Я буду ждать на темной стороне. Книга 2. Глава 51

Посиделки в стенах деканата скоро завершились, и, получив от куратора определенные инструкции и наставления относительно дальнейшей подготовки дипломного проекта, Евангелина покинула это помещение с чувством, будто с её плеч свалилось тяжкое бремя.

— Все, я отпросилась! — радостно воскликнула она, переживая, как бы ей не пришлось возвращаться домой слишком поздно. — Он отпустил меня!
 
Машинально улыбнувшись, Марцела подошла к ней поближе. Она тоже хотела её поддержать, когда совсем рядом раздался ещё один знакомый голос:

— Отпросилась? Или напросилась?

Повернув голову, Евангелина встретилась взглядом с Лисовым, который вместо того, чтобы убраться домой сразу поле окончания занятий, все это время околачивался поблизости, словно специально поджидая её. Застыв на месте, она с удивлением уставилась на Рамахееву, будто спрашивая её и себя, что этот тип здесь забыл и что вообще происходит.

— … то-то, я вижу, ты вышла от него довольной, — продолжил тем временем Артем, проигнорировав их замешательство. — Хотя о чем это я говорю? Ваша схема давным-давно раскрыта. — На его губах отразилось некое подобие улыбки, адресованной конкретно Литковской. — Сначала ты отпрашиваешься у него, — это был красноречивый намек на декана, — потом он ждет тебя в своем кабинете. Ты приходишь к нему после окончания занятий, вы «весело» проводите с ним время за закрытыми дверьми, потом он отпускает тебя и вы дружно расходитесь по домам, стараясь не привлекать к себе внимание: он едет к своей жене, а ты — домой, к отцу, но днем вы как ни в чем не бывало приходите в универ, упрямо делая вид, будто между вами ничего не было, зато с защитой диплома должно быть все в порядке, потому что у вас все договорено заранее.   

— Серьезно? Лисов, не выдумывай того, чего нет! — отмахнулась от него Евангелина, не зная, как ещё его заткнуть и заставить перестать нести чушь. — Я понимаю, у тебя сейчас хорошее настроение, только не надо портить его остальным. И вообще, что ты здесь делаешь? Поему не уехал домой?

— Этот вопрос я как раз хотел задать тебе, потому что именно сегодня у меня не получается покинуть универ без твоей компании, — отрезал он, переходя на наглый тон, когда не хотелось что-то доказывать собеседнику.

— Значит, ты нас подвезешь? — обрадовалась Рамахеева, только сейчас осознав,  как не хотелось ей трястись на общественном транспорте.

— Ты почти угадала! — подмигнул ей Лисов, довольный таким исходом дел. — Иначе вряд ли бы я стал вас всех здесь ждать.
 
Он знал, что после определенных событий Евангелина вряд ли решиться сесть к нему в авто одна. Именно поэтому ему пришлось пойти на хитрость и взять с собой за компанию Рамахееву. В конце концов, Литковская будет выглядеть полной дурой, если вздумает отказаться от его предложения, тем самым подставляя одногруппницу, которой не очень-то хотелось тащиться в такую погоду на остановку.

По крайней мере, Марцела её бы точно не поняла, заранее настроившись на комфортабельную поездку, однако стоило ему обмолвиться о своем плане, как взяв из рук гардеробщицы свою шапку с пародией на кошачьи ушки, Евангелина почти сразу же запротестовала в ответ:

— Об этом не может быть и речи. Мы поедем с Рамахеевой на троллейбусе, так что езжай домой один.

— Но почему? — продолжал недоумевать Лисов, не предугадав такой поворот событий.

Его вопрос поставил её в тупик. Она решительно не знала, что ему ответить и как объяснить ему свой поступок. Тем более он должен был понять все без слов, если, конечно, помнил, чем закончилось все в прошлый раз, когда он забрил её с остановки, расположенной вблизи поселка деда Новаковского.

Увы, если бы не вмешательство Рамахеевой, не видевшей ничего хорошего в поездке на общественном транспорте в столь позднее время, Евангелина ещё долго бы спорила с ним, не горя желанием ввязываться в очередную «историю» по его вине. А так ей пришлось сдаться, как только дело запахло жареным. И оказавшись между двух огней, она была не в состоянии продолжать борьбу, понимая, что Рамахеева ей этого не простит. Победил рационализм. Часы показывали половину седьмого вечера. В такое время все же нежелательно было прогуливаться по улице одной, пусть и район, где она жила, считался одним из благополучных на весь город.

Одевшись, Евангелина помогла одногруппнице затянуть шарф, и, сама не понимая, как с ней вообще могло такое случиться, что она согласилась принять участие в такой авантюре, втроем вышли во двор, тотчас устремляясь к месту парковки.

Снаружи погода не радовала: холодный ветер моментально ударил в лицо, заставив их пережить пару неприятных моментов. Поежившись, Евангелина спрятала свои ладони в карманы пальто, зажав локтем папку с набросками дипломного проекта.

Усаживаясь за руль, Лисов надеялся, что она сядет рядом с ним, но чуда так и не случилось. Намерено избегая его общества с того самого дня, Евангелина переместилась на заднее сидение вместе с Марцелой. И стараясь не особо акцентировать на этом свое внимание, он вскоре завел двигатель авто, раздумывая об их дальнейшем маршруте.

Первым делом следовало завезти домой Рамахееву. Только так можно было избавиться от общества этой девицы, лишь бы остаться с Литковской наедине. Но не затем, чтобы вновь её склонить к очередному плотскому «безобразию», а обсудить с ней некоторые вещи. Если она, конечно, будет готова его выслушать, в чем он сильно сомневался, даже не надеясь получить от неё когда-либо прощение. 

— Я не трону тебя. Можешь поверить мне на слово, — заверил её Лисов в своей неопасности, как только его машина остановилась напротив дома, где жила Рамахеева, и, узнав свои родные пенаты, и одногруппница быстро оказалась за пределами авто, быстро с ними попрощавшись. Только наперед Евангелина пересаживаться все равно не спешила.

— И почему ты тогда решил меня подвезти? — переспросила она, обнаружив, что он все-таки слегка расстроился, узнав о её желании остаться на заднем сидении, чтобы между ними сохранялось хоть какое-то подобие дистанции, хотя упорно старался этого не показывать. — Ты что-то хотел мне сообщить?

— Да, — кивнул он, глядя прямо на дорогу. — Скоро мой день рождение. — Действительно приближалось двадцать третье ноября… Его именины. Как она вообще могла об этом забыть?! — Я хочу, чтобы ты присутствовала на этом празднике.

— Что? — не поверив в услышанное, Евангелина, казалось, была шокирована его приглашением. — Зачем ты это делаешь?

— Такой будет твоя плата за проигрыш во время защиты презентации, — спокойно ответил Лисов, найдя вполне приемлемый способ шантажа.

— А если я откажусь?

— Ты не посмеешь этого сделать, — отчеканил он, и в его голосе скользнули едва уловимые холодные, металлические нотки. — Ты будешь присутствовать на празднике вместе с остальными гостями. Я хочу познакомить тебя поближе со своими друзьями, так что об отказе не может быть и речи.

Внимательно выслушав его, Евангелина долго не могла смириться с происходящим. Ведь зная, каким мог быть этот человек, она ожидала от него в последнее время только несносных поступков. Но если её присутствие на именинах — было единственным его желанием после полученной победы, ей придется сделать так, как хочет он. По крайней мере, на празднике будут присутствовать и другие люди, и он не посмеет при них сделать ей что-то дурное. В любом случае она даст знать об этом первому встречному, если его поведение начнет выходить за рамки, приобретая все признаки обычного домогательства.

— Но у меня нет сейчас денег на подарок! — возразила спустя пару секунд Евангелина, отыскав наконец более-менее приемлемую причину для отказа присутствовать на празднике.
 
— Подарок — не главное, — улыбнулся он, успокаивая её и как будто пытаясь в чем-то убедить. — Важно лишь твое присутствие, на остальное мне плевать, — однако заметив, как моментально сузились её ноздри, а в глазах вспыхнул яростный огонь, Артем был вынужден прикусить свой язык, и замолчав на полуслове, перевел свое внимание на дорогу, опасаясь, как бы его пассажирка не выскочила на ходу из авто и не удрала от него, даже не попрощавшись. Такого поступка он бы точно ей не простил.   

Заранее представляя себе, как все пройдет, и с чем ей лично придется столкнуться на этом празднике, Евангелина погрузилась в свои пространные размышления. И воспользовавшись этим моментом её затишья и погруженности в собственные мысли, Лисов не переставал любоваться профилем её лица, хорошо отражавшегося в маленьком зеркальце в центре салона авто.

За это время им удалось покинуть дорогу с интенсивным движением транспорта и он мог себе позволить немного расслабиться, отвлекаясь на разную ерунду, в основном, следя украдкой за Литковской.

Как только они прибыли на место, Евангелина тотчас потянулась к дверной ручке, когда Лисов приказал ей оставить это дело ему. Не совсем понимая, что происходит, и почему он так сказал, она приготовилась пережить новую подставу с его стороны, когда покинув салон авто, Лисов поспешил открыть ей дверь, словно оказывая неоценимую услугу.
 
Слегка насторожившись, тщетно Евангелина пыталась прочувствовать, что стоит за его странным поведением, однако стоило ему открыть дверь и протянуть ей свою ладонь, как отбросив в сторону свои нелепые мысли, она позволила себе принять его помощь, вновь оказавшись на холоде. Захлопнув за ней створку, Лисов не спешил покидать её общество, осматриваясь украдкой по сторонам. Ощутив, как её щеки вновь заливает румянец, дабы избавиться от этого наваждения, Евангелина хотела наскоро с ним попрощаться и уйти в дом, но он помешал ей это сделать.

Уж если  им и следовало здесь расстаться, то все должно было пройти по-другому. Во всяком случае не так сухо и официально, как хотела этого она, спеша покинуть его общество, будто ей что-то угрожало.
На мгновение ему показалось, будто она и вправду чего-то боится, показывая всем своим видом, что им не стоит задерживаться, и, преследуя цель её успокоить, убедить, что с ним она может чувствовать себя в безопасности, Лисов потянулся неожиданно к её лицу, сделав попытку коснуться губами её щеки, когда намеренно отвернувшись от него, Евангелина вдруг навострила слух, прислушиваясь к чему-то.
Заинтригованная происходящим, она слегка прищурилась, и, посмотрев на своего спутника с таким видом, будто сделала очередное открытие относительно его личности, вполголоса заявила:

— Ты установил себе на телефон рингтон в виде кошачьего мяуканья?
 
Не успев поцеловать её в щеку, Лисов досадливо поджал губы, переживая замешательство по поводу неудавшегося плана внутри себя, так, когда Евангелина обратилась к нему со столь странным вопросом, когда его голову гложили совсем другие мысли, ему показалось на миг, что таким образом она пыталась над ним подшутить, скрывая от него свое смущение каждый раз, как только дело доходило до поцелуев.

Для неё это были настолько интимные моменты, что она не могла разделять их с кем попало, до сих пор продолжая дуться на него после такой подставы с флешкой и не только. То бишь он фактически поставил её под удар, пытаясь теперь загладить перед ней свою вину. В таком случае ни о каких поцелуях с этим парнем не могло быть и речи, если в ней оставалась хоть какая-то капля самоуважения.

Да, её организм по-своему отреагировал на его прикосновения, но она не могла все время идти на поводу у своей природы. Не могла же она, в конце концов, продолжать и дальше перед ним унижаться, пока он вел себя так, относясь к ней как к дуре.

Евангелина не хотела к нему привязываться, зная заранее, что у их отношений нет будущего. Да, пару раз она поддалась соблазну, переспав с этим парнем вопреки собственным моральным принципам.

Это были минуты её слабости, о чем не любила вспоминать. Чего греха таить, ей нравилось целоваться с Лисовым, проводить изредка время в его постели за неимением более устойчивых отношений с кем-либо, но сама мысль о том, что этот парень никогда не будет принадлежать ей, останавливала её от дальнейших действий, влияя на её пылкость подобно холодному душу. Однако чувствуя себя все ещё неспособной переключиться на  другого парня, она очень переживала по этому поводу, считая неспособной кого-то полюбить. В какой-то ей показалось, что она все придумала с этим кошачьем воем, приняв его поначалу за какую-то иллюзию, когда прислушавшись  чему-то, Лисов вдруг посмотрел на неё так, словно сам пытался убедиться в том, что она слышит то же самое, что и он.

— Что это за звуки? Мартовские коты… В ноябре-месяце? — удивился Артем, перехватывая настороженный взгляд своей спутницы. 

— Что ты хочешь этим сказать? — осведомилась у него Евангелина, вынимая из карманов своего пальто застывшие от холода ладони, облаченные в перчатки их тонкой искусственной кожи и тут же разминая их, чтобы вернуть пальцам кровообращение. 

— Сейчас конец осени. Вряд ли кошки осмелятся гулять в столь суровое время, — высказал он свою точку зрения относительно данного инцидента. — Хотя в природе бывали отдельные случаи, когда коты могли гулять круглый год, наплевав на какие-то там биологические часы.

Не совсем понимая, что он имеет в виду, и откуда ему вообще известны такие подробности, только если он сам не превращался в такого кота, Евангелина вновь напрягла свой слух, пытаясь уловить неуловимое, и, бросив ещё раз свой взгляд во двор, кивнула Лисову, будто на что-то намекая.

Заинтригованный её поведением, он посмотрел туда, куда указала ему она. В той стороне, возле забора что-то лежало на земле и жалобно мяукало. Во всяком случае теперь увиденное не походило на их галлюцинацию, приняв вполне осязаемые формы. Уверенная, что они обязательно должны туда пойти и посмотреть, что там происходит, Евангелина подхватила его за локоть и потащила за собой. В ночных сумерках, еле освещаемых фонарями, ей удалось рассмотреть лежавшую у забора кошку. Она была жива, иначе вряд ли бы стремилась так отчаянно подавать признаки жизни, бессмысленно апеллируя к окружающей её пустоте. Очень скоро она стала видна и Лисову, который до последнего отказывался верить своим глазам, интерпретируя увиденное на свой лад. 

— Думаю, нам не стоит туда подходить, — подхватив свою спутницу за талию и прижимая её к себе, он попытался её остановить, словно специально мешая ей следовать дальше.

— Но почему? — уточняла Евангелина, вновь оказавшись на непозволительно близком от него расстоянии, только теперь не придавая этому факту никакого значения.   

— Это наверное гуляющая кошка, — пояснил он, бросив в сторону плохо освещенной местности торопливый и равнодушный взгляд. — Иначе с чего бы она там лежала? Давай, не будем ей мешать. Пойдем. Это все любовные игры животных. Нам здесь нечего делать, — чувствуя, что Евангелина не особо сопротивляется ему, он попытался увести её отсюда подальше, но интуитивно догадываясь, что дело здесь не в кошачьих гульках, невольно отстранившись от него, она стала как вкопанная, не спеша покидать это место, пока не разберется, что там происходит.

— Мы не можем отсюда так уйти! — вдруг отрезала она, помешав ему снова обхватить её за талию и попытаться увести её отсюда. — А вдруг этому животному нужна помощь? Здесь так холодно… В такое время здесь обычно уже никто не ходит, кроме бродячих собак. Я боюсь, как бы эта кошка не замерзла до утра или что хуже… не стала обедом для собак!

Невольно приосанившись, Лисов вновь посмотрел туда, где лежало обреченное животное, чье положение так удручало его чувствительную ко всяким непотребным зрелищам спутницу. 

— Ну, ладно! — молвил он, сдавшись наконец под её натиском. — Раз тебя так волнует судьба этой кошки, давай, сходим и посмотрим, что с ней случилось. И если ей действительно нужна помощь, мы постараемся сделать все, что будет от нас зависеть, чтобы облегчить её страдания.

Машинально кивнув, согласная с его тирадой, Евангелина всей душей устремилась к этому забору, таща за собой Лисова.

— Мне кажется, эта кошка попала в беду, — поделилась она с ним своими догадками, переживая за окружающих больше, чем за саму себя. — Наверное выпала, играя, из окна, повредила себе конечности и теперь просит помощи у человека.

Несмотря на его настойчивые просьбы отсюда уйти, она не спешила покидать это место, пока не убедиться, что с животным все в порядке. И отправившись в тот момент следом за ней, Лисов молил Провидение, чтобы у кошки оказалась целая задняя часть. В противном случае её придется усыпить. Без половины туловища животное долго не протянет.

На удивление, все оказалось не так уже и плохо. Её туловище и хвост были на месте, не считая перебитых задних лап, на которые она тщетно пыталась стать, загребая землю передними конечностями. Это обнаружила сама Евангелина, стоило им подойти к животному поближе, а немного позже опуститься перед ним на колени, чтобы получше его рассмотреть.

Лежа на земле, кошка жалобно мяукала, взывая о помощи. Любая её попытка привстать с земли заканчивалась неудачей из-за сильных болевых ощущений, насквозь пронзавших её сломанные лапки. И все же по её виду было не совсем понятно, что именно с ней произошло. То ли она  попала под колеса машины, то ли ей кто-то специально сломал задние лапки, выбросив умирать на этот участок, либо она выпала из балкона высотки, охотясь за голубями, и теперь просто ждала, когда её заберут отсюда хозяева, была уверена Евангелина, погладив животное по голове. Вывод был один.

Животное нельзя было оставлять здесь в таком виде, но и забирать его к себе домой тоже не имело смысла. Для начала его не помешало бы отправить на обследование в ветлечебницу, и только потом, получив результаты анализов и рекомендации ветеринара, решить, как быть дальше. В любом случае оставлять это животное надолго у себя не имело смысла. Рано или поздно могли обнаружиться его истинные хозяева, правда, их наличие ещё следовало установить. Евангелина понимала, что отец не слишком хорошо отнесется к её инициативе, увидев, что она притащила   собой кошку, да ещё и не совсем здоровую, но вспомнив, как ухаживал Лисов за собственным дедом и чем все закончилось, она пришла к выводу, что ей все же выслушать претензии своего отца, нежели решиться отдать животное этому парню, не зная, как он будет о нем заботиться. Правда, для начала ей следовало уговорить его съездить с ней в ветлечебницу, а позже доставить её обратно домой, но уже с кошкой.

Другого выхода из ситуации она не видела. Сам Лисов не  особо разделял её энтузиазма по этому поводу, но опасаясь, как бы ему не пришлось потом снова расхлебывать последствия своего отказа, был вынужден пойти на уступки, дав себе слово потребовать от неё в ближайшем будущем немного больше, чем просто её присутствие на его именинах.

— Хорошо-хорошо, я выполню все, что ты хочешь, — пообещала ему Евангелина, возвращаясь вместе с ним к его авто, чтобы достать оттуда что-нибудь, на чем можно было устроить кошку и отвезти её в таком виде в ветлечебницу, — только сейчас давай займемся этим животным, потому что моя нервная система уже не выдерживает созерцания его страданий…
 
— Не шутишь? — на всякий случай уточнил он, поправляя свой плохо завязанный на шее шарф.

— Если я обещала, то не стану брать свои слова обратно. Я — не ты. И вообще, хватит ко мне придираться! Давай, залезай скорее в машину! Нам надо срочно ехать в клинику для животных. Ты же сам видишь, в каком плохом состоянии эта кошка. Как бы не околела в пути… 

Евангелина не представляла себе, как везла бы это бедное животное в общественном транспорте, когда его конечности следовало держать в фиксированном положении, чтобы ещё больше не повредить нежные ткани. Им ещё повезло, что перелом оказался закрытым, а наличие авто стало настоящим спасением.

Победила настойчивость. И в который раз поймав её на данном заранее обещании, Лисов сделал все, что требовалось от него, проявив свои качества в лучшем свете. Тем более ему ничего не стоило оказать ей услугу и помочь этому животному. Доставить покалеченную кошку в ветклинику.

Перемотав её накидкой, найденной накануне в багажнике, они зафиксировали её тело на ровной поверхности, и, уложив кошку на заднее сидение, вскоре сели в авто, покидая двор, где пару минут назад собрались расстаться.

Предупредив отца, что сегодня она будет поздно, Евангелина не стала расписывать ему в деталях причину, по которой будет отсутствовать дома ещё какое-то время, и как бы не хотелось Лисову, чтобы она села к нему, его спутница была вынуждена вновь занять свое прежнее место. Кто-то должен был удерживать кошку, чтобы она не свалилась на пол во время резких поворотов.

Книга 2. Глава 52

http://proza.ru/2022/11/20/1296