Завтра праздник 1-го Мая...

Урок русского языка подходил к концу и до заветного звонка оставались считанные минуты. Однако, молодая учительница, преследуя цель наилучшего закрепления нового материала, решила надиктовать учащимся небольшой диктант.
 
- Ребята, - обратилась она к детишкам, - откройте, пожалуйста, свои тетради… я буду диктовать, а вы быстренько записывать. Договорились? Итак, все готовы? Готовы. Тогда начали…

И на ходу придумывая «праздничный» текст, тут же стала его озвучивать.

- Завтра праздник Первого Мая... миллионы советских людей... с красными флагами и праздничными транспарантами... выйдут на улицы. Площади нашей любимой Родины... наполнятся песнями и плясками. Советская власть... и весь советский народ... будут веселиться! - и так далее. Диктант, состоящий из шести-семи предложений, едва начавшись, вскоре благополучно закончился и учительница, собрав ученические тетради, начала выборочную проверку. Записанный учениками текст она читала вслух.

Не найдя ни одной ошибки в первой попавшейся под руку тетради, она оценила её заслуженной «пятёркой». Во второй была всего лишь одна ошибка – ну что ж и «четвёрка» оценка хоть куда.
 
Третьей была тетрадь школьника Николая, приходившего на уроки из соседнего хутора. Учеником он был так себе, как говорится не ботаник. И первые же, вписанные в школьную тетрадь предложения,  запестрели многочисленными правками и подчёркиваниями. Написанные с грубейшими ошибками слова, вызывали искренний смех среди учеников, на что Николай смущённо улыбался и как мог, отбивался от незлобивых шуток одноклассников. А учительница продолжала читать.

- …площади наполнятца… - Коля, сколько ж тебе говорить? Слышится  «- тца», а пишется «- тся». Это ж так просто, - вслух прокомментировала Колину ошибку. И пошла дальше...
 
- Советская власть… виселица… - недоумённо, но довольно громко произнесла она и густо покраснев, замолчала. Не «ботаник» Николай в надиктованном ею тексте удосужился пропустить кучу слов, а в последнем слове и вовсе сделал несколько досадных ошибок. Отчего безобидный с виду глагол «…веселИться…»  трансформировался в грозное существительное – «вИселица».  Только ударение ставь куда надо, а так ничего. Что и сделала, хоть и непреднамеренно, неопытная учительница.
 
Сверх наблюдательные в подобных случаях ученики сразу же  въехали в обновлённый смысл Колиного текста и весело хохоча и топая ногами в дичайшем исступлении стали повторять:
- Советская власть… ха-ха, вИселица, Советская власть… ха-ха-ха, вИселица, - делая ударение на первый слог и указывая пальцем на растерявшегося Кольку.
 
Меж тем на побледневшем личике учительницы отобразился неподдельный испуг. Подростковый хохот, густо подкреплённый комментариями, мог быть услышан в коридорах школы, а то и дойти до ушей сурового директора и ничего хорошего от этого ждать не приходилось…

Ситуацию спас донельзя вовремя прозвучавший звонок, отвлёкший внимание учеников от Колькиной несусветной белиберды. Дети дружной гурьбой высыпали из класса, даже не записав домашнего задания. Учительница же намеренно не стала их задерживать и рада была радёшенька, что всё так благополучно закончилось. Однако рано она радовалась.

Слух о Колькиной "виселице" всё ж таки  докатился сначала до ушей директора школы, а потом и до секретаря хуторской партийной ячейки. Нервов было потрёпано немало, как самой учительнице, так и состоящему в партии отцу Николая. И если б не хрущёвская оттепель, не избежать бы им обоим «весёлой» статейки и долгосрочной «командировки» в места не столь отдалённые. Но, времена на дворе были совсем уж другие… пронесло.