты  и многие промышленные здания, объекты почты и банков минировались, а по большей части взрывались безжалостно и жестоко, вместе с оборудованием и невывезенными станками, как только партийные органы не пытались демонтировать в спешке и вывезти основные заводы на восток. Шахты по большей части,если успевали, то затапливались и уничтожались даже подъёмники и вагонетки. Немногочисленные части прикрытия и заслонов, состоящие из собранных на скорую руку командованием механизированных батальонов, танковых, артиллерийских и пехоты, были по своей сути смертниками, оставленные нашим командованием, для хоть какой-то задержки германских наступающих частей, хотя-бы на сутки, двое. Растерянность и паника мешали сосредоточить кулак сопротивления в городах. Многие руководители не знали как поступить, телефонная связь,уничтоженная многочисленными группами абвера, отсутствовала, и партийные органы на свой страх и риск собирали и давали задания комсомольцам и коммунистам оставаться для подпольной работы, указывая при этом где спрятано для них в схронах продукты и оружие с боеприпасами, благо был опыт партизанской войны ещё в гражданскую с германцем. Это помнили многие партийные руководители Украины.
5-7 июля, все дороги с Запада на Восток были забиты отступающими частями Красной армии и толпами беженцев с немощными стариками и плачущими детьми, стремящимися оторваться как можно дальше от линии фронта, и бежать от бомбящих колонны отступающих частей, то и дело попадающих под пикирующие на них самолётов Германии. Громкие крики и резкие команды немногочисленных старших командиров и политработников, как комендатура отсеивали бойцов и командиров выстраивая их на обочине дорог беря в свои руки над ними командование. Среди многочисленной разномастной массы воинских подразделений, отрядов и отдельно добровольцев из гражданских лиц, раздавались с разных сторон длинные тирады недовольных. С ними, с паникёрами, разбирались на скорую руку тут-же, без суда и следствия.
И всё-таки, несмотря на стойкость и мужество солдат и офицеров-красноармейцев, 8 июля был оставлен после упорного сопротивления город Бердичев... Немногие успели эвакуироваться, большинство жителей представляющих костяк живущих в городе, были по национальности евреями. Первые дни их не трогали, но, когда в город вошли уже не передовые армейские части вермахта, а гестапо и прочие "надзорные" политические органы Германии,такие как Абвер, то начались многочисленные аресты, а в большинстве случаев евреев просто расстреливали тут-же, прямо на улицах, часто вместе с детьми... Сопротивление советских людей казалось было окончательно сломлено, ибо лишь 18 июля 1941 года, было опубликовано постановление ЦК ВКПб Украины " Об организации борьбы в тылу Германских войск" и образовании активного сопротивления им, создание партийных органов в городах и районах временно оккупированных районах Украины... Началась борьба с фашизмом, вначале робкая, неумелая, и гибельная для очень многих патриотов, комсомольцев и коммунистов, большинства из них вставших на защиту Советского Отечества-Украины.

 Местное отделение гестапо, временно созданное по причине того, что командование одной из пехотных частей бундесвера и полицейские органы власти пожаловались на то, что им не хватает опытных сотрудников для расследования одного особо важного дела. Как ими отмечено, оно оказалось довольно интересным по своему содержанию, и судя по найденным документам, обнаруженных у разбитой грузовой советской полуторки, в запазухе и под подкладкой пальто, у погибшего пожилого мужчины, что настораживает и говорит о их важности. Как позже нами выяснилось, от одного из бежавших жителей города Бердичев, который думаем будет взят германскими войсками со дня на день, некоего Соломона Березовского, бывшего и арестованного там же на месте, это так, ибо он слышал разговор секретарши этого товарища о неких ценностях, которые не удалось спрятать в Бердичеве в их подземных лабиринтах купеческого дома. При этом он ночью попытался бежать с неким портфелем, по ошибке не отобранного у него ранее полицией. Как он пояснил на допросе, что он лично совершенно не имел никакого отношения ни к сему предмету-портфелю, ни к этой трагедии с машиной разбитой при обстреле дороги. Портфель же принадлежал, как он знает точно, некому Иосифу Соловьёву (погибший). Сообщаем, что сам он, Соломон Березовский, был задержан и обыскан тут же унтерштурмфюрером Шнитке. Документы и изъятые при обыске вещи переданы в отдел гестапо для расследования всех обстоятельств дела. Как было узнано при допросе, тот убитый, до отхода воинских подразделений Красной Армии из Киева, работал там (в Киеве - отметка унтерштурмфюрера СС) в одном из центральных банков города и был участником эвакуации драгметаллов из отделения банка, золота и ювелирных украшений, весом сто килограммов. Бернхард Ханке, передал документы своему непосредственному начальнику - штурмбанфюреру, который и придал особое значение сему делу. Думается, что сии предметы перечисленные ранее, находятся где-то рядом и их необходимо разыскать, так как наверняка за ними вскорости придут советы. Скорее всего те, кто крайне заинтересован в том, чтобы они принадлежали Германии. В районе поисков усилены меры охраны и группы поиска предметов нашего интереса...

Лица смертников, скорее всего связных партизан, как отметило местное гестапо, матери и двадцатилетнего сына Ивана, омертвели. Сопровождавших их вдоль всей дороги немцев, местные сторонились и тайком выглядывали из-за заборов на траурную процессию, крестя несчастных. Это была тропа смерти, как окрестили сей путь дорогу жители села. Гитлеровские солдаты, поёживаясь от холода невесело, громко переговариваясь и посмеиваясь над испуганными жителями шагали к виселице, стоявшей вдали прямо посреди сельской площади, мурлыкали свои, чуждые русскому и украинскому народу песенки. Лица приговорённых партизан покрывала мёртвенная бледность. На груди каждого из них были грязные картонки с надписью по русски "Мы партизаны". Очевидно, судя по по ошибкам и косо прописанным буквам текста, они были наскоро сделаны синим карандашом полицейскими. Руки партизан, связанные проводом у обоих за спиной, нервно дрожали, то ли от утреннего ноябрьского дикого холода, то ли от предчувствия уже неотвратимой и скорой смерти. Приговорённые были измучены, худые и в синяках, а сквозь порванную одежду виднелось изуродованное побоями тело. На них не было даже обуви, шли несчастные босиком. Они с трудом  переступали, проходя мучительно по заиндевелой каменистой дороге, багровыми и синюшными, опухшими от пыток и истязаний ногами. Во всяком случае внешне, они оба старались быть спокойными, лишь иногда бросая взгляды по сторонам в надежде увидеть хотя-бы одно родное им лицо. Их последний путь был совсем короток, всего лишь не более пятисот метров. От тюрьмы, двухэтажного роскошного даже сегодня дома, в прошлом, как рассказывали местные бабы, ещё до революции, купеческого дома кронштадтского купца Синебрюхова, ныне пригретые пенаты гестапо, было близко по меркам живых. Если-бы в гестапо знали, что именно в это жилище,а точнее в его подземные катакомбы они и были направлены чекистами. Арестованные были агентами и сотрудниками НКВД. Гестапо, подозревавшее всех и вся, яростно искали банковское добро, и отлично понимали, что его ищут не только они. Но, всё было напрасно, они заподозрившие этих двух, так и не смогли привязать их к делу о золоте.
По дороге от тюрьмы до помоста, с устроенными на нём виселицами, в которой связных партизан содержали всю последнюю неделю, приговорённым тайно хотелось чтобы дорога не кончалась.
Попались связные партизан, направленные первоначально главным политуправлением Красной Армии и партийным руководителем Коротченко Д.С. в Киев, а потом, уже позже, когда обстановка изменилась, их перенаправили в Бердичев. Но и здесь обстоятельства складывались для группы не лучшим образом. Случайность решила всё иначе и разрушила намеченное командованием задание не по их вине.  Случилось это на базаре в Бердичеве, уже после передачи в городе рации своим товарищам из горкома партии, когда там произошла очередная облава, проводимая немцами раз в неделю и строго по расписанию и распорядку, заведённому, как обозначили местные, ещё прошлым их командиром. Самое обидное-то, что не на них шла охота, а на партизан принявших неделю назад группу парашютистов с "большой земли".
...Часто, родные сёстрёнки, Жизнь и Смерть, подшучивают друг над другом ставя в тупик даже вседержителя своими проказами, и вот ведь странная штука строптивость сестёр, одним избранным дано погибнут на поле боя как героям в свете софитов Солнца, на глазах своих боевых товарищей, и это только усиливает решение, а бывает и другая сторона, невидимая никем, когда смерть идёт по твоим пятам, тихо, мерзко и склизко. В полном  одиночестве и неизвестности. И это самое страшное, ибо о твоём решении молчать, никто никогда не узнает, никто не познает всю ту боль испытаний проходящие через страх и даже промелькнувшее желание всё рассказать врагу, лишь-бы прекратить адские муки от пыток и издевательств. Никто никогда не узнает, что тебе пришлось претерпеть и выдержать на допросах и очных ставках чаше проводимых нелюдями - немецкими фашистами, сознательно и с явным пренебрежением не особо доверяющим методам местных полицаев, как их обозначали германцы, наши-швайне, т.е. свиньи ...
Мать, молодая тридцатисемилетняя женщина, белокурая с необычайно синими глазами, в прошлом, ещё за месяц до событий, невероятной красоты женщина, а ныне избитая и искалеченная до неузнаваемости, тихо, чтобы не слышали полицейские и конвоиры, с огромным трудом переступая багровыми от холода ногами, шептала сыну:
- Не бойся сынок - голос её был довольно бодрый - смерть страшна тем, кто боится что-то потерять, нам же кроме жизни терять нечего. Мы прожили честно и счастливо с тобою, ибо за нами народ и родные, спасённые нами от смерти. Уверена, наши за нас отомстят. Мы с тобою выдержали большее, пытки, и нам остался только один шаг до бессмертия. Не унывай. Прости меня за всё, что впутала тебя в это дело, за то, что я тебя воспитала честным человеком и комсомольцем. Прости!
- Ничего матушка, это ты меня прости за всё. За вольные и невольные обиды тебе.
- Молчать! - злобно заорал подбежавший к ним местный полицай Прохор Демиденко - хватит трепаться! Перед смертью не надышишься москали проклятые! Гер лейтенант, позвольте закончить экзекуцию? Слишком болтливые господа партизаны, пора-бы их кончать.
- Подождите, надо сделать фотографии. Пусть история познает своих героев. Жене отошлю. Надеюсь, что вы не будите возражать против этого "господин" полицейский?
- Извините господин начальник. Конечно! Как скажите, а может эту сучку раздеть?
- Зачем? Мы же не варвары, мы не вы. Мир лучше видится через бокал шампанского, а не через кровь и насилие уродов ваших.
Офицер подошёл к приговорённым и повернувшись к ним спиной, позволил сфотографировать себя на фоне заключённых и виселицы. Потом он повернулся к ним и добродушно заулыбался, прищуриваясь от яркого ноябрьского солнца.
- Вы господа, хорошо себя чувствуете, верёвка шеи не жмёт? Теперь вы понимаете, что Сталин вас не спасёт и ничего не сделает, чтобы узнать о вашем упорстве в молчании. Вы умрёте в безвестности. Жаль...Но, вы упрямы до безобразия. Так как? Вчера был ваш праздник, день революции. Отметим?
Подошедший к лейтенанту фотограф, весело посмотрел на приговорённых и спросил:
- Чего Вы ждёте Гельмут? Думаете они испугались и будут у вас выпрашивать милость и торговаться?
- Как только они начнут торговаться, значит они потерпели поражение дорогой мой друг. Да уж, меняется основа восприятия казней, когда видишь на лицах этих друзей-полицаев страх смерти. Ты посмотри, а ведь русская баба улыбается и не боится нас. Может трахнуть её и отдать этим скотам на бенефис? Мне нужна картина пустот их душ Отто. Ты мил конечно, но ты не знаешь русских. Надо же отпить их кровушки, чтобы не осерчать их души пред смертью. Дорога в Ад невосполнима друг.
- Почему, я многое видел Гельмут. И не таких повидал. Бывает, что жизнь и страх смерти, заставляет поступать людишек всяко.
- А что на этот счёт думают ваши полицаи? А ну, иди сюда дорогой Иуда!
Что вы думаете на этот счёт, господин полицай?
- Взращивать политику борьбы и свобод, отвечать за них, разные вещи. А этих вешать пора. Время к обеду движется, а там для Вас господа офицеры такой стол накрыли! Пора решать и всё.
- О!, да ты умница! А что же ты всё время нам тут дурака валял? Может и тебя?
Лейтенант довольный рассуждением полицая, махнул рукою и ефрейтор, стоявший всё это время рядом с осуждёнными выбил табурет из под ног партизанки. Та,чуть охнув дёрнулась, забилась в конвульсиях телом, ногами и вытянувшись вдруг как-то застыла. Сын в ужасе смотрел на мёртвую матушку, и только слёзы тихо текли по его щекам. Ефрейтор ждал дополнительной команды от лейтенанта, но тот почему-то тянул с командой и улыбался произведённым эффектом на мальчишку. Ему даже стало его жаль и он думал может простить того и отпустить. Это будет даже много интересней, будет что в письме к жене и друзьям рассказать. Да и свои-то почтут его за предателя, а к этому и присказку дополнительно им прислать. Мол он всё рассказал и получил за то прощение от немецкого командования.Интересный вариант.
Мальчишка, стоя на скамье со страхом смотрел в глаза немецкому офицеру и ждал. Пеньковая верёвка, колючая и жёсткая, тёрла худенькую шею и как обручем жгла, словно раскалённый хомут. Холодный пот медленно тёк по спине ручьём, а в голове мелькали картины прошлого. Вот они с матушкой и отцом в Москве на Красной площади на первомайские праздники, а на мавзолее сам Сталин. Красные флаги вокруг, мощь народа видна и непреодолима  никем. Так что же я так пугаюсь, мать никогда-бы не простила меня за это...Страх, это только лишь миг! И собравшись, сгребая свой страх в кулаки за спиною, не давая ему вновь разрастаться и заполнить душу, он сильным ударом ноги в лицо палачу, рухнул с петлёй на шее, в ноги ефрейтору. Никто не мог предположить, что верёвка  оборвётся в самый не подходящий момент, не выдержав веса мальца. Офицер взревел и накинулся на ефрейтора отиравшего рукою кровь с лица от разбитого юношей носа. Злобно  обругав его последними словами, он приказал немедленно заменить верёвку и кончать диалог с партизаном. Сам же фотограф, только искренне радовался смене "декораций" и настроения лейтенанта. Он, довольный столь неожиданной развязкой, только торопливо успевал щёлкать затвором фотоаппарата стараясь заснять столь интересный сюжет. Он-то понимал всю ценность произошедшего сейчас. Русский герой с большой буквы, это надо-бы мне обязательно отметить в статье.
Команда солдат, подхватив потерявшего сознание партизана и раскрутив вокруг шеи "новую жилу", предусмотрительно подсунутую им полицаем в руки верёвку, подвесив его к перекладине виселицы, быстро покончили с этим, при том на всякий случай, уже сам ефрейтор злобно потянул повешенного за ноги. Мальчишка-комсомолец, даже не шевельнулся.
 ... Жители села, со страхом оглядываясь на немцев, охая от ужаса увиденного и причитая, запоздало прикрывая своим детям лица, стали медленно и не оборачиваясь расходится, тихо обсуждая произошедшее. Лишь в стороне от виселицы, тройка полицаев, с белыми повязками на рукавах услужливо хлопотали вокруг, явно делая видимость активной "работы" перед своими новыми хозяевами, разгоняя женщин по домам и торопясь за столы устроенные во дворе дома своих хозяев...надеясь на благодарность и попойку.

фото: Кн.Щепин-Ростовской
г. БЕРДИЧЕВ.2000г.