Безмолвие Серого мира. Белый ворон. Глава 3

;;;;;;;; Северная душа 3 ;;;;;;;;

Путь севера.

Его взгляд был устремлен вдаль. Задумчивый и одновременно суровый, ни один мускул на лице короля не дрогнул. Кровавая Секира сидел неподвижно, кончики грубых пальцев касались основания серебренного кубка, в то время как другая рука – держала золотой червонец. Внезапно, губы Хардсейма растянулись в улыбке, оголяя белоснежные клыки.

— Вельтон. — Произносит конунг и расправляя плечи, подносит кубок к своим губам. Сделав несколько глотков, его голова медленно поворачивается в сторону старого мастера, который растягивал каждый свой шаг. Вельт смотрел на него с неким недоверием. Он не мог поверить в то, что все душевные боли Кастера – растворились и попросту исчезли. Вельт подметил то, что его ученик – сильно изменился. Он предпочитал одиночество, нежели чем раньше. В минувшем прошлом, Кастер желал всем показать свою игру. Для него, это казалось представлением, но сейчас, о его планах знает не многий.

— Здравствуй, Кастер. — Кивнул головой Вельт, присаживаясь на стул с высокой спинкой. Он также устремил свой взор в сторону убывающего, в бесконечный горизонт, моря. Здесь, на берегу Скаггерака, лежали погибшие корабли южного флота, а подле пристани, блуждали рабочие, собирающие прибывающие обломки.

— Мне нужны кораблестроители. Лучшие в своем деле. И как можно скорее. — Улыбнулся Хардсейм, даже не взглянув на мастера.

— Ты и вправду считаешь, что у нас выйдет собрать великое воинство и отправиться покорять юга? — Вельтон прищурился, не восприняв слова конунга всерьез.

— А ты сомневаешься в нашем превосходстве, Вельтон? — Ухмыляется Секира, откинувшись на спинку стула. Он наклоняет голову набок, и улыбка слезает с его лица, а глаза наполняются жуткой ненавистью. — Я совершу невозможное, мой дорогой советник. У меня уже созрел гениальный план, который сделает меня королем Франбурга. Нам просто необходимо вернуться туда и отомстить за гибель моего отца. На сей раз, это мой долг, который я обяжусь исполнить.

— Это игра с огнем, мой конунг. — Вельтон не согласен с задумкой Хардсейма. — Сейчас вовсе не то время, которое подходит для таких затратных походов. На это нужны деньги, солдаты, продовольствие. Со всем этим – у нас проблема.

— Ты не понимаешь. — Скривив губы, говорит Кастер, отводя взгляд в сторону. — Теплицы не приносят того урожая, что был у нас когда-то. Народ веками страдает от жуткого холода, что угнетает наши земли, убивает все живое на своем пути. Пора искать новый дом и как можно скорее! Времени у нас в действительности не столь много, как хотелось бы. Южане ослаблены, мы должны нанести удар, который они вовсе не ожидают.

— Одумайся, Кастер. — Воротит головой Вельт. — Это проигрышная затея, по крайней мере на сегодняшний день. У нас полно врагов и одним из них является Эммин Градостроитель, другой же, тщеславный и эгоистичный Нестер Морт, желающий получить твою власть.

— Я не вижу смысла тратить время на этих ублюдков. — Махнул рукой Хардсейм, пододвинув к себе шахматную доску, на которой стояли оловянные фигурки. — Эммину я подарю свое прощение, а вот Нестер, с ним немного сложнее, но видимо помилование тоже ждет его. Впрочем, они и не сделали ничего плохого. Думаю, на съезде в Цитадели, мы уладим все наши конфликты.

— Да что с тобой, Кастер? — Возмущенно произносит Вельт. — С каких пор ты прощаешь того, кто сражался на стороне южан, что убивали наших воинов? И Нестера, что порочил твое имя!

— Не будем об этом. — Буркнул Хардсейм. — Сейчас более важное дело, это отыскать новых союзников в наши ряды. Есть идеи?

— Возможно и есть. — Произносит старый мастер, глядя на оловянную фигурку ярла, державшего клинок, что возвышается над его головой. — Меркури Ортен, быть может, ты сможешь переговорить с ним.

— Ярл Меркури всегда славился могуществом и жестокостью в своих решениях. И нам известно, что он претендовал на корону Северной души, что не может не печалить меня. — Кастер коснулся фигурки Ортена, прокрутил ее в своих руках и отвел подавленный взгляд в сторону. — Как бы мне не хотелось, этот вариант вовсе не подходит к нам.

— У него на службе пребывает около тридцати тысяч северян, ты уверен, что подобному не бывать? — Давит старый мастер, пронзительно смотря на Кастера.

— Есть еще кое-что важное. — Со вздохом говорит молодой Хардсейм. — Меркури и Винтер не ладят, они оба ненавидят друг друга из-за жажды короны. Он очень расчетлив, до безобразия умен и тактичен. Вспомни хоть его сговор с Эйриком. Вероятнее всего, вместе с поим почившим братом, они задумывали коварный план по устранению меня из игры. Благо у них не вышло. Я выиграл ту партию, но сейчас, не уверен. — Секира укладывает фигурку на поверхность доски.

— Новые перемены, требуют новых союзов. Винтер и его войско также опустело, как и наше. Не уверен, что этот коварный ублюдок вообще нам нужен. — Сказал Вельтон, выдержав небольшую паузу. — Что нам мешает предать его также, как и он, когда покинул земли Скаггерака и своего короля, не убедившись в твоем здравии. Это было подло.

— Подло было не приходить к нам на помощь вовремя битвы с южанами, Меркури не дал нам ответа, прикрывая свои земли.

— Но сколько ж Ортенов полегло во время битвы пяти конунгов. Они все пали, сражаясь на стороне Фридриха, именно поэтому их род предвзято относится к Хардсеймам, но если ты уговоришь их прийти к общему согласию, то мы останемся в огромном выигрыше. — Удостоверился Вельтон. — А чтобы договориться, нужны весомые аргументы. Причины и выгода. К примеру, раз Эмилия предала тебя, то почему бы не взять в жены его единственную дочь – Капеллу? Говорят, она в действительности очаровательна.

— Нет уж. — Покачал головой молодой Хардсейм. — Я более не возьму себе жены. Мне хватило того, какой подарок принесла мне Эмилия. Останусь один, других вариантов, к сожалению у нас нет и не будет.

— Тогда, с Меркури договориться мы не сможем. — Заверил старый мастер.

— Нет, должен быть другой выход. — Безумно улыбнулся молодой Хардсейм. — И я до бесконечности уверен, что смогу отыскать его. А Эмилию, лучше не припоминай мне больше, это снова тянет меня на дно морской бездны и мне даже стыдно за то, что я был настолько глуп, что поддался чувствам и доверился глупой южанке.

— Тогда прикончим ее. — Предложил Вельтон.

— Нет, поверь, она еще сыграет свою роль, а после – я убью ее самым изощренным способом. Я изничтожу каждую клетку ее тела, заставлю страдать также, как страдал и я. — Кастер коснулся своей груди, от воспоминаний, закололо в груди, во рту пересохло, а в жилах, вместо крови, побежала ярость, сотрясающая тело. Молодой Хардсейм вдруг снова поднимает поникший взор вдаль и на пристани, он видит облик Афрода, державшего клинок в своих грубых руках. Секира устрашился вновь, сильно зажмурил глаза, в мыслях прогоняя его, а затем спустя несколько минут открывает их, но на том месте – уже никого.

— Все в порядке? — Вопрошает Вельт, переживающий за благополучие своего конунга.

— Да, конечно. — Лживо улыбается Кастер, ухватываясь за правую руку, что нескончаемо начинает сильно дрожать. — У тебя появилась работа, Вельтон. Тебе необходимо известить всех конунгов о скором съезде в Земную обитель. Пора разгребать наши проблемы, в которые втянул нас я. — Кастер резко поднимается из-за стола и направляется в неизведанном направлении.

Кастер тяжко задышал, хватаясь за грудь. Ветер бил прямиком в его лицо, расплетая локоны темных волос Хардсейма. Ногти пронзали грудную клетку, он был готов разодрать ее в клочья от жуткой, ноющей боли, от которой Секира даже вздохнуть не мог. Не вкусить свежего воздуха. Нет облегчения от того, что он вернулся. Другой рукой – упирается о стену, глазами, залитыми болью, взирая на шествующих северян. Еще немного и приступ окончился, раскаленные, гнетущие муки отошли. Кастер чуть согнулся, сплюнул кровавую сплюну от надкусанной губы и выпрямился, сдерживая натиск вибрации, блуждающей по телу конунга. Секира медленно, растягивая и осторожно ступая каждый свой шаг, последовал к своей обители. Чертоги главного зала наполнялись все новыми и новыми прибывшими воинами, что предались слухам о возвращении властителя. Они хотели убедиться в этом сами, собственными глазами, ведь ныне, наступило смутное бремя. Омут лжи нахлынул континент, поразил своими ядовитыми языками. Никому более нельзя верить, от каждого приходится ожидать коварного предательства.

— Мой король! Примите мою присягу! — Подошел молодой юнец, сразу же вставая на колено перед конунгом Скаггерака. Он смотрел своими чистыми зелеными глазами на Кастера, воодушевленный его героической победой.

— Мой король! Готов служить вам и вашей семье до скончания веков! — Воскликнул еще один мальчишка, но уже постарше, доставая клинок из своих ножен и также встал на колени, покорно склонив голову. Кастер слабо улыбнулся уголками своих губ, переводя взор на конунга Нестера, стоящего подле колонны. Его переполняла сущая злоба. Скрежет зуб, был слышен даже при гуле, что поднял весь медовый зал крепости. Молодой Хардсейм наблюдал за тем, как местные вожди собрались подле его ног, готовые на все, дабы получить милость короля Северной души. Готовые отдать жизнь за поистине великого властителя.

— Я принимаю вашу верность короне и моему дому. — Грозным тоном голоса проговорил Кастер. Говор его походил на рык самого ужасного зверя. Свирепые голубые глаза, таящие неизведанную ярость, пали на каждого присутствующего. Собравшиеся затихли, сверлящий взгляд пронзал до самых костей, внушая страх. — Поднимитесь, бравые воины Северной души. — Взор конунга опустился и на мужчину, что не пришел на помощь Скаггераку, когда тот звал его на помощь. Исполнять долг за свою родину и за род Хардсеймов, которому он был обязан.

— Кроме тебя. — Улыбнулся Секира, медленно приближаясь к северянину. — Ты не явился. Не явился на великую битву, которая, несомненно, войдет в историю как Северной души, так и всего Лимскола в целом. Объяснись же, в чем была причина. — Безумие проскальзывало в мыслях Кастера, оно вновь брало над ним контроль, а жуткие бесы, терзающие его все это время – выходят наружу.

— Мой король, я был вынужден защищать свои земли и свою семью от вторгнувшихся захватчиков. — Покорно отвечает мужчина, не поднимая голову.

— Кого ты называешь захватчиками? Южан? — Кастер громко и показательно рассмеялся на весь зал, раскидывая руки в стороны и обходя стоявшего на коленях северянина. — Эти немощные ублюдки в действительно считаются ими? Тогда объясни мне одну вещь, с каких пор захватчики лежат мертвыми у стен Скаггерака, скажи мне, Виндфульв, твои земли были тронуты? — Ярл замешкался, сглатывая сочившуюся слюну. Он кусал щеки изнутри, руки его потели.

— Нет, мой властитель. — Проговорил он наконец.

— Громче. — Яростно выразился конунг.

— Они остались нетронуты. — Сказал северянин.

— Тогда что же ты защищал? — Изумился Кастер, поднимая его голову за подбородок. — Что же ты такого делал? Уверяю, ты сидел подле своего камина, грел свой зад, пока отважные северяне гибли здесь. Их души сейчас находятся в лучшем мире, а твоя – будет бесконечно гнить в Сером мире, без капли надежды на просветление.

— Надеюсь на ваше прощение, мой король. — Проговорил ярл.

— Ярл Виндфульв, мое прощение будет только после того, как вы пришлете в ряды моего войска всех тех, кто может держать в руках мечи. Вы будете расплачиваться за грех, совершенный вами ранее, в грядущих сражениях.

— Да, мой властитель. — Кивнул головой северянин.

— Так-то лучше.

— Интересно хватит ли тебе смелости, Кастер, сказать те же слова ярлу Меркури Ортену, что также не отозвался на твой призыв. — Вперед выступил конунг Нестер, скрестивший руки на своей груди. Он хладно смотрел на молодого Хардсейма, долго дожидаясь ответа. Кастер сгорал от ярости и это забавило Морта. Конунг получал удовольствие, видя злость, от которой вытекает неспособность Кастера принимать более смелые решения.

— А у тебя? — Ухмыльнулся Кастер, а затем, одарив всех своим ледяным взглядом, направился к длинным коридорам, ведущим в тьму крепости. Кастер остановился подле двери в свои покои, как завидел девицу, что вышла из-за угла. Темные локоны волос спадали на ее плечи, изысканная подчеркнутая обтягивающим платьем фигура. Пухлые губки, густые брови и карие глаза.

— Мой властитель. — Яро улыбнулась девушка, медленно приближаясь к Секире, что с недоумением посматривал на нее. Пухлые груди так и норовили выпрыгнуть из платья и не могли не привлечь внимание молодого Хардсейма.
— Что тебе надо? — Интересуется конунг Скаггерака, оценивающе осматривая изгибы изысканного тела.

— Я прибыла к вам по поручению мастера Вельтона. — Губы незнакомки растянулись в широкой улыбке, обнажая белые зубки. Она осторожно, но в тоже время с нежностью прикоснулась к руке властителя континента и провела по ней кончиками пальцев.

— Передай мастеру Вельтону, что я не нуждаюсь в женской ласке, а ты не смей слушаться его приказов. В связи с возрастом, он немного не в себе. — Молодой Хардсейм грубо отвел руку в сторону и отшагнул назад, дабы не чувствовать ее обжигающее дыхание.

— Ах, если бы это был просто приказ, я бы не была столь довольна. Это мое желание. Провести время с тем, кто одолел войско южан и нагнал страх всему Лимсколу.

— Мне плевать. — Сурово проговорил Хардсейм. — Убирайся и найди кого-то другого, кто поведется на твои женские чары. — Кастер попытался открыть дверь в свои покои, будто страшась похотливую девицу. В свою очередь, незнакомка смело шагнула вперед, показывая то, что ей вовсе не боязно видеть гнев конунга.

— Позволь мне попытаться, уверена, мне удастся ублажить своего властителя. — Сладко протянула девушка, закусывая нижнюю губу.

— У меня другое мнение на этот счет. — Ухмыльнулся Хардсейм. — Меня может ублажить лишь стон умирающих врагов и обогащенный кровью клинок. Только ярость и гнев, что протекают в моих жилах. — Секира закатил глаза от настойчивости девушки и глубоко вздохнул. Девица не медлила, вытащив из-под платья маленький нож, который она резко поднесла к горлу конунга.

— Тогда насладитесь этим. — Улыбнулась девушка, совсем не ведая страха. Смелость ее удивляла Хардсейма и даже настораживала. Незнакомка провела клинком по его шеи, а затем поднесла к своей ладони, делая надрез. Девица наклонила голову набок и отдала нож властителю. Ее тонкий голосок продолжал звенеть в ушах молодого Хардсейма. Кастер нахмурил брови, видя, как по лезвию стекают капли крови. Незнакомка не прекращала удивлять. Кончиком языка, девушка коснулась лезвия и слизала кровавые следы.

— Я приду глубокой ночью, когда в небе воцарится серебренный диск и обогатит северные земли серебренными лучами. — Незнакомка развернулась и молча проследовала в глубь коридора. Он невольно стиснул зубы, смотря ей вслед. Кастер чувствовал напряжение, которое бушевало внутри его тела. Он не мог отстраниться от своих же обещаний никогда не иметь женщину, но в глубине души, Хардсейм осознавал. Осознавал, что предаст свое слово. Его навеяли воспоминания, что картинками отдавались перед его глазами. Кастер ухватился за виски, что жутко вибрировали. Эмилия, она царила в его голове. Первая и заветная любовь, которая попросту убила в нем все живое. Убила доверие к другим.

— Ссобака. — Громко выругался Кастер, сильно ударяя стену и сбивая костяшки в кровь. Он тяжело задышал, завертев головой. Помня и Джейсона, что оказался лживым предателем. Отголоски прошлого мучают и терзают. Голос капитана Крамсона слышится вдали. Кастер не может поверить, а затем видит силуэт. Истощенный, с переломанными конечностями и обожжёнными губами. Кастер врывается в свои покои, закрывая за собой дверь. Он быстро подходит к шкатулке, где таился корень белого дуба и мгновенно принимает его. Подействовало не сразу. Хардсейм ощутил, как по телу бежит приятное расслабление. Как ноги становятся ватными, а мысли очищаются от негатива. Теперь, он может со спокойной душой продолжать свою предназначенную судьбой работой и не думать о том, что вскоре правление его окончится. Окончится, по словам великого мудреца, явившегося к нему совсем недавно. Кастер улыбнулся, глядя в разбитое зеркало, где сотни мельчайших отражений виднеются в осколках. Он смотрел на себя долго, ощущая, как разбита его душа. Разбита на части. Гнев, вперемешку с яростью - более не такие, как были ранее. Он не может прилить к той силе, что была дарована изначально. Кастер разбит, как разбито и это зеркало. И в отражении, Хардсейм не видит прежнего, вспыльчивого, горящего огнём конунга. Только маленького, сломленного мальчика. Кастер ведь убил в себе его? Убил ведь? Тело Секиры содрогнулось, испепеляющее чувство жара внутри его груди, постепенно угнетало, заставляло пасть на колени. Голова шла кругом, желудок скрутило и казалось, что он выворачивается наизнанку, причиняя дискомфорт. Кастер сильно закашлял, сплевывая густую слюну. Кашель не останавливался, он вот-вот выплюнет все легкие. Горло разрывалось от подступающего яда, исходящего из него. Конунг принял слишком сильную дозу. Конечности немели, голова кружилась и вот наконец – настало долгожданное расслабление. Хардсейм пытается встать, еле удерживая равновесие. Поднявшись на ноги, он выходит из комнатки, встречая в коридоре конунга Нестера, направляющегося в неизвестном направлении. Сейчас, Кастеру было плевать на его замыслы. Плевать на все. Он знает, куда держат путь ватные ноги и куда тянет его самого. Молодой Хардсейм слушался сам себя, следуя в омут лжи и причиненных страданий. Туда, за пределы отстраивающихся стен Скаггерака. Там, где погребен не малоизвестный капитан Джейсон Крамсон. Там, где царит ледяное безмолвие. Там, где не слышен свист ветра и шелест умерших деревьев. Там, где господствует нагнетающая метель. Там, где холод пронзает до костей. Именно там стоит безымянная могила Джейсона. Кастер поднимается на небольшое возвышение, укутываясь в меховую накидку, которая спасает от холодного ветра. И вот здесь, стоя в полном безмолвии, стоит властитель Скаггерака и всей Северной души. Тот, кто обрек Лимскол на ужас. Молодой Хардсейм смотрит на надгробный камень, который поставили сюда по его приказу. Взирает сурово.

— Ты предал меня. — Сплюнул Хардсейм, желая осквернить некогда товарища скверным говором. — Предал мое доверие, мою дружбу. Навлек меня на терзания, но так или иначе открыл правду. Правду в том, что девушкам доверять нельзя. Они всегда таят в себе странные желания и пойдут на все, дабы достичь их.

— Знаешь, Джейсон. — Буркнул Секира. — Ты настолько жалок, что мне даже не по себе оскорблять тебя. Ведь… — Кастер чуть помедлил с продолжением, поджав сухие губы. — Мне все равно на то, что было между вами с Эмилией. Все равно, правда. Ведь сейчас... Сейчас… Я ощущаю… Ощущаю то, чего не мог понять ранее, Джейсон. Мне не хватает твоих высказываний, ведь, твоих возмущений… Не хватает твоей глупой рожи… Не хватает тебя, черт бы побрал. Ведь…

Властитель Скаггерака не хочет признавать того, что царит в его голове. Не хочет произносить эти слова, но по-другому – никак. Невозможно стать лучшей версией себя, не признав ошибок прошлого. Жестоких оплошностей, совершенных либо по глупости или же от жестоких эмоций, что не знает покорения.

— Ведь о свершенном я жалею. — Коротко кивает головой Кастер, отводя разочарованный взгляд в сторону. — Мне стыдно, что я поступил так с тобой. Во мне бушевала буря, заставляющая сделать это. Ох, если бы тот самый капитан Крамсон, был здесь. Был сейчас подле меня, стоящий с угрюмым лицом, не соглашающийся ни с чем, то все протекало бы проще. Ты бы в действительности дал мне дельный совет. Подсказку, ибо я не ведаю, что творю и поистине заблуждаюсь в собственных домыслах. Я хочу покорить южные земли, но отправиться туда, не решив смутное бремя в родных землях – не могу. Не могу бросить Северную душу, когда ее охватывает бесконечная ложь, терзающая и искореняющая все живое. Все то, что мы пытались возвести многие столетия. О, Джейсон. Дай мне совет… — Кастер глубоко вдыхает, тяжелый камень, взвалившийся на его душу, постепенно спадает. И здесь, будучи в глухой тишине, молодой Хардсейм понимает, что, не поставив точку в своей же голове – ничего не достичь. Не достичь успеха в грядущих войнах. Не достичь побед. Он и вправду не знает, чего именно ожидать от серого будущего. Какая участь постигнет самого великого короля всей Северной души. Что же еще задумали боги, прядя нити судьбы, что уже нельзя изменить. Ведь вся история, уже была написана задолго до создания Лимскола. Неужели, его жизнь окончится здесь, как и подойдет к концу правление, как сказал великий мудрец, снизошедший к Кастеру. Ветер начинает усиливаться, донося неразборчивые слова. Конунг прислушивается к ним, заострив слух, но в мгновение, его охватывает ужас. Ветер шепчет так, что бегут мурашки по коже и ватные ноги – заставляют Секиру рухнуть на колени.

— Эмилия… — Шепчет порывистый ветер. Кастер верует в него и сейчас, теряет грань между реальностью и жестоким безумием, засевшим в его голове.

— Эмилия… Нет… — Уже тихим голоском произносит Хардсейм, поднимая голову наверх. Серые тучи сплетаются воедино, пряча последние лучи холодного солнца. Кастер смотрит на свои дрожащие руки, а слезы падают на них. Он совершил множество ошибок, которых невозможно исправить, не повернув время вспять. Есть только одна. Принцесса, что не по своей воли прибыла в Скаггерак, ставшая женой великого конунга. Кастер поступил с ней жестоко. Практически убийственно, оставив погибать в темнице. Он должен попытаться все исправить. Попросту обязан, ведь по-другому, молодой король, не сможет вернуть свое могущество. Хардсейм последний раз бросил сожалеющий взгляд в сторону могилы капитана, а затем направился восвояси. В крепость Скаггерака. Конунг проследовал по темному тоннелю, который освещало множество факелов. Кастер подоспел к одному из них, взяв в руки. Он томно спускается по ступенькам на самый нижний ярус крепости, где и располагалась темница. Здесь сидело большинство изменников, пойманных при попытке бегства с битвы. Солдаты Эммина Градостроителя, а также некоторые генералы армии альянса. Их пленением – ничего не добьешься, но Кастеру нужны были игрушки, над которыми он спокойно мог поиздеваться. Это его сущность. По-другому – он не мог. Хардсейм слышал зловещие выкрики пленных, но не обращал на них внимание. К нему подоспел часовой, который очнулся от приближающихся шажков.

— Мой конунг. — Произносит молодой солдат, укладывая сжатую руку в кулак на свою грудь и покорно склоняет голову.

— Где моя жена? — Оглянувшись, вопрошает властитель Скаггерака, дожидаясь незамедлительный ответ.

— Она… Она вона там! — Воскликнул часовой, указывая на самую последнюю темницу.

— Расскажи мне, как она? — Вновь спрашивает молодой Хардсейм.

— Ничего не желает, не ест, не пьет. Только говорит как-то неразборчиво, видать на своем языке, но мы, по вашему приказу, заталкиваем еду насильно. — Отвечает стражник. Хардсейм ничего не отвечая, следует прямиком к ней. Освещая темницу зажженным факелом, он замечает некогда свою возлюбленную. Выглядела Эмилия – довольно жалко, не как принцесса или же жена конунга. Она сидела в углу, худощавые ноги поджаты к груди, а тонкие ручки обнимают их. Кожа неестественно бледная, голова прижата к холодной стене. На коже виднеются неглубокие порезы. Кастер желал сотворить с ней самую жестокую вещь. Обратить в раба, что не помнит даже собственное имя. Его живодерам, это было под силу, но в какой-то момент, разум остановил конунга. Битва при Скаггераке – навсегда изменила великого короля. Теперь, он ничем не лучше Эмилии. Кастер подозвал часового, дабы тот отворил решетку, а после медленно вошел вовнутрь. Эмма поднимает опустошенные глаза на Секиру и чуть ли не бросается на стену. Ее охватывает испуг, а биение сердца, Кастер мог услышать в нескольких метрах от девицы. Розенталь яростно смотрела на него, готовясь растерзать за все то, что он совершил. Даже не с ней самой, а с близкими. С горячо-любимыми сестрами, с капитаном Джейсоном…

При виде Кастера, на лице принцессы наворачивались слезы. Несколько месяцев, он не появлялся здесь. Розенталь вспомнила все те ужасы, совершенные им. К ее же сожалению, Эмилия слишком поздно поняла, кто такой Кастер Хардсейм. Ведь поначалу, ей было так легко. Она любила его и это чувство – ослепляло все его недостатки. А теперь, понимая, что прошлого не вернуть, готова покончить с жизнью, лишь бы не лицезреть короля. Минувшее – так и останется клеймом на душе принцессы. Кастер убил в ней любовь, сострадание и милость, оставив только ненависть и боль. Молодой Хардсейм заставил ее почувствовать то, что ощущал всеми этими годами. И то, что сотворила измена Розенталь с ним. Секира смотрел на нее, вслушиваясь в шипение девушки.

— Здесь довольно-таки мрачно. — Томно сказал Хардсейм, внимательно осматривая ржавую решетку, будто бы видит ее в первый раз.

— Также, как и в твоей душе, ублюдок. — Хриплым голоском произносит Эмилия. В ней просачивается ненависть и отвращение. Отвращение, прежде всего к себе, ведь она не замечала, насколько была глупа, избрав Кастера своим мужем. Заросшие, кривые ногти впиваются в ладонь девицы. Хардсейм слабо ухмыльнулся на ответ принцессы, кончиком языка облизывая верхнюю губу.

— Знаешь, ты чертовски права. — Выдержав недолгую паузу, говорит Кастер. — Теперь мрак полностью поглощает меня и осколки моей души. Особенно, после победы над твоим отцом, когда я собственными руками прикончил старика. Когда тысячи твоих земляков лежали на замерзшей земле, кормя воронов под суровыми морозами. Тогда я и перестал осознавать себя, и моя душа поистине почернела. Возможно, в тот день я и погиб. — Хардсейм глубоко вздохнул, хоть и язвительные слова звучали с его уст, он все равно был полон отчаяния. Он выпустил горячий воздух из своих легких и сделал шаг к ней. Запутанные, грязные русые волосы содрогнулись от дьявольского дыхания Хардсейма. Эмилия прикрыла глаза, в темноте она видела все те ужасы, которые творил Кастер. Она боялась закрывать глаза из-за его беспощадности. Эмма должна все стерпеть, чтобы отомстить своему обидчику.

— Знай, Кастер. — Произносит она, поджимая засохшие губы. — Я убью тебя, отомстив за всех.

— В этом нет необходимости. — С ухмылкой говорит молодой Хардсейм. — У меня есть предложение, касаемо нашего сына. И хочешь – не хочешь, нам придется работать вместе.

— Меня не интересует работа с тобой. — Рявкнула Эмилия. — Лучше скажи, где сейчас находится Сириус.

— Сириус? Как мне говорят мои слуги, он в порядке, что неудивительно. Ты должна растить своего сына сама, ведь у меня на это – вовсе нет времени. Честно признаюсь, я и не видел его после битвы, но возможно ты расскажешь мне.

— Как именно, если я нахожусь здесь. В этой грязной, пропитанной моей болью темнице.

— Об этом я и пришел поговорить. Все это – касается нашего общего дела, Эмилия и я уверяю, тебе это понравится.

— Говори. — Грубо отвечает девица, пытаясь привстать, но получается с трудом.

— Нам известно, что законного короля во Франбурге нет. Лишь бастард, который вовсе не имеет права на трон. И сейчас, мы говорим о приемнике этого континента. О нашем сыне, ибо сейчас, он является полноправным королем. — Безумно улыбается Хардсейм.

— И что ты хочешь этим сказать?

— Все хотят править. — Не стирая улыбки со своего лица, продолжает Кастер, медленно приближаясь к принцессе. — И я не исключение. В моих намерениях – вернуться во Франбург и свергнуть узурпатора. Взять власть в свои руки, до тех пор, пока наш сын не достигнет необходимого возраста. И только вместе мы сможем достичь этой великолепной цели. Только вместе мы сможем выстроить это будущее для нашего сына. Я прошу прощение за свершенные мною деяния, но знаю, что его не достичь обычными словами. Я желаю все исправить и пожалуй, начну именно с этого. Отныне, ты будешь жить подле Сириуса, воспитывать и наставлять нашего сына, а взамен, я поднесу Франбург к твоим ногам.

— У тебя не хватит сил! Ты не сможешь, ведь ты сломлен, не так ли, Кастер? — Произносит она.

— Вот и посмотрим. — После сказанного, он отдал приказ часовому о освобождении принцессы, и чтобы надлежащие слуги, а также несколько воинов пристально следили за ней. Хардсейм уже не желал слушать ее жестокие выкрики, он видел взгляд, который она бросила напоследок. Хардсейм не был глуп и все осознавал. Никакого прощения он не добьется, да и просить его – нет смысла. Он всего на всего возвращается в свои покои, зная, что осколки разбитой души постепенно очищаются от грязи, в которую втоптал ее Кастер Хардсейм. 

Молодой король возвратился в свои покои, полный отчаяния и опустошения. Он снял с себя накидку и повесил её на стол.

— Сегодня и вправду был тяжелый день. — Устало выдохнул варвар, стягивая с себя верхнюю одежду и отбрасывая в сторону, оголяя свой торс. Кастер неожиданно насторожился, услышав шорохи. Он мгновенно, без малейшего промедления, выхватывает клинок из ножен и направляет в сторону тени. Кастер крепко держится за рукоять, взирая в ночную мглу. Из-за серых туч выглядывает серебренная луна и бросает блеклые лучи в комнату конунга. Он замечает то самое личико незнакомки, что выходит из тьмы.

— Кто тебе дал право входить в мои покои? — Грозно вопрошает Кастер, наклоняя голову набок. В его мыслях было растерзать тело девушки, изуродовать до неузнаваемости. Погасить в ней же самой эту смелость. Оборвать в ней нити жизни и отправить на гнев бесов из Серого мира. 

— Я же сказала, что приду к тебе, когда луна будет прибита к небу, а звезды склонятся перед ней, словно слуги. — Невинно сказала рабыня, закусывая нижнюю губу и специально натыкаясь своей грудью на острие клинка. Подобного жеста, Хардсейм не ожидал.

— А я сказал, что в женской ласке я не нуждаюсь. Я могу убить с легкостью убить тебя и никто не заметит твою пропажу, ведь ты жалкая рабыня.

— Может, за этим я и пришла? — Загадочно улыбается девушка, обходя Хардсейма. Тот же двигается полукругом, дабы не выпускать обезумевшую из виду.

— Ты не боишься смерти? — Наконец осознание пришло в его голову. Еще немного помедлив и он опускает клинок. Хмуря брови, Хардсейм отправляет меч на покой в кожаные ножны и укладывает его на стол.

— Быстро ты, я надеялась накажешь меня. — Обиженно пробубнила девушка, отвернувшись от него. Кастер рассмеялся, вначале этот смех был забавным, но потом постепенно превращался в ужасающий.

— Со мной шутки плохи, рабыня. — Конунг резко повернул её к себе и вонзился своими грубыми руками в шею. Он хладнокровно смотрел в покрасневшие глаза девушки, продолжая пальцами сжимать горло. Рабыня лишь держалась за его руки, а конунг и не намеревался отпускать незнакомку. Девица на это и не рассчитывала. Она желала увидеть его гнев, его ярость и испытать на себе. Молодой Хардсейм не осознает, почему девушка не страшится. Еще несколько мгновений и она бы погибла, если бы Кастер не ослабил хватку и не отпустил рабыню.

— И это все? — Упав на колени, хриплым голоском молвит девушка, чуть посмеявшись. Хардсейм не понимал, почему она так рвется познать непоколебимую ярость самого жестокого правителя на всей Северной душе. Она жадно глотала воздух, облизывая верхнюю губу и с ноткой безумия взирая на властителя. Он достал верёвку, которая также находилась на столике, туго связал ее запястья и пихнул на тумбочку, ухмыляясь над ее ничтожностью. Кастер довольствовался своим превосходством и его уже явно не остановить. Он убьет ее? Возможно, но для начала насладиться ее жаркой плотью.

— А теперь, когда ты была в шаге от смерти, я желаю отыметь тебя. — Граверден сочно сплюнул, наблюдая за ней. Он подошёл к ней сзади, задрал подол платья, сильно ударив ладонью по ягодицам, оставляя на коже багровый отпечаток руки. Девушка простонала, она почувствовала легкий разряд, который оказался довольно таки приятным. Она желала этого. Кастер снова ухватился за ее горло, взирая в довольные глаза рабыни. Жгучая пощёчина заставила девушку потерять равновесие, в чем Хардсейм и воспользовался. Конунг пихнул ее на письменный столик, а затем коснулся полыхающего жаром лона, пройдясь по нему пальчиками, после чего вставил свой орган прямо в ее промежность. Поначалу, головка шла туго, но Кастер был настойчив. Слегка разработав промежность рабыни, он протолкнул орган. Ручкой он ухватился за ее шейку, плотно надавил пальчиками по спине и тем самым - заставил прогнуться. Его толчки становятся резкими, шлепки по ягодицам слишком грубоватые. Кастер тянет ее за волосы, а затем надрывает узелки ее платья, которое потом спадёт с неё и останется лишь надорванный корсет, который по сути уже не нужен. Конунг раздвигает ее ножки, затем засовывает пальчики ей в ротик, дабы та старательно обсосала их. Он нажимает на ее язычок.

Рабыня же громко хрипит, принимая его пальчики внутрь, покорно опуская язычок, обхватывая их губками и обсасывая. Девушка мычит, закатывая глаза от его резких движений и уже начинает поддаваться ему навстречу, чувствуя как сочные выделения стекают по ее ляжкам. Девушка громко ахает, прогибаясь в пояснице, поднимая головку в ответ на то, что он тянет ее волосы.

Внезапно, он грубо хватает девушку за талию и разворачивает лицом к себп, уже укладывая на столит полностью. Обрезки ее платье он вставляет ей в ротик, дабы унять звуки девушки. Кастер мкдлеено проводит своим возбужденным по створкам ее промежности, в то же время держа ножки рабыни так, чтобы они были разведены и лежали на его плечках. Внезапно, Хардсейм резко совершает вход, провоцируя девушку громкий стон. Возбужденный орган туго скользит в тугом лоне девицы. У нее давно не было мужчины. Кастер совершает несколько грубых толчков, наблюдая за тем, как она извивается на столике, как пытается выбраться из терзающих оков и как стонет от удовольствия. Наблюдая за ее беспомощными глазками, губками, которые только что обсасывали его грубые пальцы. Ещё несколько толчков и Кастер заканчивает прямо в неё, тяжело задышав от долгого напора. Он отходит от неё.

— Тебе же понравилось? — Улыбается она, спрашивая, будто бы невзначай. Девица проводит ручками по набухшим грудям, довольно слезая со столика и помятых пергаментов, лежащих на нем.

— Тебе пора. — Буркнул Хардсейм. — Убирайся.

— Даже не хочешь узнать моего имени? — Девушка натягивает на себя платье, поправляя лямки.

— Не желаю. — Кастер отвернулся от неё, взирая в пустоту ночной мглы, что скрывалась за его окном.

— Меня зовут Рунфрид. — Ласково произнесла рабыня, а затем покинула очаг конунга, оставляя его в глухом одиночестве, что сводит сума.


***


Белокурый принц стоял на пороге, с горечью смотря на своего брата, что из последних сил борется за свою жизнь. Казалось, он пришел в себя. Казалось, Боги снизошли, дабы благословить великого воина на отмщение. Все это была лишь противная иллюзия, дающая лживые надежды. В большей степени, Рассел бредил, выкрикивал имя отца и братьев. Всех, кроме имени Марта. Это задевало маленького принца, но он старался не брать это в голову. Впереди их ждет еще множество испытаний, естественно, если Рассел справится с умертвляющими объятиями приближающейся смерти. Подле койки кровати, сидел знахарь, постоянно меняющий мокрую повязку на его голове. Там же находилась и Эллен, уже изнеможенная, еле-еле двигающая ногами, приносила старому лекарю необходимые травы. Сзади, к маленькому Хардсейму подоспел его товарищ.

— Знаешь, ты был прав. — Буркнул Перейрер, тихо вздыхая. Он оперся плечом о косяк двери, поднимая разочарованный взгляд на угасающую надежду, а именно на старшего сына Фридриха Хардсейма.

— В чем же? — Искоса взглянул на него Март.

— Похоже, надежды у нас и вправду не осталось. — Ухмыльнулся юный воин. — Войска у нас нет, старики, да раненые солдаты. Южане… — Перейрер замолк, противясь от сказанных слов.

— Иного выхода, видимо, у нас и нет. — Произнес Март, отрицательно завертев головой.

— Я не знаю, как именно полумертвый Рассел поможет нам. Не имею и малейшего понятия. И мне так боязно вдруг стало. — Перейрер опустил взгляд на дрожащие руки, замешкавшись.

— В лучшем случае. — В разговор вмешался и конунг Эммин. — Он поднимет восстание. Северяне всегда следовали традициям своего народа. Древние старейшины гласили, что трон любого из конунгств, будет принадлежать только старшему брату. Таким способом, Кастер и получил власть над Скаггераком, избавившись от Эйрика.

— То есть, мы вполне можем вернуть свой дом. — Осведомился маленький Хардсейм.

— Сейчас – более тяжелая обстановка. Кастеру доверяли множество сословий. Он стал королем всей Северной души, а еще более – защитником континента. Твой брат отбил вторжение южан. Это значит, что заполучить доверие народа – будет катастрофически тяжело.

— Честно признать. — Ухмыльнулся Перейрер. — Речь не сильно вдохновляет.

— Она и не должна вас вдохновлять. Как только приготовления будут успешно выполнены, вы отправитесь к южанам. И будете сосуществовать с ними. Такова была воля Хранителя Афрода и я обязан исполнить ее.

— Ладно Марта, Рейзера и Эллен, они из благородного сословия, как-никак, но причем здесь я? Моя мать работала в теплицах, а отец – погиб на войне. Наверное… Честно признать, я и не помню его вовсе. Он ушел от нас, когда я только родился. — Перейрер дернул бровями, поднимая взгляд на Рассела.

— Неважно из какого ты сословия. Важно лишь то, что этого хотел Афрод.

— Да плевать я хотел на его желания. — Перейрер развернулся к конунгу лицом. — Я готов остаться здесь и сразиться с Кастером Хардсеймом. Пусть даже моя жизнь оборвется подле стен этого конунгства. Мне все равно, я не имею никакого значения в этом мире. Я лишь его серая масса.

— Иногда и серая масса может сотворить хаос. — Конунг опустил взгляд на юного бунтаря и слабо улыбнулся. — Но ты должен будешь приглядеть за Мартом и в случае чего – встать на его защиту.

— Когда это случится? — Сложив руки на груди, спрашивает Март.

— Скоро. — Кивнул головой Эммин. — Для начала, мне придется выкупить драккар у Винтера Варсандара, что, впрочем, будет тяжеловато, учитывая то, что мы сражались по ту сторону баррикад. Либо же отыскать корабельщика, который построит нам такую ладью, которая сможет перенести дорогу до какого-либо южного континента.

— Надеюсь, это произойдет нескоро. — Тихо шепчет Перейрер, переглянувшись с белокурым принцем. Март лишь молча кивнул головой в знак согласия.

— Наблюдайте за ним, а мне – нужно отлучиться из поместья.

— Куда же? — Спрашивает Март, обернувшись.

— Если Рассел выживет, то нужно подготовить почву к восстанию. — Поясняет конунг, задумавшись.

— А если нет? — Вновь вмешивается Перейра.

— То готовимся к массовой казне от нашего короля. — Вздохнул Эммин. — Поэтому, лучше надеяться на лучшее. — Конунг тихо покидает общество юных воинов, а затем удаляется в сторону выхода.

***

— Мой конунг, куда мы направляемся? — Вопрошает солдат, наблюдая по сторонам и удерживая клинок наготове. Северяне блуждали по заснеженным дорогам, сквозь Сожженный лес, который насторожит своим безмолвием.

— А ты не догадываешься? — Безэмоционально отвечает Градостроитель, следуя вперед, на своем рыжем жеребце.

— Вовсе нет. — Хмурит брови воин.

— К разрушенной верфи, мой дорогой друг. — Слабо улыбнулся Эммин, придерживая кожаный повод.

— Для чего? — Интересуется другой северянин.

— Для того, чтобы склонить оставшихся южан присоединиться к нам. Их чуть более двух сотен. Лишние воины нам не помешают.

— Разве это будет правильным? Гнев Кастера Хардсейма не знает границ.

— Недавно, к нам присягнули на верность несколько сбежавших солдат из гвардии конунга Нестера. Уверен, их пропажу даже не заметили, но не в этом суть. Кастер Хардсейм озабочен другими делами, он грезит о невозможном. Сам Нестер же, мечтает вовсе о другом. Войной с южанами, Кастер принес междоусобицу в свое окружение. Посему, он даже не будет и догадываться о том, что его брат жив и готовит восстание.

— Нас не будут осуждать другие северяне, ведь, мы будем стоять с теми, кто убивал наших собратьев.

— Запомни одну вещь. — Перебивает его Эммин. — Кастер Хардсейм стал причиной смерти наших братьев. Не было бы его, все бы было иначе. Не настал бы геноцид, что сейчас царит по всему континенту. Эммин остановил своего коня, присмотревшись вдаль. Он спрыгнул с коня, подойдя ближе. Конунг заметил шатры, стоящие подле старой верфи, а также множество южан, что пытаются отстроить затонувшие корабли.

— И как же мы склоним их сражаться наравне с нами?

— Мы пообещаем им возвращение домой. — Улыбнулся Эммин, как неожиданно рядом с ним со свистом пролетела стрела и из-за ледяного возвышения стали выходить варвары, а на груди их блистал герб Кастера Хардсейма. Небольшой отряд Градостроителя приготовился к бою, вытащив мечи. Они сомкнулись в кольцо, настороженно поглядывая на вышедших северян, что преобладали их числом.

— Конунг Эммин Градостроитель. — Послышался знакомый голос мастера по фехтованию. Из тени своих солдат, вышел Вельтон Резорский.

— Приготовьтесь к бою! — Сказал Эммин, обнажая клинок.

— В этом нет необходимости. — Заверил Вельт. — Да, мы вторглись на вашу территорию, но все же, биться мы не собираемся.

— Тогда к чему твой визит? — Прищурился старый конунг.

— Мы шли сюда по стопам южан, в надежде отыскать их последний лагерь, дабы совершить долгожданное правосудие, а в итоге наткнулись на вас. Впрочем, это то, что мне нужно. — Вельт прошел еще дальше, пристально взирая на конунга. — Король Кастер созывает всех конунгов в великую цитадель. У него есть то, что заинтересует каждого. И наш король готов подарить вам свое прощение, если вы приклоните колено.

— Не будет такого, Вельтон и не тебе ли это лучше известно. — Сказал Эммин, зашипев от злости.

— Одумайся, Градостроитель. — Рявкнул Вельтон. — Много крови уже пролито. Достаточно северян погибло за последнее время. Не стоит развязывать войну. На съезде, вы сможете обсудить все условия, касательно мирного договора. Это лучший исход, поверь мне.

— Я так не думаю. — Завертел головой Эммин. — Кастер не тот, чьим словам стоит верить. Этот гнусный ублюдок, обещал вернуть дочерей южного короля восвояси!

— Разве он не выполнил свой уговор? — Ухмыльнулся Вельтон.

— Они были мертвы, черт бы тебя побрал! — Выразился Эммин, шагнув вперед.

— Мой король, также рассматривает возвращение своего младшего брата домой, надеюсь, вы поступите не так, как он. И вернете его живым и невредимым.

— Считаешь, что мы держим его в заложниках? Это вовсе не так. Он по своей воле находится в поместье. И останется там на моем воспитании. И скажи честно, Кастер в действительности заботится о Марте, или же о нем вспоминаешь ты? — Слова конунга заставили задуматься Вельтона. Ведь в заправду, Кастер и не волнуется за него. Мастер отводит задумчивый взгляд в сторону.

 — Я знаю, что ты верен своему властителю, но одумайся, Вельтон. — Продолжает суровый говор конунг Эммин. — Кастер сходит сума, и кто знает, что он выдаст в следующий раз. Что если, он отдаст приказ убить Марта? Ты убьешь этого мальчишку?

Вельтон долгое время молчал, раздумывая над словами Градостроителя.

— Я приду на зов короля и выступлю на переговорах в цитадели только в том случае, если вы принесете останки Афрода к его хижине, а ты Вельт, хорошенько подумай, тому ли ты служишь. Если нет, наши ворота всегда тебе открыты. Мои условия тебе ясны, передай их нашему королю. Накануне перед съездом в обитель, я буду ожидать у хижины Афрода.

— Вот и поговорили. — Кивнул головой мастер, разворачивая отряд и пропадая изведу. Эммин остался при своем мнении и принялся исполнять задуманное, он вышел к отряду несобранных, истощенных южан, что находились неподалеку. Чужеземцы насторожились, обнажив свои клинки и приготовившись к бою. Их вовремя остановил знахарь, что знал их язык.

— Мой конунг предлагает вам сложить оружие и присягнуть ему на верность, только так вы сможете пережить надвигающийся холод, а также гнев остальных северян. Вам окажут первую необходимую помощь, у вас будет крыша над головой. У вас будет все необходимое. — После услышанного, южане ничуть не медлили. Они преклонили колено.

Из-за нагих деревьев Сожженного леса, все это видел мастер Вельтон, который готовился передать новую информацию своему властителю.

— Эммин собирает войско. — Тихо шепчет Вельтон. — Для того, чтобы…

***


Всю последующую ночь, молодой принц провел возле постели своего старшего брата. В помещении также находился заснувший на письменном столе Перейрер, бастард Варсандр, блуждающий из стороны в сторону и дочь Хранителя – Эллен, покорно исполняющая свою работу. Март тяжко смотрел на своего брата, пребывая в глухом недоумении. Он искренне желал помочь Расселу, но не знал как именно. Все его силы – ничтожны в этом мире. Впрочем, как и в Сером.

— Я слышала, что конунг Эммин планирует отправить нас на другой континент, это так? — Невзначай спрашивает Эллен, тяжко взглянув на белокурого принца. В ее глазах виднелось отчаяние. Она также, как и остальные – не хотела покидать Северную душу в тот момент, когда грядет кровожадная война.

— Мы ничего не сможем сделать с тем, что надвигается. — Вздыхает Хардсейм. — Северная душа уже никогда не станет прежней, здесь будут бесконечные сражения за власть, что извращает разум каждого, кто хоть когда-нибудь вкусил ее. Это в действительности очень жестоко осознавать. И дотошно больно.

— Мне другое интересно. — К разговору подключился и Рейзер. — Что мы будем делать на южных континентах? Какова будет наша роль? Обычных пастухов? Меня не устраивает такая жизнь.

— Как и нас всех. — Произнесла Эллен.

— А иначе. — Сонно пробубнил Перейрер. — Мы будем ждать неминуемого гнева Кастера Хардсейма. Уж лучше быть там, нежели чем собственными глазами видеть то, как белоснежные просторы нашего континента – утопают в лужах крови.

— Вся надежда на этом Расселе. — Сам того не желая, но Рейзер признает то, что шанс в действительности есть. — Интересно, каким он был на самом деле.

— Мой брат – был любимцем моего отца и всех остальных, кроме единственного Кастера, что всегда был отстранен от нашей семьи. Сейчас, пребывая в одиночестве, он восседает на своем троне, в надежде отыскать капельку любви, среди омута жестокости и безумия. У него нет ничего, кроме как горя и аромат свежей крови, которую он пускает каждый день. Рассел единственный, кто сможет противостоять ему, но кто знает, что с ним случится, когда он почувствует власть. Ведь она так жестоко обращается со всеми.

— Сейчас важен совсем иной вопрос. — Кивнул головой Рейзер. — Когда он очнется? — Бастард кончиками своих пальцев притронулся к напряженным плечам девицы и принялся массажировать их, дабы та легонько расслабилась.
— Возможно, он и вовсе не придет в сознание. — Эллен прикрыла глаза от лёгкого наслаждения и откинулась на спинку неудобного и скрипучего стула. Март же, сидел напротив возлюбленной, ревниво поглядывая то на нее, то не Рейзера. Он сгорал от жгучего грудь чувства. Не понимал, куда деть руки. Белокурый принц впивался когтями в стул и чуть ли не срывался от непоколебимого ощущения ядовитой ревности.

— Будем надеяться, что он справится. — Сказал вдобавок Рейзер.  — Может, он где-то там запрятан в уголках своего сознания и не может выбраться из кошмара.

В миг Марта осенило. Он поднял глаза на Рейзера.

— Возможно… — Маленький Хардсейм кивнул головой. — Ты и прав. — Хардсейм подоспел к небольшой койке, что расположилась подле окна и лег на кровать, скрестив руки на груди. Несколько минут и он оказывается в глубинах Серого мира. Принц Скаггерака оказался в густом осеннем лесу. Он слышал шелест пожелтевших листьев, хруст ветвей, покачивающихся на порывистом ветру. Последние лучики уходящего серого солнца.

— Мальчик мой… — Послышался знакомый голос. Такой знакомый, что Хардсейма чуть не выбросило обратно. — У нас мало времени, запомни, твои способности – это дар Создателя.

Хардсейм проследовал на голос, ступая по мягкой тропинке, усыпанной множеством цветов, что приносят сладкий аромат свежести. Перед ним появился облик отца, отчего по коже побежали мурашки.

— Папа… — Тихо молвит молодой Хардсейм.

— Этот дар – поможет очищению Лимскола. Он спасет его от неминуемой гибели! Боги наделили тебя им, потому как ты особенный. Ты другой… — Отрывисто и порой эхом говорил конунг Фридрих, а потом его облик растаял и он начинал понимать, что это вовсе не призрак его отца, а нечто другое. Подле Марта, ветер подносил опавшую листву, образовывающуюся в чей-то силуэт. Силуэт зверя. Волк, блуждающих по теневому миру, он громко зарычал, тем самым спугнув маленького принца. Существо бросилось вперёд и с грохотом врезалось в грудь мальчишки, проходя насквозь. Деревья попадали вокруг Марта и образовали круг. Вновь голос, но он уже не был так знаком мальчишке.

— Вскоре свершится забвение лимскола. Спаси нас… Спаси! — Голос усиливался, перед глазами показался мужчина в темном капюшоне. — Спаси! — Хардсейм почувствовал страх, который парализовал его. Март открывает глаза, очутившись в привычном для себя месте. В своей собственной комнате. В фамильной крепости Скаггерака. Принц недоумевал о происходящем. Осмотревшись, он осознает, где оказался. В углу, Март замечает своего старшего брата, что от страха приближающейся смерти, вжимается в стену. Неожиданно для двоих, в дверь принялся кто-то стучаться и дергать ручку, а затем и вовсе выламывать ее. . Кто-то очень сильный рвался отпереть дверь. Рассел схватился за уши и громко кричал. Прознающий крик существа, которое находилось по ту сторону двери возвращал Марта обратно в свое тело. Принца охватил страх, но тот переборол его. Он взял Рассела за руку и тут же очнулся.

Маленький Хардсейм открывает глаза, тут же падая с кровати. Он чувствовал жуткое бессилье, а также тягостное головокружение, что сопровождалось вибрацией в висках. Подле старшего брата, замешкался Рейзер вместе с Эллен. Рассел тяжело глотал свежий воздух и рассматривал помещение. Он судорожно попытался подняться с кровати, но не смог. Рассел еще не набрался должных сил. Перед глазами мелькали множество фрагментов из минувшего прошлого. В том числе и тот, где он предательски получает удар в спину.

— Кастер… — Молвит старший Хардсейм, все еще не нормализовав дыхание. — Я убью тебя… Я отомщу… — Кричал он, сжимая ладонь в кулак. Эллен попытался успокоить бушующего принца, но ничего не вышло. Март поднимается на ноги, подоспев к кровати и падая на колени перед своим братом.

— Вот… и вернулась надежда Северной души… — С улыбкой произносит маленький принц и падает без сознания.