продлжение пеервое

я не автор                Песнь о моей Мурке. Интервью с автором книги
Фима Жиганец
Книга под названием «Песнь о моей Мурке» выходит в продажу, и на этот раз она просто обязана оказаться не в разделе научных или околонаучных трудов, а ближе к художественной прозе. Просто потому, что она содержит как исторические и «энциклопедические» данные, так и хороший литературный язык, изрядную долю мягкой иронии и периодические отсылки к нашей с вами народной жизни. Итак, мы берём интервью у автора книги - Александра Сидорова.


 

-Здравствуйте, Александр Анатольевич. Было бы логично спросить, прежде всего, о том, почему вас так интересует эта сторона фольклора. Но мы этого делать не будем, а несколько перефразируем: было ли желание углубиться в тему блатной лирики чем-то обдуманным, или когда вы впервые коснулись этой темы в трудах, она возникла случайно?

-Вообще-то я занимаюсь уголовно-арестантской субкультурой, что называется, по всем направлениям. Нельзя серьёзно судить о преступном мире России без как можно более глубоких знаний о его истории, быте, культуре (или, как принято это называть, - субкультуре). Начинал я, прежде всего, с жаргона уголовного мира и мест лишения свободы, поскольку получил в своё время высшее филологическое образование, а судьба забросила в штат газеты для осуждённых (тогда ещё – и лечащихся; в 80-е годы прошлого века существовала система ЛТП – лечебно-трудовых профилакториев) Ростовской области. В 1987 году я стал редактором этой газеты (переименовал её из «Голоса совести» в «Тюрьму и волю»), а вообще в системе исполнения наказаний проработал около 18 лет. И вот как раз с конца 80-х занимался исследовательской работой по субкультуре и психологии арестантов особенно серьёзно. И по сей день занимаюсь.

Но, если говорить прежде всего о «песенной» теме, первую серьёзную книгу написал в 2001 году, по заказу ростовского издательства «Феникс». Называлась она «Блатные песни с комментариями и примечаниями Фимы Жиганца» (Фима Жиганец – моя литературная маска). Это был очень солидный сборник уголовных, арестантских, босяцких и уличных песен, разделявшийся на «каторжанские» песни, классический старый блат, «картёжные», «судебные», «одесские» песни, песни Соловков и Беломорканала… Всё это снабжено обширным справочным аппаратом: рассказом о создании блатной песенной лирики, предполагаемых авторах, с кратким рассказом о времени и реалиях, отражённых в песнях, и особое место отдавалось толкованию жаргонной лексики, тем паче что в старых образчиках сего жанра встречаются термины и выражения из «старой фени».

Для своего времени «Блатные песни» явились очень серьёзным и, пожалуй, уникальным изданием. Не случайно, через несколько лет сборник был переиздан таким же 10-тысячным тиражом (правда, уже почему-то под названием «Русский шансон»), а в этом году в том же «Фениксе» вышло адаптированное издание «Лучшие блатные песни». Практически вся справочная информация распространилась по Рунету – правда, с указанием на авторство Фимы Жиганца. Однако справедливости ради следует заметить, что исследование моё было далеко от совершенства – и это ещё мягко сказано. Когда я начинал свою работу, были недоступны многие источники (в моём распоряжении не было даже замечательных книг Джекобсонов), в этом направлении трудилось очень мало авторов, и посему в «Блатных песнях» множество лакун, явных неточностей, ошибок, неверных предположений и т.д.

Кстати, вместе с книгой очерков «Песнь о моей Мурке» выходит новый сборник уголовно-арестантской и уличной фольклорной песенной лирики, где я постарался исправить все возможные «проколы» и представить на суд читателя уже выверенные комментарии.

-«Песнь о моей Мурке» - по существу – настоящее глубокое исследование блатной и дворовой песни. Почему вы решили выпустить его в столь лёгкой форме? Я имею в виду стиль передачи практически научных данных через несколько ироничную прозу.


-Я вообще считаю, что научное исследование должно быть увлекательным и интересным, оно обязано нести печать авторского восприятия. Тем более если речь идёт об истории и литературоведении. Дело даже не в так называемой «научно-популярной» литературе. Научно-популярный – значит, упрощённый, или, как у нас в своё время говорили, «для средних умов». Я же имею в виду именно глубокие, полноценные исследования. В этом смысле своими духовными учителями и наставниками считаю Льва Николаевича Гумилёва – в истории и Валерия Михайловича Мокиенко – в языкознании, в лексикологии. Многие их книги не только глубоки, оригинальны – они блестяще, ярко написаны. Да мало ли таких образцов! Просто до сих пор никто всерьёз не воспринимал «блатную», «низовую» культуру маргиналов. Казалось, она интересна разве что в качестве отрицательного примера («не ходите, дети, в Африку гулять») или же как нечто «прикольное», на потеху «интеллектуальному бомонду».

Скажу более: оказалось, подобного рода исследования и экзерсисы могут здорово помешать исследователю в его работе на широком литературоведческом поле. Так, несколько лет назад я написал большое исследование по «Мастеру и Маргарите» Булгакова. Причём на две трети материалы там уникальны. Несколько очерков разместил в сети, и буквально через пару месяцев мне поступило предложение от одного крупного московского издательства заключить контракт и продать права на книгу. Что я и сделал. Но… прошло уже почти 4 года, а о книге – ни слуха, ни духа. Как объяснили мне доверенные лица в приватной беседе, якобы один «знатный булгаковед» прибежал в издательство и принялся стыдить редакторов за то, что они-де порочат великий роман, выпуская «пашквиль», написанный Фимой Жиганцом! Тем самым Жиганцом, который «перевёл» шедевры мировой поэзии на блатной жаргон! (Действительно, такой забавный пародийный сборник – «Мой дядя, честный вор в законе» - издавался дважды и пользуется огромной популярностью). И, несмотря на положительные внутренние рецензии, на то, что рукописью зачитываются умные, интеллигентные люди, редакторы… её, что называется, «похерили»! Испугались… Мало того: и сама рукопись бесследно пропала. Не удивлюсь, если материалы моего исследования всплывут по истечении пятилетнего срока исключительных прав в работах «знатного булгаковеда».

Так что многие у нас ещё руководствуются поговоркой «Простота – хуже воровства»…


-Расскажите, пожалуйста, о работе с источниками этой книги и ваших предыдущих работ. Возможно, были какие-то забавные или наоборот грустные случаи во время общения с людьми?


-Я всегда подчёркивал и постоянно буду подчёркивать: эта книга в её нынешнем виде не появилась бы на свет без таланта, усилий, трудолюбия многих десятков, а то и сотен людей. Это не значит, что они помогали непосредственно мне (хотя и такое бывало). Однако достаточно взглянуть всего лишь на краткую библиографию, прилагаемую в конце тома. Владимир Бахтин, Сергей Неклюдов, Игорь Ефимов, Майкл и Лидия Джекобсоны, и многие другие исследователи песенного фольклора русских уголовников и «сидельцев» - это по праву мои соавторы. Это же можно сказать и о менее известных Леониде Пушкарёве, Павле Шехтмане, Дмитрии Якиревиче… Да всех не перечислить. Это не значит, что моя книга – просто компиляция из разных источников (что само по себе тоже было бы неплохо). Нет, со многими приходилось спорить, обращаться к огромному количеству мемуарной литературы, исторических документов и исследований. Потому что речь в моей книге идёт не только о песнях «маргиналов» - речь идёт о нашей жизни, истории, по большому счёту – о нас с вами, а не о «жульманах» и «каторжанах».