Безмолвие Серого мира. Белый ворон. Глава 2

;;;;;;;; Северная душа 2 ;;;;;;;;

Холод и кровь.

Юный принц пробуждается от долгого и мучительного сна. Открывает глаза, будучи в холодном поту и потерянным в реальности. Март видит тусклый свет, исходящий из окна. Поднимается пыль, ветер свистит, даже завывает. Он опирается на локти, глубоко дышит, дабы прийти в себя и осознать, что снова находится в той суровой реальности, в которую непроизвольно канул. Демонический глас давит на виски, они попросту гудят, в горле пересохло. Март поднимается с кровати, следуя к тазику с холодной водицей. Младший Хардсейм умывает лицо, постепенно возвращаясь к серой обыденной жизни. Его взгляд падает в сторону окна, маленькие снежинки не перестают падать с небес. Преддверие зимы, а значит вскоре – ударят сильные холода, которые в последствии – станут щитом для противостояния с великим и ужасным Кастером Хардсеймом. Мальчишка надевает свои кожаные одеяния темного цвета. Поправляет длинные пряди серебреных волос и смотрит на свое отражение в кривом зеркале. Слышатся выкрик одного из мастеров Западного конунгства, который начинает очередное обучение новобранцев. Март без лишних замедлений – направляется на улицу, к военному полигону, расположенному подле казарм. Солнечные блики ослепляют взор маленького принца. Тягостное бремя настигает его, гнетущее осознание происходящего – не дает покоя. Ведь, как только Хардсейм оказывается снаружи, везде кипит работа, северяне укладывают новые переборки, укрепляют частоколы, а также копают рвы и стругают колья. Март остановился лишь на мгновение, страх пронзил его с большей силой. Он увидел следы. Волчьи следы, ведущие в конюшню, их сопровождали засохшие пятна крови. Мальчик тяжело задышал, чувствуя присутствие зверя.

— Эй, ты в порядке? — Приводит его в чувство Перейрер, державший в руке тренировочный деревянный меч. Март вздрогнул от неожиданности, посмотрев на своего друга. Он коротко кивнул головой в знак согласия, а затем снова посмотрел в сторону конюшни, но следов, как и кровавых сгустков – уже не видать.

— Тогда пойдем, нас уже заждались. — Перейрер глазами указывает в сторону подростков, собравшихся подле тренировочного поля, а затем побежал в его сторону. Март тяжко вздохнул.

— Все это мне кажется… — Успокаивал он сам себя, также направляясь за своим товарищем. Встав в ряд с другими воинами, Март поднял взор вперед и стеклянными глазами смотрел на мастера.

— Начнем с предварительного боя по парам. — Произнес мастер, крепко ухватившись за рукоять своего клинка. — Покажите то, что вы освоили.

Тогда, маленького принца охватило волнение, ведь всю предыдущую неделю, он не ходил на учения, занимаясь своими делами. Март сглотнул, взяв тренировочный одноручный меч, а затем встал напротив Перейры, расправив плечи.

— Зря ты не ходил. — Усмехнулся Перейрер. — А я говорил тебе. — Он сделал резкий выпад, закрутил мечем и ударил принца по спине, отскочив назад.

— Ссобака. — Выругался младший Хардсейм, зашипев от легкой боли. Перейрер и вправду превосходил его искусством фехтования, но и Март никогда не горел желанием познать его. Впрочем, делать нечего. Придется биться, ибо иного выхода нет и не будет в дальнейшем. В одночасье, он вступит в сражение, но надеется, что ему удастся оттянуть этот момент, как можно дальше. Принц ухватился за клинок покрепче, принял боевую стойку. Перейрер вновь совершил атаку низом, но Март вовремя отскочил. Затем, с поворотом, юноша вновь ударил Хардсейма, но уже по руке, отчего тот выронил меч на землю. Принц тягостно вздохнул, сморщив лицо от пульсирующей боли.

— Просто отбрось все мысли, представь, что ты на поле сражения и каждая твоя ошибка – может привести к роковым последствиям. Ты должен быть сосредоточен. — Наставлял Перейрер, довольно улыбаясь. Ему было вдоволь наблюдать за тем, как Март проигрывает. Конечно, юноше было жаль принца, но на войне – никто не должен жалеть.

— Мне не нужны твои советы. — Злобно буркнул Март, поднимая с земли свой меч. Он начал двигаться полукругом, хоть сам того и не желая, но он сконцентрировался на своем противнике. Принц уже не видел своего друга. Хардсейм видел своего брата. Его довольную, ядовитую улыбку. Довольствующиеся голубые глаза, веющие одновременно леденящим холодом и самым яростным и непоколебимым огнем. Март изобразил обманчивую атаку, а затем резко наносит рубящий удар. Перейрер отражает его и пинком отбрасывает принца в сторону. Перейрер насторожился, ведь впервые за долгое время, глаза Хардсейма не были настолько поникшие. В них просачивалась сверлящая злоба. Дотошная ненависть. Март снова атакует, его друг отскакивает в сторону и уворачивается от следующего удара.

— Спокойнее. — Выдыхает Перейрер. — Ты сам себя изматываешь лишними телодвижениями, возьми передышку, успокойся и наноси более точные атаки, предварительно разобрав мои последующие движения! — Восклицает юноша, но Март не слушает его и снова ударяет. Колющий, рубящий, переворот и вот затупленное острие деревянного меча уже находится подле шеи Перейры.

— Закончили. — Произносит мастер, теперь давайте потренируем особые удары. Встаньте напротив бревна.

— Я же сказал, мне ненужны твои наставления, Перейрер. Мне, итак, уже все стало ясно. Прибереги их для самого себя. — Сплюнул младший Хардсейм.

— За словами последи. — Угрюмо отвечает Перейрер.

— Ты удумал давать мне ошибочные советы, чтобы порадоваться своими победами? Ты не тот, кто должен учить самого принца Скаггерака!

— У тебя ничего не осталось, твой титул лишь формальность. — Перейрер стал подходить ближе, крепче ухватываясь за рукоять.

— Мы еще посмотрим, какую роль эта формальность сыграет в будущем! — Рявнул младший Хардсейм.

 — Тут даже гадать не надо, все тут ясно. Ты станешь лишь простым мальчишкой, не имеющим своего выбора и слова. Впрочем, как это было раньше, так это и является сейчас. Ты ничтожество, Март, следует это понимать. Понимать то, что власти тебе никогда не видать, ибо Кастер явится сюда и ты, как сломленный маленький мальчик, падешь от его руки. Выживут только истинные воины.

— Воины вроде тебя? — Март ухмыльнулся, а затем изобразил замах и ударил друга по лицу деревянным мечем. Тот уже упал на замерзшую землю, а затем поднялся на ноги, уцепившись в воротник Хардсейма.

— Тебе пора приземлиться на землю, мой друг. Ты всего на всего серая масса в этом сером мире, и никто более. Ты не достоин власти, уж запомни, о великий принц Скаггерака. Власть так развратна, так убийственна, важно лишь оставаться приближенным к своим товарищам, а не превозносить их выше себя! Власть никогда не примет тебя. — Перейрер со злости толкнул младшего Хардсейма на землю, а затем сплюнул и направился восвояси. Март поступил также.

Хардсейм от злобы пнул стул в своих покоях, а после зашипел от зудящей боли в ноге.

— Сссобака!!! — Выругался Март, поджав губы. Он тяжело дышал, не понимая, почему не заслуживает того же самого, что и его братья. Принц завертел головой, подошел к кривому и мутному зеркалу, что висело в его комнате. Пальцами сжал спинку стула, что находился напротив и стиснул зубы от ненависти. Да так, что они скрипели.

— Чем я хуже своих братьев? Почему я не заслуживаю того же? Я такой же сын Фридриха Хардсейма, как и они! — Он не мог совладать с собой в тот миг, но и сделать в противовес – тоже. Принц был слишком юн. Хардсейм желал, чтобы на его плечи взошла такая же доля ответственности, ведь также, как и остальные ученики Афрода – он преждевременно повзрослел. По щекам побежали слезы. Нет, не от какой-то обиды. От беспомощности. Он желает иметь право голоса, но этого ему не дают. Никто, не Эммин, ни даже его лучший друг, на которого, ему казалось, что может положиться. Даже Эллен, к которой он питает горячую любовь, но в ответ она обжигает душу. Дает ложные надежды, что впоследствии не сбудутся. Если сейчас Март никто, что грядет в дальнейшем? Пустота и серость? Единственный, кто его мог бы послушать, так это старший брат, что сейчас странствует в забвении. Как до него достучаться?  Как же? Март призадумался и сейчас, он желает использовать свои способности, чтобы поговорить с ним. Младший Хардсейм решается покинуть свои покои и последовать к опочивальне раненного брата. Громко хлопнув дверью, принц, сжимая руку в кулак, идет к нему. Обремененный горечью и злостью. Злостью на самого себя. Он отворяет дверцу, заходя в комнату. Свечи задрожали от присутствия Хардсейма и впущенного сквозняка. Рядом с постелью сидела Эллен, ухаживающая за последней надеждой Северной души.

— Март? — Недоумевающе произнесла девушка, заметив юнца.

— Эллен. — Слабо улыбнулся младший Хардсейм. От вида ее глаз, ушла вся обида и ненависть, он будто бы растворился в них. Растворился снова. Поддался чувствам, которые постепенно сжигают юношу изнутри.

— Почему ты не на тренировочном поле? — Вопрошает девушка и как ни в чем небывало, продолжает смачивать повязку в тазике и укладывать на горячий лоб Рассела.

— Появились некоторые разногласия с Перейрой. — Март тяжко вздохнул, подоспев к пустеющему табурету, что находился подле кровати брата.

— Ты правда считаешь, что все мы в итоге станем кормом для Серого мира? Правда считаешь, что Кастер сможет одолеть Эммина Градостроителя?

— Он король всей Северной души. — Ухмыльнулся младший Хардсейм. — Ему может удастся все то, что так пожелает. И все в итоге канет в пустоты.

— А есть ли жизнь после смерти? — Спросила она, пытаясь скрыть слезу, бежавшую по щеке от теплых воспоминаний, когда Афрод еще был жив.

— Не знаю. — Буркнул Март. — Я вижу мертвые души в своих снах, но мне, порой кажется, что именно когда погибну я – погибнет и весь мир. Мне кажется, будет только тьма. Густая, мрачная тьма и долгожданная тишина. Именно поэтому я не боюсь смерти. Лучше уж кануть в ту пропасть, нежели, чем проживать жизнь, зная, что ты ничего не имеешь и никак не повлияешь на ход истории.

— Ты живешь в заблуждениях, Март. — Слабо улыбнулась девушка, вставая с табурета и поднимая покрасневшие глаза на маленького принца. — Все мы так или иначе влияем на исход. Исход, который мы уже не увидим.

— Возможно. — Кивнул головой Хардсейм. Девушка взяла тазик с водицей и ничего не сказав, покинула комнату. Март еще долго время предавался безмолвию, взирая на беспомощного брата. Он задумывался и размышлял над словами возлюбленной и в конечном итоге понял, что на самом деле, невзирая ни на что – она права. Младший Хардсейм прикоснулся к грубой ладони своего брата, прикрывая веки. Он сидел так долгое время, совершенно неподвижно, только грудь его вздымалась при вздохе и выдохе. В одночасье, Март ощутил пробегающий ток по его конечностям, гул встал в его ушах. Вновь плач ребенка, вперемешку с демоническим шептанием, которое постепенно становилось все громче и громче. Он уже не шевелил своими конечностями. Все вокруг задрожало и будто вихрь вынес его в дремучий лес. Снова то же место, следы волка, крик мертвых воронов, парящих в серых небесах. И родной старший брат, стоящий в недоумении.

— Где я? — Вопрошает Рассел, пребывая в недоумении. Он смотрел по сторонам, чуть страшась происходящего. Холодный ветер постепенно усиливался, угнетал, а шорох листьев казался ему слишком ужасающим. Старший Хардсейм оборачивается, видя облик своего брата.

— Рассел… — Произносит мальчишка, ощущая испуг, который предвещал нескончаемые судороги. Колени его дрожали, как и руки.

— Что… — Рассел недоумевал. Неизвестность ставила его в тупик. — Но что ты делаешь в этом страшном лесу совсем один. Или мы погибли оба в той страшной битве?

— Нет, брат мой. — Искренне улыбнулся принц, медленно приближаясь к нему. — Мы выжили. Сейчас, мы находимся в поместье Эммина Градостроителя и готовим силы для сопротивления Кастеру Хардсейму.

— Тогда почему мы здесь? — Все еще не понимал Рассел.

— Мы в Сером мире. — Улыбка исчезла с лица Хардсейма, оставив лишь грустную мину. — Ты наверняка даже и не вспомнишь об этом, но постарайся взять себя в руки, брат. Постарайся вернуться и выжить, ты нужен нам в грядущем… Ты нужен мне. — Подытожил молодой принц, протянув бледную тонкую ладонь старшему Хардсейму. Рассел долго бездействовал, обдумывая все, пытаясь принять прошлое и переродиться, подобно фениксу, отпустив все невзгоды и начать двигаться. Двигаться только вперед, как и хотел того почивший Фридрих Хардсейм.

— Только вот вряд ли мы устоим перед Кастером Хардсеймом. — Ухмыльнулся Рассел, прискорбно принимая тяжелую правду. Правду, которую он никогда не хотел признавать, но теперь, когда та битва позади – молодой воин все осознал. Осознал жуткую вещь, которую заготовила для него судьба.

— Вся надежда только на истинного наследника. А им являешься только ты. Тебе пора возвращаться в наш мир, брат. Пора снова поднять клинок, снова сразиться с самым сущим кошмаром. С Кастером… — Тихо шептал Март, прислушиваясь к шелесту осыпающихся листьев. Волчий рев раздался в глубинах леса. То неизведанное существо почуяло Хардсейма и его силу.

— Что это? — Изумился Хардсейм, возвышая взор, оглядываясь по сторонам.

— Не знаю… — Март прикрывает глаза и ощущает, как его отбрасывает обратно в свое тело. Придя в себя, он лишь поднял суровые глаза, где по-прежнему скрывается обида на лежащего брата. Выждав некоторое время, в надежде, что тот очнется, он тихо выругался себе под нос.

— Все-таки, ты такой же беспомощный, как и я сам. — Он поднимается с кровати, медленно покидая комнату. Его тревожит грядущее, осознание неминуемого, боль, жуткая боль от того, что уже ничего не изменить. Не изменить прошлое, что тянет на дно серой бездны. И как же гложет чувство того, что Март никак не может повлиять на исход. Ведь кто он? Серая масса, как и говорил его товарищ. Серая масса в глухом сером мире. В его царствии. В его безмолвии.

Оказавшись в своей комнате, юный принц подоспел к письменному столу, где лежали различные книги. Мутный свет от восковых свечей отбрасывали тени младшего Хардсейма. Его все еще насаждала тоска. Угрюмое выражение лица, потухшие глаза, посвистывающий ветерок, шелест пожелтевших пергаментов, сшитых в книги.

— Все это не то. — Буркнул Март, тяжко вздыхая. В этих альманахах и древних сборников почивших старейшин, нет нужной информации. Лишь вода, которую льют и льют. Странные домыслы и ни капли правдивости. Его мысли были забиты другим, совершенно другим. Эллен, Рассел, Перейрер и даже никчемный Рейзер – именно они присутствовали в помутненной голове старшего Хардсейма. Нескончаемая и терзающая тревога. Безответная любовь и переживания за брата, натянутые отношения с товарищами и не очень. Он откинулся на скрипящую спинку стула, уныло прикрывая книги. Кончиками пальцев он притронулся к холодному лбу и вновь протяжно вздохнул. В помещение раздался стук. Март встрепенулся и хриплым голоском произнес:

— Да-да, входите. — Юный принц устало поднимается из-за столика, расправив напряженные плечи. Незваным гостем являлся Эммин Градостроитель. Вялыми шажками конунг переступил через порог, взирая на мальчишку.

— Не помешал? — Интересуется Эммин, усаживаясь на край кровати. Его грубые пальцы сплелись в замок. Взгляд строгий, вероятнее всего, конунг явился неспроста. И об этом догадывался сам Март.

— Вроде как нет. — Завертел головой младший Хардсейм. — Как там мой брат?

— Пока что – никак. — Тяжко выдавил из себя Градостроитель, не сводя сурового взгляда с мальчишки. Следующие несколько минут, они находились в безмолвии. Оба знали, что последующий диалог будет натянутым и более серьезен, чем предыдущие, но от него не скрыться. Март медленно подоспел к окну, взирая на метель, осаживающуюся на замерзшую землю.
— Вы пришли сюда, чтобы поговорить о том, что было днем? — Невзначай обрывает молчание Хардсейм, скрестив руки на груди. — Если да, то мне дико жаль, что эти слова сорвались с моих уст. Думаю, все это происходит из-за обстановки, недопонимания и.

— И страха. — Докончил Эммин. — Я все понимаю. Что было – то было. Это не столь важно.

— Для меня – важно. — Перебивает конунга Хардсейм. — Я осознаю, что в столь тяжкий час, мы должны держаться вместе, не развязывать конфликты, иначе нам не выстоять перед могуществом моего брата. Правда, я сомневаюсь, что и оно поможет нам.

— Я принимаю твои извинения, Март, но пришел я сюда вовсе не за ними. — Эммин поднимается с кровати, достает флягу, что закреплена на его поясе и откручивает пробку, пригубив несколько глотков алой жидкости.

— Тогда зачем же? — Хмурит брови юный принц, пребывая в недоумении. Он разворачивается к конунгу лицом, слегка наклонив голову.

— Последняя просьба Афрода заключалась в том, чтобы как можно скорее спрятать тебя от гнева Кастера Хардсейма. Просьба, подразумевающая твое отплытие в южные континенты. И мы должны определиться с тобой, как именно будет происходить данная процедура. — Сказал Эммин, поднимая взгляд на маленького принца.

— Что? Нет, нет. — Замотал головой Март, не желая даже и слушать подобные предположения. Он в мгновение ощутил, как подкашиваются ноги и в глазах постепенно начинает темнеть. — Нет, ты не можешь, Эммин. Не можешь так поступить со мной! Северная душа – мой дом и я никогда не покину ее, особенно сейчас, когда я нужен своему народу! Нужен тебе, брату и остальным! Я могу помочь, я сделаю все, только не смей. Не смей отправлять меня на юг! — Возмущенно говорил маленький принц, не замечая, как по щекам побежали горные ручейки тоскливых слез. Он всеми силами пытался скрыть их, но не мог. Эмоции по-прежнему оставались бесконтрольны Хардсейму. 

— Это не совет или предложение, Март. К сожалению, это приказ. Знаю, его тяжело принять, но придется. Я обещал Хранителю Северной души, что сберегу тебя любым способом. Спрячу от Кастера, но, когда он король континента, это сделать невозможно. Посему, мне пришлось прибегнуть к подобному способу. И как конунг Западной части, я приказываю тебе подчиниться ему. — Эммин не знал другого выхода. Его голос постепенно становился грубым и властным. Уже ничего не имело значения. Март сорвался с места и рухнул перед ним на колени, чувствуя, как холодок пробегает по его спине и пускает мурашки по всему телу. Какое едкое ощущение, тошнота, нервотрепка…

— Молю тебя, Эммин, не делай этого! — Он хватался за его руки и просил милость, хотя бы сейчас, Март надеялся на то, что будет услышанным. — У меня есть дар, я могу видеть передвижения войск Кастера, его стратегические расположения, могу слышать его приказы, я буду полезен, клянусь!

— Нет, это не обсуждается. — Эммин пытался поднять его с места, неприятные ощущения настигли и самого Градостроителя. Ему было очень жаль юного принца, но поступить иначе, ему не позволяло данное Афроду слово.

— Да кто ты такой? — Злостно восклицает Март. — Почему ты решаешь мою судьбу? Я сын конунга Фридриха и принц Скаггерака! Я тоже имею право голоса! Я будущий правитель! И я готов сразиться с моим братом, пусть даже и смерть прижмет меня в свои объятия и унесет в долины Серого мира, пусть так, но я не сдамся и не подамся в бегство на юг. — Смело возражает младший Хардсейм, но это не повлияет на решение конунга.

— Видимо ты совсем забылся, мальчишка, раз выкрикиваешь столь смелые заявления. Все любят храбрых, даже Создатель, но по иронии судьбы, все смельчаки оказываются в могиле. Этого я не могу допустить хотя бы потому, что Фридрих мертв, твой старший брат при смерти, другой тоже мертв, а третий – жаждет уничтожить весь свой род, ради того, чтобы сохранить власть. Кастер хоть и потерял свое войско, но он до сих пор король! К нему будут прислушиваться. Не сейчас, но чуть позже. Его преподнесут как героя.  А ты, маленький мальчишка, без войска, без трона. Понимаешь? — Эммин вышел из себя и стукнул кулаком об стол, бросив свой грозный взгляд на белокурого Хардсейма, захлопнул дверь, отчего та чуть не слетела с петель. Март быстро запрыгнул в кровать, дрожа от пробирающего до костей холода, укрываясь своим тёплым одеялом. Его охватили жуткие судороги и некое зловещее присутствие в помещении – одновременно и настораживало и пугало. Все немело, предвещая очередной выброс в Серый мир. Так и случилось. На сей раз, он свободно порхал над снежными просторами Северной души, над голыми лесами. Пролетал реку, разделяющую континент, дом покойного Хранителя и вот уже, юный Хардсейм оказывается над разрушенным Скаггераком, а уже после – в трапезном зале, где все начиналось. Здесь царила тьма, множество северян расхаживали из стороны в сторону, пытаясь излечиться от ран минувшего прошлого, что остались на его душе. Он наблюдал за ними, без какой-либо ненависти или злости. С некой жалостью от того, что жителям Скаггерака пришлось пережить это. Зажженные свечи, трепетно покачивающееся, внезапно потухли. Внимание Хардсейма привлек силуэт, стоявший в тени коридора.

— Кто ты? — Вопрошает Март, но его слова не были слышны ни незнакомцу, ни самому принцу. Силуэт повернулся к нему спиной. Сзади него раскрылись черные костяные крылья, а вороные перья падали вниз. Приглядевшись получше, Март вдруг осознал, что это вовсе не перья, а лепестки роз. Серых роз. 

— Я Смерть Лимскола. — Страшный грохот раздался на весь зал, маленького принца откинула в сторону. Он стал кричать, но его никто не слышал. Сейчас, Хардсейм царил в безмолвии, осознав, что не может возвратиться в свое тело. Лица жителей Скаггерака постепенно слазили, оставляя лишь голые черепа. Страх окутал Марта с головы до ног, он подоспел к стене, но не мог даже пройти через нее, а живые мертвецы медленно приближались к нему.

— Нет, пожалуйста! — Кричал белокурый мальчишка, начав биться головой о стены, дабы боль вернула его восвояси. Он обернулся и увидел, как у мертвеца отрывается челюсть, а сам он зловеще рычит. С потолка начали обрушиваться темные сгустки материи, у которых видно было только демоническое лицо. Март бил себя руками, царапал лицо, вырывал глаза от страха.

— Помогите! — От страха кричал Хардсейм, но никем не был услышан. Хрустящая скелетная рука коснулась его груди, Март не мог никуда убежать, его окружили. Он мог разглядеть лишь силуэт, который все также находился на том же месте.


— Я иду за вами...я Ал —Существо не успело договорить и растворилось в темноте. Марта же отбросили обратно в своё тело. Он очнулся в холодном поту, вовнутрь забежал Перейрер.

— Рассел очнулся! — Воскликнул он.


***
Хрустят опавшие ветви под ногами, на снегу ещё остаются следы, ветер дует в спину. Серое солнце только-только начинает озарять блеклыми лучами, пробивающиеся сквозь мутное небо. Мастер встаёт на одно колено, притрагиваясь к следам.

— Свежие. — Утвердил Вельтон, оглядываясь по сторонам.

— На сей раз не уйдут. — Сказал северянин, прикручивая в руке тесак.

— Мы настигнем их врасплох. — Произносит Резорский, поднимаясь с колена и поворачиваясь к своему отряду.

— Как именно поступим? — Вопрошает воин.

— Пойдём по следам, дождёмся разведчиков и с наступлением ночи нанесём удар. Они слишком измотаны бременем войны и бегством, их насаждает страх. — Вельтон немного помедлил с продолжением, прислушиваясь к тишине. Вороны падальщики витали в воздухе и направлялись по следам. — А страхом для них, являемся мы.


Отряд направился вперёд, все были внимательны к мельчайшим деталям, дабы не упустить что-то важное. Это были последние отряды, которых попросту бросили здесь на испытание судьбы. Гвардейцы, прекрасно осознавали, что за ними никто не вернётся. Хоть и были обещания. Солдаты оказались в самой худшей ситуации, где грань между надеждой и безумием почти не ощущалась. Вельтон Резорский отдал приказ двигаться дальше. По лесной заснеженной тропе, они шли почти до сумерек, на пути видывали не мало падших воинов с изуродованными до неузнаваемости телами. Вороны падальщики выполнили свою задачу. Резорский остановился лишь тогда, когда послышался топот копыт и ржание коней. Всадники подгоняли своих жеребцов к идущему отряду.

— Их около двадцати. Бегут в сторону заброшенной верфи, видимо там находится их основной лагерь. — Осведомил мастера разведчик. Вельтон тяжко вздохнул и закатил глаза.

— Мы должны застать их раньше, чем они пересекут Темный трап. — Произносит Резорский, отводя взгляд в сторону. — Ведь это – уже подконтрольные Восточному конунгству земли. Стычки с Эммином нам сейчас не нужны.

— Нужно собрать больше северян и атаковать Эммина Градостроителя, пусть предатель и его вшивые псы получит по заслугам! — Изумился один из воинов.

— Пока Кастер не восстановился от предыдущего сражения, развязывать новые войны – не наша прерогатива.

— Они сами развязали войну, встав на сторону проклятых южан!

— Но на данный момент, пакт о заключении войны с Западному конунгством, заключен не был. Мы не осведомлены о численности его солдат, а в проигрыш идти не желательно. Наши воины еще не окрепли от великой бойни. На данный момент, нам необходимо покончить со всеми южанами на континенте, посему сделаем это немедленно. — Вельтон считал, что поступает правильно, хоть в глубине души сам хотел отомстить Западному конунгу за его выбор. Неправильный выбор.

— Тогда нужно торопиться! — Сказал разведчик. — Они почти приблизились к разлому, они двигаются через скалистую местность, покрытую льдом, а значит мы еще можем опередить их, выбрав правильный путь.

— Устроим им западню. — Кивнул головой Вельтон, согласившись с северяниным. Он немного передохнул, а затем вскочил на своего жеребца и пятками поддав по бокам, ринулся вперед. За ним последовали и все остальные. Уже через парочку часов, Вельтон занимает все необходимые позиции и ожидает прихода южан. Старый мастер укрывается за старым, уже прогнившем деревцем, которое вот-вот рухнет вниз. Снег постепенно начал сыпать с темных небес, послышался вой мудрой совы, порхавшей над головами северян. Вельтон держал свой клинок наготове, пристально наблюдая за местностью. Остальные также сидели в укрытии, дожидаясь сигнала. Через мгновение, послышались шаги. Осторожные шаги. Тихий шепот незнакомого языка. Вельтон одарил взглядом лучников и копейщиков, поднимая сжатую в кулак руку, тем самым отдав приказ – приготовиться. Старый мастер тяжело задышал, ведь каждая бойня, для него была слишком волнительна. Так как, любое сражение, может оказаться последним, а Вельтон не намеревался умирать. Как только южане приблизились, Вельтон махнул рукой и обнажил клинок, показавшись из укрытия. Стрелки дали залп, стрелы со свистом поражали свои цели. Выстрел за выстрелом, южан становилось меньше. Началась паника и суматоха, гвардейцы уже не могли выстроить защитный строй, они попросту побежали в стороны. Копейщики также принялись выполнять поставленные задачи, насквозь пробивая противника. Из тыла выбежала дюжина северян с ревом набрасываясь на свою «добычу». Вельтон также выступил вперед, занося свой клинок и скатываясь на ногах с небольшого склона пробивает легкую броню южанина, раздробив тому ключицу. Следующий замах оставался последним. Старый мастер вступил в схватку сразу с двоими, но так как, атака была резкая и непредсказуемая, это сыграло на руку северянам. Воины Скаггерака убивали без милости, хоть и южане бросали оружия, падали на колени, моля о пощаде. Этому не бывать. Всех добивали, без разбора. Резали, как свиней. Издевались и мучали до самого последнего вздоха. За то, что те явились на чужую землю. Вельт искусно парировал атаки истощенных солдат, ловко уворачиваясь и нанося роковые удары, покуда копейщики добивали лежачих врагов. Еще несколько минут и сражение подошло к концу. Две дюжины гвардейцев оказались повержены. Вельт вытер лицо, залитое вражеской кровью, а затем обернулся, услышав стоны раненного северянина. Старый мастер медленно подоспел к нему, не выпуская клинок. Глубокая рана живота, кишки вылазили наружу.

— Нужно везти его в Скаггерак. — Томно произнес Резорский. После сказанного, к нему подоспел один из воинов.

— Он не доживет, а станет лишь помехой. Этим могут воспользоваться выжившие южане, которые возжелают отомстить за потерянных братьев. — Прискорбно произнес северянин. Вельт кивнул головой, вонзая клинок в промерзшую землю и подходя к раненому воину.

— Помогите… Помогите мне… Прошу. — Молил северянин. — Не бросайте… — Задыхаясь от нехватки кислорода, бормотал он.

Вельт предался безмолвию, доставая спрятанный клинок из ботинка. Он поднес его к горлу раненого и мгновенно перерезал. Северянин хватается за него, дергая ногами от беспомощности и жуткого, насаждающего страха. Резорский с тягостью на душе поднялся на ноги и только после того, как мужчина перестал двигаться и издал последний вздох, оборвал молчание.

— Закопайте его и выдвигаемся обратно в Скаггерак. — Говорит Вельт, протирая обогащенное кровью лезвие снегом.
***

Осколки разбитого зеркала валялись на холодном полу, засохшие капли крови, перевернутая мебель, грязная одежда, валяющаяся в сторонке. Столик, находящийся посередине, травы, дурманящие голову. Рядом поскрипывающий стул, окна открыты, свежий воздух пробивается в обитель короля. Леденеет его разбитая душа, глаза столь пустые, смотрящие только на корень из белого дуба. Кастер наклоняет голову набок, дрожащими кончиками пальцев притрагиваясь к дурману. Он быстро съедает его, осознавая, что это последнее, что сдерживает боль. Хардсейм жмурится, бьет кулаком о стол, а затем поднимает уставшие веки, покрасневшими глазами смотря на кувшин. Голова идет кругом, сотни мыслей, сотни голосов окружают его. Он постоянно ощущал чье-то присутствие позади себя. Это вгоняло в безумие. Жестокость суровых реалий, отдающих серыми оттенками, погружали Кастера в тоску. Ставили в безвыходное положение, посему он и принимал дурман, который хоть как-то притуплял душевную боль, не дал впасть в панику, которая подталкивает его к темной бездне, где уже нет каких-либо эмоций. Только предсмертный холодок витает в том омуте. Хардсейм пытается справиться по завету своего наставника и несбывшихся целей, что заставляли его проживать все те дни. Дни, покуда не случилась самая кровожадная битва. Битва за Скаггерак. За свободу северян. За величие Кастера Хардсейма…

Он потянулся за кувшином, доливая остатки эля в серебренный кубок. Кастер преподносит его к своим губам, глотает жадно, опустошая все до последней капли. С грохотом поставив его наместо, Кастер, покачиваясь, поднимается из-за стола, упираясь руками. Тошнотворное чувство подступает к горлу, не дает вздохнуть полной грудью, скулы обостряются. В глазах все помутнело. Расплывчато, невнятно. Кастер не мог найти иного выхода, он пытался оправдаться перед самим собой же. И даже сейчас, Хардсейм испытывает жуткий стыд. Именно поэтому, зеркало оказалось разбитым. Он не может смотреть на свое отражение. Не желает принимать свой новый облик. Облик опустошенного и слабого северянина. Кастер помотал головой, стало еще хуже. Дозы не хватает. Нужно еще. Глазами он рыскает кожаные мешочки, в которых может остаться еще немножко трав. Как только делает шаг – мгновенно теряет равновесие и падает на пол, все мешочки пусты.

— Сука! — Громко выругался Хардсейм, ударив кулаком по деревянному полу. — Сука! Тварь! Ссобака! — Уже свирепее выкрикивал Кастер. Дверь распахнулась, вовнутрь забежал мальчишка лет десяти.

— Мой король, вам нужна помощь? — Вопрошает юнец, растерянно взглянув на властителя Скаггерака. На первую пору, конунг решил смолчать, отрицательно завертев головой и попытавшись встать. Он снова теряет равновесие и падает, упираясь подбородком о холодный пол. Губы поджимает, гнев возрастает в нем.

— Нужна. — Сдавшись, тихо произносит Кастер. — Помоги мне встать.

Кристофер мгновенно подоспел к своему властителю и взяв его за руки, принялся тянуть на себя, тем самым послужив опорой для того, чтобы конунг смог подняться на ноги.
— Я настолько ничтожен, не правда ли? — Ухмыляется Кастер, опуская опустошенные глаза под ноги.

— Нет, мой властитель! — Сразу же отвечает Кристофер. — Вы самый могущественный лим во всем Лимсколе! Ваша слава бежит впереди вас, уверен, что вы поправитесь и вернетесь, дабы наказать наших врагов и вывести наш народ на новый этап. Все любят вас и ждут. Каждый второй, шепчась за переулками, молит всех существующих богов, чтобы вы вновь обрели здравомыслие и вернулись на престол! Без вас, Северная душа канет в вечную серость. — На говор мальчишки, Кастер ничего не ответил, лишь призадумался. Слова Криса в действительности повлияли на молодого короля, но он еще не был готов к тому, чтобы вновь встать во главе. Хардсейм даже не был уверен в том, что желает этого. Все ведь должно окончиться здесь, не так ли? Вот он – достойный конец, для достойного правителя. Он сыграл свою роль, превзошел себя. И как подобает истинному герою, должен уйти на пике своих возможностей. Кастер лишь улыбнулся, покидая королевские покои. Шествуя по коридорам, упираясь о стены. В голове царил едкий туман.

— Все так хотят власти. — Ухмыльнулся он, остановившись перед знаменами Фридриха Хардсейма, что и по сей день свисают на стенах. — Все так хотят править. Но никто ведь не понимает, что власть развращает. Что это вовсе не подарок, это проклятье, которое навсегда ставит тебе клеймо правителя. До тех пор, пока твои дни не будут сочтены. — Кастер оборачивается на блуждающих слуг, привлекая к себе внимание. — Не так ли, Нестер… — Уже шепотом произнес Кастер, зашагав ватными ногами дальше.

Уже оказавшись на улице, Кастер продолжил свое шествие, прикрывая лицо капюшоном. Следовал он к рыночной площади, которая вовсе не процветала. Товара – нет. Теплицы, созданные Хардсеймом – вовсе не работают, ведь некому за ними следить. Голова Кастера постепенно начинала работать. Чтобы все наладить – необходимо заново построить всю систему, что создавалась многими поколениями. Так не лучше же передать власть тому, кто ее так хочет? Нестер или Винтер, без разницы. Вскоре, это станет их головной болью. Их суматохой, что решить им – вряд ли удастся. Кастер собственными глазами видел потерянные лица своего народа, видел страх и безысходность в их глазах. Ничего не останавливало короля от задуманного решения. Он идет к своей новой цели. А ею является – корень белого дуба, что отводит его от послевоенного бремени. Кастер подходит к прилавку, где обычно торговали наркотиками. За ним стоял неопрятный мужчина, который занимался укладыванием различных целебных трав.

— Мне нужен корень. — Произнес Кастер, оборачиваясь по сторонам, в надежде, что его никто не заметит.  Мужчина подозрительно посмотрел на него, прищуриваясь. Он заметил лицо своего властителя, отчего губы его разомкнулись.

— Кровавая секира. — С ухмылкой произносит северянин, откладывая вязанную корзинку.

— Я больше не являюсь им. — Отчаянно говорит Кастер, глубоко вдыхая холодный воздух, рука его превращается в кулак. — Давай сюда корень.
— К сожалению, его уже раскупили выжившие солдаты. — Буркнул мужчина, скрестив руки на груди.

— Ссобака. — Выругался король, приблизившись к прилавку вплотную. — Давай ищи и как можно скорее, иначе я покромсаю тебя на мелкие кусочки и скормлю диким волкам.

— Пустые угрозы. — Высмеял слова властителя северянин. — Вы уже ни на что не способны. Мы – истинные северяне, считаем законным правителем конунга Нестера и конунга Винтера, которые отговаривали вас от войны с южанами. К вашему сожалению, Кастер, вы теряете власть и доверие народа своим отсутствием. — Сказанные слова мужчины, ударили Кастеру в самое сердце, отчего тот почувствовал едкую боль в груди. Будто-бы множество ледяных осколков впиваются Хардсейму прямиком в сердце. В некогда пустых глазах – воцарилась ярость. Властитель Северной души ухватывается за воротник северянина, но его мгновенно отвлекает мужчина, окликнувший его.

— Перестань, Кастер. — Слышится говор незнакомца. Этот голос был ему до боли знакомый. Хардсейм был уверен, что слышал его раньше. Конунг поворачивает голову, видя силуэт.

— Король умер, да здравствует король. — Ядовито проговорил мужчина за прилавком и Кастер мгновенно отпускает его, даже не обращая внимание, следует за незнакомцем, скрывающимся среди блуждающих жителей Скаггерака.

— Стой! — Выкрикивает Кастер, пробиваясь через толпу. Хардсейм проходит так несколько улиц, пока не упирается в тупик.

— И стоило это того, скажи мне. — Слова слышится голос. Незнакомец выходит из тени, не показывая лицо. — Скажи мне, Кастер.

— Нет. — Воротит головой Хардсейм, скрывая боль, которая пробивается из него. Что поглощает и медленно убивает, тянув на дно. На морскую бездну.

— И ведь ты еще надеешься на искупление, не так ли? — Вновь вопрос от мужчины.

— Не знаю. — Кастер пятится назад, усаживаясь на ступеньки. — Заслуживаю ли я прощения или же нет.

— Все так или иначе заслуживают его.

— Что… Что меня ожидает дальше, ответь мне? Каков исход случится? — Слеза бежит по щеке молодого короля.

— Твое правление на Северной душе, вскоре подойдет к концу. Недели, месяца, а возможно и годы остались тебе на этой земле. Все зависит только от тебя и от твоих решений. Ступишь на неправедный путь, он вгонит тебя в могилу, а поступишь иначе, приведет к безграничным лаврам, что будут воспевать о тебе, до конца существования всего Лимскола.

— Значит, я уже вступил на другой путь. Значит, уже все потеряно и нет надежды на искупление. Нити судьбы привели меня к краху. — Угрюмо произносит Кастер, сплетая пальцы в единый замок. Он тяжко дышит, прикрывая глаза.

— Каждый сам себе творец судьбы, Кровавая Секира, запомни это. И следуй выбранным путём. — Голос утих, звук от шагов постепенно удалялся. Кастер остался в одиночестве, до тех пор, пока снова не услышал голос.

— Торговец рассказал мне, что ты пытался выкупить корень белого дуба, друг мой. — Улыбчиво говорит Нестер, как ни в чем не бывало, доставая кожаный свёрток с содержимым. Он приближается к властителю, так медленно и протяжно. — Так возьми его.

Ветер завывал, кровь в жилах стыла, дыхание замедлялось. Во мраке закрытых глаз, он видывал сотни силуэтов, погибших, канувших от бремени войны. Хардсейм поднимает голову и открывает голубые, потухшие, глаза. Взгляд его до неприличия потерян, колышется, бегает то по дрожащим рукам, то вперед. Кончиком языка он касается засохшей верхней губы, а затем бросает взор на конунга Нестера Морта, протягивающего ему дозу. Молодой король ухмыляется и также тянется за ней.

— Ты помнишь про наш договор, Кастер? Моя помощь, в обмен на корону Северной души. — Язвительно говорит Нестер.

— Помню. — Кивает головой молодой Хардсейм. — Сейчас ещё не время.

— Как раз таки самое время. — Не стирает улыбку со своего лица Нестер, отдавая корень в руки короля. — Народ уже замечает твоё присутствие, видит тебя на улицах, как бы ты не хотел скрыться. Рассказы Вельтона про твоё тяжёлое ранение - уже никому не внушают доверие. Пора объявить об отречении.

— Неужто все так быстро. — Хмыкнул Хардсейм.

— Также быстро, как и ты к этому пришёл. — Нестер тщательно наблюдает за тем, как конунг раскрывает свёрток и осторожно укладывает корень себе на язык.

— Значит на рассвете, я объявлю о своем уходе. — Угрюмо кивает головой молодой Хардсейм. На его лице появляется улыбка, с ноткой отчаяния, вперемешку с безумием. Неужели, его конец уже наступил? Неужто, все к чему он так стремился всю жизнь, готово оборваться сейчас, без надежды вернуть все назад? Вернуть свет в его серую жизнь. — Что же меня ждет после? После того, как я отрекусь от престола, каков будет результат?

— Месяцем ранее, ты бы пошел под трибунал, вероятнее всего, ожидало бы повешенье, но так как ты решился добровольно помочь мне и моему союзнику, то все будет иначе. Тебя, вместе с сыном – отправят в ссылку. В Скаггераке более, ты не сможешь проживать. Выделим тебе землю, солдат для защиты и будешь доживать свою жизнь в полном спокойствии.

— Что насчет Вельтона? — Вопрошает Хардсейм, не сводя голубой взор с конунга.

— С ним все сложнее. — Нестер уложил руки за спину. — От него придется избавиться. Отрубим голову или же заколем во сне, это уже не будет касаться тебя.

— Он всегда мне не нравился. — Ухмыльнулся Кастер. — Вельтон всегда сражался за справедливость, так пускай получит ее. Справедливость Кастера Хардсейма. Смерть.

— Мне нравится ход твоих мыслей, Кастер. И мне нравишься ты, очень плачевно осознавать, что наши пути разойдутся, но не беспокойся. Северная душа будет процветать под нашим с Винтером началом. — Нестер чуть помедлил с продолжением, он не мог скрыть удовольствие и радость от скорой победы в холодной войне, что длиться не первый десяток лет. — При других бы обстоятельствах, мы бы определенно поладили.

— Не сомневаюсь. — Лживая улыбка на лице молодого короля ослепляла Нестера и заманивала в омут смуты. Кастер, пошатываясь и еле удерживая равновесие, все же поднимается на ноги, стараясь выпрямить спину.

— Завтра, с первыми лучами солнца, я буду ждать твоего отречения. — Сказал на прощание Нестер, покидая общество короля. 



***

Кастер, залитый горечью и чувством беспомощности, поднимается со грязной постели, разминая шею и остальные конечности. За долгое времяпровождение в своих тёмных покоях и многочисленных отказов от трапез, Хардсейм заметно похудел и выявил неприязнь к свету. Собравшись с мыслями, конунг отворил дверь, через силу перешагивая проход, прихватил меховую накидку. Кастер открывает мешочек, в котором хранилось еще немного дурмана и сразу же, жадно принимается его глотать, в надежде, что он подействует как можно быстрее.

 Король Северной души покидает свою крепость. Он медленно поднимает голову и уставшими глазами взирает на серые небеса. Дневной свет ударил по его очам, отчего тот зажмурил глаза. В голове начало жутко трещать. Хардсейм тяжело задышал, протирая глаза своими грязными руками. Прищурившись, Кастер осмотрелся, вокруг него стали потихоньку собираться жители, впадая в ужас от истощенного, бледного, подобно мрамору, конунга. Северяне застали его жуткий облик, напоминающий ходячего мертвеца, и мгновенно зашептались.  Хардсейм нацепил на себя капюшон, чтобы никто не увидел его лица и скрылся во дворах Скаггерака. Это утро, Кастер желал провести наедине с самим собой. Он хотел продлить это тягостное мгновение как можно дольше. Как можно дольше побыть тем, кем он жаждал стать. Жители уже как раз потихоньку тянулись к крепости и ожидали долгожданное вещание своего властителя. Молодой Хардсейм вдохнул полной грудью, раскинул руки в стороны и прикрыл глаза. В темноте своих век, он узрел сотни тысяч воинов, которые восхваляют его имя. О как бы он хотел снова почувствовать это душещипательное мгновение, когда все лавры достаются тебе. Когда по коже бегут мурашки, а выкрики воодушевляют тебя следовать все более новым и, казалось бы, невозможным целям. И когда Кастер открывает глаза, то осознает, что уже нет обратного пути. Нет возможности ощутить подобные мгновения снова. Ведь все кануло в бездну мрака и серости.   

 Конунг подошёл к бочке, наполненной ледяной водой. Кастер взирает на свое расплывчатое отражение, отчаянно улыбаясь. Он касается ладонями водицы, умываясь. Затем еще раз, а после погрузился в воду всей головой. Некоторое время спустя, он вынырнул, откашлявшись, Хардсейм стал приобретать свой прежний внешний вид.
— Теперь, мои грехи смыты. — Произнёс Кастер, опустив поникший взгляд вниз. Долгое время он простоял здесь, ощущая, как прохладный ветерок бьет в его лицо, заставляя с каждым разом содрогнуться. Вскоре, Кастер все же вернулся в королевские чертоги своей крепости. Кастер сорвал занавески с окон и отбросил их в сторону, пропуская свет в мрачную комнату. Пыль витала в воздухе и, из-за неё было трудно дышать. Противный привкус оставался на языке Хардсейма. Кастер подоспел к столику, где недавно прихорашивалась Эмилия. Конунг осмотрел свое отражение, видя все внутренние слабости. Он прикоснулся к заросшей и достаточно неровной бороде. Кастер взялся за своё бритвенное лезвие, медленно состригая противную бороду. Хардсейм проводил остриём по своим щекам, наголо сбривая ненужные волоски, оставляя несколько царапин, а все из-за того, что время поджимало. Ему пора обратиться к своему народу. Докончив с бритьем, молодой Хардсейм взглянул на себя, слегка прищурившись. Он был полон удивлением, которое постепенно перерастало в ужас.

— Что за… — Он рассмотрел на своей голове несколько седых волосинок. Хардсейм замотал головой и собрал волосы в хвостик, а затем, приодевшись, быстро направился в сторону медового зала. Единственное, на что решился великий и ужасный Кастер Хардсейм, о котором слагали легенды о том, что он является самым бесстрашным лимом во всем Лимсколе, так это отречься в пользу малоизвестных и подлых конунгов. Оставить все свои грезы в прошлом и двигаться в умеренном, но довольно-таки скучном направлении. Его сердце билось так сильно, что готово было выскочить из груди. Это самый знаменательный момент в его короткой жизни, ведь сейчас, эпопея о Кастере подойдет к концу. Он остановился перед развилкой, что вела в медовый зал, дабы собраться с духом. Взять руки в кулак и решиться на последний шаг.

— Я должен… — Прикрыл глаза конунг, упираясь о стенку. — Должен…

Хардсейм направился дальше, но страх насаждал его, делал беспомощным и нерешительным, ведь будущее так туманно. Так непредсказуемо. Он страшился следующего дня и те, что последуют за ним. Северяне, завидев болезненный облик своего властителя отреклись от говора и предались безмолвию. Кастер не мог даже и взгляда поднять на свой же народ, за которого и сражался в той страшной битве. Холодный ветерок пробежался по его спине, а с лба упала капля пота. Он с тягостью вдохнул кислород в сдавленные легкие. Кастер сжал трясущуюся руку в кулак и поднял голубые, леденящие глаза на северян, пристально разглядывая каждого. Молодой король завидел Нестера, стоявшего подле колонны и одобрительно кивающего головой. Кастер простоял так еще немного, а затем, проследовал к трону, стараясь более не поднимать глаза на жителей. Закрыть глаза и все забыть, так бы сказал любой человек, который даже не мыслил о войне и не видел все ее ужасы. Усыпанные трупами белоснежные поля и падающий лунный свет на тела умерших. Серебряный фонарь, прикованный к ночному небу, продолжал освещать красные реки, стекающие с мёртвый гор. Именно это видел Кастер в тот день и в ту ночь. Тогда он неподвижно стоял на дозорной стене, наблюдая за шагающим мудрецом, что молвил тяжкие слова. И после которого, ушёл в свои покои, где пытался смириться с судьбой. Но судьба и избрала молодого Хардсейма, чтобы тот прошёл все эти тяжкие испытания. Властитель Скаггерака утешал себя в своей постели, что все это был сон и вот сейчас он проснётся с Эмилией и своим сыном. Ее улыбка заставит забыть о всех ужасных временах, но это был не сон. Время не лечит, а только губит. Лишь бессмертная любовь к человеку – дает надежду на искупление. И даже сейчас, он не может полюбить, не может поддастся страсти, ведь эта любовь – обожгла его сердце. Погубило все живое, а война – лишь нанесла роковой удар.  Молодой король присел на трон, сжав подлокотники своими руками, прикрывая глаза.

— Я должен… — Тихо начал Хардсейм. — Принять решение, от которого будет зависеть судьба всей Северной души. Решение, что столь тяжело для меня, что я даже не могу его произнести. Каждая клетка моего тела сопротивляется, колеблется от непонимания, что делать дальше. — Он хладно открыл глаза и посмотрел на своих воинов и простых жителей. Они что-то ждали от него, но Кастер не понимал, лишь продолжая сидеть и сквозь души наблюдать за теми, кто стоит за живыми. Хардсейм увидел за спинами собравшихся Хранителя Афрода, он строго смотрел на Кастера, в руках его блистал клинок, весь измазанный в крови Северян. Кровавая Секира нервно задышал. Он тяжко выдыхал и страх охватил его с ног до головы. Хладный ветерок пробежал по его вспотевшей спине. Он чувствовал, как кто-то шепчет ему на ухо. В воздухе витал все тот же знакомый голос, который шептал ему после битвы.
— Отмщение близко...— Кастер опустил затуманивший взор на восходящий трап, падая духом. В зале послышались тихие сплетни. Кто-то шептал о Эмме, а кто о возможной гибели Кастера и приемнике. Хардсейм отрицательно завертел головой и быстро поднялся с трона, направляясь обратно в свои покои. Он не мог дышать, что-то сдавливало его грудь, невидимые тиски были прикованы к горлу, не давая произнести даже словечко. Кастер ворвался в свои покои, в глазах темнело, руки дрожали. Ватные ноги совсем не держали, отчего он падает на колени, пытаясь отыскать остатки корня белого дуба, дабы утолить боль. Хотя бы на мгновение. Скрипучая дверь открывается и за ней виднеется мастер Вельтон, прихода которого, Хардсейм ужаснулся. Он мгновенно поднимается с колен, теряет равновесие, ударяясь о письменный столик, проливая чернила на пол. Выхватив меч из ножен, Кастер направляет его на наставника.

— Не подходи ко мне! — Восклицает властитель Скаггерака, в глазах которого виднеется растерянность, вперемешку с безумием. Он в действительности оказался сломленным. Подавленным и практически убитым.

— Кастер, прошу тебя, опусти свой клинок. — Спокойным тоном голоса, проговаривает Вельтон, поднимая руки, в знак того, что он не собирается причинить какого-либо вреда.

— Ни за что! — Молвит Хардсейм, по щекам бегут горячие слезы, рука дрожит, дыхание неровное, сердце колышется. Он поджимает засохшие губы, щурит лицо. — Я убью тебя… Просто убью.

— Так давай же. — Кивнул головой Вельт. — Если твоя душа излечится от той боли, что ты испытываешь изо дня в день, то пожалуйста. Я готов пойти на эту жертву. Готов, потому что клялся служить тебе ни смотря не на что.

— Заткнись! — Восклицает Кастер, отшагнув назад, лишь посильнее ухватываясь за рукоять своего меча.

— Убей меня, если так желаешь. Допусти еще одну жертву. Ну же, почему ты колеблешься, Кастер? Ты же кровожадный! Ты же Кровавая Секира!

— Я больше не являюсь им. — Отрицательно крутит головой Хардсейм. — Больше нет!

Вельтон делает шаг вперед. — Ты всегда будешь им. Именно для этого, ты и был рожден. Чтобы свершить невозможное и вернуть Северной душе силу, которую когда-то отобрали у нее глупые правители. Я знаю о чем шепчутся жители Скаггерака и, если это правда, то лучше убей. Я не хочу видеть, как Нестер или Винтер развращают, грабят и уничтожают то, что мне было так дорого. То, за что я отдал жизнь своей жены и горячо-любимой дочери! — Наставник делает еще один шаг, упираясь об острие клинка своей грудью. Кастер обострил скулы, его охватили судороги. В одно мгновение, он надавливает на клинок, а затем отбрасывает его в сторону, падая на колени. Вельт подхватывает своего ученика. Тот же впивается к нему в объятия.

— Я боюсь, что не справлюсь, Вельт. — Слезы все бегут и бегут по его щекам, вовсе не желая прекращать. Кастер прижимается к нему, чувствуя себя в безопасности. — Я не знаю, что мне делать дальше…

— Продолжай то, что начал, вернувшись в родные земли. Продолжай добиваться своих целей, и мы обязательно узрим свет, сквозь нескончаемую серость, ведь я верю в то, что ты способен справиться со всем. И я останусь с тобой – до конца.

— Я… Я… — Кастер глотает побольше кислорода, поджимая губы. Более в его глазах нет той слабости, той терзающей боли. В них виднеется лишь ярость, которой он собирается покрыть весь мир, как и обещал ранее. — Убью их всех.

— А теперь, нужно вернуться к своему народу. — Посмотрев в свирепые глаза Кастера, произносит мастер.

— Пора.

Вернувшись в медовый зал, Кастер вновь подоспел к своему трону, кончиками пальцев касаясь подлокотников. В зале вновь воцарилась тишина. Кастер слышал только свое сердцебиение и тяжкое дыхание. Легкие сжимались от напряжения. Конунг постепенно стал приходить в себя, но облик Афрода, стоящего позади всех не уходил. На сей раз, Секира безумно улыбнулся.

— Вот и все, это конец? Нет… Нет. Порой, конец — это начало наших будущих начинаний. Создатель подле нас, ведь с его помощью мы смогли одолеть тех, кто решил вторгнуться в наши земли и нарушить наш покой. — После каждого произнесенного слова, голос Хардсейма становился все более громким и более внушающим. Его речь возрождала умершую надежду на лучшее время.

— Да, наше войско заметно опустело, наши союзники покинули нас в нужное и тяжелое для нас время, но мы справимся, мы возрастим новую мощь, с которой не сравнится предыдущее войско. Пора напомнить всем тем, кто считает, что Кастер Хардсейм спекся – кто здесь истинная власть. Я изничтожу каждого, кто встанет на пути Скаггерака и всей Северной души! — Хардсейм чуть помедлил, дабы вдохнуть побольше кислорода, а затем продолжил. — Южане? Вы вправду считаете, что эти псы смогут нам чем-то угрожать? Как только мы вернем наши силы, мы отправимся на их земли, заберем их замки, сотрем в пыль их королей. Мы возведем новую империю вместе! Мы восславим наши имена, и каждый южанин будет стоять на коленях и молить, чтобы мы снизошли с небес и подали кости их же собратьев. Пора отомстить за все злодеяния, свершенные ими! И все это – под моим началом, а я в свою очередь – разделю лавры с вами. — Продолжал Кастер,  сжимая руки в кулаки и жестикулируя кистями, мотаясь из стороны в сторону.

— Да! Кастер, мы с тобой! Да славься король Северной души! — Выкрикивали Северяне.

— Что же ты натворил, Кастер… — Воротит головой конунг Нестер, упираясь о колонну. Он был полон удивления и страха, который пронзал его гниющую плоть.

— Наконец-то вы вернули былую славу, мой конунг. — Произносит Вельтон, искренне радуясь за своего властителя.

— Не без твоей помощи, мой дорогой друг. — Загадочно улыбнулся Кастер.

— И что же вы задумали в этот раз? — Интересуется Вельтон.

— Пора показать южным королям то, что мы по-прежнему сильны. Пора навестить сыновей Люксена и родню Кейна Шторма, чтобы раз и навсегда истребить их. Ты воодушевил меня своими словами о невозможном, так вот, моя новая цель – подчинить весь Лимскол.