Укрепление боевой готовности

                Не желай лёгких дорог,               
                а желай преград и препятствий,
                ибо они формируют характер человека               
                и его стремление к успеху.
                (Народная мудрость)

         Дежурный по КПП* сержант Мыкола Сморода лежал на топчане с закрытыми глазами. Было время его сна, но почему-то не спалось. Последнее время с ним это происходило всё чаще и чаще. Просыпался до подъёма и под ровное посапывание сослуживцев думал о доме, о жизни на гражданке, в которую он вот-вот уже скоро должен вернуться. До дембеля осталось совсем уж ничего, каких-то пару месяцев.
Скрипнул расшатанный стул под его помощником по КПП, который сгорбившись, сидел за столом. Потом скрипнул ещё раз, ещё…
        «Что он там ёрзает, будто ему гвоздь под задницей спокойно сидеть не даёт? Встану – пошлю с метлой наперевес порядок вокруг КПП наводить, чтобы психику мне не расшатывал. Здоровой она мне на гражданке понадобится».
Чуть погодя опять задумался – «…вернусь домой, будет весна, тепло, сады в цвету, со своей Наталочкой погуляю, а если всё сложится – может и женюсь на ней…»
Под полом проснувшаяся крыса точила зубы о половицу. Предутреннюю дрёму всполошил своим криком полковой трубач «Кусок»*. Это был бравый петух с хозяйственного подворья, который гонял, «топтал» в курятнике всех подряд, за что и получил такую кликуху.. Своих подчинённых Рябушек, он будил ровно за час до общеполкового подъёма. Все, кто прошёл через внутренние наряды, это знали. Сморода взглянул на часы. - «Так и есть, сволота горластая, точнее кремлёвских курантов». «Кусок» ещё раз, для верности, прокукарекал побудку, чем окончательно разрушил приятные мечтания Мыколы.
      С сожалением вздохнув, Сморода свесил с топчана сначала одну, потом другую ногу и, потянувшись, встал. Подошёл к окну. Через дорогу, напротив, сумрачно серел трёхэтажный ДОС (дом офицерского состава). На втором этаже в окнах квартиры командира полка горел свет. Про эти окна знали все, кто ходил на дежурство по КПП, одной из главных задач которых – не прозевать прибытие командира в полк. В противном случае это ничем хорошим не заканчивалось.
«Надо же, - подумал тёртый Сморода, - Это неспроста. Наверно на подъём придёт. Предупрежу на всякий случай дежурного по полку».
      Так оно и случилось. Ровно в 05-10 смурной командир зашёл на территорию.
Началось всё с того, что дал команду дежурному по полку вызвать по «Тревоге» всех офицеров, прапорщиков и сверхсрочнослужащих. Когда через 40 минут проверяли прибывших по списку – настроения у командира от содеянного не прибавилось. Чтобы подчеркнуть, кто в полку хозяин,  приказал открыть и представить к осмотру «тревожные» чемоданы.***
      На левом фланге шеренги, ближе всех к командиру, стоял начальник продсклада  прапорщик Пузырёв. Все уже открыли свои чемоданы, а он почему-то мешкал. Командир, уставившись на него, стоял рядом.
     – Открывай!
Тот неспеша стал шарить по карманам, будто искал ключ.
     – Долго ждать буду?
Тогда прапорщик наклонился над лежащим на асфальте чемоданом и стал мучительно долго пытаться его открыть. Казалось, что у него имелась причина не показывать  содержимого. Такое бывало, когда чемодан был не укомплектован. Очевидно, надеялся, что у командира лопнет терпение и он пойдёт к следующему. Ан нет. Возможно, что в другой раз так и было бы, но не сегодня.
     – Пузырёв! – грозно не выдержал командир, – тебе помочь?

Прим. * КПП– контрольно-пропускной пункт  ** «Кусок» - обзывалка      сверхсрочников.
*** Тревожный чемодан – личные вещи и сухой паёк вывозимые по тревоге.

Чемодан будто ждал этого предложения и… открылся. На комплекте запасного белья аккуратно лежали 3 банки консервов, пачка галет и бутылка водки – «фугас» на 0,7 литра.
Увидев «заветную», командир зыркнул в сторону прапора:
– Пузырёв! Ты воевать собрался или пьянствовать?  Это что за «боекомплект»?
– Никак нет! товарищ командир. У меня в боекомплекте 16 патронов к табельному пистолету ПМ, а это растираться, на случай переохлаждения в полевых условиях.
Командир обалдел от наглой находчивости:
– Немедленно убрать из чемодана!
– Есть! – козырнул прапорщик и сунул бутылку в карман шинели. Карман оказался мелковат для такой ёмкости, и горлышко вызывающе торчало наружу.
Раздражённый командир перешёл к следующему чемодану.
После такого начала, настроения у проверяющего не прибавилось. Как в народе говорят: «При желании и к столбу можно придраться», так и тут, недостатков было выявлено предостаточно. То чемодан не полностью укомплектован, то нет в нём описи имущества, а у начальника химслужбы полка майора Смердякова вообще чемодана не оказалось.
– И как же Вы, товарищ майор, в боевых условиях выживать собираетесь без «тревожного» чемодана?
– Товарищ подполковник, в бою трофейным обзаведусь! – не моргнув глазом выпалил начхим. – А на первых порах вся надежда на полковую полевую кухню. Её-то не должны забыть.
– Ну-ну… весь полк нацелен на выполнение боевой задачи, а «химику» нехрен делать – будет трофеи собирать. Ну-ну… Будут вам сегодня трофеи…
Вообще-то, у командира к полковому «химику» было почему-то особое отношение, которое он выражал словами: «В полку без химика - что в деревне без дурака».
Начальник химслужбы жил с командиром в одном доме, через стенку. По причине плохой звукоизоляции, бывал невольным свидетелем сложных семейных отношений своего соседа. Командирская жена Зоя, была явно моложе своего супруга и вполне привлекательной женщиной. Аппетитная пышка с тщательно уложенной причёской, холёные ручки с модным маникюром, в меру экстравагантные наряды. В военном городке – покруче Монны Лизы. Нет-нет, да замечала плотоядные косяки холостяков в свою сторону. Ей было приятно это видеть, на чём иногда себя и ловила. Очевидно, женской сутью она ощущала, что брюзга-коротышка муж её уже не увлекает. Харизма с харей есть, а с остальным… А так как при семейных отношениях чувства друг к другу тайной быть не могут, то все домогательства мужа и отказы жены, оканчивающиеся, как правило, на повышенных тонах, невольно становились достоянием соседа-«химика». Дело чести – языка, конечно же, он не распускал, но иногда кое о чём нас предупреждал. Вот и в тот день, в курилке, намекнул:
– Сегодня командир не в настроении, так что можно ожидать от него чего угодно… Думайте, господа офицеры, думайте…
Мыслящим стало понятно, что во всём виновата Зойка, но выплескивал, то он свою боль-печаль на нас. После проигранного конфликта семейного значения, командир начинал усиленно заниматься проверкой и укреплением боевой готовности полка. В противоборстве: одна Зойка против 1000 человек личного состава полка – верх брала Зойка. Её начинали ненавидеть, как полкового петуха «Куска».

Весь полк напрягся в ожидании.
На следующий день, ровно в 4 часа пополуночи к офицерам и прапорщикам полетели телефонные звонки оповещения, а вслед и посыльные, с одним коротким словом: «ТРЕВОГА».
Поднять полк по ТРЕВОГЕ с выводом в установленный район сбора по полной боевой готовности,   в 6 км. за пределами части – было решением командира полка.
По этому сигналу необходимо было вывести весь личный состав, боевую и другую технику, склады с боеприпасами и имуществом, горюче-смазочные материалы, всё, вплоть до свиней и кур, вместе с петухом «Куском». В пункте постоянной дислокации разрешалось оставить только внутренний наряд для охраны территории и последующего выполнения определённой им задачи. На всё про всё по нормативу отводилось 1час 50 минут. Последняя машина должна была покинуть территорию военного городка не позже этого времени . Если нет, то полк не боеготов.
Поскольку эта задача раньше отрабатывалась подразделениями поэтапно и каждый знал что ему делать, то грузились без суеты, при полностью выключенном (для маскировки) освещении. Слышались только короткие команды, усиленные для надёжности крутыми словцами, да топот подкованных кирзовых сапог. Больше сотни рычащих двигателей большегрузных машин терзали ночную тишину. Без света фар,  только с включёнными СМУ (светомаскировочными устройствами), машины на ощупь выстраивались в ротные колонны. Шла посадка экипажей и по команде колонны уходили во тьму.  На складах всё имущество, предназначенное для вывоза, было заранее загружено и зашвартовано  в прицепах. Их только нужно было зацепить за фаркопы подъезжающих тягачей и  буксировать к месту назначения.
     Наиболее сложным было, как оказалось, загрузить к вывозу обитателей хоздвора. Приказ «Врагу – ни одной свиньи» – должен был выполнен. Три десятка свиней  и курятник – это немало. Свиньи, разбуженные по тревоге, не понимали чего от них хотят. С визгом носились по клети, не давая себя выгнать на холод. Из тёмных углов недовольно поблёскивали бусинками глаз откормленные на свинских харчах крысы. Только что они безмятежно спали на тёплых боках хрюшек, как на мягких перинах с подогревом и вдруг – такой переполох. От беспредела свиней спас зашедший на крики и визги командир, который распорядился свиноматок с поросятами не трогать, а грузить только хряков. С курами было попроще – от них только перья летели, когда их швыряли в приготовленную клетку. Правда, больше всех пострадал «Кусок»,  который лишился своей гордости: у него вырвали половину хвоста.
Последняя машина, вышедшая из городка, по которой засекалось выполнение норматива, в срок уложилась.
     В районе сбора по тревоге, для подведения итогов был построен в каре весь личный состав. Через некоторое время подъехал УАЗик командира полка, из которого выкатился «Колобок» (так между собой подчинённые звали командира). Был он чуть выше предельного роста, ниже которого в армию уже не берут, с раздавшимся животом. Местами побитое оспой лицо, упиралось в два подбородка.
Когда он в коротковатой, в обтяжку, шинельке, на широко расставленных ногах шёл вслед за своим животом от машины на середину строя – его походка напоминала передвижение круглого"Колобка",из мультика, когда тот вперевалку улепётывал от бабушки с дедушкой.
     В надвинутой на глаза фуражке перед строем стоял далеко не Апполон, с руками за спину и задранным верхним подбородком. Затем молча прошелся несколько шагов влево-вправо. Остановился. Приподнялся на носках сапог. Покачался с каблука на носок.
     Измученный строй ждал. Ждал похвалы за оперативные, слаженные, на пределе физических сил действия.
И, наконец, дождался. В прежние разы, когда командир делал разбор действий личного состава, то начинал, обычно, с самого начала и по ходу развития событий перечислял все недостатки. На хорошем он никогда не останавливался, т.к. хорошее рассматривал как само собой разумеющееся. Считал, что если командир отдаёт приказ, а подчинённые выполняют его беспрекословно, точно и в срок, то за что же хвалить, если таких действий  требует воинский Устав? Так и должно быть.
В этот раз он начал разбор по-другому – как всем показалось – с хорошего.
     – Действовали вы, я вам скажу, не плохо… – сделал паузу и чуть громче закончил  мысль, – а очень плохо! Будем тренироваться чаще. Командирам подразделений вернуть личный состав и технику в пункт постоянной дислокации. В дальнейшем действовать по утверждённому мной распорядку дня.
Молча повернулся, сел в УАЗик и уехал.
Из походной клетки машины хозвзвода петух «Кусок» прогорланил побудку.
Небо на востоке заалело. Просыпался новый день.
– Будь ты, Зойка, неладная…, – чуть слышно проронил «химик».