Приведение

     Я родился в деревне и постоянно жил там до тех пор, пока не окончил школу и поступил учиться в институт. В городе, в городе Орле, за это время я был лишь один раз, когда участвовал в областной олимпиаде по математике. Нас туда возили на школьном автобусе. И все городские люди для нас казались людьми особенными. Конечно, в деревню поступали газеты, работало радио, в последние пять лет до окончания школы у нас в деревне появилось электричество, а с ним и телевизоры. Школа, в которой я учился, находилась в райцентре, где в некоторых местах появлялись островки городской жизни. Обучение в ней шло по таким же программам, как и в больших городах, в том числе в Москве. Всё это давало возможность получать разнообразную информацию о жизни людей и развитии общества в целом. Всё это так. Но огромный багаж жизненной информации, накопленный поколениями деревенских людей, также впитывался нами, начиная с детского возраста. Нам не казались в чём-то невозможными рассказы старших про разные «чудные» явления, про приведения и загробную жизнь. Религиозные убеждения селян, как бы их не вытравливали представители власти, оставались крепкими, особенно среди старшего поколения, и они передавались от старших к молодым, начиная с детей. Я, например, уже в семь лет часто читал по просьбе своей бабушки Евангелие. Поскольку читать я научился уже в пять лет, одновременно с сестрой, которая старше меня на два года и которая стала ходить в школу с семи лет. Азбуку мы с ней учили вместе. Так потом и пошло. Поэтому в семь лет я уже бегло читал различные книги. Эта страсть к чтению осталась у меня навсегда. Читал я Евангелие бойко, но совершенно не понимал о чём там речь, хотя бабушка после прочтения какого-либо псалма пыталась мне объяснить своими словами прочитанное. Тем не менее, основные заповеди – что нельзя делать и молитву «Отче наш» я знал «назубок». За что однажды поплатился.
     Когда я стал уже школьником, меня как-то остановил на улице председатель сельсовета. Фамилия у него была Лёвкин. В деревне все между собой называли его только по фамилии. Жил он на другом от нас конце деревни. Ездил на лошади: зимой на фигурных санках, а летом на тарантасе. Был всегда хмурый и его все боялись. И вот однажды он остановил свой тарантас около бабушкиного дома, когда я тоже находился там, и позвал меня, чтобы я подошёл поближе.
– Правда, что ты читаешь божественные книги бабушке и рассказываешь всякие молитвы? – спросил он меня строго, когда я подошёл вплотную к его тарантасу.
– Да, читаю, когда бабушка просит, – ничего не подозревая, ответил я.
– А ну-ка расскажи и мне молитву, которую знаешь, – потребовал он. Я не задумываясь, бойко стал рассказывать молитву «Отче наш». Не дослушав молитву до конца, Лёвкин резко остановил меня прикрикнув:
– Стоп, хватит! Эту молитву больше никому не рассказывай. А если узнаю, что ты ослушался и где-нибудь её расскажешь, так я тебя вот этим кнутом так отстегаю, что мало не покажется! – пригрозил он, подняв руку с кнутом вверх. – Понял или нет? – грозно спросил он меня.
Я испугался и молчал, ничего не отвечая.
– Чего молчишь, отвечай, когда тебя спрашивают! – вскипел он, и, не дождавшись ответа, стеганул меня кнутом по ногам. Я подпрыгнул от боли и побежал прочь от тарантаса и от этого Лёвкина. А тот, дёрнув вожжами, поехал в сторону своего дома.
     Я забежал за дом, в котором жила бабушка, спустил штаны и на правой ноге увидел толстый красный рубец, оставленный кнутом. Рубец болел, и до него было больно дотрагиваться. Я не плакал, но Лёвкина невзлюбил и стал желать ему всякие гадости. Бабушке я всё рассказал об этом, но не сразу. К этому моменту след от кнута почти исчез. Бабушка была возмущена и призывала Господа, чтобы он наказал Лёвкина. Сама она не могла за меня заступиться, так как была очень болезненной. Она еле-еле ходила по дому. Но она рассказала о произошедшем моему отцу, а тот ходил к Лёвкину и ругался с ним. Я, конечно, перестал рассказывать молитву, где попало, да и бабушка почти перестала просить меня читать Евангелие. Но этот эпизод остался в моей памяти навсегда. А Лёвкин через год ехал пьяный из района, вывалился из тарантаса, захлебнулся своей рвотой и умер. Многие говорили, что его Бог наказал за грубое поведение с людьми. Я тоже так думал. Когда его хоронили, играл духовой оркестр. Я ходил слушать, как играют музыканты, потому что видел такое зрелище в первый раз.
     Прошло много лет, и когда я сдал уже последний выпускной экзамен в школе, умерла моя бабушка. Для меня это была большая потеря и большая душевная боль, так как я очень любил свою бабушку, от которой у меня не было тайн. В заботе с похоронами все, в том числе и я, забыли, что мне надо было до первого июля отвезти документы для поступления в МГУ им. М. В. Ломоносова, так как я к этому времени окончил заочную математическую школу при этом университете и мог поступать на мехмат без конкурса. Когда вспомнили, я сильно не расстроился, так как, честно говоря, побаивался Москвы. И я вместе с несколькими одноклассниками потом отвёз документы в Орловский машиностроительный институт, куда и поступил на приборостроительный факультет. До начала вступительных экзаменов был почти месяц, который я провёл дома и готовился к этим экзаменам. Траурное настроение после смерти бабушки долго не исчезало.
     Но вот несколько дней спустя после её смерти вечером ко мне зашли мои одноклассники и уговорили меня пойти с ними в клуб. Причём настояли, чтобы я взял гитару, хотя я играл на ней кое-как. Так, дрынчал на нескольких аккордах. Мама, услышав наши разговоры, тоже поддержала их, сказав, что пожилые люди умирают, а молодые должны продолжать жить. И я согласился.
     В клубе часто показывали кино, да и просто так собиралась молодёжь. Ребята повзрослее приезжали к клубу на мотоциклах, а некоторые и на грузовиках. В этот вечер кино не показывали, поэтому Сашка, по прозвищу Кабанчик, добродушный парень, который только весной пришёл из армии, водитель колхозного грузовика, предложил многим садиться в кузов и поехать в клуб в соседнюю деревню Протасово, которая от нашей деревни была примерно в десяти километрах. Мои одноклассники решили ехать и практически силой затащили в кузов и меня. Когда мы туда приехали, кино у них уже закончилось, и на улице под фонарём были танцы. Молодёжи было много, больше, чем в нашей деревне. Танцевали под баян, на котором играл завклубом – молодой лохматый парень. Спрыгнув с машины, наши ребята толпой двинулись к танцующим. Танцы почти прекратились. Знакомые стали здороваться, шутить, смеяться и просто дурачиться.
     Я тоже, с гитарой на груди, вместе с приятелем подошёл к группе девчонок, и мы предложили им знакомиться. Знакомство шло с шутками, как это всегда делалось деревенской молодёжью. И там, среди этой группы девушек, я сразу обратил внимание на девочку, которая отличалась от остальных, чувствовалось, что она городская. Волосы у неё были светлыми, и одета она была в светлую кофту и светлые брюки. Так в деревне девчонки не одевались. Она стояла, держась под руку с другой девчонкой, худенькой, с чёрными волосами, заплетёнными в две косички, и мило улыбалась, но сама не говорила ничего. С ней то мне и захотелось познакомиться поближе. До этого мне никогда не приходилось самостоятельно знакомиться с девчонками. Я несмело подошёл к ней почти вплотную, назвал себя и предложил дружить. К моему удивлению она согласилась и тоже представилась. Звали её Света.
– Я так и подумал, что Вас зовут Света, потому, что Вы с виду вся светлая, – заговорил я, чтобы хоть как-то поддержать разговор. Я понимал, что мы скоро уедем, а расстаться просто так с такой милой девушкой мне почему-то не хотелось, и я, осмелев, предложил:
– Света, предлагаю проводить Вас сейчас до дома, чтобы знать, где Вы живёте, чтобы мы могли потом ещё встретиться, а то наша машина, наверное, скоро уедет, а мне пешком очень далеко добираться потом будет до своей деревни.
– Какой быстрый выискался! – немного фыркнув, ответила за неё девушка, с которой они стояли под руку.
– А Вы что, надзиратель? – глядя на подругу, небрежно спросил я.
– Нет, не надзиратель, а сестра, – бойко ответила та.
– Ну, тогда пойдёмте вместе, вы ведь всё равно не танцуете, – предложил я компромисс.
– Да, Катя, пойдём, пора уже, а то бабушка ругаться будет, – заговорила Света.
– Ну, пошли, коль ты хочешь, – ответила Катя.
– Девчонки, подождите минутку, я сейчас договорюсь с шофёром, чтобы они без меня не уезжали, – попросил я девочек и быстрым шагом пошёл искать Кабанчика. Тот стоял с группой ребят, и они что-то оживлённо обсуждали.
– Саш, не уезжайте без меня, я отлучусь, девчонок провожу до дома и обратно, – обратился я, подойдя вплотную к нему.
– Хорошо, но не больше часа, – ответил тот, посмотрев на часы. Я тоже машинально посмотрел на свои часы.
Через несколько минут мы втроём уже шли по дороге к дому, где жили девчонки. Жили они в разных домах, за платиной деревенского пруда, примерно в десяти минутах ходьбы от клуба.
– Коль гитара в руках, так спой или сыграй что-нибудь, – смеясь, обратилась ко мне Катя.
– Хорошо, – ответил я, и запел песенку Яшки-цыгана из кинофильма «Неуловимые мстители». Играл я кое-как, но пел неплохо и чувствовал, что моё пение девочкам нравится. Мне вообще нравилось петь, поэтому я пел легко и свободно.
– Ты что, цыган? – обратившись ко мне, спросила Катя. – Свет, смотри, чёрный, лохматый и песни цыганские поёт, – продолжила она.
– Нет, русский я, и фамилия у меня самая распространённая – Кузнецов, – стал я оправдываться. Света улыбалась, глядя на меня, но ничего не говорила.
– Вот мой дом, а через три дома Светин – сказала Катя, вновь обращаясь ко мне.
– Свет, тебя проводить? – теперь обратилась она к Свете.
– А потом я тебя должна провожать? – отозвалась вопросом Света.
– Не надо, Катя, можете постоять у дома и подождать, через несколько минут увидите, как я пойду обратно, – предложил я Кате.
– Хорошо, – сказала Катя. Они обнялись со Светой, и мы пошли дальше к Светиному дому. Разговор не клеился.
– А я здесь на каникулах у бабушки, – первой заговорила Света.– А где вы живёте? – тут же спросил я.
– В Ярославле, и учусь в техникуме, учётно-кредитном, окончила второй курс, – стала рассказывать про себя Света. – А Вы, чем занимаетесь? – теперь уже спросила она.
– Я только что окончил школу. Планирую поступать в машиностроительный институт в Орле, – кратко изложил и я ей свою историю. Дальше шли, молча до самого дома.
– Вот мы и пришли, – прервала молчание Света и показала рукой на дом, стоящий в тени деревьев.
– Света, а можно я к Вам приеду ещё? – задал я глупый вопрос, чтобы прервать молчание.
– Когда? – ответила она мне вопросом.
– Не знаю, постараюсь какую-нибудь технику раздобыть и приехать завтра, – стал размышлять я.
– Хорошо, приезжайте, но только не в клуб, а сюда. Не нравится мне в клубе, ребята слишком хамят, – предложила Света. Я посмотрел на часы. Выделенный мне Кабанчиком час почти заканчивался.
– Что, пора? – с пониманием спросила Света.
– Да, нужно бежать, а то ребята уедут, а у меня даже фонарика нет, чтобы ночью идти, – с досадой ответил я. Мне не хотелось уходить.
– Тогда, до свиданья, – сказала Света и протянула на прощание руку. Я, как мог нежно, пожал её руку и быстрым шагом пошёл в сторону клуба, где была наша машина.
     Вернулся я вовремя, почти все уже были в кузове и живо обсуждали проведённое время здесь. Мне это было не интересно, я стал думать, как завтра приехать на свидание к Свете. Раньше я никогда не ходил на свидания и не представлял себе, как всё это будет. Но желание ещё встретиться было очень сильным. О своей встрече я не стал распространяться и ребятам ничего не сказал.
На следующий день я попросил мотоцикл у своего дяди, чтобы съездить на вечеринку, так я объяснил ему свою просьбу. У дяди был колхозный мотоцикл, который ему выделили как бригадиру. В ответ он сказал, что не знает, когда приедет домой. Идёт уборочная, комбайны работают допоздна, он будет там до конца, пока последний комбайн не уедет с поля. Вчера, вот, он вернулся только в двенадцать часов ночи. Если приедет раньше, то даст.
     Я прождал его до одиннадцати часов, но он так и не появился. И я решил ехать на свидание на велосипеде. Почти всю дорогу пришлось ехать, держа руль одной рукой, так как в другой руке я держал фонарик, которым освещал дорогу впереди себя. Ночь была тёмной, хотя небо и было усеяно звёздами. Особенно темно было ехать по той части дороги, по обе стороны которой росли большие деревья. Они вверху почти соприкасались, создавая полную темноту. Тем не менее, не замечая неудобств, я сравнительно быстро доехал до деревни Протасово и без труда отыскал дом, в котором жила Света.
     Возле дома никого не было. Со стороны клуба доносилась музыка и звонкие голоса смеющихся молодых людей. Я стал размышлять, что делать, как узнать, где сейчас Света. И я решил пойти к клубу. Велосипед я спрятал в кустах возле дома, где жила Света. Быстрым шагом, почти бегом, я дошёл до клуба. Там так же, как вчера, молодёжь пыталась танцевать под баян. Я стал обходить стоящих на улице молодых людей, пытаясь разыскать Свету. Её не было, но зато я встретил Катю.
– Привет, – первой сказала она, увидев меня.
– Свету ищешь, так её нет, она дома, – добавила она, не дожидаясь моих вопросов.
– Катя, а Вы не можете позвать её, чтобы она вышла? – обратился я к Кате.
– Ну, пошли, ухажёр. Так и быть, позову. Вспоминали мы тебя днём, – весело заговорила Катя и, попрощавшись с подругами, взяла меня под руку и повела по дороге по направлению к их домам. Я, молча, повиновался.
– А что, сегодня без гитары? – помолчав немного, вновь заговорила Катя.
– Я приехал сюда на велосипеде, а гитара мешает ехать, – ответил я. Дальше шли молча. Когда подошли к дому, где жила Света, Катя оставила меня у калитки, а сама подошла к крайнему окошку и постучала. Через несколько минут на пороге дома появилась Света. Она была одета. Видно было, что она тоже ждала встречи. Они заговорили с Катей и рассмеялись. Потом вместе подошли ко мне.
– Вот, привела. Будешь должен, цыган, – засмеялась Катя. Мы поздоровались со Светой за руку.
– Проводите меня обратно до клуба и можете быть свободны, – приказным тоном, дурачась, вновь затараторила Катя. После этих слов девчонки с двух сторон взяли меня под руки, и мы втроём направились в сторону клуба. Так началось моё первое свидание с девушкой.
     Оставив Катю у клуба, где было ещё много народа, мы со Светой пошли гулять по деревне в сторону плотины и пруда, которые были на конце деревни. Мы говорили обо всём, быстро перешли на ты. Так незаметно мы прогуляли несколько часов. Скоро должно было наступить утро. Нужно было уезжать. Когда подошли к дому Светы и я, вытащив из кустов свой велосипед, стал объяснять, как я освещаю себе дорогу, Света, плотно придвинувшись ко мне, поцеловала меня в губы. Я неумело пытался ответить, но она, засмеявшись, отпрянула от меня, побежала к дому и, хлопнув калиткой, быстро влетела в дом. Это был первый поцелуй в моей жизни. Я, растерянно постояв ещё немного, сел на велосипед и, улыбаясь, поехал в свою деревню. К этому моменту стало светать, и можно было ехать без фонарика. Но когда я доехал до дороги, по обе стороны которой росли большие деревья, вновь стало темно. Дорога здесь была прямой и я, интуитивно выбирая путь, поехал вперёд без фонарика.
     Вдруг впереди я увидел фигуру женщины, она была одета в белое. Я остановился, слез с велосипеда. Женщина стояла на месте. Я оглянулся назад, там было темно. Первая мысль была развернуться и мчаться назад. Я тут же вспомнил бабушку, которая недавно умерла, вспомнил множество рассказов о том, как мёртвые появляются ночью. Стало страшно.
     «Но ведь я же любил бабушку, и она любила меня. Не может же она мне делать плохое?» – вихрем промчались в голове мысли. Я продолжал стоять на месте, и женщина в белом тоже стояла, не двигаясь.
     «А может это приведение?» – спросил я сам себя. Но я ничего не мог вспомнить, как надо себя вести при встрече с приведением. Приведение в образе женщины в белом стояло впереди, не двигаясь. Ехать назад мне не хотелось. И я принял решение ехать вперёд, и будь что будет.
     Я решительно сел на велосипед и поехал прямо на приведение. Оно приближалось, становясь всё больше в размерах. Я со страху закрыл глаза, но продолжал крутить педали. В какой-то момент переднее колесо велосипеда провалилось в большую рытвину на дороге, и велосипед резко остановился. Я по инерции продолжил движение вперёд, перелетел через руль и сильно ударился коленом правой ноги о камень, лежащий на краю дороги. Боль от удара была настолько сильной, что я громко вскрикнул и стал корчиться на дороге, поджимая ушибленную ногу под себя. На некоторое время я забыл о приведении, попытался встать, но резкая боль в колене остановила меня. Тогда я сел на обочину и стал оглядываться. Приведение изменилось по форме, удалилось и стало не таким страшным. Я пригнулся чуть ниже и мне стало понятно, что это за приведение. Женщина в белом была образована пространством между деревьями, стоящими вдоль дороги и светом, идущим от просвета между деревьями. К моменту, когда я находился на дороге, проходящей по аллее из деревьев, небо стало светлым. И контур этого неба, окаймлённый сходящимися в вершинах деревьями, растущими вдоль этой дороги, и создавали это изображение женщины, а светлый фон неба делал это изображение белым. Я стал ругать себя за суеверность, которая обернулась полученной травмой. Превозмогая боль, я встал и, хромая, подошёл к велосипеду. Переднее колесо было согнуто, и при движении цеплялось за вилку велосипеда. Я сделал несколько шагов, ведя велосипед рядом. Наступать на ногу было больно, но идти можно. До дома оставалось ещё километра четыре. И я, превозмогая боль, не обращая внимания на трущееся об вилку переднее колесо, сел на велосипед и поехал.
     Наутро, когда я, проснувшись, стал осматривать место ушиба, то увидел неприглядную картину: колено распухло, имело синеватый цвет, до него было больно дотрагиваться. Тем не менее, приятные воспоминания о вечере, проведённом с интересной девушкой, перевешивали неприятности от аварии на дороге, и я улыбался этим впечатлениям и мыслям, которые бегали в моей голове при виде приведения. Но в Создателя я всё равно верил, верю и сейчас.

январь 2021