Каждый пишет свою историю

     Это было давно. Как говорится, каждому овощу свое время.

     О, этот незримый дух Любви! Как поймать его за гриву, обуздать и подковать? Надо что ль, сердце подсолить, чтобы жевал его и вкось, и вкривь до помрачения сознания? Порой кажется, что вот она, Любовь, совсем рядом - яблоко, этот символ греха и искушения, вместо цветов в руках у моего "Пушкина". Так я в сердцах называла своего поклонника из-за его сходства с внешностью Александра Сергеевича.

     Я иду у него на поводу, когда этот псевдо поэт изъявляет желание научить меня целоваться, Да. Сердце мое заходится, когда его опытный "лизун" вступает в отношения с моим, еще не научившимся собой управлять. Только поцелуи. А уже хочется чего-то побольше, и ты не отказываешься от его предложения посетить его дом.

     Жил мой "Пушкин" один. Мать его умерла, а отца он вообще не знал. Для смелости вместо чая учитель науки по эротике предложил мне какой-то напиток мутного цвета. Может быть, это был самогон. Водки в том возрасте я еще не употребляла, а это крепкое народное средство тем более. Поэтому, без бутерброда с икрой, а с какой-то  наскоро приготовленной закуской этот "змий" подкосил мне ноги. Раздеть меня уже не стоило большого труда. Причем, до снятия фильдеперсовых чулок, которые в то время были шиком моды. Как в тумане, помню как мои  торчащие грудочки почувствовали прикасновение его рук, смазанных медом. А потом он начал облизывать мое тело, как будто оно было сделано из конфет и пирожных, и сластей всевозможных. "Врата" мои раскрылись - я с нетерпением стала ждать вхождения в них своего желанного гостя. Но хитрый "ловелас" разжечь разжег, но настоящего пожара так и не допустил. Протрезвев, возмутитель моего спокойствия, стал провожать меня домой, дабы мамка не заругала.

     Утром следующего дня

     Холодным светом солнце разбудило -
     Вчерашний день в душе моей застыл.
     Он - изваяние, слепок, эйфория -
     Меня к себе как будто пригвоздил.
     Слеза моя к нему ползком пробилась,
     Своим потоком сладким окропив.
     И, оживив вчерашнюю постыдность,
     Вновь унесла меня, незримость окрылив.

     Эти воспоминания лишь малая часть моей истории. Не той "истории, от которой Всемирная история становится Историей человеческих заблуждений". Это изречение Евгения Пимоновича к моей жизни не имеет никакого отношения. Хранилище моей мозговой формы ограничено в отличие бесконечного пространства хранения памяти тех, кто вводит в заблуждение, основываясь на данных миллионной давности о том, что от наших древних предков мы унаследовали способность к памяти и обучению, как и то, что мы оснащены всем необходимым еще до нашего рождения, причесывая под одну гребенку и Алана Тьюринга , и Инну Бахместерову.

     Слово не воробей, вылетело - не поймаешь.

     Вы, уважаемый Евгений, пишете: "Молекула ДНК, хранящая информационную память организма, казалось бы, не обладает ни мозговыми структурами, ни нервной системой, но может обладать памятью по точности, превосходящей любой современный компьютер". А как же полнота по Тьюрингу? В теории вычислимости которая означает возможность реализовать на полном языке программирования любую! вычислительную функцию? Какая же еще может быть превосходящая память?

     Программное обеспечение - это наше настоящее и будущее. Владимир Веров пишет: "Всемирное развитие аппаратных средств и программного обеспечения вместо запутанных и темных текстов с обилием непонятных слов поможет ученым актуализировать образы своего сознания в простых и ясных мультфильмах - гибрид массовой и элитарной культур.

     Вы меня, Евгений, пожалуйста, простите, если что не так. А то получится как с Надеждой фон Мекк.

     Начала за здравие, а заканчиваю за упокой.

     В соответствии с названием своего сочинения вывод таков: Есть только Слово нашего Господа Иисуса Христа. Его чту и постигаю не чувствами, а верой. А вся моя образная и эмоциональная память - лишь история заблудшей овцы.