Глава 10. Ксеня

Послушница Ксеня выросла в профессорской семье. Когда-то она работала стюардессой и летала на самолетах. Больше почти ничего я не узнала о ней за много лет. У неё было какое-то заболевание, при котором она не могла работать. Точнее она могла делать только определенные виды работ, где не нужно думать. Например, посуду мыть она не могла, там надо думать, хорошо ли ты отмыла тарелку или нет. А уголь возить она могла. Это ведь просто возить без раздумий. Я, правда, всё равно в её болезни ничего не поняла. Но факт остался, батюшка её очень жалел, отпускал её в паломничества по монастырям, разговаривал с нею по нескольку часов. И ничего практически не заставлял делать. Молилась она много, могла наизусть читать правило.

 
Прислав её отдохнуть в Ново-Карцево, батюшка строго приказал ин.Елене не рассчитывать на Ксеню ни в каких послушаниях. Ксеня была очень вежлива со всеми, предупредительна и даже сердечна, но всё равно чувствовалось что-то нехорошее в том, что она не может работать. Люди даже без рук работают. А тут какой-то помысел мешает, голова начинает кипеть, странно.

 
Однажды я в обиде и унынии попыталась спросить батюшку, почему так несправедливо он возится с Ксеней, и ни капли внимания не даёт мне, хотя мне тоже тяжело и физически, и морально. Он рассердился на меня: «Ксене положено два яблока, а тебе ни одного! Понятно?» Мне было непонятно. Меня тоже мучили помыслы, я не могла читать, сёстры смеялись надо мной на службе, Ленка унижала нас. Почему даже доброе слово он не хотел мне сказать в поддержку?


В нашей жизни по благословению старцев было очень много примет, необычных благочестивых обычаев, которые могли быть расценены посторонними наблюдателями как сумасшествие. Ксеня очень хорошо знала эти обычаи и исполняла их неукоснительно. Мы должны были крестить лавку, на которую садимся, крестить рот, когда зеваем, чтобы не вошёл бес, не заходить в богослужебной одежде в помещение туалета, не класть на стул чётки. Книги тоже нельзя было класть на сидячие места. Постоянно кропили воздух святой водой, кадили кельи ладаном от бесовского воздействия, творили Иисусову молитву. Нельзя было скрещивать ноги, а положение нога на ногу вообще считалось антихристианским.


Батюшка заставлял нас отпарывать с одежды надписи, эмблемы, логотипы. Потом сёстры сами стали срезать с подошв, где были крестики, одну перекладину у каждого креста, чтобы не попирать крест. Запрещалось употреблять таблетки, имеющие в составе ингредиенты животного происхождения, то есть ферменты. Поэтому печень и поджелудочная железа фактически лечению в наших условиях не подлежали. Состав продуктов внимательно изучался. Пост держался так тщательно, как, наверное, держали до раскола на Руси. И вот этот свод правил и благословений, существовавший у нас в голове, считался самым правильным и православным. Откуда эти правила брались, никто не спрашивал, нужно было принимать всё на веру. Часть обычаев отец В подглядел у отца Андрея, часть у матушки Ольги. Что-то подсказывали заезжие афонские и валаамские монахи.

 
Батюшка говорил: «Если разбавлять понемногу молоко, оно превратится в беловатую воду, но не все даже это заметят. Только те, кто помнят вкус настоящего молока. Так и с православием. Его модернизируют, обновляют незаметно, оно становится мирским». Запрещалось убивать мух, комаров, всякую живую тварь. Нельзя было смеяться, показывая зубы, только скромно улыбаться, постоянно «тянуть чётку» и призывать имя Христово. И весь день ходить перед Богом. Сейчас я понимаю, что зря он всего этого требовал от нас, молодых девчонок. Сам-то он пожил в удовольствие, вырастил детей. И это был его полнокровный жизненный опыт. Нельзя свой опыт надевать на других. Он может не подойти, как чужая одежда.

 
К пятидесяти годам жизнь воспринимаешь не как в двадцать пять. Страсти у него уже утихли сами по себе. В пятьдесят лет уже и бессонница, и попоститься хочется, и молитва идёт от души. И он не хотел вспоминать себя в нашем возрасте.


Однажды вообще поступило странное благословение от матушки Ольги из Сухуми: «Видишь на дороге крест из палочек, разори его!» Для меня это оказалось уже слишком. Чтобы выполнить все, что они требовали, мне нужно было сойти с ума. Я не сопротивлялась батюшкиным благословениям, но это было духовное рабство. Он ломал вольно или невольно. Делать что ли больше нечего, кроме как мусор на дороге рассматривать? Я ходила по дорожкам, не глядя под ноги, потому что как мне было разорить в одиночку все перекрестившиеся соломинки на скотном дворе. Тогда я поняла, почему дотошная в выполнениях благословений Ксеня не ходила на скотный двор.


http://proza.ru/2022/11/19/1258


      Фото из личного архива.