Глава 11. Козье хозяйство

Наступила весенняя пора, стала проклевываться нежно-зеленая травка, распустились почки на деревьях. Светило мягкое солнышко. Мать Елена благословила выгонять коз на пастбище. Но погода резко испортилась. Зарядили проливные дожди и грозы. Стало очень холодно на открытых местах. Сильный ветер и температура воздуха +4 заставляли коз дрожать. Вся их мокрая шерстка вставала дыбом. Они блеяли на все голоса и не щипали траву.

 
Я вернула их домой, загнала в клетки и пошла к ин.Елене на прием, чтобы она разрешила их покормить овсом и комбикормом в такую погоду. Но она неожиданно настояла на том, чтоб пасти их как положено. Тогда я выдвинула последний аргумент, что я тоже замерзаю на пастбище не хуже коз. Она равнодушно-отстраннённым тоном предложила мне одеть брезентовый плащ и дала понять, что разговор окончен. Я должна была смириться. Снова повела я дрожащее и блеящее на все голоса стадо за ограду. Я даже всплакнула, глядя на бедных животных. Дождь промочил нас насквозь.

 
На следующий день всё повторилось в точности с Юлей Маленькой. Она тоже вернулась с пастбища и стала ругаться на ин.Елену, что замёрзла. И мать Елена также как и мне приказала ей идти на поле и не филонить. Больше мы к ней с такими проблемами не обращались и предпочитали гордо мокнуть под дождём.


Козы начали котиться по одной. У ин.Елены было записано, когда у каждой козы было свидание с Бароном. По ветеринарным книгам она отсчитывала сроки. И мы дежурили по ночам, потому что ин.Мария предупредила нас об опасности поедания козой последа и запретила подпускать козлёнка к вымени. Мы ходили с Юлей Маленькой по очереди в 2-3 часа ночи смотреть, не родился ли кто.

 
Когда все козы окотились, осталась одна коза Рябинка. Она переносила плод уже две недели больше срока. Живот у неё был очень большой. Мать Елена подсуетилась и вызвала ветеринара. Ветеринар назначила какое-то лекарство. Меня благословили купить его в Деденево в аптеке. Я в ближайшие дни была там с оказией и зашла в аптеку. Аптекарши очень странно на меня посмотрели, услышав название лекарства. Потом мать Елена сделала Рябинке укол в холку.


Через сутки Рябинка стала беспокоиться и кричать. Я пришла к ней, успокаивала её, как могла, гладила по спине. Нам с Юлей было очень её жалко. Мы не понимали, что это было за лекарство.


На следующее утро мы нашли в клетке Рябинки огромного мёртвого козлёнка. Это был мальчик. Мы с Юлей вынесли его за ограду в полном шоке и похоронили. Ленки с нами не было. И Рябинку ей не было жалко. Оказывается, это было абортивное средство. И что подумали в аптеке, когда я его брала? Я ведь не говорила, что это для козы. Потом ещё долго молоко Рябинки считалось «больным». Мать Елена благословляла его выливать.


Все козы были очень разными. Моих коз звали Крошка, Милка, Белка и Бабушка. А у Юли – Серка, Малышка, Марта и Розочка. Рябинка была общей. У каждой козы был свой характер. Бабушка была самой старой козой, ей шел девятый год, бока её ввалились, огромный живот опустился, шерсть торчала клочьями и выпадала. У Бабушки были большие рога, и она всех бодала, кроме нас с Юлей. Когда она котилась, я была с ней в клетке. Забрала козлёнка, потом долго ждала послед. После этого Бабушка решила, что я её козлёнок. Она отгоняла всех других коз от меня, облизывала мои ботинки, жевала халат. На пастбище всегда паслась рядом, не отходя ни на шаг. Ее дочерями были Марта и Милка.

 
Бабушка с Мартой могли запросто лечь спать в свою лужу, и горох приклеивался к их шерсти. А Милка была настоящей аристократкой, лежала только на лавочке, ходила в туалет в один угол. На пастбище Милка ела только головки цветов. Вымя у нее было с очень тонкой кожей и доилось легче, чем у других коз. У всех моих коз было удобное вымя. А у Юлиных были две очень тугодойных козы, Серка с Малышкой. Она всё время роптала, что они поджимают молоко. И доила их в два раза дольше, чем я своих. Но зато из моих коз троих я учила стоять. У них был первый окот.


Крошка (её подарила монастырю Валентина Павловна) вообще не стояла и проливала ногой молоко или наступала копытом в кастрюльку. Я стала привязывать её за ошейник спереди и за одну ногу сзади. На трёх ногах она лягаться не могла и вскоре научилась стоять смирно. То же самое пришлось делать и с Милкой, и с Рябинкой. А у Юли тем временем летали кастрюльки с молоком, слышались вопли и шум. У меня всё в душе от этого сжималось. Ведь животные не могут осознавать свои движения и не понимают наших криков.

 http://proza.ru/2022/11/19/1276

 Фото Натальи Марковой (личный архив)