Деланян и Эллингтон или Крещендо в голубом

                Записано 22 августа 2014 г. на церемонии открытия ресторана «Дворец пионеров» со слов телеведущего Дмитрия Д., прокомментировано экс-сотрудником госбезопасности Георгием Ж., переосмыслено и переработано мной.
                (Из цикла «Бронин и Болобоев»)

        Это было первое дело, за которое сотрудник КГБ Василий Болобоев получил выговор.
А ведь по итогу профилактической беседы саксофонист ростовского биг- бенда Карп Деланян отказался выступать с Дюком Эллингтоном.

Карп Деланян. Это имя было знакомо в Ростове всем любителям джаза. Признанный в городе, известный в Союзе. Успевший, несмотря на свою молодость, сыграть в лучших оркестрах республик СССР.
Болобоев знал о нём понаслышке, но пришла пора познакомиться поближе при выполнении ответственного задания в присутствии зарубежных визитеров. Руководство Комитета поручило ему зафиксировать поведение советских музыкантов на концерте Дюка Эллингтона.

Джаз. Василий пытался понять эту музыку. Читал нужную литературу, ходил на концерты. В отличие от девушки из анекдота он не смог бы сказать: «Ох, уж эти ваши синкопы, импровизации, полиаккорды, пентатоника и модулирующие секвенции. Я в этом совершенно не разбираюсь...».  Он, действительно, в этом не разбирался.
Главным для него было – выяснить, откуда исходит угроза государству. Американский музыкант утверждал, что джаз - это свобода. Вот в этом-то и опасность, - полагал Василий. Свобода, значит, вседозволенность. Вседозволенность, читай - безнаказанность. А безнаказанность порождает преступления против державы.
Правильно сказал классик: «Свобода - это осознанная необходимость». Ты осознай, что тебе необходимо до конца смены сделать план. Сделал? Свободен! Пиво пей, «козла забивай», на диване лежи.
Болобоев чувствовал, что в джазе таится подвох. «Сегодня он играет джаз, а завтра Родину продаст!».
В нормальных песнях как? Есть куплет, есть припев, а тут не разберешь: тянут в разные стороны как лебедь, рак и щука.
Вот, например, слесарь «Ростсельмаша» написал: «Улица Садовая, скамеечка кленовая… вернулись снова мы, давя врага подковами», и песню поют десятилетиями.

Об этом размышлял «музыковед в штатском», анализируя и обобщая информацию, и направляя свои «записки», «справки-информации» и «предложения» руководителю отдела майору Бронину.
С одной стороны, - пояснял он, -джаз это музыка негров, угнетенного класса, с другой стороны, негры-то американские, империалистические..
А в Ростове, как в никаком другом городе, самое большое количество биг-бендов. Двадцать штук! В каждом кинотеатре свой оркестр играет джаз перед сеансом. Попробуй уследи. В трудное время живем, товарищи!

Тут и подоспела большая операция.

После выступлений в Ленинграде, Киеве и Минске в Ростов направлялся оркестр американского музыканта Эдварда Кеннеди Эллингтона, по оперативной информации прозванного «Дюком», то есть Герцогом, за его любовь к щёгольской одежде. Из источников близких к творческой интеллигенции стало известно, что гражданин Дюк во время концерта намерен пригласить на сцену известного ростовского саксофониста Карпа Деланяна и сыграть с ним свои произведения. Концерт назначен на 10 октября 1971 года.
Задача Василия Ивановича (прозванного в среде той же интеллигенции «Чапаевым», так как никто не знал его фамилии) предотвратить контакт музыкантов.
Болобоев решил профилактировать и пригласил Деланяна, как говорят ростовские лабухи (музыканты), «покракать за жизнь». Беседа благополучно завершилась договоренностью, что Карп Бабичевич будет тихо сидеть - не высовываться на балконе филармонии, куда загонят весь биг-бенд и других местных музыкантов. Этот номер выполнили.

Следующий пункт задания: присматривать за прогулками американцев по улицам города, фиксировать контакты и предотвращать эксцессы с ростовской шпаной.

Болобоев обратил внимание, что в речи спецгостей часто звучало слово «поктоб». Переводчик пояснил ему, что именно так прочитали иностранцы название города - РОСТОВ.
Дюк и оркестр прогуливались по городскому центру. Неподалеку скрытое наблюдение осуществлял Болобоев.
На звук солирующего саксофона музыканты завернули с центральной улицы в Горсад и подоспели к концу концерта. На летней эстраде в окружении багряных клёнов бабьего лета в парчовых пиджаках играл ростовский биг-бенд. Традиционно оркестр исполнял песни только советских композиторов, разрешенных литотделом.
Американцы подивились репертуару местных джазменов. Странный этот город Поктоб... Отдельные слова в песне были знакомы. «Ленин», например. Как объяснил им переводчик, песню «Ленин всегда с тобой» музыканты выбрали сами, потому что чтят имя великого организатора своего государства. «Да и, вообще, - добавил от себя переводчик. - Ленину в молодости ничто человеческое было не чуждо. Возможно даже, он любил джаз». Музыканты понимающе кивнули.
Ростовские джазисты пришли в высшую степень возбуждения от появления заморских зрителей и сыграли на небывалом подъеме, а невысокого роста с большим носом саксофонист, похожий на мексиканца, выдал такое виртуозное соло, что восторженные американцы ахнули.
Главный же саксофонист дюковского оркестра Пол Гонсалвес подарил «мексиканцу», который произвел на него неизгладимое впечатление импровизациями в песне о вожде, мундштук и трость (маленькую бамбуковую щепку) для его инструмента. Карп Деланян, а это был именно он, изумился такому королевскому подарку.

Гости в окружении зевак направилась по улице Энгельса в гостиницу. На перекрестке к ним подкатила цыганка в колоритной длинной юбке.

Потом ростовчане так описывали этот эпизод.
 Цыганка:
- Эй, черноголовый! Позолоти ручку, погадаю!
Дюк сунул ей десятидолларовую купюру.
- В твоей судьбе есть очень хорошее и совсем плохое. С чего начать?
Переводчик перевел.
- С  хорошего.
- На том свете, - цыганка подняла глаза к небу. - Ты будешь дирижировать самым большим оркестром из лучших музыкантов всех времен.
- Оh my god! Даже не мечтал об этом. Теперь о плохом?
- Первый концерт - завтра.

Конечно же, это - байка, анекдот. На самом деле, всё было несколько иначе, о чем Болобоев проинформировал Бронина в своей «записке».
- Позолоти ручку, - сказала цыганка. -  Всё расскажу о богатстве, жизни и смерти.
Дюк вытащил из кармана несколько долларовых бумажек. Переводчик перехватил его руку и сунул в ладонь гадалке советский рубль
- Окей. Начнем с печального, – улыбнулся музыкант. - Когда я умру?
- Умрешь ты, когда наступит время. Ты сам поймешь, что конец близок.
- А когда меня похоронят? - вклинился в беседу тенор-саксофонист Пол Гонсалвес.
- В один день с твоим начальником. Лежать будете рядом, -  был ответ.
- Летать нам вместе нельзя, -  хмыкнул Дюк.

На концерте в партере филармонии разместились партийные и хозяйственные руководители и представители компетентных органов. На балконе теснился знаменитый ростовский биг-бенд со своим руководителем Кимом Назаретовым.
Оркестр начал почти в полном составе. Гонсалвес, нарушая алкогольный запрет, на концерт явился с опозданием. С виноватым видом он выдал такое блестящее соло в композиции «Караван», что балкон едва не рухнул от взрыва эмоций.
Переждав аплодисменты, Дюк неожиданно произнес в зал: Delanian!
Он сделал ударение на второй слог, и слово прозвучало, как название песни Тома Джонса «Делайла».
Партхозактив радостно зааплодировал. 
«I want to see Delanyan» - прорычал Дюк.

- «I want to see Carp Delanyan» - повторил Дюк.
Болобоев сидел в партере и похолодел, услышав шаги за спиной. Карп шел к сцене.
- Карп Бабичевич, - негромко окликнул чекист. Карп обернулся.
- Не делайте этого, - убедительно потребовал Василий. На лице музыканта блуждала хмельная улыбка.
Болобоев пошел следом. Зрители зашикали. Василий немного присел, не отставая, потом присел ещё больше и засеменил на полусогнутых ногах, переваливаясь как гусь. Послышались смешки. «Карп, вернись!» - сделал последнюю попытку Василий. Тщетно. Никакая сила не могла остановить музыканта в этот момент. Он поднялся на сцену   
- Аlto, tenor, soprano? - спросил Дюк, имея в виду типы саксофонов. Карп улыбнулся и махнул рукой: без разницы.
Дюк, недовольный возлияниями Гонсалвеса, дал ему саксофон Пола.
- Diminuendo and Crescendo in Blue, - объявил он и хитро улыбнулся.  «Крещендо в голубом»- старая, известная пьеса Эллингтона, солировал в ней всегда тенор-саксофонист Пол Гонсалвес.
Деланян согласно кивнул. Он достал из кармана мундштук, поправил трость. Пол, узнав свои подарки, подмигнул.
Карп, словно поцеловав голову змеи, приложил трость к губам. 
- Давай, Карпуша! Лабай квадраты! - одобрительно раздалось с галёрки.

Мастер развернул плечи, слегка поднял грудь и чуть отставил локоть правой руки. «Лабая квадраты», он вспомнил годы учебы в ремесленном училище, армейскую службу и квадратный строевой плац, работу в оркестрах Грузии и Армении, учебу в ростовском училище искусств и «халтуры» в ресторане «Тополя».
Качались головы музыкантов, в такт стучали каблуки, ладони отбивали ритм.
Карп играл лучше Пола, он играл лучше, чем это сочинил Автор. Каждый удар тарелки в начале очередного квадрата был для него уколом адреналина. Он мгновенно исполнял то, что только что сочинил, что на долю секунды ранее родилось в голове.
Джаз - это свобода. Это была не мысль, то была данность. Свобода от земного притяжения. Карп парил, покачиваясь на мощном восходящем потоке звучащего оркестра, подрагивая всем телом от аккомпанемента ритм-секции.
Он бросал вызов тем, кто оставался на земле, он улыбался от ощущения безграничной свободы и власти над всеми, кто находился сейчас в зале: партийцами, занявшими самые лучшие места, не понимая джаз ни на йоту, ни на ноту; над чекистами, глядящими снизу неодобрительно; над своими коллегами, восхищенно взирающими на него; над Полом, который одобрительно кивал головой и над широко улыбающимся кумиром Дюком!
Губы, пальцы, легкие, его существо - всё работало синхронно, независимо от его воли. Мысль рождалась в голове, и весь его организм, как механическое пианино, тут же воплощал эту идею. Новый и новый квадрат. Сколько там квадратов делал Пол в середине композиции? Двадцать семь? Так, обгоним и перегоним же Америку, - ликовал он.
Закрыв глаза, он будто видел себя со стороны, и восхищался своей игрой, и гордился, и торжествовал.
Карп словно знал, что с этого концерта его жизни и творчеству отмерено ровно-ровнёхонько 25 лет день в день.

Оркестр, усиленный микрофонами, казалось, аплодировал громче всех.
Дюк похлопал его по плечу и прохрипел, улыбаясь:
- Give you a job!
-  Приглашаю тебя…- начал было переводчик и поперхнулся.
Болобоев опять почувствовал холодок в спине.


После гастролей в СССР и посещения южного города, где любят, знают и играют джаз не хуже его музыкантов, жизнь Эллингтона начала ускоряться. Он много гастролировал. Год прошел, второй миновал, на третий Дюк заболел. Врачи обнаружили у него рак легких.

За две недели до вечного упокоения своего босса Пол Гонсалвес отправился на гастроли в Лондон. 

Дюк, понимая, что дни его уж сочтены, вспомнил о друзьях - коллегах и посмеялся над предсказанием гадалки из странного города Поктоб: Пол вон где, а я дома. Не сбылось.
Учитывая состояние Дюка, ему не сообщили, что несколько дней назад здоровье Гонсалвеса внезапно ухудшилось, он умер в Лондоне, и сейчас возвращается на родину из своего последнего турне.

Когда тенора переправили через океан, то положили в похоронный дом в Нью-Йорке бок о бок со своим другом и учителем.

После того памятного концерта Василий Иванович Болобоев получил выговор, но в дальнейшем карьера его сложилась неплохо. За спецоперации «Итальянец» и «Театральная премия» он получил правительственные награды и очередные звания.

Карп Бабичевич Деланян, несмотря на множество предложений, ни разу не выезжал за рубеж, пока не закончила существование Великая страна.

10 октября 1996 года после концерта, посвященного 25-летию посещения Эллингтоном Ростова, где Карп виртуозно солировал, сердце его не выдержало, и он навсегда отправился в небесный оркестр Дюка, в котором собрались «лучшие музыканты всех времен», как и напророчила ростовская цыганка.