Письма дедушке - Письмо 17-е

Письмо семнадцатое

«Привет, дедуля мой ненаглядный!
Вчерась до вечера самого маялся… живот пучил… чуть не помер… на стены лез… штукатурку грыз… ногтями скрёб… всех богов собрал… орал громко…

Сегодня чуток полегчало. Аннушка угля какого-то чёрного дала в таблетках. Я его горстями в рот толкал и водой запивал. Кое-как отлегло… Видать, опять осетров второй свежести нам привезли… А может, и вообще третьей… Однако, осетры всё-таки бывают такой просроченной свежести. А может, и четвёртой бывают… или даже пятой… Люди, деда, неправду говорят, что они только первой свежести… Врут они, как всегда… Ой… прости, деда. Лгут они. Так правильно тута говорят. Но не все.

Некоторые вовсе не умеют правильно говорить. И министры, и депутаты, и чиновники, и олигархи. Сам знаешь, откуль они сюда понаехали. Ой… не откуль, а откуда. Некоторые откедова говорят.
 
Мы с тобой потом сами в этом разберёмся кто есть кто. Ага! Мы сами с усами. Папанька с маманькой говорят: ху из ху. А депутаты, министры и чиновники и правда ху из ху. Они все такие. Олигархи… особенно… Один Ху… Хо… Хе… Забыл, как звучит его фамилия… Вот! Вспомнил! ***зхорвский… Он один чего только стоит… И ещё этот… друг дяди Бори… Абрам… Нет, не Абрам…  Обрам… Тоже нет… Ибрам… Нет, не так. Ладно, чёрт с ним, потом с ним разберёмся, когда приедешь. А пока пусть живёт.

Дальше про нашего великого пензюка продолжаю. А то вчерась не закончил. Не до этого было. Кое-как оклемался. Кое-как в себя пришёл. Аннушке нашей большое спасибо!

Ну вот… слушай…
Когда дядя Миша уезжал от нас, то мы проводили его с воинскими почестями, как и положено по военному уставу – стояли в строю у калитки по команде смирно… Уехал он тоже стоя в машине – встал, взялся за ту железяку, а другую руку (с часами которая) опять к боку прижал. Стульев же нет в его машине, а тубаретка в багажнике. Так, стоя, он и поехал. Шофёр побибикал нам на прощание, а мне подмигнул. Я токо не понял, почему он токо мне одному подмигнул…

Так вот, когда они уехали, я в дом пошёл. Когда мимо шифонэра нашего проходил, вижу – блестит чё-та в дверке. Я Анну Георгиевну сразу позвал. Говорю ей: «Ты, мадам фу-фу, чё так плохо шифонэр наш протёрла? Вон, на дверке блестит чё-та…»
Она фартуком сперва вздумала дверку тереть, потом салфетку тряпочную взяла. Тёрла, плевала, потом опять тёрла, снова плевала, а потом и говорит: «Это брак заводской, наверное. Не оттирается совсем. Опять эти «шурики» из Госмебели гадость какую-то привезли! Или муру второсортную. А может быть, изъян это природный, древесный или даже производственный… Опять менять надо».

А это из чего он, деда? Изъян-то?.. Из чего его делают?.. Анна Георгиевна пошла звонить в Госмебель, чтобы нагоняй им, паршивцам, дать, а я на диване остался её ждать.

Назад Анна Георгиевна с лупой пришла. Грит, они ей сказали, чтобы получше рассмотреть этот приобретённый блеск и выяснить брак это или изъян, нужно через лупу хорошенько посмотреть. Внимательно. Мол, тогда лучше видно будет.
Мы приставили её к дверке и сразу за ней (за лупой той самой) увидели чётко и даже очень отчётливо, что это часы какие-то блестят в дверке шифонэрной. И стекло от часов отсвечивает, и цифры отражаются, и стрелки мельтешат туда-сюда. Тудэма-судэма. Цифры токо наоборот видны, задом наперёд. Мы сначала ничё не могли понять, как они туда попали. Токо потом я сообразил, что наш дядя Миша же тут стоял и время на своих здоровенных часах смотрел в отражении. Он же, министр-то наш, тут долго стоял, очень долго рассматривал… – вот они и отпечатались сами в нашем дорогущем шифонэре.

Последнее время с этими часами одни метаморфозы происходят, деда. Ну, это когда одно в другое превращается. И не токо у дяди Миши, а и у других людей тоже. И по телеку в последнее время одни токо и передачи про часы эти неладные.

Да, деда! Всё так. Именно. Честно тебе говорю. И про превращения их странные и колдовские… Как они, часы эти, то появляются, то исчезают, то вновь откуль-то берутся и заново на свет выползают, как приведение. В последнее время, деда, это стало очень даже заметным и весьма глобальным. И никто не знает, как это всё происходит. Беда сплошная вокруг теперь творитца… из-за этого… небывалого колдовского превращения…
 
Я как токо узнаю поподробнее про это: про нескончаемые превращения, про их таинственные исчезновения, про их волшебные появления, то сразу отпишу тебе. Жди…

Пойду у Анны Георгиевны поспрошаю. Она-то должна знать. Она же всё знает. Ей по уставу это положено. Ну и женщина она, к тому же. А женщины всё знают. Они такие. Кто с кем, зачем и почему. Они во все дела без спросу лезут. Поэтому и в курсе всего происходящего. Так что, жди. Как только разберусь во всём этом безобразии и безумии, то сразу тебе дам знать. Отпишу или телеграфирую. Или по факсу передам. Обязательно.

Ну, покедова. Голова уже кружится от всех этих недоразумений. В глазах круги радужные. Как бы в обморок не упасть. Как бы удар не случился. Как бы по голове кто кирпичом не саданул. Да-да. Саданул. Именно. Твоё это, деда, слово. Я помню.
Всё. Устал уже. Нервничаю и психую. Трясёт всего от злости и ненависти.
Всё. Не могу уже. Отдыхать пойду. Полежу. Посплю. Может, отпустит…

До встречи, дедуль. До скорого свидания.
Всего доброго тебе. Не болей. Будь здоров.
Твой маленький внук Венька. Твой любимый карапуз.»


Продолжение: http://proza.ru/2022/11/20/596

Предыдущее: http://proza.ru/2022/11/13/309

Начало: http://proza.ru/2022/10/05/382