В каком году Мухаммад ал-Йараги стал муршидом?

В каком году Мухаммад ал-Йараги стал муршидом Дагестана и всего Ширвана?


Мухаммад-эфенди б. Малла Исма’ил б. Малла Шайх Камал-эфенди б. Нузур ал-Йараги ал-Улйа (ал-А‘ла) ал-Курали ’ад-Дагистани (1772/73–1838) — южнодагестанский/лезгинский учёный, поэт, хафиз, кади (шариатский судья), основатель муридизма на Кавказе и учитель имамов Дагестана и Чечни; муршид накшбандийского братства.


Мухаммад ал-Йараги стал суфийским шайхом в пределах между 28 сентября 1821 г. и 17 сентября 1822 г. Ученик богослова Мухаррама ал-Ахти (XVIII в.), который приходился ему тестем, — Мухаммад ал-Йараги был женат на его дочери Айшат. У них было трое детей: ал-Хаджжи Исма‘ил, ’Исхак, Хафса (Хафисат, Афисат). Сам Мухаммад ал-Йараги происходил из знатной мусульманской семьи. Его дед Шайх Камал-эфенди был известен как мусульманский просветитель, которому принадлежала заслуга открытия исламской школы в сел. Вини Йараг. Его отец Исма‘ил-эфенди, являвшийся главным кадием мечети в сел. Вини Йараг, пользовался большим уважением во всём округе, а мать — Муминат ал-Гилйари — была дочерью знаменитого местного ’алима, Фет-‘Али-эфенди ал-Гилйари из сел. Гильяр (ныне село в Магарамкентском районе Дагестана).


Мухаммад ал-Йараги был главным идеологом — активным участником народно-освободительного и антиколониального движения народов Северного Кавказа в 1820–1850 гг. Был одним из самых энергичных проповедников суфийского учения накшбандийского толка, «первым проповедником обновлённого муридизма в Дагестане», призывавшим, в отличие от своих предшественников, перейти от созерцания и отречения от жизни к практической, вооружённой борьбе. Перу Мухаммада ал-Йараги принадлежит большое число широко известных в Дагестане работ, писем, обращений. В их числе: «Асар аш-шайх ал-Йараги» (г. Темир-Хан-Шура, 1910 г., на араб. яз.). Это основной суфийский труд шайха Мухаммада ал-Йараги, здесь же — богатая переписка учёного. В самом конце мая 1830 г. шайх бежал в Табасаран из-за преследования русскими. Мухаммад ал-Йараги пробыл в табасаранском селении Кюряг (ныне в Табасаранском районе Дагестана) в течение «16 месяцев» — с конца мая 1830 г. по середину августа 1831 г. Промежуток времени с середины августа по начало сентября 1831 г. шайх провел в табасаранском селении Дюбек (таб. Т;ивак, ныне в Табасаранском районе Дагестана). 9–10 сентября 1831 г. ал-Йараги присоединился к имаму Гази-Мухаммаду ал-Гимрави, который поселил шайха на несколько дней в кумыкском селении Эрпели (ныне село в Буйнакском районе Дагестана).


В сентябре 1831 г. Мухаммад ал-Йараги с семьей переехал в аварское селение Чиркей (сел. Старый Чиркей находилось на территории Буйнакского района Дагестана) и покинул его примерно 8 ноября 1831 г. Приблизительно 9 ноября 1831 г. шайх ал-Йараги, и его домочадцы перебрались в аварское селение Игали (ныне село в Гумбетовском районе Дагестана), где жили до начала апреля 1832 г. В начале апреля 1832 г. шайх переселился в аварское селение Гимры (ныне село в Унцукульском районе Дагестана), где жил вплоть до конца сентября 1832 г. Приблизительно с 26 сентября 1832 г. по ал-Йараги с семьей переселился в аварское селение Балахани (ныне село в Унцукульском районе Дагестана). В период пребывания в Балахани (конец сентября 1832 — конец февраля 1835 г.) шайх начал терять остроту зрения, принялся заучивать Коран наизусть и стал хафизом. В первых числах мая 1835 г. ал-Йараги вместе с семьей переехал в аварское селение Согратль (ныне село в Гунибском районе Дагестана). Скончался шайх в сел. Согратль четвертого сентября 1838 года. Мухаммад ал-Йараги прожил 66 лет (68 лет по мусульманскому летоисчислению), из которых последние восемь лет мухаджиром. Нисба «ал-Йараги ал-Улйа» говорит нам, что её носитель имеет отношение к сел. Вини Йараг. В книге Мухаммад-Тахира ал-Карахи (1808–1880), «О дагестанских войнах в период Шамиля» (1941 г. С. 39) имя ал-Йараги приведено с нисбой «ал-Кудали» (нисба отсылает нас к селу Кудали, ныне Гунибского района Дагестана); единожды упоминается богослов и с нисбой «ал-Авари» (нисба указывает на какое-то отношение её носителя к дагестанской горной области «Авария»*).


В числе учеников Мухаммада ал-Йараги были будущие имамы Дагестана и Чечни — Гази-Мухаммад ал-Гимрави (1794/95–1832) и Шамиль ал-Гимрави (1797–1871), а также прочие наставники и главные акторы в Кавказской войне: Джамал ад-дин ал-Гази-Гумуки (1788/92–1866), ‘Абд ар-Рахман-хаджжи ас-Сугури (1792–1882), Салим-хаджжи ал-Ахти (ум. 1850/51), ал-Хаджжи ‘Амир-‘Али ал-Джали (ок. 1790–1846), ал-Хаджжи ‘Абд Аллах-эфенди ал-Алкадари (1801–1862), Гази-хаджжи аз-Зандаки (1808–ок. 1866/67), Ташав-хаджжи ал-Андирави (ум. 1845/46) и др. Дочь Мухаммад ал-Йараги — Хафисат, впоследствии стала женой имама Гази-Мухаммада ал-Гимрави.


Один из учеников Мухаммад-эфенди, ширванец Хас-Мухаммад-эфенди б. Шихаб ад-дин ал-Калали ’ад-Дагистани аш-Ширвани (1786–ок. 1831 или 1844), позже вернулся в Ширван и был посвящён в накшбандийский тарикат кюрдамирским муршидом ал-Хаджжи Исма’илом аш-Ширвани, а затем вернулся в сел. Вини­ Йараг, обучив тарикату, в том числе своего бывшего наставника Мухаммад-эфенди ал-Йараги, дав ему инвеституру на наставничество. По другой версии, ал-Йараги сам посетил ал-Хаджжи Исма’ила аш-Ширвани (1782–­1848) в сел. Кюрдамир и согласился проповедовать муридизм, после чего последний сложил с себя звание муршида и торжественно провозгласил шайха Мухаммад-эфенди ал-Йараги муршидом всего Дагестана. Поскольку, проповедуя муридизм, Мухаммад ал-Йараги и его последователи призывали к объединению народов Кавказа в борьбе с Российской империей.


Об кюрдамирском шайхе ал-Хаджжи­ Исма’иле аш-Ширвани известно, что он «был одним из главных распространителей муридизма на Кавказе». Родился в селе Кюрдамир Ширванского ханства. Начальное образование получил в городе Шемаха. В 1813 г. совершил паломничество и, побывав в Мекке, Медине и Иерусалиме, возвратился в Константинополь. С 1813 г. становится последователем известного религиозного деятеля — шайха Халида аш-Шахразури ал-Курди аш-Шами ал-Багдади (1779–1826) — учёного шафи‘итского мазхаба, аш‘арита, муршида. Известно, что Халид ал-Багдади имел право быть наставником в пяти суфийских братствах: Накшбандийа, Кадирийа, Сухравардийа, Кубравийа и Чиштийа. Мало того, в одной только Кадирийа он имел иджазы сразу от трёх муршидов. В Кадирийа его первоначально посвятил шайх Мухаммад ал-Кузбари. Затем Халида своим преемником (халифа) сделал ученик шайха ал-Кузбари, шайх Мустафа ал-Курди, и, наконец, право наставлять муридов в Кадирийа ему дал шайх Гулам ‘Али (ум. 1824). В 1820 г. Исма’ил аш-Ширвани получил от Халида ал-Багдади звание муршида, и был первым шайхом, распространившим накшбандийский тарикат в лезгинском Ширване. В 1822 г. провозгласил посетившего его Мухаммад-эфенди ал-Йараги, после согласия последнего проповедовать муридизм на Кавказе, старшим муршидом во всём Дагестане, сложив с себя звание муршида. В 1825 г. в результате преследования русскими властями в сопровождении многочисленных последователей был вынужден переехать на постоянное жительство в Оттоманскую империю. Скончался в Амасья от холеры в 1848 г.


Шайх ал-Хаджжи­ Исма’ил ал-Курдамири аш-Ширвани, по мнению К.И. Прушановского, М.Б. Лобанова-Ростовского (1819–1858) и Н.А. Волконского, был посвящён «во все таинства мусульманской веры, во все аллегории Корана». Он тщательно скрывал под «наружной святостью корыстные намерения, проповедуя для личных выгод искаженные истины». Отличаясь от толпы роскошными одеждами, он «возбуждал уважение к себе воздержанностью и строгим соблюдением норм шариата, постоянно находился в молитве и посте, не прикасался к напиткам, запрещенным пророком Мухаммадом, не курил, избегал роскоши и шумных сборищ».


В исторической литературе высказывается мнение, согласно которому ал-Хаджжи­ Исма’ил, был подданным Ирана и выполнял в Ширванском ханстве, уже завоёванном Россией, определённые идеологические функции.


«Неизвестно, — утверждает Н. Юрьев, — каким образом семена мюридизма были заброшены в Дагестан, но в 1824 году это была тайна, которую Гаджи-Исмаил, живший в Ширване и находившийся: под близким надзором русского начальства, открывал немногим, однако же, ненавидя, как и все ревностные мусульмане, владычество христиан, он изыскивал средства возбудить волнение между горцами».
Полковник Н. Юрьев более определенно связывает проповедническую деятельность ал-Хаджжи­ Исма’ила ал-Курдамири в Ширване и особенно его предстоящие «переговоры» с лезгинским шайхом Мухаммадом ал-Йараги с политическими соображениями. «Он обосновался в сел. Кюрдамир по приказу наследника престола Ирана Аббас-Мирзы, с тем чтобы противодействовать политике России на Кавказе. Сам ал-Хаджжи­ Исма’ил не решался вести антироссийскую агитацию в незнакомой стране и выбрал для этой цели своего ученика — муллу Магомеда из селения Яраг, который явился наставником Кази-Магомеда». По мнению русского исследователя, ал-Хаджжи­ Исма’ил ал-Курдамири, и Мухаммад ал-Йараги были только «оружием в чужих руках», что «подтверждается как внезапным появлением ал-Хаджжи­ Исма’ила ал-Курдамири, так и неожиданным его исчезновением накануне русско-иранской войны 1826–1828 годов».


В исторической литературе существует и другое истолкование поездки Мухаммада ал-Йараги в сел. Кюрдамир. Оно принадлежит военному историку, штабс-капитану (1891) Апшеронского полка Л.А. Богуславскому (1859–1902):


«В 1823 году жил в Кюринском ханстве, в селении Яраг некто Мулла-Магомет, человек очень умный, прекрасно знающий Коран и потому имевший влияние на народ, чему также способствовало и его звание как главного кадия. Мулла Магомет с чрезвычайным неудовольствием смотрел на распространение русского владычества в Дагестане, опасаясь, чтобы от частых сношений с «гяурами» народ не утратил своих верований и, вследствие этого, духовенство не лишилось на него влияния. Ввиду подобных опасений Мулла Магомет искал случая к возбуждению фанатизма среди дагестанцев с присущей ему ненавистью к «неверным».


После такого предисловия Л.А. Богуславский переходит к описанию исторических событий, связанных с поездкой «фанатика» в сел. Кюрдамир:


«В то время в Кюрдамире проживал некий учёный и весьма почитаемый в мусульманском мире Эфенди-Хаджи-Исмаил. Мулла Магомет, собрав кюринских и других дагестанских мулл, отправился к Хаджи-Исмаилу для совещания и принятия мер к поднятию в народе религиозности».


Приглашение Мухаммада ал-Йараги в сел. Кюрдамир осуществлялось через «питомца ярагской школы» Хас-Мухаммада аш-Ширвани. Этот молодой человек, 7 лет обучался непосредственно под руководством Мухаммада ал-Йараги. После окончания учёбы уехал, по одним сведениям, в Ширван, по другим — в Бухару, но через год вновь появился в Йараге. Своему учителю и наставнику он сообщил, что «вовсе не добрался до Бухары»; во время своего путешествия по Ширвану познакомился с мудрецом ал-Хаджжи Исма’илом алКурдамири. Очень привязался к нему, особенно к его тарикатскому учению.


«Только здесь», — сказал Хас-Мухаммад, Мухаммаду ал-Йараги благодетелю, — у него как будто с глаз пелена спала, здесь он впервые увидел, как из облаков учёности ударяет светящаяся молния».


В конце рассказа выразился так:


«Не имея ни денег, ни добра до сих пор, дорогой учитель, я не мог тебя вознаградить за твое обучение и твой преисполненный любви уход, поэтому я вернулся теперь в твой дом, чтобы дать тебе возможность черпать из источника мудрости Гаджи-Исмаила, который до сих пор оставался для тебя закрытым, для тебя, самого мудрого в Дагестане».


Учитель поразился содержанием рассказа своего воспитанника. Он загорелся желанием изучить недостаточно ведомое ему учение. Однако Хас-Мухаммад не решился поставить своего шайха в неловкое положение. Хотя какие-то беседы о тарикате между ними и состоялись, Хас-Мухаммад сообщил шайху, что он уполномочен ширванским муршидом ал-Хаджжи­ Исма’илом ал-Курдамири пригласить его в Кюрдамир.


Мухаммад ал-Йараги был рад такому приглашению. Он понаслышке получал сведения о кюрдамирском проповеднике. Путешествие к нему совершалось на лошадях, Ярагского муллу и мударриса сопровождала группа священнослужителей из Кюринского ханства, однако нам пока не удалось установить, кто именно были эти люди из числа сопровождающих лезгинского шайха. Обучение у шайха ал-Хаджжи­ Исма’ила продолжалось семнадцать дней. Данное событие не получило подробного отражения в источниках, в том числе и в рукописном сочинении «Асар аш-шайх ал-Йараги», хотя, Мухаммад ал-Йараги подтверждает в нём факт поездки в Кюрдамир для встречи с известным муршидом.


Окончательно не выяснено и точное время посещения Мухаммадом ал-Йараги — Кюрдамира. Разные учёные называют разные даты. Считая его «одним из авторитетных дагестанских алимов» К.И. Прушановский относит встречу Мухаммада ал-Йараги с ширванским муршидом к 1823 году. На этой дате останавливаются и многие другие русские осведомители, информаторы и историки. В отличие от них полковник корпуса жандармерии Н. Юрьев утверждает, что, хотя встреча их утаивалась из-за политических соображений, но состоялась она в 1824 году. Существует и третья точка зрения: поездка Мухаммада ал-Йараги к ал-Хаджжи­ Исма’илу аш-Ширвани в Кюрдамир состоялась ещё раньше, возможно, в 1822 году.


Военный историк Н.А. Волконский, который одним из первых в России исследовал «войну на Восточном Кавказе с 1824 по 1834 год в связи с мюридизмом», в своей работе о ней писал: «Мулла Магомед только в 1822–1823 году сам получил от Гаджи-Исмаила Кюрдамирского звание старшего мюршида». Но если учесть, что ал-Йараги считает временем своего «вступления на путь тариката» 1367 год по мусульманскому календарю, соответствующий 1821–1822 году, то, этот год, по мнению дагестанского философа А.Г. Агаева (1924–2003), предпочтительнее назвать временем его встречи с ал-Хаджжи­ Исма’илом ал-Курдамири. Встреча состоялась в летнее время в саду хозяина, т. к. когда кюринцы приехали, они застали его на тутовом дереве, где он обламывал зеленые ветки.


«Срубаю их, чтобы кормить шелковых червей, от которых получаю шелк — единственное средство к пропитанию моего семейства», — пояснил он гостям. Ал-Хаджжи­ Исма’ил в полулегальных, а возможно, и в «тайных беседах» передал кюринцам свои намерения. По полученным российскими войсковыми чиновниками агентурным данным, ал-Хаджжи­ Исма’ил сказал им, что «мусульманская вера колеблется, что мусульмане предались греху, — пьянство и разврат сделались им знакомы, что, наконец, мусульмане не ведают шариата и, будучи подвластны неверным, не могут возвыситься до постижения великой науки тариката».


Сказанное ал-Хаджжи­ Исма’ил отнёс и к себе:


«Я сам долгое время бродил в темноте и заблуждался; да, я был одним из глухих в нашей секте. Я думал, что, читая свои обычные молитвы, строго соблюдая ритуал омовения, проклиная сторонников Омара, я выполняю свой мусульманский долг; но Аллах с помощью чуда открыл мне глаза, озарил меня светом своей милости и очистил глаза от грязи заблуждений».


В ряде бесед раскрыв суть тариката, кюрдамирский священник развил перед гостями из Дагестана высокие богословские идеи, доходившие до призыва самоотречения от личного «я».


«Мулла Магомед, как кадий, стоявший близко к народу и знавший ступени духовного его развития, рисовал перед ним картины тогдашнего положения дел внутри Дагестана и требовал прежде всего направить на истинный путь совратившихся с него мусульман. Шаткость религиозных понятий, совершенное неведение шариата, заменяемого народными обычаями, не всегда согласными с духом мусульманской религии, действительно производили в народе тот безобразный нравственный хаос, который нельзя было назвать иначе, как полным духовным растлением. Таким образом, учёность одного и политические соображения другого привели к общему выводу — к необходимости заботиться о просвещении не тех одиночных лиц, которые были способны к восприятию высокого уровня тариката, а целых народных масс, погрязших в неведении основных начал религии и в ложном истолковании Корана».
Мухаммад ал-Йараги признал справедливыми сетования муршида и согласился «приступить к доброму делу, навести мусульман на путь ислама». Кюрдамирский шайх, этого и добивавшийся, сложив с себя звание муршида, торжественно провозгласил Мухаммада ал-Йараги старшим муршидом во всём Дагестане. Предавая гласности эти сведения, К.И. Прушановский заметил, что провозглашение Ярагского проповедника старшим муршидом Дагестана «скоро сделалось повсюду известным и со всеми подробностями запечатлелось в памяти дагестанцев». Вернувшись в родные края, старший муршид Дагестана приступил к практической реализации муршидских обязанностей. В литературе отмечаются различные варианты его поведения.


Л.А. Богуславский утверждает, что он «принялся всеми силами распространять новое учение, для того употреблял самое действенное средство — деньги. Он собирал кюринцев, кормил, поил их, читал им проповеди». В таком же духе высказывается немецкий историк Ф. Боденштедт (1819–1892). В 1840–1845 годах он бывал на Кавказе и самостоятельно собирал материалы о деятельности Мухаммада ал-Йараги. Считая, что муршид «устраивал обеды и ужины», он приписывал ему всевозможные действия, совершавшиеся, чтобы привлечь людей и приумножать число своих сторонников. Усилия его приносили свои плоды, ибо окружение его увеличивалось изо дня в день с невиданной быстротой. Между тем К.И. Прушановский и М.Б. Лобанов-Ростовский (1819–1858) придерживаются другого мнения. Хотя первый из них и считает, что Мухаммад ал-Йараги привлекал мусульман на свою сторону «обильным угощением», он, тем не менее, полагает, что основное внимание имам уделял тарикатским делам. Он денно и нощно замыкался в своей комнате и, не выходя из неё, постоянно читал про себя молитвы. Мало ел, исхудал, чурался свадеб, пиршеств, других увеселений.


«С тех пор, — указывает К.И. Прушановский, — двери мечетей редко были затворяемы; мужчины и женщины, даже и дети толпились в храмах пророка, молились богу, плакались, зарекались грешить. Слух о Мулле-Магомеде распространился по всему Дагестану, и со всех сторон дагестанцы стали стекаться в селение Яраг, чтобы самим слышать и видеть Муллу-Магомеда; принимали от него благословение, клялись следовать его учению, признавали его муршидом, а себя его мюридами (последователями нового учения)».


По мнению полковника корпуса жандармерии Н. Юрьева, Мухаммад ал-Йараги, вернувшись из Кюрдамира, «удивлял легковерных жителей Дагестана чудесами, которыми он их обманывал».


Из исторических источников явствует, что Мухаммад ал-Йараги, получив титул «старшего муршида Дагестана» (в период между 28 сентября 1821 г. и 17 сентября 1822 г.), всерьез устремился «наставлять народ на путь истины», а после того как шайх ал-Хаджжи­ Исма’ил ал-Курдамири аш-Ширвани «сложил с себя звание муршида» и «в 1825 г. в результате преследования русскими властями в сопровождении многочисленных последователей был вынужден переехать на жительство в Оттоманскую империю», шайх Мухаммад ал-Йараги становиться единоличным муршидом в Ширване, Лезгистане, Дагестане, а в последствии и в охваченной волнениями Чечне.


Автор: ‘Али Албанви


На фото (современная реконструкция): Портрет шайха Мухаммада ал-Йараги.


*АЛ-АВАРИ, ’АЛ-АЎ;РИ — нисба указывающая на происхождение её носителя из дагестанской горной области/вилайета Авария. Термином «Авар» обозначали здесь не народ (не этноним), и первоначально не собственно всю «Аварию», а лишь Хунзахское (Аварское) ханство, а также само сел. Хунзах. «Авария» расположена, по сообщению ‘Абд ар-Рахмана ал-Гумуки, «на ровном плато, окруженном горами, похожем на большой (букв.: крупный) поднос. Селения расположены в таком порядке: Сиух, Ахалчи, Ацахул, Тануси, Батлаич, Геничутль, Обода, Хунзах — последний является большим селением и резиденцией аварских правителей...». На современных картах Дагестана нет населённого пункта под названием «Авар». Параллельно с упомянутой нисбой в источниках фигурирует, и другая нисба, образованная от названия «Хунзах» — «ал-Хунзахи» и её вариант «ал-Хунзаки». В отличие от нисбы «’ал-Хунзаки», имеющей отношении только к селу Хунзах, понятие «’ал-Аў;ри» («ал-Авари») в историческом смысле более широкое, под этой нисбой подразумевался каждый житель сёл и населённых пунктов, прежде всего на Хунзахском плато, подвластных Аварскому ханству.


Литература / источники

1. Агаев А.Г. Магомед Ярагский. Мусульманский философ. Духовный вождь дагестанского освободительного движения XIX века. — Махачкала: Издательско-полиграфический центр ДГУ, 1996. С. 65–91. [Электронный ресурс] Режим доступа: https://clck.ru/32avot, свободный. — Загл. с экрана (дата обращения: 12.11.2022). — Яз. рус.

2. Атмурзаева Ф.И. Причины распространения исламского фундаментализма в современной России // Религия и гражданское общество: проблема толерантности // Материалы Круглого стола (16 ноября 2002). Санкт-Петербург: Санкт-Петербургское философское общество, 2003. C. 61.

3. Блиев М.М., Дегоев В.В. Формирование мюридизма — идеологии Кавказской войны, Кавказская война, М.: 1994. С. 182–234.

4. Выписка из путевого журнала генерального штаба штабс-капитана Прушановского. Историческая записка о начале и развитии духовной войны (или превратного тариката) учения о нравственном элементе человека в Дагестане // Кавказский сборник, Том 23. 1902. [Электронный ресурс] Режим доступа: https://clck.ru/32fARo, свободный. — Загл. с экрана (дата обращения: 12.11.2022). — Яз. рус.

5. Гаммер М. Шамиль. Мусульманское сопротивление царизму. Завоевание Чечни и Дагестана / Пер. с англ. В. Симакова. — М.: «Крон-Пресс», 1998. — 512 с.

6. Кемпер М. К вопросу о суфийской основе джихада в Дагестане // Подвижники ислама: Культ святых и суфизм в Средней Азии и на Кавказе. Сост. С.Н. Абашин, В.О. Бобровников. М.: Вост. лит., 2003. — 336 с.

7. Крымин А.В. Тарикат // Кавказский сборник. Т. 1. (33). Под ред. Н.Ю. Силаева — М.: «Русская панорама», 2004, С. 137–148.

8. Мамулиа Г. Имам Шамиль и национально-освободительная борьба горцев северо-восточного. Кавказа в сообщениях французских консулов из Тифлиса. Тбилиси, 2022. С. 137–138. [Электронный ресурс] Режим доступа: https://clck.ru/32adQi, свободный. — Загл. с экрана (дата обращения: 12.11.2022). — Яз. рус.

9. Хроника Мухаммеда ал-Карахи о дагестанских войнах в период Шамиля. М. АН СССР. 1941. [Электронный ресурс] Режим доступа: https://clck.ru/32fE5L, свободный. — Загл. с экрана (дата обращения: 12.11.2022). — Яз. рус.