Колька

     В семье по возрасту Колька был средним ребёнком. Сестра была старше его на два года, а брат – моложе на три года. Но день рожденья у них совпадал – 21 апреля. Вот так удивительно чётко произвели их на свет родители. Семья была простая крестьянская, и жили они в обычной степной деревеньке Орловской области. Правда отец сразу после армии работал в райцентре в дорожном отделе, и мать начинала свою трудовую деятельность тоже в районном финансовом отделе (райфо), то есть были они служащие, но по факту оставались крестьянами. Работа в райцентре позволяла получать зарплату в деньгах, а в колхозе за труд платили в основном своей продукцией: зерно, сено, солома и только небольшую часть деньгами, да и то это было в конце года, когда был понятен результат деятельности колхоза за год. Райцентр находился в пяти километрах от их деревни. Но после рождения ребятишек мама уже там не работала и в свободные промежутки времени от домашней работы старалась работать в колхозе на разных работах, в основном в летнее время, чтобы заработать хоть несколько трудодней, на которые в конце года в колхозе давали зерно, солому и сено. Жили как и все – не богато, но в своём доме. Колька, правда, родился, когда они ещё жили у бабушки, но к моменту рождения брата отец построил свой дом и они переехали туда. Этот момент в памяти Кольки остался как точка отсчёта сознательной жизни, так как он помнил, как братишку привезли из роддома уже в новый дом. Дом был небольшой – две комнаты, причём передняя, где стояла печь, была с земляным полом. К входу в дом примыкали сени с небольшой верандой. Он также хорошо помнил, что у них корова часто болела, и молока в доме было очень мало. Одну зиму корова после отёла жила с ними прямо в доме, так как у неё воспалилось вымя. В это время молока совсем не было. Тогда, почти каждый день, небольшую бутылку молока ребятишкам присылала бабушка, и они её делили между собой, оставляя побольше младшему братишке. Картошка и хлеб были основными продуктами в доме, но в достатке, поэтому не голодали. Поздней осенью и вначале зимы резали птицу, поросёнка и овец. В эти дни на столе было мясо. Овец и часть свиньи (себе оставляли только сало) отец возил в город на продажу, чтобы иметь свободные деньги. Несмотря на бедность, семья жила дружно. Примерно также жили и остальные жители деревни в начале пятидесятых годов, практически сразу после войны. Домишки у жителей были из самана, построенные наспех, так как во время войны почти все дома  в деревне были разрушены.
     Деревенские ребятишки с малолетства привыкали помогать родителям и присматривать за младшими сёстрами и братьями, а также следить за хозяйством. Летом было вольготно, и Колька почти целыми днями  находился на улице. Мешали только «цыпки» на ногах, поскольку бегал по улице он  в основном босиком, или на босу ногу в кирзовых тапочках, которые коробейники приносили и продавали недорого в деревне. Тапочки были всех размеров, в том числе и на маленьких ребятишек. Практически все жители деревни летом ходили в таких тапочках, так как они были практичными. От грязи и влаги кожа на верхней части ступни, неприкрытой тапочками, покрывалась маленькими ранками, которые порой кровоточили и болели (в деревне их называли «цыпки»). Когда мама замечала это, то отмывала ему ноги тёплой водой, мазала ранки вазелином и надевала чулки. Но с чулками было неудобно, и как только кожа заживала, а она заживала сравнительно быстро, он их сбрасывал. И через некоторое время всё снова повторялось. Когда он подрос, ему стали разрешать  выходить на улицу и зимой. Мама из отцовской шинели сшила ему пальтишко, причём с подкладкой из ваты, а отец принёс из района валенки, правда они были на вырост и великоваты, но всё равно в такой одежде он мог выходить на улицу. А туда всегда тянуло.
     Колька рос любопытным мальчишкой, ему до всего было дело, и многое он хотел увидеть, попробовать руками или зубами. Это часто оборачивалось для него неприятностями. Так, однажды, зимой, в морозный день он мокрой от растаявшего снега ручонкой дотронулся до металлической ручки двери и почувствовал, что рука прилипла. Он её тут же оторвал, тогда он решил попробовать это проделать тёплым языком. И приложил кончик языка к голому металлу дверной ручки. Язык, конечно, прилип и не отрывался. Тогда он дёрнул резко головой, язык отсоединился, но на ручке осталась часть кожи с кончика языка. Из раны на языке потекла кровь, причём сильно. Колька испугался, заплакал, положил в рот комок снега, который тут же стал красным. Он бросил этот комок и со слезами забежал в дом. Мама была дома, и не понимая, что произошло с сыном, запричитала, подумав, что он обо что-то ударился и разбил себе зубы и язык. Она раздела его, немного отмыла слёзы, окровавленный рот, дала ему в руку чистую тряпицу и сказала, чтобы тот сидел, и держал во рту эту тряпку, пока не перестанет течь кровь. И Колька так сидел примерно с полчаса. Мама в это время задавала вопросы, пытаясь узнать, что произошло. Но Колька на все её вопросы отрицательно мотал головой, так как не мог говорить из-за тряпки во рту. Через некоторое время кровь течь перестала, но дотрагиваться до кончика языка было больно. Было больно даже дотрагиваться языком до зубов и Колька при этом немного ойкал и поднывал. Когда же он рассказал маме, что произошло, она его, конечно, начала ругать и всё время недоумевала, как такое могло ему взбрести в голову. Колька молчал. Не мог же он сказать ей, что было интересно. На этом познавание мира через свои ощущения у него не кончились, и он постоянно что-нибудь познавал, причём не всегда без происшествий.
     Так, летом, когда отец купил маленький двухколёсный велосипед с цепной передачей, на котором Колька быстро научился ездить и всё время отнимал его у сестры, он, изучая цепную передачу, повредил себе палец. А проделал он следующее. Ему вдруг стало интересно, продавит ли зуб  в цепной передаче ноготь на его пальце и будет ли крутиться колесо. Для этого он заложил палец левой руки между цепью и зубчатым колесом ногтем к зубу и стал потихоньку двигать вперёд велосипед. За счёт вращения колёс педали на зубчатом колесе тоже потихоньку стали поворачиваться, и цепь медленно наехала на палец, прижала его к зубу. Колька ещё чуть-чуть подвинул велосипед вперёд, цепь ещё сильнее прижала палец, но зуб в ноготь не впивался. Но в этот момент заднее колесо велосипеда скатилось в ямку, провернув вперёд цепь и крутанув зубчатое колесо с педалями. Зуб колеса легко продавил ноготь на пальце. Колька взвизгнул от боли. Откатил велосипед назад. Палец остался нанизанным на зуб колеса. Колька сдёрнул его с зуба и увидел в зоне ногтя глубокую ямку, из которой тут же потекла кровь, причём сильно. Кость, по-видимому, была не повреждена. Колька зажал палец правой рукой, заплакал и помчался домой к маме. Та, увидев окровавленные ручонки сына, заохала, разжала правую руку сына и стала рассматривать пальчик. Но ничего не могла понять. От Кольки она толком тоже ничего не могла понять, что же произошло. Тот всхлипывал и что-то рассказывал про цепь в велосипеде. Мама промыла рану водой и смазала её йодом. Йод, попав в ранку, начал щипать, так что Колька заверещал ещё сильнее.
– Ничего, пощиплет и пройдёт, зато ранку обезвредит, – успокаивая сына, сказала мама. Потом, оторвав от чистой тряпки лоскут, она плотно перевязала палец. Боль в пальце утихла. Колька перестал плакать и пошёл на улицу. Подошёл к велосипеду и долго стоял и рассматривал зубчатое колесо. Мыслей было много.
     Вот это детское любопытство – пробовать всё на себе осталось у Кольки на всю жизнь. Правда, он научился всё это проделывать мысленно. Это потом стало его коронным приёмом при исследовании различных физических процессов и конструировании сложных машин.

март 2021