Заготовка

В лесу скрипели и пели вечерние цикады, с деревьев на крышу из пальмовых листьев капала вода, приближалось время заката.
 
От леса меня отделяла только противомоскитная сетка, заменявшая в моем домике и окна и стены одновременно. Только за изголовьем кровати деревянная стена из досок была поднята от пола метра на полтора, но мне не нравилось спать носом в деревянную стену, я поворачивалась как Пеппи длинный чулок, головой к центру домика, чтобы ощущать во сне высоту пирамидального плетеного потолка и джунгли за домиком.
Прямо поперек домика висел гамак, в нем я проводила бОльшую часть времени днем в жару и во время диеты.
Вот и сейчас, после большого дождя, укрывшись пледом, я раскачивалась в гамаке и слушала перекличку джунглей.
В полусне я увидела, как меня обступили духи растений. Они смотрели на меня и совещались.

- Плохо пахнет – задумчиво сказал один из них,
-  А давайте завернем ее в кокон! – предложил другой. Все обрадовались, закивали и тут же маленькие летучие существа стали заворачивать вокруг меня и гамака шар из светящихся нитей с пульсирующими узорами. Внутри тела я тоже ощущала работу медицины – Мадре что-то поправляла, меняла и расправляла какие-то связи, мягко убирала застои, растаивала обиды и засевала семена радости и позитивных возможностей.
В этом коконе, запечатанном как алхимическая колба, меня варили, меняли, правили, чистили и изменяли, делая это мягко, как умеют только бабушкины руки.
Я доверчиво нырнула в сон.
 
Пока молодой шаман пел, в его песне слышались восторг и радость, и восхищение собой и своим мастерством, преданность Богине с которой он работал и уверенность в своих силах.
 
Его голос опускался вниз и взлетал вверх, узоры закручивались завитками и загогулинами, сшивая, соединяя землю и небо, север и юг, раскрывая для мастера все пространство Малоки и всего пространства Медицины.
 
Икаро его был похож на красующуюся птичку, трясущую крыльями и поворачивающую голову, распушающую и крутящую узор хвоста, заманивающую внимание яркостью рисунка и необычностью танца. Он звал взлетать вверх, укореняясь при этом, он раскидывал крону во все стороны мира и расширяясь, раскрывал пространство для вИдения так, чтобы все мы могли присутствовать в нем и учиться.
 
Уже во второй половине церемонии, соблюдая этикет и уважение к старшим, тихо-тихо, дрожа и вибрируя, раздался голос младшего брата шамана. Он всколыхнул дрожащую волну светящегося рисунка. Нити и линии раскрывались веером и изгибались по змеиному, как ползущая сквозь полог листьев анаконда. 
 
Или возможно это была виноградная лоза, стелющаяся по земле, она прорастала на наших глазах, покрывалась листьями, обрастала гроздьями винограда, выпускала новые усы и все глубже и глубже погружалась. Эта лоза росла отчего-то не к солнцу, а прямо к центру моего живота, напоминая мне что-то, заставляя меня повернуться лицом к каким-то моим мыслям и чувствам, которые я хотела бы забыть, не видеть, не ощущать. Она звенела и пела – не бойся, пойдем со мной вниз, только пройдя через собственную тьму, ты сумеешь обрести исцеление и свет.
 
И это было так красиво.
 
И птичка и змея одновременно, и свет и тьма, и тоненькая ниточка пути во всем этом великолепии и разнообразии вокруг.