Роль иконы на пути к Христу

УДК246.3
Возвращенное богословие
Сергей Заяц
доктор филологических наук, профессор, заведующий кафедрой русской и зарубежной литературы ГОУ ПГУ им. Т.Г. Шевченко, Тирасполь, Республика Молдова.
Роль иконы на пути к Христу. Становление образа


В статье прослеживается процесс становления человека, влияние иконы на формирование образа и подобия Божья в человеческом естестве; выявлена спасительная роль иконы в приобщении человека к Божественному бытию; показано значение Церкви и Евангельского учения в историческом процессе.

     Sergey Zayats

. THE ROLE OF THE ICON ON THE WAY TO CHRIST. FORMATION OF AN IMAGE
s
DoctorofPhilology, Professor, T.G. Shevchenko, Tiraspol, theRepublicofMoldova.
thisarticleshowstheprocessoftheformationofman, thesavingroleoftheiconinintroducing a Ключевые слова: Икона, образ и подобие Божье, преображение человеческого естества, путь к Христу
Keywords: Icon, image and similarityof God, transfigurationofhumannature, wayto Christ

«Петр же сказал: вот, мы оставили все и последовали за Тобою. Он сказал им: истинно говорю вам: нет никого, кто оставил бы дом, или родителей, или братьев, или сестер, или жену, или детей для Царствия Божия, и не получил бы гораздо более в сие время, и в век будущий жизни вечной» (Лк. 18: 28-30).
Услышали, увидели и пошли вослед Богу. Св. Предание не просто учит, но формирует духовное сознание христианина, которое взирает на святую мозаику образов в храме Христовом.. В иконе видим порядок и гармонию, молитвенную устремленность к Абсолюту. Тем самым, происходит обучение молитвенному порядку и настрою. «Итак, братия, - говорит Св. Григорий Богослов, - не будем святого совершать нечисто, высокого – низко, честного – бесчестно и, кратко сказать, духовного – по земному […] У нас все духовно: действие, движение, желание, слова, даже походка и одеяние, даже мановение, потому что ум на все простирается и во всем образует человека по Богу; так духовно и торжественно и веселие» [2, с.628].
Святая Церковь учит человека управлять собой, своим чувствами, чрез которые, как известно, приходят греховные побуждения: «Возмущается чистота сердца его (человека) по причине мятущегося движения образов, которые входят и выходят через чувства – зрения, слуха, осязания, вкуса и обоняния и через слово» (Св. Антоний Великий) [2, с. 533].
По мысли святых отцов наши чувства представляют собой двери души. «Все двери души твоей, т.е. чувства, тщательно затвори и храни, - учит Авва Исайя, -  чтобы через них душа не ушла бы блуждать или в душу не налезли мирские дела и слова». Необходимо помнить, молящемуся пред иконой, что «кто верует, что его тело воскреснет в день суда, тот должен хранить его непорочным и чистым от всякой скверны и порока» (Авва Исайя). Эту задачу и пытается решить для себя тот, кто положил для себя подвиг монашества, отречения от мира ради спасения этого мира.
Став частью Церкви Христовой, христианин собирается с мыслями, начинает испытывать стыд за свои прегрешения, пытается, хотя бы в молитве, двери души своей держать строго и крепко. В этом заключен подвиг христианина, происходит формирование личности, освобожденной от греха и порока. Свой взор преданный вере обращает к Св. Писанию, к Св. иконам, ставшими для него учителями жизни.
Церковь вступает в общение с личностью посредством иконы, воспитывает христианскую душу и направляет её по пути созидания храма, где исключена всякая нечистота и грех. Для каждого христианина икона становится окном в бесконечность, или, как говорят Отцы, дверьми Божественной жизни. Преп. Макарий Великий пишет: «Отверзаются пред Ним двери, и входит Он внутрь многих обитателей; и по мере того как входит, снова отверзаются перед Ним двери […], и обогащается он; и в какой мере обогащается, в такой же показываются ему новые чудеса» [2, 488].
А, восходя от чуда к чуду, происходит то, что Отцы называют metanoia (обращение).
Итак, в иконе наблюдаем Блаженное состояние, и сами становимся блаженными, если научимся, по словам Аввы Дорофея, «поститься слезами». Поститься же возможно, взирая на святыню.
Пост глазами должен перерасти наши чувства, преображаясь духовно, побеждая страстную экзальтированность.
Конечно же, в иконе показано и человеческое естество. Но это человеческое явлено в сокровенном соединении с Божественным. На иконе изображен обожженный человек, совершающий человеческие телодвижения, свободными от греха членами тела.
Св. Максим Исповедник пишет, что «подобно Плоти Христовой, и наша освобождается от духовной тли. Ибо как Христос по естеству был безгрешен и и плотию и душою, как Человек, так и мы, верующие в Него и в Него облекшиеся духом можем произволением быть в Нем без греха» [2, с.526].
Икона проникнута святостью и любовью, тело праведника «стало в некоторой мере причастным тех свойств духовного тела, какие имеют получить оно в воскресение праведных», «тело смирения нашего», ставшее «сообразным телу славы Его» (Фил. 3.21.) (Св. Максим Исповедник) [2, с.527].
Таким образом, в иконе явлено преображающееся человечество. И это не фантазия, но объективная реальность. В этой реальности заключена Непостижимая Красота, как внешняя , так и внутренняя, сердечная. Апостол Петр пишет: «Потаенный сердца человек, в неистлении кроткого и молчаливого духа, еже есть пред Богом многоценно» (1 Петр, 3,4).
Вот эту-то Красоту приобщения человека Божеству и показывает икона. «На свойственном ей языке она воспроизводит действие благодати, которая, по выражению, Св. Григория Паламы, «начинает как бы живописать в нас на том, что по образу, то, что по подобию, так что […] мы образуемся в подобие»» [2, с. 235].
В иконе творится подобие Божие, которое есть синоним Красоты. Перед нами Благодать. Ради этой Благодати и призывают Отцы оставлять грешный мир.
Созидание духовного человека в христианской истории зачастую начинается с созерцания иконы. Ибо, если Храмы Божьи находятся в небрежении, то происходит и оскудение веры. Об этом оскудении постоянно напоминали Святые Отцы. «Иные приходят в Церковь только в самые торжественные праздники, и даже тогда не столько для молитвы и назидания, сколько для развлечения. Иные уходят после чтения, не стараясь понять читанное и не слушая объяснения; многие вовсе не слушают чтения, а разговаривают где-нибудь в углу». Это писал учитель третьего века знаменитый Ориген.
Таким образом, следование за Христом начинается с отношения к Храму и Образу Божьему, что невозможно без отношения к самому себе, к своему внутреннему миру. Через освящение внутреннего мира совершается преображение внешнего. Даже одежда святого человека становится преображенной и святой. В иконе же видим преображенного человека в совокупности. И тело и душа становятся Храмом Божьим (как видим, чеховская мечта уже давно была реальностью).
Действительно, в глубинах сердечного знания лежит стремление к святости и Свету. Этим стремлением спасался и спасается православный человек, ибо без действенного делания по Богу невозможно совершить пасхальный переход от грешной жизни к новой, Божественной. Этот путь, конечно же, взаимный. «В какой мере человек приближается человек к Богу намерением своим, в такой и Бог приближается к нему дарованиями своими» (Преп. Исаак Сирин) [2, с. 497].
Стремясь почтить икону, прикасаемся её Святости, приобщаясь её Благодати, вне которых нет христианства. А «Благодать Божия всегда направляет волю нашу в добрую сторону» (преп. Иоанн Кассиан) [2, с. 573]. И необходимо открыть свой ум, ибо «Благодать действует чрез ум, а сатана чрез плотские чувства и влечения» (Блаж. Диадох [2, с. 544]).
Таким образом, важнейшим становится вопрос человеческой свободы, его воли, устремления, самосознания, его способности бороться за Бытие.
«Отозвав же двенадцать учеников Своих, сказал им: вот, мы восходим в Иерусалим, и совершится все, написанное через пророков о Сыне Человеческом, ибо предадут Его язычникам, и поругаются над Ним, и оскорбят Его, и оплюют Его, и будут бить, и убьют Его: и в третий день воскреснет. Но они ничего из этого не поняли; слова сии были для них сокровенны, и они не разумели сказанного» (Лк. 18: 31-34).
Вступая в область Божественного, человек начинает ощущать нечто загадочное и непонятное. Видимо, это следствие нашей безобразности, потери истинной реальности. Возвращение в неё означает восстановление структуры нашего Бытия, означает воскресение.
Интересно обратиться к истории Церкви. В девятом веке, в восточной части Римской империи и происходило воскресение и восстановление. Правильно будет называть эту эпоху Возрождением. Возрождалось истинное искусство, призывающее человека стать богом по благодати. Происходило возвращение творения в сонаследие вечной жизни. И это возвращение и возрождение были сущностными и полными, касаясь всей структуры человеческого естества и всей сотворимой природы, «потому что тварь покорилась суете не добровольно, но по воле покорившего её, - в надежде, что и сама тварь будет освобождена от рабства тлению в свободу славы детей Божиих» (Ап. Павел, Рим.8. 20-23).
Опасность иконоборчества как раз и была в том, что лишала человечество его образности, калечило и без того поврежденный первородным грехом облик; уничтожала едва обозначенную гармонию Бытия. Эта гармония начиналась в пустыне, где Господь был со зверьми и ангелы служили Ему (Мрк. 1.13).
Эту событийность и отстаивало Православие в иконопочитании. Борьба за икону означала сохранение древнего предания, а где и его восстановление. Церковь не дала возможность ворваться в иконографию человеческим страстям и чувствам. Именно этого не избежало Западноевропейское Возрождение  времен Леонардо и Рафаэля.
Взгляните на Рафаэля Санти: какое величие и мастерство художника, какая грандиозная и потрясающая воображение кисть, какая глубина исследования человеческой психологии, понимание материнства и сыновства (разумею Мадонну Грандика), какая необозримая и тщательно продуманная красота: великолепие искусства во всем. Вот только живопись сия – человеческая, гениальная, но человеческая. Великий мастер не смог войти чертоги Господни, они прикрыты для него завесой. Не обожженный Светом Христовым художник не способен указать путь к возрождению. Торжество человеческой мысли еще не означает торжества Богомудрия.
Творение же иконы начинается в глубоком смирении и осознания своего недостоинства, понимание того, что художник есть орудие Божие, идущее к своему Творцу с коленопреклоненной молитвой.
Как мало истинной святости  и религиозного переживания в делах художников западного Возрождения. Поэзия тела и души, едва касающаяся духа. Этнография неодухотворенной души!
Какое глубокое отличие представляет собой православная икона! «Это объединение всех существ в Боге, начиная с ангелов и кончая низшей тварью, и есть обновленный во Христе грядущий Космос, который противопоставляется всеобщему раздору и вражде среди твари. Собор всей твари, как грядущий мир вселенной, как всеобъемлющий Храм Божий, является основной мыслью православного церковного искусства, которая господствует и в архитектуре, и в живописи (мысль Евгения Трубецкого). Вот почему на иконе изменяется все, что окружает святого. Мир, окружающий благовестника и носителя Божественного Откровения, человека, становится образом нового грядущего, преображенного мира» [2, с. 177].
И в этом мире царствует гармония и красота. Флора и фауна приведены в изумительную бесстрастность, четкость и ясность. Кстати, изображение негатива на иконах, как раз преследует цель: показать нечеткость линий, размытую неясность. В негативе отсутствует симфония Бога и человека, что и подчеркивали иконописцы, тем самым, обращая взоры человека к райскому Бытию, когда еще не преступили заповеди Божьей первые люди. Адам и Ева жили в блаженстве, но потеряли его. И пострадала вся тварь. Святые восстанавливали единство не только с человеком, но и животными. Достаточно вспомнить Марию Египетскую, после смерти которой, барс лапами своими вырыл могилу для святой к великому изумлению Аввы Зосимы.
Естественно, это находило свое отражение в иконотворчестве. Это кажется неправдоподобным и потому… истинным. Собственно, кажущееся «неправдоподобие» доказывает, что иконописец верно уловил грань непостижимого грядущего Бытия.
Важно помнить, что икона передает не столько характерность того или иного персонажа, сколько обожженное внутреннее состояние святого. Отсюда и своеобразное отношение Церкви к зодчеству и архитектуре.
Сцена изображает действие не внутри здания, но внешне, т.е. перед ним. Пропорционально верно и четко изображен человек, другое дело – архитектура. Налицо алогичность. Пропорции не соблюдаются, и кажется, что перед нами некое фантастическое «нагромождение» камня. Однако именно это «нагромождение» показывает глубокую внутреннюю связь с сверхбытием. Архитектура, не поддающаяся логике, становится за грань, переходя в область веры. Разумом понять непостижимое невозможно, Бога циркулем не измеришь. Отсюда и художественная диспропорция. Но это диспропорция, говорящая небесным языком.
Евангелие так же кажется обыденному сознанию невероятным и странным словесным «нагромождением», той самой диспропорцией. И потому мудрым мира сего видится некой формой неразумия. «Погублю премудрость премудрых и разум разумных отвергну» - говорит Господь устами Апостола Павла в первом послании Коринфянам.
Жизнь во Христе представляет собой форму диспропорции, она антиномична по сути, что не может не отражаться в творчестве. «Говорят, что я безумный – вспоминал архимандрит Спиридон в своей книге «Мои миссии в Сибири». – Но без безумия нельзя войти в Царствие Божие [...]. Чтобы жить по-евангельски, надо быть безумным. Пока люди будут благоразумны и рассудительны, царствие Божие не придет на землю» [1, с. 832] .
Вот христианское зодчество и иконотворчество и передают не-рассудочность и не-благоразумие. Мир, который показывают мастера христианского искусства, диаметрально противоположен миру, в котором господствуют человеческие категории. И потому непросвещенному Светом Христовой Истины сложно понять икону или церковную архитектуру.
Так и Апостолы вначале не понимали идущего на вольные страсти Христа. Им было невдомек: зачем великому чудотворцу и воскресителю мертвых необходимо идти на смерть. Виделось нелогичным. Но в этой алогичности суть спасения. И эту суть прекрасно передает икона. Обратим внимание, что иконописцы добивались того, чтобы на изображения святых, пронизанных светом, не ложились тени.
На иконе, таким образом, видим, как Божественный свет,  пронизывая вещество, сущностно влияет на человеческое естество, становящееся храмом Христовым. И в этом храме должны быть образы Спасителя, Богоматери и Святых, как вовне, так и во внутреннем человеке. Орос Седьмого Собора гласит: «Подобно изображению честного и животворящего Креста, полагать во святых Божиих Церквах, на священных сосудах и одеждах, на стенах и досках, в домах и на путях честные и святые иконы» [2, с. 187].
Вне иконы нет пути к созиданию Храма Божьего. Это аксиома. И эту аксиому будут проводить в жизнь творцы Фотиева Ренессанса, напрочь отвергая разумных мира сего.
Победив в свое время иконоборчество, Церковь вновь пошла по пути, начертанному Ей Христом. Она не опустилась до примитивизма, свойственного человеческому разуму; Она творила Божественное  и лучезарное многоцветие. В этом многоцветии творилось многообразие личностей. И каждая личность уникальна, если следует чистоте Божественного образа. И все эти подвиги во имя Божье запечатлевала икона. Поэтому монахи отдавали жизнь за икону, ибо видели в ней образ Божий, вне которого нет спасения человеческого естества.
«Иконы - как бы вехи на пути к новой твари, и мы все, по словам ап. Павла, «славу Господню взирающее, в той же образ преобразуемся (2. Кор. 3. 18)»» [2, с.126].
Тот, кто пережил опыт встречи с Божественным светом, безусловно, жаждет передать Его другим. Такова православная икона, которая, по слову преп. Иоанна Дамаскина, является «откровением и показанием скрытого». Она передает веру, без которой немыслимо озарение.
Вот это святое озарение несли афонские монахи. Они фактически стали иконами небесного Царствия, сотворив Нового человека на земле. Подвиг монаха – освобождение души человека от неестественного, противного тому, что заложил в личность Господь. Происходит созидание утерянного образа Бога, более того, человек уподобляется Адаму, еще не поврежденному первородным грехом.
Этого естественного состояния искали монахи-русины, приехавшие на Афон. Сегодня – это светильники, согревающие и указывающие спасительный путь нам, грешным и смиренным потомкам великого аскетического наследия Православной Церкви.

Литература

1. Ратмиров С.М. «Исповедь русского путника». М., Флинта, 2016 – 1186 с.
2. Успенский Л.А. «Богословие иконе Православной церкви». Издательство Западно-Европейского экзархата. Московский патриархат. – 1989 – 478 с.