Сказ пятый. Святыня. Часть первая

             Стою на перепутье: Голимой тешить мутью? Или в былинную петью, вплести чутка галиматью?

              Я не горазд до хвастовства - претит, от хвори естества и чужда слабость эта. У ярого поэта, недуг сей явный обличён, а сам старатель обречён на муки непризнания. Пусты его стенания! Всегда есть шанс, как бы ни пел, остаться вовсе не у дел. А посему скажу как есть (чтоб мне не встать, не лечь, не сесть) как выражаются мамзель, я братцы брендовый кобель, и женский пол в восторге от сладострастных оргий. Перин намял немеренно!
              И вот, самоуверенно лежу лебидо тешу, жую горстями кешью. Поодоль, чтобы снять напряг семейно теплица очаг. Яга ж котлетками шкварчит и с кухни ласково кричит.
             - Надысь поколобродило, высокоблагородие?! Ну ничего, крепись казак. Пяток минут и жизнь ништяк!
             С издёвкой речь в ушах как звон: Ты переплыл свой Рубикон. Назад, к торенному пути дороги точно не найти!
             Когда ж судьба моя решилась Яга в покоях появилась и словно пава, от бедра, поднос со снедью поднесла, а там - ей Богу разносол и до слюней ручьем посол огурчиков да с чесночком с хрустящим от приправ бочком, резная миска в крыжиках полнеханькая рыжиков, тут латка вьет хмельным дымком, в ней с пролетарскую ладонь сияющие раки в обжарке тарияки. Венчает знатный натюрморт с икоркой черной бутерброд и царственно-воссевший, графинчик запотевший. Борясь с слюной по мере сил я как бы исподволь спросил.
         - А вот скажи красотка покуда стынет водка, зачем, такой как ты - звезде, сияющей самой себе, такая куча мужиков, как есть - несчастных дураков? Они ж как гири на ногах. Ни снять ни пнуть, ну полный швах! На кой за сексом гонка? Живи как амазонка...
         - Избавить женщин от оков? Но как без вас, без мужиков? Без мужика ночами жуть, иной раз вовсе не уснуть, а провалюсь в дремоту так обливаюсь потом. Устала я в ночном бреду глядеть одну белиберду. Чтоб не ходить далече внимай от делать нече. Намедни, сон случился мне, к страстной и пятничной Луне. Как будто, хладные объятья, вокруг господнего распятия сомкнула изливая пот и запустила хоровод вся нечисть зарубежная, хмельная и потешная.
         Зловещий смрад окутал сон, тут Гитлер-гад, Наполеон, от скверны нет проходу все без стыда и роду.
         Священник - местный педофил, потир с вином шутя пролил на черепа и кости. Безумствуя от злости хвалу Аиду воспевал, выл волком, корчился, рыдал, чуть позже не по случаю впал в лирику падучую.
         Здесь одержимых пруд-пруди. Разврат? Сложнее не найти! И орк и гном и фея в засос целуют гея и вурдалак в вертепе том, скулят вальсируя гуртом. Что характерно я средь них, хмельных, отпетых, разбитных...
         Проснулась озадачена. Вся жизнь на зло растрачена? И как тут быть? Не пить иль пить? А может сон к чертям забыть?
         Нет! Видимо причислила силушка нечистая к растакой-то матери, антихристовой братии, ни к Царьграду ни к селу - православную Ягу! Право слово - жопа! Приснится же Европа.
         И тут же сетуя зазря, махнула баба стопаря. Едва зардевшись погодя ехидно врёт забавы для.
        - Разлёгся?! Дармоед и трутень! Ну, что? Сподобившись приступим?!
         Игриво щелкая брителькой, гремя как цепью ожерелькой, слепя ухмылкой алых губ низвергла в бешеный испуг. Меня снелал вопрос простой.
        - Что ж делать с ентой красотой?!
         Нагой в сметении дрожу. Что было дальше? Не скажу! Итог? Мой вывод про запас, любовь Яги, как вырви глаз! Ночной закончился постой с избушки вышел я пустой. Смотрю по улице пылит, не кто иной как Колька мчит. Я без иллюзий голоснул, рябой опешив, тормознул.
         - Спасай (шепчу) мой добрый конь, попалась баба мне - огонь. Отжала так, ядрёна мать, неделю к дому шкандыбать...
         Хозяину как клятве верен и опытный, по сути мерин, колени с холкою поджал и понимающе заржал.
         - Работы много у меня вожу навоз, корма, угля. Однако вправду говоря впервые трансфер кобеля!(зерно отсеил мерин от шелухи и плевел)