О, спорт...

О, СПОРТ…

       Александр Константинович Сарычев, а в ближнем кругу - Сашка, со спортом стал дружить с 10 лет. Сначала это были лыжи. На одном из уроков физкультуры он  совершенно неожиданно для себя на уроке физкультуры быстрее всех из класса пробежал 3 круга вокруг школы. Именно «пробежал», поскольку бежать пришлось на простых «деревяшках» произвольного размера, привязанных к  валенкам веревочками. После такого триумфа он был «замечен» учителем физкультуры и рекомендован для поступления в Детскую Спортивную Школу  при стадионе «Красное знамя» (рядом с Мясокомбинатом и Заельцовским бором). Не знаю, существует ли сейчас этот стадион. Но тогда – существовал. С уютной по детскому пониманию раздевалкой, и даже – буфетом, где уставшие после недетских нагрузок ребятишки позволяли себе иногда королевское угощение – лимонад с булочкой. Понятное дело, что на тренировки он добирался строго пешком (это около 4 километров от дома в Заельцовской «нахаловке») в целях экономии денежных средств на будущее угощение.

       Тренировал ребятню  великолепный человек, отличный лыжник и педагог, Николай Алексеевич Повышев. Обычно на занятиях ребятишки прокатывались  3-5 километров, это называлось «вкатывание». Затем начиналась отработка подъемов, спусков, спуртов. За тренировку набегало 10-15 километров, что для малолеток – немало. Тренировки были практически в любую погоду, кроме очень сильных морозов, ниже 250 С.  И к окончанию тренировки ребятишки были от пота мокрыми, как лягушата, но счастливыми от тех многочисленных маленьких побед, которые каждый из них одерживал над собою – так умел ставить дело воспитания питомцев Николай Алексеевич. Успехи спортивные не заставили себя ждать, и в 12 лет он выполнил норматив 3 спортивного разряда для взрослых, а в 13 лет – норматив второго спортивного разряда. Дальше его успехи в лыжах не пошли, и виной тому – велоспорт.

       Началось все с того, что его одноклассник, Димка Денисов, поступил в музыкальную школу по классу баяна в Дом Культуры имени Жданова. Димка жил через два дома от Сашки, занимая с сестрой и матерью ветхую избенку – пятистенку. Собственно, все домишки в этой «нахаловке» (так называли очаги самовольной послевоенной застройки) были схожего вида.
       – Привет спортсменам! – окликнул Сашку сосед. – Чего задумался?
       – Да устал немного на тренировке. Летом они тяжелее, чем зимой: нагрузки большие, да жара в придачу выматывает. Думаю, может, пес с ним, со спортом этим. Сил нет. А день-то сегодня какой! Давай, махнем на пляж!
       – Точно! Подожди меня минутку, доложусь матушке, и пойдем.

       И вот они уже на берегу Оби, отфыркиваются, отчаянно прыгают, стараясь освободить уши от попавшей воды. Наконец, с радостью падают на горячий песок и замирают в блаженстве.
       – Слушай,  Саня, вчера был в клубе Жданова. Там от завода секция велосипедная в подвале обосновалась. Объявление висит: пацанов набирают, от 12 лет. Может, попробуем?
       – Да ну, не придумывай. Снова лошадиный спорт. Я от этой секции еле живой домой прихожу, а ты еще предлагаешь. Спорт, Димка, вообще дело тяжелое. Две секции я не потяну. Да и в лыжах у меня все очень даже и очень.

       Но у Димки был непревзойденный талант убеждения. Год назад ему удалось убедить Сашку бросить музыкальную школу по классу фортепиано (и это за два года до окончания!) и поступить снова в «музыкалку» по классу баяна. И вот теперь, когда Димка разузнал и пронюхал все о велосипедной секции спортклуба «Энергия», его талант убеждения снова победил. Доводы были железные. Самое главное – членам велосипедной секции выдавали велосипед! В то время велосипед был недосягаемой мечтой голоштанной публики. Тем более – велосипед гоночный.  Ну и друзьям показалось очень заманчивым после уроков музыки, а, может быть – и вместо них, ходить на тренировки – покататься на великах! Да на гоночных!.

       Первым тренером мальчишек стал Геннадий Смирнов, только что выполнивший норматив первого разряда в многодневной велогонке по Узбекистану. Отличный молодой парень, энтузиаст велоспорта и хороший педагог – самоучка. Он сумел пробудить в пацанах детско-юношеский восторг от этого вида спорта. Они неистово тренировались летом и зимой, читали литературу по велоспорту (например, книги величайшего гонщика того времени француза Луизона Бобе), следили за велосипедной модой и сами кроили и шили себе яркие разноцветные майки и шапочки (чепчики) – короче, они заболели любовью к велоспорту, как могут заболевать только дети. А вопрос со вторым  музыкальным образованием для Сашки решился очень просто.  Когда его  учитель, Эдуард Васильевич Богданов, категорично заявил, что необходимо сделать выбор – либо музыка – либо спорт, потому что для занятий музыкой на этом этапе уже  необходимо беречь руки, мальчишкой выбор был сделан в пользу спорта.

       И началось. Сначала тренировка в зале, разминка и баскетбол, очень часто вместе со взрослыми гонщиками, в конце зимы в лесу, по колено в снегу – все для развития силы и выносливости. Иногда подкрадывалась предательская мыслишка – а не бросить ли все это к едрене фене? Но вот – весна, а с ней и велосипеды. Не новые, конечно, но в приличном состоянии. Мальчишки с энтузиазмом занялись ремонтом и подгонкой: убрать «восьмерки» на колесах, отрегулировать тормоза и работу переключателя передач. В одном из журналов прочитали о целесообразности тщательного подбора по размеру шариков в подшипниках колес (у гоночных велосипедов того времени они были без обоймы) – и подбирали с помощью микрометра с точностью до 0,01 мм (!). Закончив с размерами, оставляли в подшипнике зазор примерно в один шарик. Наконец, с восторгом слушали тонкий перезвон шариков в подшипнике при свободной прокрутке колеса. А дальше – первые выезды на шоссе, колонной по двое.

       У них появился новый тренер – Нина Ивановна Морено. Она была чемпионкой Российской республики, и кем-то еще, короче – заслуженная спортсменка и фанатик велоспорта. У нее возникла идея – необходимо пацанов «вкатывать» на трековых велосипедах. Трек дает фундаментальные основы педалирования, способствует силовой выносливости и так далее. Но в Новосибирске трека не было, да и вообще в СССР с этим было плохо, поэтому Нина Ивановна решила «вкатывать» пацанов, на шоссе – вероятно, впервые в СССР, а может быть и в мире. Дело в том, что трековый велосипед имеет глухую передачу и не имеет ручного тормоза:  только ноги позволяют не только скорость набрать, но и остановиться. И вот на этих специфических велосипедах они ходили кроссы по пересеченной местности, по специальному разрешению участвовали в индивидуальных гонках. Один раз рискнули даже (без спроса) поучаствовать в велокроссе вместе со взрослыми. Короче – «экспериментальные мальчишки» могли все. Собираясь на тренировки перед входом в здания клуба Жданова, они любили «фикстулить» перед прохожими, стоя почти неподвижно на велосипедах: для этого необходимо было постоянно незаметно покачивать велосипед вперед-назад, благо имелась глухая передача.

       Сашкина «велоболезнь»  болезнь стала развиваться так стремительно, что он даже махнул рукой на выпускные экзамены в школе и перестал посещать    консультации – не было времени, он получил новый велосипед, и необходимо было жировать седло, как советовал Луизон Бобе, и полировать спицы – как советовал такой же фанатик от велосипеда Юра Татуревич. «Полированные спицы на солнце красиво блестят» – пояснил Юрка свое предложение. Короче, не до экзаменов было. Тем не менее, поскольку Сашка всегда был отличником, выпускные экзамены в школе он сдал на «отлично». В итоге золотая медаль. А в секции он прочно утвердился на позиции лидера среди «юношей».

       Гена Смирнов, занявший место «второго» тренера», первый разглядел в Сашке незаурядное упорство и спортивную злость и понял, что его можно легко «завести». Он всегда был на лидирующем положении в своей возрастной группе, которая пополнилась, кстати, его одноклассниками. А тут к ним пришел «чужак – новичок», некто Захаров Андрей. Он был немного старше всех мальчишек, уже почти юниор, мощен до необычайности, хотя техники еще «не нахватался». И вот как-то перед очередными соревнованиями Гена Смирнов громогласно заявляет: «Я даю Захарову шелковые трубки – мечта каждого из нас, на них велосипед не катится, а летит – и завтра, Сарычев (почему-то по фамилии) он тебя закинет». Ничего не ответил на это Сашка, но, видимо, вызов принял и затаился. И на следующий день в индивидуальной гонке, где ничто не помогает, кроме силы и выносливости, он был вторым по городу, выиграв у Захарова 4 (!) секунды. Всего 4, но выиграл, а не проиграл!. С тех пор Смирнов частенько использовал подобные приемчики для мобилизации Сашки на победу – Сашкино самолюбие никогда не подводило.

       Много было гонок в его детской спортивной жизни. Одна запомнилась своей трагичностью. Это была командная гонка, где не было у них в городе реальных конкурентов. Однако он к ней готовился очень ответственно и настолько интенсивно навитаминился (наелся смородины), что получил отравление, и через 5 километров вынужден был сойти с дистанции (а ребята его команды все-таки победили!). В другой, неофициальной, где какой-то жучок от спорта предложил им, пацанам, выступить в велокроссе от имени профсоюза коммунальников (или что-то вроде этого) – он летел первым почти до финиша, пока на крутом повороте у него не слетела и не намоталась на вилку переднего колеса велотрубка, приклеенная на гудрон (настоящие клеи им, пацанам, были недоступны). И  первым стал его друг – товарищ Димка Денисов, а Сашка пришел лишь вторым, добежав пешком с велосипедом до финиша – просто рядом никого и не могло быть, кроме этих пацанов из экспериментальной группы.

       Но вот он окончил школу, и с золотой медалью, и поступил в Новосибирский государственный университет. (Это – отдельный штрих его жизни, обязанный не только моей детской бестолковости, но и велосипеду также – ведь здесь экзамены были на месяц раньше – и все лето впереди!).  Его тренер, Гена Смирнов, заявил: «Ты, Сарычев (опять почему-то по фамилии) выбрал науку, и в спорте тебе делать нечего. Сдай велосипед». И все. Только в этот раз он не учел его спортивной злости, а может быть, напротив, на нее и рассчитывал.

       Это был 1963 год. Конец лета. Он сдал велосипед  и не появлялся более в СК «Энергия». Но стал тренироваться у себя в Академгородке – назло всем. Возможностей у него было мало: он мог позволить себе только бег. У него сложился маршрут по Академгородку с выходом на Бердское шоссе, всего около 20 км. И это – ежедневно. С ускорениями на подъемах. С забегами в лес на глубокий снег. Короче, зубы хрустели от злости, и он радостно хохотал, обгоняя на подъемах тяжелые грузовики. И вот весной 1964 г., встретившись в Новосибирске с одноклассником и соратником по велосекции Сашей Войтенко, сходив в Федоровскую баню и выпив пивка, он зашел, как бы невзначай, в родной спортклуб. Без похвальбы и объяснений. Гена Смирнов, искренне обрадовавшись встрече, неожиданно предложил: «А не хочешь ли завтра  сбегать кросс 3000 м – соревнования велосипедистов Новосибирска». На улице – начало апреля. И он ответил: «Почему же нет. Дай шиповки». Наутро он испытал некоторый шок – такие здоровенные парни стояли со ним рядом на старте. И не зря. Рванув со старта, он ощутил всю их мощь, тем более, что метров пятьсот снег был рыхлый, и шиповки его работали против него. Однако он удержался в головке из шести человек, хотя и устал здорово. Но вот – залитое солнцем пространство с крепким настом. И тут он обрел крылья – и не побежал, а полетел. Можно было бы и помедленнее, но он не мог медленнее, он наслаждался солнцем, снегом, скоростью – это была его первая (и последняя) в жизни победа в легкой атлетике и первый, и последний раз, когда после финиша он долго не мог стоять на ногах (лежал, глотая снег). Мощные парни пришли секунд через 10-15.

       И начался новый, последний, виток его велосипедной жизни. Весной 1964 г. ему шел уже восемнадцатый год, для него это – последний юношеский сезон. Скоро ему предстояло перейти в юниоры. Он тренировался, как одержимый. У него в общаге было теперь два велосипеда – шоссейный и трековый. Остаток весны он «накатывал» километры, иногда до 150 за выезд. Он был силен, как никогда.

       И тут новость – в честь Дня победы  предполагается кольцевая гонка по Академгородку, участвуют и взрослые, и юноши. Конечно же, он воспылал страстным желанием победить (да еще на глазах у своих однокурсников и однокурсниц). И это было вполне реально – он был в отличной форме.

       Накануне гонки он был настолько возбужден, что не смог уснуть, короче – перегорел. Однако гонку он начал хорошо.  Предстояло пройти 5 кругов – ДК «Москва» (ныне «Академия») к Дому ученых, затем  по Морскому проспекту до Президиума, далее – вниз по проспекту Науки (ныне - проспект Лаврентьева), далее поворот на ул. Пирогова, мимо медгородка, мимо общежитий  НГУ и  снова к ДК «Москва».

       Возбуждение его перед стартом сыграло-таки со ним злую шутку. В гонках с групповым стартом опытные спортсмены всегда берегут силы для финиша – это очень легко делать, нужно лишь постоянно держаться вторых – третьих позиций, прятаться в струе разреженного воздуха от впереди идущего – и даже педали можно не крутить. Но в него вселился бес – он постоянно был впереди, постоянно пытался уйти в отрыв или пресекал чужие попытки оторваться от группы – короче, работал, работал радостно, с наслаждением. Он дирижировал гонкой. И сжег, в результате, те самые силы, которые требовались для финишного спурта. Ко всему прочему,  за 500 метров от финиша перестал работать переключатель скоростей, а резко спуртовать на 13-й звездочке могут только чрезвычайно мощные мужики. И вот он, много сделавший для победы, сколотивший-таки лидирующую группу («головку») из 6 человек, за 200 метров от финиша с тоской видит, как мимо меня один за другим проносятся коллеги. Да, вопреки ожиданиям, он пришел только шестым. Это был удар! И эта гонка стала для него последней.
 
       Много позже, анализируя  свою жизнь, он пришел к выводу, что такой ход событий для него вообще характерен – переоценка своих сил и возможностей, чрезмерные усилия в достижении цели, нехватка сил «для спурта»  – и цели этой достигает кто-то другой, а ему остается только с тоской смотреть вслед победителям. Так что эта гонка оказалась еще пророческой. Это — символ его жизни: отдавать себя целиком на общее дело, потом с тоской наблюдать, как награды достаются тем, кто держался в тени и не слишком утруждался. Что же, такова, видимо, его судьба.