Большая пурга. Военные истории

          Весьма вероятно, что на этот раз возбудился я по весьма банальной причине – слаб человек перед свалившимися на него проблемами дня. Совершенно обескураженно обнаруживаешь вдруг - в действительности же самое что ни есть очевидное - что никакие невзгоды ни в какое сравнение не идут с опасностью, исходящей от родных своих вооруженных сил. Не буду здесь погружаться в глубину этого явления, простирающегося далеко за пределы второй половины двадцатого века. А начну-ка я со времени, в котором осознаю себя современником.

           И десятка лет не прошло как окончилась мировая война. Народ нашей страны с некоторым даже  воодушевлением от победы,одержанной над упорным врагом, взялся за восстановление разрушенного и хозяйства, и житейского уклада. Понятны всякому были трудности первых послевоенных лет, поэтому никому и в голову не могло прийти, что трудности эти существенно усугубляются наличием параллельного мира, тайну своего бытия прикрывающего чем-то вроде детских игрищ в войнушку под музыку прославления подвигов многочисленных жертв прошлых битв.
           Народ легко верил в пропагандистские основания Большой игры и даже воспевал их в песнях. Причём не только таких, где авторами выступали хорошо оплачиваемые мастера культуры.
            Народные бытовые частушки тоже не обходились без освоения этой темы:

С неба звёздочка упала
Прямо милому в штаны
Ничего что хер стал малый
Лишь бы не было войны.

            Да как же ей не бывать-то, когда крепнет день ото дня «несокрушимая и легендарная, в боях познавшая радость побед»?  Это элементарно: всякая ведь сила без боевого своего применения расточается в бардак. Но от края до края родимой земли  -несравнимо быстрее всевозможных там фабрик, заводов, колхозов и совхозов - вспухала на тощих хлебах да на сильных  дрожжах геополитики  сила богатырская.
             Но и тут дело не обходилось без народного творчества, причём не только в форме частушки.

             Баллада, если угодно. Например вот такая, авторства не вполне определяемого. Если же заявится он такой – привет и низкий поклон тебе, сочинитель.

Майор пришёл, к закату дня,
Мы с ним рыбачим, иногда.
Его я знал, уже, давно -
В следах от оспы, всё лицо,
Татуировку якорька,
Носила левая рука.
На улице мела пурга,
А мы сидим у камелька,
И он, что б я не заскучал,
Такой вот случай рассказал:

«Однажды топливо грузили,
Страшнее яда, просто нет,
Его, нам в бочках привозили,
Для наших, четырёх ракет.
Что б нанести врагу урон -
Одна заправка, тридцать тонн
У нас ракетные войска,
Лишь только-только создавали,
Морскую форму лишь вчера,
Мне, как и многим, поменяли.
(Очередной, в Кремле му…дак,
Пустил полфлота, под резак.)

Всё было, в общем, как всегда:
Наш транспорт парился на рейде -
Больших причалов нет, пока,
И, здесь его поставить негде.

Полковник всем руководил,
Он сам в Перхушково служил.

(прим. В Перхушково дислцировалось управление Московсвого ВО)

Но, наши дикие места,
Его, совсем не привлекали,
А самолёты, в те года,
Сюда не каждый день летали.
А тут оказия была...
Ну, что торчать неделю зря -
Лети, а мы тут, без тебя,
Уладим быстро все дела.

Он сомневался и сопел,
Но, всё же, плюнув, улетел…

На баржу лихо всё грузили,
И капитан её погнал,
Куда ему и говорили –
На маленький шестой причал.

 (прим. Шестой причал Анадырского морского порта - примитивно оборудованный ряжевой причальной стенкой в бухте Мелкая)

Ну, посмотри - все моряки,
Тут не поверишь ты,
Но, глупо, сняли груз они,
С одной, лишь, стороны.
А баржа чахлая была,
Мгновенно крен, она, дала.
Те бочки, с ядовитой хренью,

( прим. Гептил, или несимметричный 1,1-диметилгидразин формула которого C2H8N2. Это компонент высококипящего топлива для ракет. относится в веществам 1-го класса опасности по классификации Всемирной организации здравоохранения. Вещество в 6 раз токсичнее, чем синильная кислота. обладает множеством негативных факторов влияния на организм человека: мутаген, канцероген, тератоген )

По палубе, скользнули тенью,
И, через миг, весь этот кал,
Лиман Анадырский качал.
Над тундрой песня разливалась –
Та песня матом называлась…

Депешу, шлём скорей в Москву,
Взяв банку с вазелином в руки,

(прим. Вазелин, согласно армейскому фольклору, используется в качестве смазки для улучшения условий пенетрации полового члена в задний проход субъекта, заслуживающего  наказания при внеуставных отношениях в коллективе. Упоминание об этом чаще всего используется в иносказательном смысле)

Ведь, если всё пойдёт ко дну,
То, он, облегчит наши муки.
Вернулся горе – командир,
С поникшей головой,
На нём помятый был мундир,
Погон, с оторванной звездой.
Но всё, с воды, поднять сумели,
Махнув, сто грамм, повеселели,
И, что б не ждать, иной беды,
В Гудым, отраву увезли…»

Майор, подумав о своём,
Вздохнул и замолчал.
Пурга резвилась за окном,
Огонь, в печурке догорал,
Закуску режу на газету,
Стаканом стукнул по столу,
Давай-ка выпьем за ракету…
И за Советскую страну…

           Ну а как-же за неё, родимую, да  не выпить. И ведь не чокнулся же тогда,  зараза.  Неужели предчувствовал что-то нехорошее, майор, переодетый для маскировки из флотской формы в форму ВВС.

           Десяток  лет, покрытых хищными  тайнами века, прошло с той поры. Много сил и средств потратила страна на то чтобы соорудить здесь в скалах и вокруг них нечто подобное кукишу в сторону оголтелой заокеанской военщины.
            
          Однако, годы эти не прошли даром. Мало-помалу и в возвышенных военно-стратегических мозгах явилось понимание анекдотичности прилагаемых здесь усилий. Так это, как докладывают оперативные аналитики, или не так на самом деле -  решил проверить министр обороны страны, с чем и прибыл лично в этот захудалый угол страны Советов. Визит его отличался большой скромностью: прибыл, осмотрел подземелье и стартовые позиции да и убыл восвояси ничем не выразив своё мнение о состоянии боевых возможностей инспектируемого объекта.

           Не успел местный политодел  воинской части завершить закрепление в ленинских комнатах факта  высокого визита, как часть посетил Первый Его Заместитель.
             Этот тоже выказал деловую сдержанность. Его явно не интересовало поведение окурков на территории военного объекта.  Посетив для отвода глаз расположение одной из рот и натолкнувшись  там на группу новобранцев, демонстративно изучающих уставы Вооружённых Сил, и осенив  их отеческим своим наставлением, удалился в местный штаб, где, видимо, шепнул на ушко командиру что-то такое, от чего тот пришел в  состояние не вполне адекватное.

              Во-первых, он вскоре  устроил небывало пышный праздничный стол с котлетами и пирожным под духовой оркестр  для личного состава срочной службы  - в условный праздник Дня части, приуроченный для камуфляжа ко Дню ВВС.
              Во-вторых принялся размышлять о том в какие же руки передать  военный городок с его подземной инфраструктурой, любовно обустроенный в запредельной дали края земли советской.
              А кому она нужна теперь в этой глухомани, где самой достойной оказалась, в общем-то кустарно слепленная группа зенитно-ракетных комплексов Противовоздушной обороны?
             Видимо с целью сосватать на дело передачи гудымовской недвижимости этим ПВОшникам и заманил наш хозяин невинными армейскими интригами к себе в гости Главнокомандующего  Войсками Противовоздушной обороны Маршала Советского Союза Батицкого П.Ф.
             Чтобы с пользой для дела службы совершить поездку в нашу глухомань Маршал  попутно взял да и посетил – может быть и не каждый из своих полтора десятка аэродромов Дальнего Востока, но уж на Камчатку он залетел,

(прим. Залетел  - на армейском жаргоне,  в отличии от жаргона гражданских лиц о незапланированной беременности, означает обнаруженный служебный проступок, чреватый тягомотиной упоминания на каждом совещании по вопросу повышения боеготовности. Иногда сопровождается наложением взыскания различной степени тяжести. Маршал, однако же прилетел буквально на персональном воздушном судне.)

 намереваясь уже оттуда перелететь на Чукотку.

               А   происходило это   в самом конце 1968 года -примечательного тем, о чём  сообщает нам Служба погоды окружного центра Чукотки.  За всю историю метеонаблюдений – говорит она - не было другого периода с таким продолжительными пургами.
                Вот что сообщает нам об этом официальный информационно-правовой ресурс городского округа :

 «Анадырь расположен на побережье Берингова моря, в зоне тундры с характерным морским климатом, отличительной чертой которого, является муссонность, т.е. сезонная смена влияния океана и суши. Такая атмосферная ситуация создает неблагоприятные условия, когда зимой действуют очень холодные континентальные потоки, ослабляющие отепляющее влияние моря, а летом – холодные морские воздушные массы, увеличивающие облачность, повторяемость туманов и осадков, уменьшающие количество поступающей солнечной радиации.
Ветры усиливаются в ноябре - марте, слабоветрие наблюдается очень редко – только в 10 процентах случаев, наиболее слабыми в г. Анадыре являются юго-западные ветры. В холодное полугодие здесь наблюдаются северо-западные ветры, в летние месяцы – юго-восточные.
Как правило, указанные ветры являются и самыми сильными (более 15 м/с). Штормовые и ураганные ветры чаще всего приходятся на восточные направления. Они способны достигать скорости 40-50 м/с зимой, сопровождаясь сильными метелями
 (в декабре 1968- январе1969 года была продолжительная сильнейшая пурга  - ветер ураганной силы катал как консервную банку по взлетно-посадочной полосе аэропорта Анадырь вертолет Ми- 6).»

Однако, свидетельствую.

        Декабрь-то 1968- январь1969 года и  был самый спокойный период нашей службы на Гудыме. Никаких нам  полевых занятий. Только ожидание писем с Материка – целый, надо полагать, мешок их будет. Но и никаких выездов ни на стартовые позиции, ни на аэродром. Не только стратеги, но и вообще никакие борта не могли пробиться сюда. Конечно, наши часовые на постах охраны неизменно  выставлялись для борьбы, прежде всего, за собственную живучесть  на все два часа очередной смены. Но в основном мы отсиживались в казармах, покидая её разве что для регулярного стометрового броска в столовую. Да ещё я в это время как карла пахал ночами, отрабатывая наряды вне очереди за нетактичное отношение к сержантам роты. Разумеется, я их победил. Они бы и оставили меня в покое, если бы не прихоть Хозяина Гудыма.

         А ему пришло в голову желание по-свойски – почётным караулом встретить упомянутого Маршала, Главкома рода войск, обеспечивающих прикрытие нас от неприятности, исходящей от Запада, находящегося к востоку от нас со стороны необъятных просторов тихоокеанской акватории.
        Я же к тому времени, хоть и набрал силушки на нарядах, но стал так строен телом, что был замечен и потому был введён в состав  команды, подготавливаемой для встречи гостя.
          Каждое утро надевали мы шинели (которые в обычной-то ситуации повседневно заменялись – и летом и зимой – куртками спецпошива); брали в руки автоматы; старшина выдавал нам белые перчатки, и мы направлялись на плац, где бульдозер от котельной разгребал уже свежие сугробы, подготавливая нам место для парадных строевых упражнений.
           Видеть наше переваливание по-утиному на неровностях почвы было противно. Но делать нечего – приказ-прихоть Командира не отменялся.

             А тем временем Маршалу Батицкому уже не сиделось на Камчатке. И он, ввиду срочных дел по организации противовоздушной обороне других, несравнимо более важных районов страны, отбыл в собственный центральный офис. Представляю с каким облегчением вздохнула тогда камчатская принимающая сторона. Да и мы снова попрятались от пурги в уютные свои расположения.

              Так что пришлось Хозяину Гудыма полковнику Бацаеву передавать объекты какой-то простихоспади  дикой мотострелковой дивизии, урождённой от легендарной 14 штурмовой армии – якобы неслабой силе, нацеленной на аляскинских противных вояк.
              Но и дивизия эта не замедлила обратиться в прах, успев, однако же, превратить в руины поверхностные сооружения Гудыма, которые, спустя десятилетия сиротской доли, сравняли с землёй  взрывники-сапёры уже нынешнего оборонного министра.

            Чтобы читатель моих язвительных зарисовок  с натуры не впал в уныние, присовокуплю-ка я к ним обширную цитату из популярного ныне болота под названием Дзен. Думаю что автор ее по имени на дзене  Деревенский Хозяин из города Севастополь не будет слишком уж придирчив к моим плагиаторским порывам.

            Итак, цитата начинается с его слов, не вполне оригинальных:
- « Мы рождены, чтоб Кафку сделать былью» …
           …Дело было осенью 1977 года. Гарнизон Мары-2. Забытое Богом и высоким начальством место службы, откуда переводили в другие, более "цивилизованные" гарнизоны очень редко. И где техники самолетов выходили на пенсию под 50 лет - старшими лейтенантами.
              И вот среди личного состава начала распространяться невероятная, сенсационная информация: в гарнизон с инспекцией прилетает Сам Маршал Советского Союза Батицкий, Главнокомандующий Войсками противовоздушной обороны страны — заместитель Министра обороны СССР. Вскоре эти слухи подтвердил на построении командир полка. И прибавил от себя, мол, с сегодняшнего дня гарнизон переходит на «осадное положение». То есть, все отпуска до окончания инспекции отменяются, в город никому ни ногой. Все силы бросить на устранение, увы, многочисленных на то время недостатков.
                И вот, ежедневно, с раннего утра и до позднего вечера, почти совсем забросив боевую учебу, солдаты, прапорщики и офицеры с раннего утра до позднего вечера копали, засыпали, красили, что-то отрывали, прибивали, приносили и уносили. Старые развалины, которые наличными силами снести было невозможно, спешно обматывали маскировочной сеткой. Самолеты и прочую матчасть выскабливали до зеркального блеска. Вечерами на трехкилометровую ВПП выходили летчики с технарями и, подсвечивая себе фонариками, тщательно выискивали клочки травы, замаскировавшиеся между плитами…
                И вот, наконец, Знаменательный День настал. К месту прибытия самолета с Высоким Гостем был подогнан из гражданского аэропорта шикарный трап, оплаченный за его аренду, по слухам, не одной канистрой авиационного спирта. У трапа застыла толпа прибывших из дивизии и Ташкента генералов, полковников, а также разной штабной мелочи. Они многого ожидали от результатов проверки, которая для кого-то могла закончиться повышением, а для кого-то - и досрочной пенсией.
                Летчиков собрали в высотном домике, а технарей распределили по учебным классам эскадрилий, где они и были заперты на наружные висячие замки. Все были одеты в парадную форму и сурово проинструктированы начальством на тот предмет, что тому, кто вылезет перед Главкомом с жалобой – потом мало не покажется.
                Дальнейшие события напоминали какой-то театр абсурда. Ту-134 сел, зарулил на стоянку, к пассажирскому люку подъехал трап, на него взбежал доложиться командир полка. На площадку трапа протиснулась огромная фигура Главкома. Взмахом руки он остановил доклад, постоял немного, оглядел окрестности аэродрома, что-то сказал комполка, развернулся и вошел обратно в самолет. Двигатели заревели, трап отъехал, «тушка» вырулила на полосу, неторопливо взлетела и вскоре растаяла в небе, похоронив генеральско-полковничьи мечты о счастливом служебном будущем. Остальные просто облегченно вздохнули…
Внизу у трапа, во время общения комполка с высоким гостем, стоял пожилой техник самолета, участник войны, отмеченный боевыми наградами, которого подключили к встрече с начальством на всякий случай. Его потом за рюмкой чая наперебой расспрашивали, что же такое интересное Батицкий сказал командиру. Тот ответил:
- Да ничего особенного. Сказал, что и так видит - кругом бардак с нарушениями, поэтому ему время терять здесь нечего…» Конец цитаты.

             Надо ли объяснять какая же опасность для всех нас исходит от такого вот вскармливаемого нами организма?  Кто-то и не нуждается в моих на этот счёт умозаключениях. А кому-то они были бы полезны, но уж этим-то я вряд ли смогу стать авторитетом их предубеждениям.
             Тем более здесь, в этой моей публикации,  настойчивость в доказательствах будет выглядеть чрезмерной. Это тема для отдельного разговора.
              Видимо на этом мне и пора заканчивать свои размышления. Может быть они и опечалят или рассердят  какого-либо почитателя наших сил – восторженного и каким-то образом удалённого от адекватного понимания реальности. Да только уж это проблема каждого из них, отдельно взятого. И хорошо если бы они, проблемы, вообще на этом и заканчивались.

                Потому что желание всем мира, добра да душевного здоровья и мотивирует меня на совершение подобных демаршей.

17.11.2022 4:06