4. Серпантин

"Очень жарко и сухо. Сложно дышать в горах, тут высоко. А внизу, за лесом и плантацией чая, горячая и раскалённая гладь. Чёрное море. Как живое зеркало, блестящее жидким металлом в котле, где шлаком плавают суда. Катера, моторные лодки, гидроциклы и яхты. Какая с одной мачтой, другая с двумя, а иные и вовсе без. Чисто на моторах ходят, просто гуляют в своём большинстве. Есть конечно и те что работают тут, но их не много, в основном мелкие катера волны шугают. Тарабанят за собой на тросах надувные матрасы, шайбы и планеры. Бананы и плюшки с брызгами несутся и прыгают на волнах. Переворачиваются, и словно из магнита сделанные, прилипают к жидкому металлу чёрного моря. Не понимал почему именно чёрное, пока первый шторм не увидел. Водорослей тогда поднялось, тьма. И вода стала тёмной от берега и до горизонта. Но вся как после помывки грязных кален в тазике. Пачканая поднятым со дна песком и редким илом. И сейчас, вот где-то у горизонта, шторм идёт. И море в стираную, и белые барашки на кончиках волн, и по-моему даже ещё по дальше, смерч растёт. Сметёт всё в море этот природный феномен, если не раствориться. А вот случиться что сил в море нахватается и разрастётся, то и на берег гулять пойдёт. Авось и до меня доберётся.

А сидел я высоко, на отбойнике горной дороги, в нескольких сот метром от воды. Далеко падать до низу. Даже скорее катиться, склон то пологий, да и деревьев много тут. Скорее об них брякнешься, нежели до воды долетишь. По всей длине такая ситуация, а вот с другой стороны скала, в большинстве случаев уже крутая. Сплошной камень. Всюду натянуты сетки от обвалов, которые кстати всегда спасают. А может они и вовсе нужны чтобы камни на проезжую часть не сыпались. Ну, для частоты, а не для безопасности. Я такого не знал, но вот в местах где по опаснее, растят бетонные стены прям вдоль обочины. Тоже конечно... Не очень хорошо, но всяко лучше. Горы всё равно сыплются, и всегда будут сыпляться. И аварии создают своей обсыпкой. Частенько даже, но почти без пробок, ибо оттаскивают в стороны с дороги. Обочины широкие и свободные. Я по ним домой иду, с работы. Под двадцать километров топать, скучно бывает, но красиво. Работаю, кстати в Культурно-Геологическом Музее Города. Наша группа картины в реках откапывает. Бывает большие гобелены попадаются, бывают маленькие, ну такие, с напольные часы. А один раз фреску нашли с котами. В шерсти вся была. И вот сегодня три маленькие картины у дерева. Устали их из под корней выкапывать. Две ещё зашивать пришлось, одну дорисовывать.

Домой уже хочется, отдохнуть, устал с работы. А идти ещё треть дороги и темнеет, но я ещё сижу на отбойнике, смотрю на море. Где ещё так посидишь, в тишине. Но не долго так можно. Пора вставать и идти. Жаль что обочины мизерные и нормально не походишь, от каждой машины шагаешься. А они ещё несутся с грохотом, будто сбить хотят. А если фура, то совсем. Там поток ветра такой, что камни засасывает под колеса и в мелкую пыль перемалывает. Один раз такая пронеслась, так я чуть не упал. Не понимаю куда эти грузовики так носятся, зачем спешат. Зачем на море куда-то торопиться. Наверное им по работе нельзя в окно смотреть. Ну чтобы не задерживались. А то углянет шофёр красоту. Выйдет с своего грузового автомобиля и пойдёт на пляж. Так жить и остаются тут. Выйдут с автомашин, улягутся на пляж и отдыхают, а за ними пробки. Обочины хоть и широкие, но на машину места нет. И я так сюда и попал. Вышел с машины тоже так улечься захотелось, просто на травке полежать. Было бы полотенце с собой. Может быть и лёг бы. Но раз полотенца не имею, буду идти вперёд.

Камни под ногами разлетались. Некоторые заскакивали под колёса машин и выстреливали. Иногда рикошетили от отбойников, иногда попадали в меня. Но идти было интересно. На редких остановках отдыхали свернувшиеся в комочек, мусорные пакеты. Не все с собой мусор увозили. Но это ещё ладно. Вон, особенно ленивые просто из окон его бросают. Да так набросали, что треть всего побережья в мусоре. И почему-то много упаковок от крабовых палочек и сосисок. Это ела для поездок, наверное. Но я больше любил каштаны в дороге кушать. Но сейчас у меня их не было, только наушники. В них играла любимая музыка, вокруг были красивые горы покрытые лесами. Внизу открывалась долина где располагался небольшой посёлок. Растянутый от моря, до самих гор. Множество домов на разной высоте, несколько магазинчиков и большой ипподром по середине, там часто гонялись лошади. И один раз я даже был там, но давно. А вот дальше, ближе к морю был небольшой вокзал, скорее даже остановка для электричек. Поезда тут не тормозили, только электрички. Я на них не любил. На каждом повороте звуки такие, будто свинью режут. Хотя крови нет. И вот так, железно-колесный транспорт частенько тут визжал. Скакали металлические по тонкой полосе железной дороги, лежащей вдоль всего побережья. Где высоко от моря, где прям рядом, да настолько, что камушки можно в море кидать из окошка. Да и кидают, монетки там ещё, ну чтобы вернуться. Говорят даже есть пляж из монеток, но туда, понятно дело, не пускают никого.

Дорога была извилистая и скакала то долго в горы, то стремительно сбрасывалась вниз. Такую дорогу называли серпантином, и люди в машинах её не любили, а некоторые даже боялись. Особенно в дождь и ночью. Она была опасной, извилистой, а иногда и вовсе не мешала своими ограждениями, проехать зазевавшемуся поворот. Авось бывало и так что давала прямой участок, а потом неожиданно, выкидывала резкий, градусов этак на сто восемьдесят перед лицом. Конечно такого мало, и для многих не существовало. Но бывало, люди тут оставались на долго. И я решил остаться тут.

Мы приехали сюда с родителями, пару лет назад. На отдых. Покупались, подгорели чуть и хотели вернуться домой. Но мне тут так понравилось, что было принято решение остаться. Родители конечно против были, но я притворился мёртвым. А трупик мой, за тысячу километров везти не стали. Ну как я и планировал. Прикольно было, помню тот день, яркий. В гробу несут меня, холодно, белый аж, но оживать не тороплюсь, терплю. Долго так лежал. Час, два, а может и четыре. Не помню. Ну пока все провожали, я и уснул. Целовали в лобик, как перед сном, плакали чего-то. А утром, в гробике уже, мягкий такой, но что-то странное чествую. Пахнет прелым и холодом веет. Не понял почему, но как червяков заприметил, напугался жуть как. Начал доски кулаками разбивать, из плена вырываться и выкапываться. А землица свежая, рыхлая. Похожа на воду, в ней прям тонешь. Ну я сквозь это рыхлую ноги в стороны просочил и в твёрдую упёрся. И как на шпагате, до верху. Ну а потом помылся, вещицы свои запрятанные забрал и вперёд, работу искать. Ой и свобода, крутяк одним словом.

И вот я иду по дороге и скучаю немного. Но музыка такая крутая в наушниках играет. Ещё подвезли бы, немного. Часть пути хоть. Весь не надо. Да и не получиться, я уже половину протопал. Но вот пару десятков километров на автомобиле прокатиться не прочь. Давно мечтал из авто окна поглядеть на пейзажи, на дорогу. А то всегда только под ногами и вижу. Осточертело. Вот вернусь я домой, в деревню, на большой реке Волге и все эти дороги тогда знать будут, как надоедать.

- Пацан, тебе до куда топать? - Раздался голос спереди. Я не успел заметить, но скорее всего рядом появился яркий свет, и по-моему он немного ослепил меня из-за плеча. Потом я услышал скрежет тормозов, и дальше уже повернувшись к машине, услышал голос из авто. Но возможно, автомобиль просто появился рядом.

- Прыгай, до Аше подвезём тебя. Давай бырой, тут пробка из-за тебя уже.

- Так мне в Макопсе нужно.

- Не хош не нужно, ты главное с дороги слиняй, а то фуры подавят. - Продолжил он, закрывая дверь в фургон. А мне и уходить некуда было. Обочины то нет. Я и прыг внутрь. Фургон был просторным и белым внутри, как и снаружи. Мягкие деревянные лавочки стояли вдоль стенок, по середине машины была высокая как стол, такая же мягкая кушетка. Над ней, зацепившись за белый и идеально гладкий потолок, висела хорошая люстра с тремя лампочками. На окнах весели красивые тюли и дорогие шторы. На подоконниках стояли цветочные горшки. Они же громоздились и на узеньких полочках по стенам. Где-то висели большие картины, множество настенный часов, чьи-то фотографии в рамочках. Комната была очень просторной, и скорее напоминала гостиную, нежели кабину автомобиля. Но мне тут нравилось и остальное не волновало. Проехать в таком дворце около пяти километров до Аше, уже было круто. Друзья потом не поверят.

И вот мы от здания школы отъезжаем. Той, где я раньше учился, пока на юг не переехал. Со мной совсем мало людей было, человек семь в классе. Тут на юге население менее кучно живет, чем в Москвах, и поэтому в школе могут по сто-сто пятьдесят человек учиться. И вот в моей так же. Она ещё вдоль дороги строена была. Едешь по трасса, на право заезжаешь в школу, футбольную площадку проехал, съезд вниз, опять та же дорога. Не знаю, почему никто так пробки не сокращал. Хоть и людей мало было, но в школе и турники были и баскетбольная площадка была. Правда мяч всегда в сторону моря скатывался. Ну тут не сделать ничего, горы всюду и все к морю. Ровных, вообще мало.

И вот мы от здания школы отъезжаем. Той, где я раньше учился, пока на юг не переехал. Но мне почему-то выйти так сильно захотелось. А водитель и не тормозит вовсе. Может не слышит меня, а может я ничего не сказал ему. Но я то понял что он замышляет. Я сразу дверь открыл, зацепил яблоко из чаши и в проём дверной бац. Вылетел за ограждение прям, кубарем под горку вниз, качусь верчусь, а темно уже, не видно ничего. А в глазах искры, в бок камни бьют, ёлки иглами хлещут, мимо деревья несутся. Долго секунд летел-катился. Упал уже на дорогу. Узкая, хоть и по две полосы в обе стороны. Идти до дома еще кучу времени, а темно, не видно ничего. Фонариков нет, телефон сел. Ещё и мост впереди видеться, без пешеходных дорожек по бокам. Не предусмотрены по-видимому.

Скрежет тормозных дисков, несущейся с пригорка фуры. Оглянулся. А за ней ещё одна видеться, и еще одна. Десяток, не меньше. И все по моей стороне дороге, все в спину ударить хотят. А с дороги не сойти. На встречку под колёса или в обрыв сигай. И пришлось мне бежать вперёд. А фуры сзади ревут. Я кое как зажался меж отбойником и потоком грузовиков. И так, боковым шагом вперёд к мосту. А там еще уже дорога. А грузовики то руку ударят, то камень в икру бросят. Несутся, ой как быстро. Шумят, ревут, орут что могут и меня рвут. То в колено засадят, то плечо цепанут. Но я к мосту бегу боковыми шагами.

И девушка рядом со мной, за руку держит и со мной и бежит. И вот он мост, рядом уже. Но нас тогда задавят и перемолят, а машины всё едут и едут. Нескончаемый поток. Быстрый, опасный. Мы за перила перелазить стали. Быстро перепрыгнули. Успели, и вперёд ползём. А вниз падать не далеко, можно и туда, но вода грязная, быстрая. После дождя поток сильный. И бетонные колонны внизу с арматурой торчащей. На нас направлены металлические кости, так и хотят проткнуть. И мы дальше ползем. А грузовики все ближе к ограждению моста, искры высекают, хотят пальцы передавить. И чувствую боль резкую, девушка падает уже и я за ней вниз лечу, на арматуру.



Мы с любимой зашли в квартиру. Обои цвета усыпанной волдырями кожи были оборваны в некоторых местах и слегка истлели. Хотя и рисунок в виде геральдических золотых узоров на зелёном фоне ещё был виден. При хорошем желании. Но первую от пола треть высоты, занимали дорогого дерева наплывы из вагонки или чего-то похожего. Явно могу лишь сказать, что раньше бывшие красного оттенка изделия. Чуть по одаль стоял хороший и дорогой деревянный стол. Изрезанный по краям металлическими пробками. По дуге стремился к центру ореол из мелких точек ожогов с чёрной пепельной коростой. Около серой ножки от монитора, лежала старая пыльная мышь и клавиатура. Громоздкая с выпавшими клавишами, но по-видимому дорогая при покупке. Агент сказал что хозяин квартиры или уехал в Сербию, или умер от алкоголизма. Давно уехал. Поэтому тут так тихо и грязно. Зеленый дисковый телефон уже никто не берёт.

Я стоял в центре комнате и ел что-то. Это было похоже на жвачку, но никакого вкуса не чувствовал, но скулы уже устали и захотелось выплюнуть эту субстанцию из рта. Но она как-то сильно приклеилась к зубам и совсем не хотела выплевываться. Я выталкивал языком, тер зубы друг о друга, отталкивал от эмали липкую, но ничего. И страшно стало что навсегда так, и сказать не могу ничего. Ору во весь голос, кричу что мочи имею. Пытаюсь, а из рта лишь мычание тихое. Сиплое такое, будто котенок в соседней комнате. Пытаюсь руками достать, а она плотная, не вылазит. Ору, плачу уже, пальцами лезу, сердце колотиться. Страшно. И наконец вытаскиваю.

Большой липкий комок бледновато-розового цвета. Такого, как на той стороне зубного протеза, что скрывается во рту. Я носил такой долго лет, но это что-то только похожее. И не улавливаю что кручу в руках, пытаюсь понять и вижу зуб. Верчу, а там ещё несколько и ещё и ещё. Языком начал быстро во рту водить и понимаю что пусто, нет зубов во рту. Не мешают вовсе. Только дёсны, пустые, мягкие, как зефирки. А зубы в руках, в месиве розовом. Как фрикаделька или ёжик, торчат белым рисом из фарша. И ору, страшно, пытаюсь на помощь хоть кого-то, и никто вообще не отвечает. Молчали мне, бросили. И тут толчки пошли. Удары в грудь, растормошить хотят. Кто-то бить начал будто. И не понимаю откуда, и тут голос мне мой любимый.


- Миша, тебе плохо? Ты во сне кричал. Миша, проснись. Сынок. Всё хорошо, тебе кошмар приснился наверное.

- Мамочка, я так никогда больше не буду. Прости, мамочка. Я живой. Я вас не хотел обманывать. Я тут, с вами. Мне море это переклятое не нужно вообще совсем.

- Ну Миша, не плачь. Всё хорошо, всё нормально!

- Точно?

- А где у тебя зубки? Миш?

- Вот, в ручках мам, со мной.

- Ну хорошо, ложись спать. Не бойся, Мишенка. Зубки мне отдай только.

- А зачем тебе мои зубы?

- Ну ты спать ляжешь, а я пока пойду суп варить. Молочный. У тебя же зубки молочные. Ты встанешь и съешь. И зубки обратно вырастут.

- Но они в какой-то липкой ерунде.

- Я их отмою. Ложись, отдыхай. "



- И вот прикинь. Такая вот история приснилась.

- Дааа, Мишаня. Тебе лучше курить бросать. Это от сигарет всё. Дребедень сниться всякая.