Безмолвие Серого мира. Белый ворон. Глава 4

;;;;;;;; Северная душа 4 ;;;;;;;;

Мертвый огонь

А ветерок завывает, порхают в небесах гнусные вороны, собирая останки мертвой плоти. Леса качаются от напористого ветра. Солнце выходит из-за серого ненастья, падает бесцветный луч на снежную долину. Хрустит снег под ногами, кричит дикая птица. Варвары следуют по заранее протоптанной дорожке. Ветер подталкивает спины северян, вынуждая двигаться быстрее. Сгущающиеся вдали тучи, предвещают беду. Сильную снежную бурю, которую переживет далеко не каждый. Снова смерть настигнет северян. И вновь не проснутся его жители. Впереди идущий, остановил колонну, завидев развивающиеся знамена алого цвета. Мастер знал, кому именно принадлежит этот герб, а посему насторожился. Все ближе и ближе становятся всадники, а позади них движутся запряженные сани, в которых находился конунг Нестер. Дождавшись, пока берсерки приблизятся к ним, мастер принялся вещать.

— С каких пор, вы покидаете обитель Скаггерака? — Сразу, без малейших приветствий, начинает Вельтон, укладывая ладонь на, обвязанную тканью, рукоять клинка. Сани остановились после должного сигнала своего властителя.

— Не в твоем положении задавать мне подобные вопросы. — Ухмыльнулся Нестер, поправляя плед на своих ногах.

— И все же, настаиваю на том, чтобы вы соизволили дать мне ответ. — Говорит мастер, взглядом сверля конунга.

— Знаете, я достаточно долго просидел в Скаггераке, мне пора подумать о своей собственной семье и землях, что также нуждаются в своем правителе. Впрочем, спросите у нашего великого короля континента, возможно он даст вам некоторые ответы, касательно того, почему он освободил меня от службы. — Нестер наклонил голову набок, ядовито улыбаясь. — Но не суть, не буду терять время и вам не советую, ведь приближается сильная буря. Полагаю, в следующий раз, мы свидимся в цитадели. Конунг вновь подает сигнал вознице и тот тронулся с места, поддавая хлыстом по вороным спинам коней. Сани двинулись с места, а оставшееся часть войска двинулась за своим властителем. Вельтон снова обернулся назад. В небесах виднеется смерч, готовый изничтожить все живое на континенте.

— Боги гневаются. — Он сказал это настолько тихо, что губы еле шевелились. Вельтон обратил суровый взор в сторону Скаггерака и двинулся к главным воротам, что уже вовсю отстраивались.


Оказавшись подле входа в фамильную крепость Хардсеймов, Вельтон открывает массивные двери, впуская холодный ветер в согретое помещение медового зала. Он сразу же поднимает взгляд на конунга, стоявшего подле трона. Кастер опустошал очередной кубок прохладного эля, а также выслушивал незнакомца, который оглядывался по сторонам, в надежде, что их разговор никто не услышит.

— Вельтон! — Воскликнул Кристофер, подбежавший к мастеру. — Где ты пропадал? Никто не хотел рассказывать мне, где тебя искать! — Обиженно говорит маленький мальчик. Вельт же улыбнулся при его виде и крепко обнял, поднимая того на руки.

— Выполнял поручение нашего короля. — С улыбкой говорит Вельтон, снова бросив взгляд на властителя. Кастер принимает сверток от незнакомца, а затем жестом отсылает его. Резорский уже догадался, что в нем находится.

— Расскажи подробнее! — Радостно восклицает Крис.

— Что ж, погоди. — Вельтон опускает мальчугана на пол, а после встрепал его каштановые локоны волос. — Для начала, мне необходимо передать полученную информацию нашему властителю.

Вельтон, еще раз оглянувшись по сторонам, направился к трону, куда усаживался Хардсейм, укладывая сверток себе в карман.

— С возвращением тебя, мой дорогой друг. — Лживо улыбается Кастер, подозвав служанку, которая наполняет его кубок пенистым элем. Конунг встретился с ней взглядом. Это была та самая девица, что показала свою смелость и теперь, из ночи в ночь приходит к нему и проводит время с королем до самого рассвета. В ней горела искра, которая манила к себе. Заставляла притягиваться с каждым днем все больше и больше. Кастер понимал, что происходящее между ними – ошибка, но справиться с диким желанием, что разрывало его изнутри – не мог. Она, как самый сильный наркотик, вводила конунга в омут неизведанности. — Ну же, докладывай, чего ждешь?

— Я переговорил с конунгами, Винтером Варсандором и Эмминым Градостроителем. — Кивнул головой Вельтон, подозрительно поглядывая на девушку, что держала в руках серебренный кувшин.

— Ну же, не томи. — Махнул рукой Кастер, принимая угощения, что принесла ему другая служанка. — Что эти оба сказали? Хотя погоди, дай-ка угадаю. Винтер, несомненно, согласился, а вот с Эмминым произошел небольшой конфликт, верно?

— Вы полностью правы, мой властитель. — Говорит Вельтон. — Эммин придет на переговоры, но только в том случае, когда ему предоставят останки Хранителя Афрода. За день до съезда конунгов. Только в том случае, он будет присутствовать на переговорах.

В ответ, мастер услышал лишь громкий и показательный смех Кастера. — Афрода? Боже, они настолько глупы. Веруют в то, что мы не скинули его тело в канаву на съедение диких зверей или же в братскую могилу. Даже не знаю, что теперь нам делать. — Молодой Хардсейм опустошает очередной кубок. Вельт смолчал, опуская глаза под ноги. Кастер наблюдал за реакцией наставника, чуть прищуриваясь. Он поддался немного вперед, сплетая руки в крепкий замок.

— Что-то мне подсказывает… — Кастер помедлил с продолжением, вонзаясь взглядом в глаза старого мастера. — Ты скрываешь нечто то, о чем я не ведал ранее, не так ли, Вельтон?

— Когда мне сообщили о том, что мужичье нашли хладный труп Хранителя, я непременно отправился к нему и приказал рабочим выложить ему курган подле старого дуба. — Осведомился старый мастер, убрав руки за спину.

— Да как ты посмел? — Яростно зарычал Хардсейм. — Как ты мог приказать отдать дань чести тому, кто предал мое доверие, предал наш народ, предал всю Северную душу! Ну же, объясни мне! — Кастер смахнул рукой, покачав головой. Он уселся на престол, подперев голову кулаком.

— Я отдал дань чести не ему. — Отвел взгляд Вельтон. — А вашему отцу, который искренне считал этого предателя своим истинным другом. Единственным. Я помню те времена, когда Афрод заменял ему братьев. Вот и вся причина.

Кастер яростными глазами продолжал смотреть на своего наставника, а затем прикрыл глаза, сгорая от безысходности.

— Ты не понимаешь, Вельтон. — Молодой Хардсейм поднимается с трона и спускается по деревянным ступенькам, приближаясь к нему вплотную. — Я теряю власть, я теряю все то, что было присуще мне несколькими месяцами ранее. И мне было важно, чтобы ты послушал меня перед тем, как я вошел в свои покои и не выходил из них несколько недель. Ты должен был исполнить мой приказ, как и все остальные, что плетут заговоры против моей власти. — Конунг обращает свой взор на выпивающих северян, которые собрались в медовом зале и продолжают полностью заполнять его. — Они все – жаждут вывести меня из игры, но эти твари не знают, что веду эту игру – только я. И вопреки всех их желаний – я не остановлюсь перед своими целями. И отныне, Вельтон, не плети подобные вещи за моей спиной, покуда я не вонзил клинок меж лопаток за твои проделки. Теперь же, я не стану никого жалеть.

Вельтон кивнул головой, поднимая взор на молодого Хардсейма, глаза которого горели неистовой яростью, но в глубинах его коварной души – он продолжал быть сломленным. Вельт, как никто другой – видел подавленное состояние своего ученика. Видел его сквозь гримасу жестокости, которой прикрывается Кастер.

— Да, мой властитель. — Мастер покорно опустил голову и уложил руку себе на грудь, в знак извинений.

— Надеюсь, подобного – не повторится. — Кастер еще несколько раз оглянулся, хватая на себе недоброжелательные взгляды нескольких северян, стоявших у колонны. — У нас есть что обсудить, но не здесь. Не при них, а в моем кабинете.

Секира допил содержимое кубка и вручил его рабыни, а затем направился к коридорам, за ним же – последовал и мастер Резорский. Оказавшись подле дверей, Кастер отозвал двух стражников, охраняющих обитель своего конунга. Хардсейм оказывается внутри, как и наставник. Его кабинет видоизменился. Стены украшены поверженными знаменами южных государств, а также мечем короля Люксена Розенталя. Огромный письменный столик, множество пергаментов, золотые монеты и украшения, а также пустые свертки, валяющиеся повсюду. Шкуры убитых зверей, небольшой камин, согревающий очаг Секиры. Подле шкафчика также стоял небольшой столик, а на нем – практически идентичная уменьшенная копия Скаггерака, с некоторыми улучшениями. Кастер остановился подле него, взяв оловянного солдатика со своим изображением.

— Я хочу верить тебе, Вельтон. — Произносит Хардсейм. — Искренне хочу и надеюсь, что ты не предашь меня, как это жаждут сделать остальные конунги.

— У таких легендарных личностей всегда будут предатели, но я не в их числе. Я слишком долго воспитывал тебя, Кастер и уж поверь, нет ничего большего, чего бы я хотел. У меня все есть, досуг, твоя милость и доверия. Остальное – не столь важно для меня. Издревле, северянами… Да, впрочем, и остальными лимами – двигала корысть. Желание получать все больше и больше, совсем забывая о ценностях, которые мы имеем. Даже солнце. Мы вовсе не ценим его свет.

— Я знаю это, Вельтон. — Ухмыльнулся Кастер. — Я тоже много лет проучился с тобой, столько наставлений и все они оказались правдивы. Дай мне и следующий.

— Я полон внимания. — Отвечает Вельтон.

— Стоит ли мне отречься от короны Северной души в пользу Винтера или же Нестера?

— Не знаю, откуда в твоей голове такие мысли. — Удивленно говорит Вельтон, вздохнув побольше воздуха. — Но раз ты просишь, то отвечу. Ты самый молодой король Северной души, истинный правитель, которого ждал этот континент сотню, а то и может больше – лет. Боги одарили тебя умом и силой, что не присуще остальным. И ты так просто собираешься сдаться? Вот так легко? Я читаю, что ты должен поставить обидчиков на место. Обязан показать, кто ты есть на самом деле. Не просто варвар, а волк, пожирающий души неверных. Я верю в тебя и твои возможности. Справившись с этим – ты справишься и с остальным. Позволь Северной душе – стать частью твоей. Вопреки всем злодеяниям, что совершат эти выродки, ты не должен сломаться. Стой, как и стоял. Только доверши начатое. Оправдай ожидания. Ожидания не простого северного народа. Прежде всего своих и тех, кто наградил тебя подобным могуществом, а именно богов.

Кастер молча вслушивался в слова своего наставника. Они звучали вдохновляюще, но Кастеру было мало. Было мало обычного вдохновения. Хардсейм жаждал большего. Скорых побед, а не частых поражений, преследующих его после великой битвы.

— Ты прав. — Спустя какое-то время сказал Кастер.

— Касаемо Эммина. — Продолжил Вельтон. — У нас есть еще одна проблема, которая исходит от него.

— Любопытно – какая же? — Дернув густыми бровями, интересуется Хардсейм, подливая в глиняный стакан эля, сразу же пригубив его.

— Он что-то задумал. — Говорит мастер. — Что-то ужасное. Эммин Градостроитель собирает войско, причем не из простых северян, а из недопитых южан. Численность его солдат, нам пока неизвестна. Все это время, Эммин готовится, либо к войне, либо к восстанию.

— С восстанием – вряд ли. — Хардсейм наклоняет голову набок, залпом допивая очередной налитый эль, а затем откладывает стакан, подоспев к столику и взяв еще одну оловянную фигурку и уложив ее подле своей. — У него ничего не выйдет. Большинство поддерживает либо меня, либо Нестера в союзе с Винтером, но не Эммина. Его считают предателем. Да и он стар и бесплоден. У него нет наследников.

— Тем не менее, даже к сражению – мы не готовы. Нам нужны новые союзы, медлить – нельзя.

— С союзами все проще, я отослал гонца к поместью Ортенов. Надеюсь на их благоразумие. Возможно вскоре, нас посетит Цезак, так что будьте готовы встретить его с почестями.

— А если не удастся? Наши воины не готовы к очередному сражению.

— Наши воины – закалены в великой битве, у них все еще кипит кровь, а южане? Они слабы, сам видел.

— Но этот вопрос нельзя попросту так оставить. На Нестера – полагаться нельзя, он отвел войска, что касаемо Винтера, так при союзе с Ортеном – он тоже откажется вступить в очередную резню.

— Я в курсе положения дел. — Кивнул головой Хардсейм. — Объяви нашим главнокомандующим мобилизацию, пускай готовит солдат, нанимают рекрутов, призывают бедняков и сирот. И распорядись останками Афрода, мы выдвинемся к его хижине через неделю.
— Будет сделано. — Сказал Вельтон. — И еще один вопрос.

— Слушаю. — Кивнул головой Кастер.

— Что будет с Мартом?

— Мой младший брат должен вернуться домой при любом раскладе. Его место здесь, в фамильной крепости. — Ответил Секира, тяжко вздохнув.

— Тем не менее, он наверняка очень зол. Эйрик, даже проклятый Афрод – были близки ему.

— Это не столь важно. — Отнекивается Хардсейм. — Не столь важно. — Повторяет он вновь.

После того, как Вельтон покинул кабинет своего властителя, Кастер направился в свои покои. Отдаленный чувством ненависти ко всему происходящему, что так сильно тяготило его. Постепенно угнетало, отравляя каждый сантиметр тела. Каждый вздох – давался ему с трудом, но по заветам мастера – он не может остановиться перед движимыми целями. Он не должен предать собственные принципы. Не должен предавать себя. У двери, Кастер заметил Рунфрид, которая покорно ждала конунга.

— Мой властелин. — Она мгновенно подоспевает к Секире, вставая вплотную, так, что он чувствовал дыхание девицы. — Почему вы столь напряжены? Все дело в Вельтоне, который огорчил вас своими решениями по поводу того предателя?  — Улыбчиво спрашивает рабыня, касаясь могучих плеч северянина и стряхивая с них невидимые пылинки.

— Нет, на самом деле – все намного сложнее. — Недовольно ухмыляется Кастер.

— А в чем же тогда? — Девушка касается своими обжигающими губами шеи Секиры, оставляя жгучие поцелуи.

— В том, что мне придется уехать на день раньше, чтобы передать их Эммину Градостроителю, ссобака.

— Ну же, не расстраивайтесь. — Она скользнула к губам конунга, страстно поцеловав. Рунфрид прижимается к нему всем своим телом, согревая в эту снежную бурю. Кастер открывает дверь в свои покои, не отрываясь от поцелуя и громко захлопывает ее.

***

Западное конунгство – постепенно пополнялось солдатами. Их численность росла с каждым днем и это не могло не внушать надежду на положительный исход. Вот и сейчас, домой вернулся Эммин Градостроитель, что привел в казармы две сотни южан. По дороге – многие попросту не выдержали снежной бури, настигшей путников врасплох. Пока все суетились подле очнувшегося старшего Хардсейма, Эммин занимался подготовкой к восстанию. Он не знает, куда двигаться дальше. Остаются лишь независимые племена, расположенные севернее всех конунгств. И то, они не станут сражаться на стороне Градостроителя, ведь у него в имении нет великого клинка, которому поклоняются язычники. Меч, выкованный из темной стали упавшего светила. Самый мощный и могущественный артефакт, спрятанный где-то на Северной душе. Старейшины поговаривали, что именно этот предмет способен уничтожить Создателя, но пока – это были легенды. И с годами, веровать в них – перестали. Эммин слезает со своего коня, выпрямившись в спинке. Он поднимает уставшие глаза на свою крепость, слабо улыбнувшись, завидев в окне лицо белокурого принца, который верует в то, что пробуждение Рассела – продлит им жизнь еще на несколько месяцев. У Эммина было множество мыслей, но они были далеко за гранью реальности. Поставить условие Хардсейму – смело, а как же он справится дальше? Сможет ли вывезти последствия его гнева? По крайней мере, веровать старый конунг не переставал только в одно. Лицо выжившего старшего сына Фридриха Хардсейма – способно развеять надвигающуюся угрозу и воодушевить замерзшие сердца северян, заставив их свергнуть коварных правителей, развращенных властью. Пока что – рано заявлять о том, что Рассел выжил и готов сразиться за трон континента. Он ведь еще так слаб. Главное – не допустить ошибок. Несомненно, медлить тоже нельзя. Посему, он отправил несколько посланий к ярлам, что еще не присягнули на верность Кастеру Хардсейму, но пока – ответ был только от одного. Нужно сделать все так, чтобы Кастер испугался, а боится он – справедливости. Ведь издревле, старший народ присягает только старшему сыну.


В поместье Эммина Градостроителя все суетились перед старшим сыном Фридрика, они стали верить в то, что смогут продлить свою жизнь на ещё несколько месяцев. У Эммина были свои планы насчёт парня, в его седую голову стали пробиваться различные идеи. Одна из них была восстанием, а Рассел стал бы его лицом. Он искренне верил, что юноша способен воодушевить народ, который настроен против своего конунга и короля. Эммин приготовил десяток гонцов с посланием для тех, кто не принёс присягу Кастеру. В послании говорилось о том, что старший сын Фридрика Хардсейма жив и готов вернуть трон Скаггерака себе. Градостроитель медленно направился в покои к Расселу и оказавшись перед ними, попросил присутствующих удалиться. Даже Марта, который недовольно фыркнул и бубнил что-то неразборчивое.

— Конунг Эммин. — Зашипев от боли, хрипло произносит Рассел, попытавшись встать.

— Тише, мой дорогой друг. — Улыбнулся Градостроитель, подоспев к кровати и взяв табурет, уселся напротив законного наследника Скаггерака. — Тебе нужно лежать, ты еще слишком слаб.

— Я благодарен вам за то, что вы спасли меня. — Кивнул головой Рассел, скорчив лицо от ноющей боли.

— Ты был в шагу от смерти, когда мы привезли тебя сюда. Благодари не меня, а богов, которые, несомненно, сохранили тебе жизнь. У них явно на тебя есть планы, как, впрочем, и у меня, ведь ты нам нужен сейчас, как никто другой.

— Простите, но я не понимаю… — Хмурит брови Рассел, недоумевая о говоре конунга.
— Видать Март не поведал тебе о происходящем, но и ты прости меня, что слету втягиваю тебя в подобные дела, но времени у нас категорично мало. Смута нависла над Северной душой, Кастер Хардсейм полностью виновен в гибели сотен тысяч воинов.

— Это мне известно.

— Так вот, это лишь только начало. — С отчаянием проговорил Эммин. — Нам необходимо свергнуть его, как можно скорее, ведь кто знает, какие бесчинства принесет нам этот жуткий зверь. Ты же сам знаешь, что, узнав о твоем существовании – он убьет и тебя и Марта, за которым, наверняка уже идет охота. Кастер боится потерять свой трон, а Март, может послужить помехой.

— Кастер… О нет… — Хрипит старший Хардсейм. — Он же король всей Северной души, что же нам делать?

— Не тот, что был прежде. Многие отреклись, доверенные лица пали в бою, остальные конунги в замешательстве. Им нужен достойный правитель, которым являешься ты. Подняв знамена против своего брата, ты не только свершишь месть, но и получишь законный трон своего отца! — Перед глазами Рассела витали события минувшего прошлого. Лживые слова Кастера, удар в спину. Смерть Эйрика… Смерть Афрода. Он зажмурился, а затем томно выдохнул, поднимая тяжелые веки.

— Как именно мы это сделаем? — Вопрошает Рассел.

— Твой брат медленно втаптывает себя в землю. Каждым сказанным словом, каждым действием. Именно поэтому, мы ввяжемся в войну, которая навсегда освободит Северную душу от тирании и бесчестных правителей. Мы совершим правосудие, что расставит все точки. Мы выведем наш континент на новый уровень. — Говорит Эммин, покуда в Хардсейме царят сомнения. — Именно поэтому, я дожидаюсь твоего полного восстановления. Дабы вместе отправиться к ярлам и вождям племен, чтобы вывести всю ложь твоего брата на чистую воду. Мы уничтожим Кастера, сотрем с лица земли и да восторжествует справедливость!

— Видимо, другого выхода нет. Я отомщу своему брату, сам того не желая, но мне нужна будет поддержка ярлов и других конунгов…

— По крайней мере, у тебя есть я. — Эммин резко встает с табурета, обнажая свой клинок и вставая на одно колено. — Да здравствует новый король Северной души…

***

Рассел раздумывал над словами старого конунга, вспоминая слова своего отца, которые он вбивал старшему сыну с самого детства. «Месть – это слабость, из которой впоследствии вытекает сила. Сила побороть свои чувства и обрести хладнокровие.» Внутри Рассела все колебалось. Он метался от мысли к мысли. Теперь, на его плечах возлегла огромная ответственность, которую Хардсейм должен держать на себе и справиться со всеми невзгодами, что поджидают в грядущем. Фридрих был примером для своего старшего сына. Был тем, кем Рассел жаждет стать. Править Скаггераком – предназначение Хардсейма. Он обязан исполнить его. Обязан не запятнать имя своего отца. Отца, которого в одночасье Рассел и убил. Никто не знает правды, и она останется в голове молодого Хардсейма. И зная это, как он поведет народ Северной души в бой? Рассел не избирал такого пути. Эммин обратил его в орудие убийства. Лицо восстания и будущий братоубийца. Клеймо, которое навсегда отпечатается на душе Рассела. Рассел заметно побледнел. Послышался скрип полов. В покои вошел Март, который смотрел на старшего брата. В памяти Рассела, белокурый принц – был маленьким беззаботным мальчиком, но за полтора года разлуки, он заметно подрос. Сильно изменило его и бремя нескончаемой смуты. Страха за близких, а также их смерть.

— Много времени прошло с тех пор, когда мы виделись с тобой в последний раз. — Перешагивая через порог, говорит Март, усаживаясь подле кровати. Рассел чуть приподнялся, жмурясь от пульсирующей боли в спине.

— За это время ты изменился. — Устало сказал Рассел, поднимая взор на младшего брата.

— Как и ты. — Проговорил белокурый принц.

— Знаешь, настало новое бремя. Бремя, когда каждая секунда может оказаться последней. Именно поэтому, в нашем новом доме, выложенный по кирпичикам нами же, я не хочу разногласий и недопонимания, что царило, между нами, ранее.

— Я тоже, брат. — Грустно улыбнулся Март. — Но, возможно, этого и не случится.

— Кастер… — Осознав, произносит Рассел.

— Не только он.

— А кто же тогда посмеет помешать нам?

— Эммин, который по завету падшего Афрода желает отослать меня и остальных ребят в Южные континенты. — Рассел ничего не ответил на говор своего брата.

— Видишь и ты наверняка задумываешься об этом. Конечно, ведь на Северной душе уже не столь безопасно, как было ранее.

— Эммин делает это не из злых побуждений. И ты сам понимаешь это. Он пытается сохранить тебе жизнь.

— Да почему же я? Почему не ты? — Гневается Март. — Вы твердите мне одно и то же, что я не особенный, но так или иначе выделяете меня среди других.

— Видимо, Афрод в действительности видел в тебе нечто особенное. — Откашлявшись, сказал Рассел.

— Скажи мне, братец. — Спустя недолго время молчания, говорит белокурый принц. — Что ты видел, пока был в отключке?

Старший Хардсейм призадумался, вспоминая странные сновидения. Точнее, ему казалось, что это были они.

— Волка, что собрался из сухой листвы и… — Рассел поднял растерянные глаза. — И тебя… Бред какой-то. Лекари говорят, что все это от дурманящих трав, которые избавляли меня от боли. Ничего серьезного, а ты с какой целью интересуешься?

— Неважно. — Ответил Март. Он единственный знал, что все происходило в реальности, но сказать об этом брату – не решился. — Мне пора. — Белокурый принц ушел, оставив брата в одиночестве. Все в действительности оставалось сложным, прежде всего для осознания происходящего. Множество жестоких факторов попросту обрушились на старшего Хардсейма, не дав даже переосмыслить его выживание. Рассел взглянул на потолок, ворошив все события в своей голове. Вплоть до тех, когда он самолично вонзил клинок под ребра своему отцу. Отцу, которого горячо любил. А теперь – вынужден оставить на погибель младшего брата. Хоть даже и тот не без греха. Расселу придется сделать тяжелый выбор. Пасть в бездну, как совершил то Кастер или же остаться тем, кем был ранее. И сражаться во имя справедливости. Рассел тяжко вздохнул, попытавшись встать с постели, но боль говорила о своем. Она терзала, утомляла и изводила. Дверь приоткрылась, к кровати подоспел юный Перейрер, обеспокоенный состоянием будущего короля.

— Что ты творишь! — Воскликнул он, остановив Хардсейма и мгновенно подав отвратительный на вкус отвар из целебных трав. — Сейчас же швы разойдутся.

— Если судьба Северной души в действительности находится в моих руках, то я не должен медлить. Я не могу лежать в постели, как немощь! Это угнетает, поверь мне. Я должен… Должен выступить против моего брата и…

— И убить его? — Договорил за него Перейрер, слабо ухмыльнувшись. — Все желают смерти этому выродку, но не всем под силу свершить правосудие, которое требует половина населения Северной души. Он слишком силен. Слишком убедителен. Это будет нелегко, учитывая то, что его слава бежит впереди него. Теперь, по сравнению с тем, что сотворил Кастер – битва пяти конунгов меркнет и постепенно угасает на фоне происходящего.

— Нельзя… — Откашлявшись, произносит Хардсейм. — Нельзя допустить того, чтобы его кровопролитие считали, как нечто особенное. Он начал эту войну, привел сюда южан, а теперь восхваляет себя в том, что отбросил врага, защитил родные земли от захватчиков. Только вот мало кто знает, что привел их именно он.

— Уже поздно. — Огорченно говорит Перейрер, отводя взгляд в сторону. — Кастер вскоре начнет терроризировать весь континент, искать единомышленников, а остальных – на виселицу.
 
— Пока он слаб, слаб также, как и я, а значит, у нас есть время. — Рассел снова попытался встать, скорчившись от боли. — Помоги мне. — Он протянул руку.

Перейрер подхватил ее, приподнимая старшего Хардсейма.

— У тебя нет иного выбора, Рассел. — Коротко кивнул головой юноша, придерживая последнюю надежду Северной души. — Ты должен убить Кастера Хардсейма. Должен отомстить за всех тех, кто пал в том бою, за всех тех, кто погиб и в предыдущих. Вспомни, как погиб Эйрик, как погиб Афрод и как погибнем мы, если ты не дашь волю своей внутренней ярости. Пора пойти на этот шаг и совершить братоубийство.

Рассел еле держался на ногах, покачиваясь и стараясь сохранить равновесие. Кастер и вправду виновен в смерти их общего брата, но, чем же лучше Рассел, который собственноручно вонзил клинок под сердце своему отцу? Эта мысль терзала Хардсейма. Постепенно убивая.

— Я обещаю. — Сдерживая непреодолимый натиск боли, проговорил Рассел. — Обещаю, что отомщу за всех тех, кого нет с нами. За всех тех, кому мой брат нанес увечья. Я отомщу. Нужно только время…

***

Сердце колышется, страх охватывает старшего Хардсейма. Он смотрит вдаль, еле пытаясь выпрямиться после полученных ран, что медленно изводят его. Рассел отводит взгляд в сторону конунга, который собирается в путь. Он был как всегда суров. Взгляд полон уверенности, ни один мускул не дрогнул на его лице. Эммин хладнокровно относился к каждому своему действию и встреча с Кастером - не была исключением. Казалось, конунг Западной части - уже предугадал все возможные события. Вероятнее и свою смерть, от клинка короля, извергающего яростный гнев на простого смертного. Рассел восхищался Градостроителем. Порой, он напоминал ему отца, но лишь отголосками. Ведь никто не смеет заменить величие Фридриха Хардсейма.

Рассел тяжко выдохнул, когда подле него оказался младший брат.

— Что будет с нашим родом? Как мы закончим наше существование? — Вопрошает невзначай юнец, серыми, как туча глазами взирая вдаль снежных просторов, вперемешку с голыми старыми древами.

— Если бы я мог ответить на все вопросы этого сложного мира. — Слабо улыбнулся старший Хардсейм. — То вероятнее всего не находился бы здесь с израненой спиной.

— Я так хочу вернуть наш дом. Тот, пусть даже, серый уют, когда отец раздавал свои наставления, учил простейшим вещам и нам этого хватало. Хватало учений у Афрода, скитание по улицам Скаггерака, не оставляя мимо каждую таверну. Хватало обычного лучика солнца, что выскакивал ненадолго и ослеплял своим величием. — Март ненадолго умолк. — А теперь мы вынуждены бежать на другой континент, в надежде, что сумеем скрыться от частички того минувшего прошло, которой является Кастер Хардсейм. Которой являемся мы сами

— Я тоже хочу домой, ты не представляешь насколько сильно я этого желаю, но без крови, мы его не вернём. Попросту не сумеем. — Поясняет Рассел, видя, как седлают лошадей бесстрашные всадники.

— А если Кастер настигнет нас быстрее? Что тогда? Мы потерпим поражение.

— Кастеру не суждено выиграть в этой войне. Правду никто не сможет скрыть, даже самый искусный лжец, рано или поздно она все равно вытекает наружу. Сила в правде, а она за нами. — Рассел слабо улыбнулся, коснувшись кончиками дрожащих пальцев русых волос брата. — Главное, чтобы не было слишком поздно. — Сказал белокурый принц. — Ты же должен понимать, что смерть на смерть - не выход? Верно? Обещай мне, что ты пощадишь Кастера. Мы не должны продолжать убивать членов нашей семьи, пусть он и заслуживает этого. Каждый ведь заслуживает второй шанс.

Рассел напрягся. Злость на Кастера переполняла его, мотивировала двигаться дальше, сражаться до последнего. И теперь, дать обещание, которое он вряд ли сможет сдержать? Им движет месть. Месть за братьев. За тот страх, что он внушил в простой народ, который заслуживает свободы. Свободы от тирании и зверства, но как поступить? Солгать и потерять доверие младшего брата? Или сотворить то, что желает каждый? Рассел колеблется, его рука плотно сжимает деревянную перегородку. Глаза мотаются, то на конунга, то на белокурого мальчика, чей взор полон надежды.

— Обещаю. — Так или иначе, старший Хардсейм решил согласиться. Иного выхода у него нет.

— На наших руках не должна быть кровь Хардсеймов. Мы выше этого. — Продолжает Март.

— Ты прав… — Тихо произносит Рассел, в горле встаёт ком, ему тяжело собраться с мыслями, тяжело контролировать нахлестывающую горечь от мрачных воспоминаний. Хардсейму не по себе от того, какой выбор он сделал тогда. Он ещё несколько секунд смотрит на младшего брата, а затем переводит взгляд на покидающих территорию поместья всадников.


— И ещё одно. — Сказал принц.

— Говори. — Ответил Рассел.

— Не позволяй им разлучить нашу семью. Не позволяй мертвецам и приверженным старым традициям правителям - направлять тобою. Указывать. Эммин наверняка тоже что-то скрывает, причём очень яро. У него есть свой мотив.

— Не говори глупостей.

— Я уверен, он желает разделить нас не по воле Афрода.

— Тогда почему же?

— Из-за моих способностей, я могу видеть то, чего другие - нет.

— Не говори глупостей. — Закатывает глаза Рассел. — То, что ты видишь - обычные сны, не более.

— Тогда почему они настолько реальны? И отображают действительность?

— Совпадение. — Устало произносит Рассел, покидая общество младшего брата. Ему нужен отдых, он ещё слишком слаб, а работы - предстоит много. Март же остался на месте, попрежнему не ощущая себя одиноким. Ему кажется, что за ним наблюдают. Подслушивают не слова, а именно мысли. Страх наводил и холодный ветер, доносящий отклик. Доносящий одно лишь единственное слово: «Фомас». Он тоже покинул террасу, двигаясь к своим покоям, но по пути услышал тихое всхлипывание и открытую дверцу в госпиталь. Изнутри вышел Рейзер, злостно смотрящий на Хардсейма, а затем лукаво ухмыльнувшись, последовал дальше. Март нахмурил серые брови, приоткрывая поскрипывающую дверцу.

Она тихо всхлипывала над телом умершего солдата, которого спасти - не удалось. Он умер от заражения крови. Такое случается часто, особенно после многочисленных войн. Одна лишь царапинка способна изменить весь поток жизни, приблизив к неминуемой гибели. Младший Хардсейм делает несколько шажков вперёд, из другой комнаты с выкриками вылетает разъяренный лекарь.

— Ты! Только ты в этом виновата! — Кричит он и ухватывает девицу за волосы, потянув к себе.

— Не трогай ее! — Воскликнул Март, пихнув старого мужчину.

— Март! Не надо! — Кричит она, стиснув зубы от боли.

— Пошёл прочь! — Северянин ударяет мальчика в солнечное сплетение, отчего тот согнулся и рухнул на колени, скорчившись от боли. В глазах потемнело. Он видел лишь проблески того, как лекарь наносит несколько пощёчин.

— Считаешь себя особенной? Потому что твой отец был Хранителем разлома? Да все его ненавидят! Он втянул нас в войну! Теперь - мы предатель! А все из-за его гребаной справедливости! — Северянин ударил ее еще раз. Март поднимается с колен, сплюнув сухую слюну.

— А ты че вылупился? — Грозно говорит лекарь, ухватив принца за воротник и резко прижав к стенке. — Ты тоже не особенный и твой старший брат не особенный! Кроме Кастера, который превзошёл вас всех вместе взятых, а теперь, мы даже присягнуть ему не можем?

В ответ, юный Хардсейм лишь пытается нанести хоть какие-то удары по лекарю, но выходило нелепо. Для северянина - это казалось комариным укусом.

— Тьфу, выродки малолетние. — Лекарь плюнул ему в лицо, а затем покинул помещение, напоследок проговаривая:

— Эллен, ты больше никогда не прикоснешься к раненым солдатам! Никогда! — После сказанного, заплаканная девица подоспела к юному принцу. Тот лежал в бессилии, тяжело дыша. Он взглянул в ее кристально чистые глаза. Пытаясь вновь не утонуть в них, не позволить коварной любви овладеть им снова. Не дать жёсткому чувству погубить себя. Март пытался изо всех сил совладать ему, но все пошло по наклонной, когда Эллен прикоснулась своими тонкими пальчиками его руки и крепко сжала. Она была благодарна. Благодарна за то, что тот попытался сделать хоть что-нибудь, а не отстранился, подобно Рейзеру. Сквозь жуткую обиду, боль, царившую внутри неё, она выдавила из себя слабую, но милую улыбку. Белокурый принц вздохнул, канул в нескончаемый, окутывающий с ног до головы омут любви. О как же он не хочет потерять себя в ней, но уже поздно. Март уже поглощён любовью к девице и это его убивает. Это его и убьёт.



***************

— И куда же ты направляешься на сей раз, мой властитель? — Улыбчиво произнесла девушка, кончиками пальцев касаясь груди конунга. Кастер молча взирал в потолок, ощущая, как мурашки волной пробегают по его телу. Как ветерок тихо завывает сквозь щель.
И как легко его мысли развеиваются в голове. Как же он жаждет принять облик того, кем он является. Принять облик убийственного зверя, готового на все, лишь бы достичь своей цели. Многое тревожит молодого короля. Терзает, щекотно трепав нервишки. Виски в последнее время, постоянно ноют, требуя больше дозы.

— Сегодня я отправлюсь передать тело Хранителя конунгу Градостроителю, который до сих пор не смог отстроить свой «град». — Ухмыльнулся Хардсейм, убирая руку девушки. Он поднимается с кровати, проследовав к письменному столику, где помимо пергамента и опустошенных кувшинов вина, лежал свёрток. Тот, от которого Кастер пытается отказаться, переломив себя, но с каждым днём - его выворачивает изнутри желание. Желание вкусить плоды корня Белого дуба и окунуться в омут неведения. Спрятаться от всех насущных проблем и хоть на мгновение сбросить камень со своих плеч. Камень бремени, что заставляет сражаться до последнего.
— Зачем же угождать старому маразматику? — Девица также поднялась с кровати и подошла к Хардсейму, обняв сзади. Кастер в свою очередь достал корень и положил под язык, запивая все это дело прокисшим вином. Он вдыхает полной грудью и убирает руки рабыни с торса.

— Тебя это не должно касаться. Ты ведь простая рабыня и ей останешься до конца своих дней. — Кастер развернулся к ней лицом, грозно хмурив брови. Конунг ухватился за запястье девушки, сильно сжал, узрев в глазах боль. — Не думай, что у тебя будет будущее со мной. Ты не удостоена подобной чести, а теперь проваливай. — Он отпустил руку, а затем махнул в сторону выхода.

— Да, мой властелин. — Рунфрид оставила конунга в глухом одиночестве. Кастер снова смотрел в разбитое зеркало, видя десятки отражений. От большого до маленького. Как бы он желал, чтобы одиночество, царящее в этих покоях, господствующее в его душе и так убивающее сознание молодого короля, когда-нибудь исчезло. Растаяло, а на его месте явилось безумие. Согревающее сумасшествие, голоса внутренних бесов. Этого ему поистине не хватает.


888
Ворота Скаггерака. Блеклый луч солнца. Бесконечная мерзлота, снежные просторы. Угнетающая мелодия, которую насвистывает ветерок. Мастер Вельтон, стоявший подле саней, в которых находился гроб с гниющими останками Хранителя Разлома. Выстроенный отряд с войском. Король Северной души, взирающий на северян свысока, своими голубыми, пронзающими глазами. Его рука лежит на клинке. Мысли, он оставил в Скаггераке. Ужасное предчувствие настигало Кастера. Оно заставляло усомниться в планах. Оно пугало…

— Все готово, Кастер. — Произносит мастер Вельтон, вставший подле своего властителя. — Можем отправляться.

— Как ты считаешь. — Протянул Кастер, пристально оглядывая все в округе, будто бы видит в первый раз отстроенные могучие стены Скаггерака.
Ладонью, сокрытой в кожаной перчатке, он словил несколько снежинок. — Я делаю правильный выбор, прогибаясь под волю конунга Градостроителя?

Вельтон некоторое время молчал, издавая тяжёлые, несносные вздохи. Он не мог перечить тому, кто в большинстве случаев попросту его не слушает. Ситуация получилась довольно-таки напряженной. Резорский перевёл взгляд на конунга.

— За всю свою жизнь, я сделал множество неправильных выборов. Выборов, за которые сейчас терзаю себя, за которые, я желал искупить славной смертью. Достойной. Лишь бы расплатиться с грехами. — Что-то смутило Вельтона. Опечалило. Вогнало в отчаяние. Он вспомнил злодеяния, что творил, будучи не в своём уме. — Но в конечном итоге, осознал очень важную вещь. Нет на этом свете правильных и неправильных выборов. Они равны.

— Но все же ты осуждаешь меня за него, не так ли? — Кастер искоса глядел на мастера, жестом отдавая приказ выдвигаться первой колонне конных солдат.

— Эммин что-то затевает. — Кивнул головой мастер. — И меня пугает его рвение прибрать под себя выживших южан. Он сражался на их стороне, ровно также, как и Афрод, но тот получил по заслугам, а градостроитель - попрежнему расхаживает по земле.

— Мне тоже противны действия с моей стороны, Вельтон. Противно то, что я потакаю своим же слугам, ради благой цели. Мои грёзы - не знают границ. Я окончу начатое дело и пойду любой ценой, пусть даже таким унизительным путём. Я обрёк тысячи жизней на смерть. На жестокие муки, которые сейчас испытывают падшие души в Сером мире. Зато теперь, у нас появился действительно стоящий шанс. Спасти всю Северную душу от вымирания. Спасти северян, путём переселения их на другой континент, который я сравняю с землей. Уничтожу! Убью их королей! И на пустоши, мы отстроим новый мир, а я в нем - стану повелителем. Стану Создателем. Вот - мое истинное предназначение, Вельтон.

— И все же, мой властитель, нельзя доверять Эммину и его словам, да и про переселение… У нас нет таких ресурсов, нет армии. На это уйдёт годы.

— Оставь это мне. — Улыбнулся Кастер, делая несколько шажков вперёд. — Нас снова ждут перемены, вот увидишь. Я предчувствую, нас ждёт что-то необыкновенное. Неожиданное! Вот увидишь… Вот увидишь… — Повторял из раза в раз Кастер, двигаясь к вороному коню.

— Но ты должен понимать, нас окружают враги. Они повсюду… Возможно, даже среди жителей Скаггерака. Предателей множество. Приспешники Винтера или же Нестера. Они все готовятся свергнуть тебя.

— У них не выйдет. — Ухмыльнулся Кастер, запрыгивая в седло коня и ухватывая за повод, легонько потянул на себя, покуда конь прошёл полукругом.

— Откуда такая уверенность? — Хмурит брови Вельтон. Тревога раздирает его грудь. Раздирает изнутри, коварные мысли о грядущем бремени - мучают. Они похлеще самой жуткой пытки, ведь Резорский не желает поражение своему некогда подопечному.

— Я разорву их на части. — Не стирая улыбки на своём лице, Кастер поддал коню по бокам, а после ринулся вперёд, обгоняя пеший взвод. Вельтон последовал за ним. Путь по заснеженной долине, был нелегким, кони осторожно ступали по сугробам, которые появились после прошедшей бури. Оголенные ветви старых деревьев, были сокрыты за толстыми слоями снега.

— Вельтон. — Подозвал его конунг, осматривая поля, усыпанные пеньками.

— Слушаю. — Ответил мастер, подогнав лошадь к королю.

— Деревьев почти не осталось, теплицы уже не способствуют появлению урожая. Северная душа умирает. Холода усиливаются, через поколение, а то даже и меньше - здесь все канет в вечную мерзлоту. Народ будет гибнуть. Я считаю, что необходимо объединиться для лучшего блага. Та битва принесла нам геноцид, с которым нужно бороться. Кто, если не я - остановлю вымирание нашего народа и сотворю невозможное? Мое имя впишут в историю, я стану поистине легендарным лимом.

— Да будет так, но тогда, северянские орды вымрут. Останутся лишь южане. Скрещивание крови. Дети будут рождаться слабыми. Это ли не будет продолжение геноцида? Пересилить нас на Франбург или Астрос. Вот, что поистине убийственно. Многие не поймут.

— Многие и не понимают сейчас. — Кивнул головой Кастер.

Его лицо не было довольно. Он не должен останавливаться перед задуманными грёзами. Иначе - он скатится в темную бездну, потеряет себя и останется ни с чем. В мгновение, перед его глазами пролетела стрела. Из-за деревьев выбежали берсерки, могучими топорами впиваясь в тела солдат Скаггерака. Кастер во мгновение спрыгивает с лошади, падая на заснеженную землю. Вельтон, вовремя не сообразив, остался верхом на коне, до тех пор, покуда в его бок не влетела стрела. Вошла глубоко, отчего он зашипел, подобно свирепой змее. Берсерки с ревом осуществили неожиданное нападение. Молодой Хардсейм поднимается на ноги, ветер развивал спадающие пряди. Через миг, он уже уворачивается от занесённого топора берсерка и вынимает меч. Прокрутив его в руке, он осторожно ступает вперёд, вгоняя клинок в живот варвара, пронзая насквозь. Голубые глаза конунга видят облик смерти в очертании мужчины. Он чувствует его боль, его страх. Кастер ощущает все. Его брови непроизвольно дернулись, рука задрожала, отчего конунг отошёл на несколько шажков назад. Берсерк рухнул на колени, а затем и на землю, вдавливая меч ещё глубже. Кровавое озерцо образовалось под северянином и с каждой секундой становилось все больше и больше. Холодок пробежал по спине Хардсейма. Он утерял себя среди сражения. Кастер не слышал могучего рева бесстрашных воинов, бросившихся на смерть. Они знали, на что идут. И всеми силами пытались осуществить поставленные задачи, а именно - пробиться сквозь выстроенную стену северян и нанести удар. Коварный, убийственный удар, который навсегда остановит сердце короля. Хардсейм хмурит брови, наблюдая за тем, как варвары приближаются к нему, палят из луков, метают топоры. Он лишь улыбался. Безумие царило в нем. Секира поднимает голову, смотря в бесконечно серое небо. Руки его раскинулись в стороны. Он готов принять участь, которая ожидала его с самого начала. Вот и все, здесь оборвётся нить жизни великого и ужасного Кастера Хардсейма. Здесь - все окончится, как и предвещал странник:

«Не править тебе Северной душой»

Кровавая месть за все те события, произошедшие на континенте, что начались от простой любви и довели до плачевного исхода. Исхода, за который Кастер, сам того не зная, будет корить себя до последней минуты. И вот, она почти наступила. Остаётся сделать всего навсего несколько шажков. Вонзить топор, да поглубже и завершить историю.

— Не в этот раз! — Слышится голос Вельтона, который остановил наступающего берсерка метким ударом клинка. Кастер опускает глаза на наставника, видовая, как берсерки один за другим падают замертво, а значит их смерть - напрасна. Как и все те, что были ранее.

— Значит, Создатель все еще хочет видеть меня на этой земле. — С ноткой безрассудства, тихо произносит Кастер, подоспев к раненому берсерку, которого поставили на колени перед своим властителем. На его правом плече - виднелся кровавый окрас, который сразу же пал во внимание молодому королю. Секира встал перед ним, с холодным взглядом и невозмутимым лицом взирая на варвара.

— Скажи мне, воин, кто отдал приказ о нападении? — Слабо улыбнулся Хардсейм, склонив голову набок.

— К черту тебя, король мертвецов! К черту твоё правление! Отправляйся в Серый мир! — Сплюнул берсерк, попытавшись вырваться, но взамен, за сказанные слова и действия, получает несколько ударов от солдат Хардсейма. Воин согнулся от боли, но не переставал сопротивляться.

— Достаточно. — Сказал Кастер. Секира протягивает руку, после чего, один из варваров отдаёт ему клинок. Хардсейм прошёлся полукругом, громко смеясь и отдаваясь безумию.

— Ты уверен в своих словах, воин? — Ухмыляется он.

— Моя смерть не будет напрасной! Народ будет сражаться. Сражаться за то, чтобы избавить Северную душу от безумного тирана!

— Вот и посмотрим. — Холодно говорит Хардсейм. В его голосе слышна хрипота. Он сжимает в руках клинок, прокручивает несколько раз, а затем подносит к подбородку берсерка. Лицо его наполнялось гневом. Тем, что некогда протекал по его жилам и заставлял жить. Он был настолько зол, что весь его вид - смердел яростью. Яростью и смертью, которая вот-вот настигнет солдата. Секира заносит меч и ударяет несколько раз. До тех пор, пока лицо воина не было изуродовано до неузнаваемости. Ему нравился крик умирающего. Стоны, предсмертные конвульсии. Казалось, в тот миг, Кастер Хардсейм почувствовал, что он снова жив.

— Кастер… — С болью в голосе произносит старый мастер.

— Тебе нужно возвращаться домой, мой дорогой друг. Как только ты поправишься, я выдам определенные распоряжения. — Сказал он, а затем подоспел к главнокомандующему. — Выдай ему в сопровождение десять лучших конников из твоего отряда, а мы продолжаем путь.

— Я могу продолжать поход. — Выдавил из себя Вельтон, придерживая бок, также надломил всаженную стрелу. Тогда же, к нему подоспел Кастер, легонько пихнув мастера в плечо. Вельтон рухнул в сугроб, скорчившись от боли. И в след этому, Секира подаёт руку, помогая встать наставнику.

— Ты мне нужен живой, понимаешь? Продолжив поход, ты обрекаешь себя на верную смерть. В Скаггераке тебя подлатают, а после ты присоединишься ко мне. Кроме тебя, у меня никого и не осталось. Я не могу доверять кому-то. Пойми правильно.

— Я должен быть рядом со своим властителем! — Восклицает Вельтон.

— Как ты и сказал, не в этот раз. — Искренне улыбнулся Хардсейм, повторяя его фразу. Пока Вельтона уводили, Кастер осмотрел несколько мертвых нападавших. Их рукав правой руки был измазан засохшей краской.

— Какие будут дальнейшие указания, мой властитель? — Подходит к конунгу воин. Сам же Хардсейм, протирая кровавое лезвие своего клинка о мертвого северянина, призадумался.

— Пустите вперёд двоих конников, пусть прочесывают местность. Не хочу, чтобы наши незваные гости излишне помешали нам. Ещё бы догадаться от кого именно они пришли. — Кастер спрятал клинок в ножны, возвращаясь к лошади.

— Дело рук Эммина? — Спрашивает северянин.

— Не думаю. — Замотал головой Хардсейм. — Он скорее напал бы у хижины Афрода. Да и опознавательные знаки на тех рукавах, говорят о ином. Я слышал о них.

— И что же именно? — Вопрошает воин.

— Это не краска, а кровь диких зверей. Независимые племена, возможно, они или же. — Кастер немного помолчал, нахмурив брови. — Или же это предвестники очередного восстания. Предвестники гражданской войны. Нужно поскорее решить наши дела в Цитадели, ибо пока что - к новым войнам, я не готов.


***

Всадники подоспевают к разлому. Темный трап, речка, стекающая с ледяной горы - медленно бежала в долины ледяной пустоши. Из-за деревьев, виднелась верхушка Цитадели. Кастер осторожно придерживает повод своего коня, бросая суровый взгляд на старика, сидевшего на скамье. Градостроитель держал в руках топор, кончиками пальцев прикасаясь к лезвию. Седые волосы развивались на холодном ветру. Взор молодого короля - был одновременно и хладнокровен и жесток. Небольшой отряд Кастера, насчитывал около сотни пеших воинов и двадцати всадников, которые заняли необходимые позиции. В его силах - перебить дюжину северян, сражающихся на стороне Градостроителя. Нужно лишь отдать должный приказ. Хардсейм наконец ощутил своё могущество. Свою власть. Одно решение, может изменить многое. Безумное решение, смердящее корыстью и непоколебимым гневом. Ядовитая улыбка появилась на лице Кастера Хардсейма. Белоснежные клыки ослепляли хмурого Эммина, что поднялся на ноги. Лучники позади него нацелились на Кастера. Вперёд выехала повозка с содержимыми останками Хранителя. Молодой Хардсейм спрыгнул на замёрзшую землю. Ветер поднялся, поднимая сухой снег.

— Я считаю, что нам пора снять напряжение, пускай твои солдаты опустят оружие. Сегодня пролито достаточно крови. — Произносит Кастер, наклоняя голову набок. Своим пронзительным взором, он пытается отыскать правду в глазах старого конунга, который медленно поднимает ладонь. Напряжение нарастает. Воины переглядывается между собой. Кастер не дрогнул. Он продолжал сохранять хладнокровие. Эммин подаёт жест своим варварам, после чего те опускают натянутые луки и заострённые клинки.

— Я вижу, что ты сдержал своё слово, что даже удивительно. — Сплюнул Градостроитель, вонзив топор в скамью. Он сделал несколько шажков вперёд, продолжая говор.
— Или это очередная уловка?

— У меня нет мотива строить козни против тебя и твоего конунгства. Останки находятся здесь, тебе очень повезло, что мы не сожгли тело Афрода в братской могиле или же не скормили голодный волкам за его предательство. — Съязвил Хардсейм.

— В чем же состояло его предательство, Кастер? — Будто бы не понимая, спрашивает старый конунг, скрестив руки на груди.

— Не строй из себя дурочка, Эммин. Он втянул тебя в зловещую игру, объединившись с южанами, которые готовили смерть всей Северной душе.

— Но эту игру начал ты. — Подмечает Градостроитель. — Похитив принцесс, ты уже обрёк тысячи жизней на гибель.

— Возможно. — Дернул бровями Хардсейм, двигаясь полукруглом и лишь посильнее укутываясь в меховую накидку. — Но ты сам должен понимать, что все произошедшее, случилось бы в скором времени, а теперь, южане ослабли. И мы можем нанести ещё более пронзительный удар. Мы можем отправиться к ним, нанести визит, разорив города и отомстив за все те смерти.

— Мы слабы ровно также, как и они, если не больше. — Кивнул головой Эммин. — Ты говоришь о невозможных вещах.

— Знаешь, сказав мне полгода ранее, что Эммин Градостроитель, верный друг моего отца, будет сражаться на стороне тех, кто зверски убил его, я бы тоже сказал, что это невозможно. — Кастер раскинул руки в стороны, ядовито ухмыльнувшись. В его голубых глазах заискрилась злоба. — Но не будем напоминать друг другу об ошибках прошлого. Склони передо мной колено, поклянись в верности и верни восвояси моего брата.

— Март останется со мной. — Без лишних слов и раздумий, грубо отвечает Эммин.

— Неудивительно. — Улыбается молодой Хардсейм.

— И преклоняться перед королём, который приблизил к вымиранию Северную душу - я тоже не стану. Пора бы тебе признать, Хардсейм, что нам лишь останется мечтать о потеплении, которому никогда не бывать. Отсиживаться последнее поколение в своих домах и ждать верной смерти от вечной мерзлоты.

— Выступаешь против меня. — Кастер коснулся рукояти своего клинка. — Довольно-таки смело, учитывая то, что другого короля нам и не избрать. Верно? Ты кого хочешь видеть с короной континента? Винтера Варсандара, который ничуть не лучше меня. Или же Нестера? А может быть себя? Старого маразматика, который доживает последние годы жизни. Вспомни битву пяти конунгов, Эммин. Тогда тоже говорили о вымирании. Тогда голосили о смерти, но сейчас, почему-то, вы не рассказываете о том, что именно вы начали эту войну. Ты, Эммин тоже в ней участвовал. А значит, ты ничем не лучше меня.

— Вскоре ты увидишь, Кастер. — Спустя какое-то время паузы, произносит Градостроитель. — Что есть тот, за кем последует народ.

— Я уже посмотрел в своё отражение, так что не будем об этом. Забирай останки Афрода и преклони колено, как было обещано.

— Ты не сможешь править вечно, твои дни будут сочтены ровно также, имя Кастера Хардсейма канет в вечность и забудется. — Эммин подозвал двух воинов, стоящих позади него, дабы те подоспели к деревянному гробу.

— Достаточно болтовни. — Резко начал Кастер. — Преклони колено и поддержи мои слова, что прозвучат на съезде. И тогда, я уверяю тебя - гарантии безопасности для Западного конунгства - будут предоставлены. Войдя в союз со мной, ты получишь мою защиту. Разве такой исход не устраивает тебя? — Кастер встаёт в полуоборота, изредка оглядываясь на солдат, достающий гроб Хранителя. Легкая ухмылка появилась на лице Секиры. Беззаботная, но одновременно настораживающая. Эммин пристально смотрел на своего врага, сдавливая рукоять топора. Он в действительности не понимал, какую игру ведёт Хардсейм. Старый конунг изо всех сил старался не поддаваться ядовитым манипуляциям Кастера, который, казалось может пойти на все, ради азарта.

— Единственное, что я могу сделать, так это принять мнение большинства. И на этом - все.

— Я услышал тебя, Эммин. — Не перестаёт напрягающие улыбаться Кастер, разводя руки в стороны. — Увидимся в цитадели.
Эммин, как и вся его «свита», постепенно отдалялись от виллы Афрода. Удалялись вдаль снежных просторов, озаряющих своей белизной.

Кастер остался на месте, будучи обреченный на пытки своих собственных терзаний. О как он желал проиграть. Не всем этим злосчастным конунгами или ярлам. Он не хотел проиграть в битве против себя же самого. Извечные сражения, внутри его опустошённой души, вновь воспылают. И теперь, даже самый, казалось бы бесстрашный северянин на всей Северной душе, страшится неизведанного. Мутного грядущего. Смутного бремени, настигшее родные земли. И собственных бесов, царящих в глубинах. Его хмурый голубой взор - направляется в сторону цитадели. Нерв дрогнул на лице конунга, кулак сжался, губы поджались. Дыхание нервное, в глазах слегка мутнеет. Кастер не должен уподобится своим предкам и дать слабину, ибо от его деяний зависит все будущее. Он прошёлся вперёд, растягивая шаг. Осмотрелся в округе, на своих воинов, негодующих, что делать дальше.

— Пора на переговоры.

***

Четыре правителя. Небольшие войска, выстроенные в несколько шеренг, расположенные по частям. Развивающиеся знамена, падающий с небес ветерок. Сухой ветер, ударяющий в лицо. Суровые мины варваров и не менее серьезные конунги. Собравшиеся здесь ждут великого совета, событие, которое постоянно осуществляется во благо Северной души. И сейчас, не менее знаменательный день, ибо именно сегодня, впервые за десяток лет, здесь собрались все четыре конунга. Конунг Нестер, злосчастный властитель Восточной части континента, стоял неподвижно, подобно восковой фигуре. Его седые волосы развивались на холодном ветре, глаза стеклянные, смотрящие в глубинные дали снежного царства. Руки скрещены на груди. Он вдруг зашевелился, подозвал двух солдат, что-то прошептав им на уши, при этом, не сводил взгляд с Хардсейма. Кастер, в свою очередь, ожидал приема. Великое стояние началось с его прихода. Никто не собирался двигаться дальше. Его забавила нагнетающая обстановка, нависшая над Цитаделью. Кастер также восхищался стойкостью конунгов, которые, в такие смутные времена, все же решились явиться на съезд. Странное ощущение внезапно настигло Кастера, пробежалось по телу, холодный ветер настораживал. Вечно переглядывающиеся между собой Винтер и Нестер, покорно предающиеся безмолвию, также о чем-то да говорили. Снежные кристаллы сыплются с мутных небес. Хардсейм чуть наклоняет голову вперед, голубыми глазами, полыхающими безумием, исподлобья одаряет всех взглядом. Пытаясь разгадать их самую заветную тайну, но все они словно стены. Ничего невозможно прочесть. Лишь одно ему было понятно. Сюда явились все конунги Северной души. Властители, чьи семьи испокон веков враждовали между собой, одаряли родные земли смутой, проливали кровь,  лишь изредка объединяясь ради свершения истинной цели. Варвары следовали за правдой и своими богами. Все они жаждали сражений, не только ради золота и земель. Они воевали за то, чтобы их имена не забывали. Им нравятся похвалы, для них присуще почувствовать себя прославленным. И почти каждое действие, совершаемое северянами, основано только на славе. Тогда в чем же их секрет сейчас? Все конунги наконец собрались вместе, чтобы избавиться от смуты? Преодолеть страшное время вымирания от холода и вечной голодовки? Кастер так не считал. Нечто страшное задумали правители континента. Неизвестность пугала Хардсейма. Он страшился ее больше, чем своих неудач. Наконец, безмолвию пришла славная кончина. Винтер Варсандр, обременив себя несколькими говорящими взглядами со своим союзником, так и вышел вперед, выступая перед отрядами воинов севера. Среди солдат Варсандара, послышался гул, все они застучали топорами по своим круглым деревянным щитам, выкликивая его имя.

— Приветствую всех собравшихся. — Голосисто заговорил Винтер. Он казался подозрительно довольным. Будто бы вот-вот свершится его самая заветная мечта. Кастер настороженно прошелся взглядом по его воинам. Все они были вооружены до зубов. Еще мгновение и Хардсейм ловит на себе неодобрительный взор Нестера Морта, сложившего руки на груди. Кровавая Секира прищуривается.

— Будьте начеку. — Тихо, еле шевеля губами, произносит Кастер своему военачальнику.

— В последний раз, такое событие, как настоящий съезд великих конунгов континента, совершался очень давно. Почему он настоящий? Да потому как все властители прибыли сюда, дабы исполнить наконец древнюю традицию. Уверяю вас, это войдет в историю, вот увидите! Теперь, для Северной души настанет благие времена, нас ждут перемены. Посему, мы и должны их обсудить с вами, дорогие конунги континента. И решить, как же именно следует поступить и справиться с тяжелым бременем, возложенным на наши плечи. Не стоит медлить, пора двигаться дальше. — Он указывает рукой на мраморные ступеньки, ведущие в цитадель. Лживая улыбка не стирается с его лица. Ветер усиливается, трещат ветви старинных деревьев. Кастер отводит взгляд в сторону. Солдаты севера в один такт забили в щиты, дабы сопроводить властителей в цитадель. Первым пошел Винтер, за ним Нестер и Эммин. Последним шествовал молодой Хардсейм. И перед самым входом, он оглянулся назад, все также оценивающе оглядываясь по сторонам. Он пытался предвидеть, что же именно задумал Винтер Варсандр. Ведь сейчас, в его власти полностью перерезать своим недругам. На сей раз, организацией съезда занимался Стольгримец. По холодным коридорам, таким надоедливо знакомым, были развешены древние знамена великих семей севера. К сожалению, уже почивших от великих битв. Некоторые из них, оказались жестоко перерезаны, подобно свиньям. Кастер остановился на полпути к главному залу, где и должны состояться переговоры. Он узрел знамена желтого цвета, на которых изображены четыре ворона, смотрящие друг на друга. Это семья ярла Вульфа Резильвульда. Они служили Стольгриму верой и правдой, желая сделать Варсандара королем, но по итогу – были убиты отцом Винтера. Тот посчитал, что Вульф оказался предателем, хоть такового и не было. На деле же, жена ярла переодически спала с Варсандором, после чего родила бастарда Рейзера. Кастер долгое время смотрел на эти знамена, до тех пор, пока не остался в глубоком одиночестве. Он опустил суровый взгляд под ноги, глубоко вдохнул, а затем все же последовал вовнутрь главного зала. Там уже и уселись великие конунги северных земель. На каменном столе было множество угощений, вплоть до огромной жареной свиньи. Вдали горели камины, согревающие помещение. Восковые свечи дребезжали от сквозняка.

— Прошу, Кастер присаживайся. — Сказал Винтер. — Или тебе больше подходит ваше величество? — Нагло усмехается Стольгримец, устраиваясь на стуле с длинной спинкой поудобнее. Слуги налили вина каждому правителю, разложили еды и покинули помещение, закрывая могучие двери. Глаза молодого Хардсейма заискрились.

— Кто будет говорить первым? — Эммин наклонил голову набок, прикоснувшись к кубку, наполненному алой жидкостью.

— Пускай выскажется король, считаю ему есть много что нам сказать после той кровавой резни, которую он устроил под Скаггераком, поставив наш народ под угрозу вымирания. — Винтер обратил змеиный взор на Хардсейма.

— Да, ты прав. — Слабо улыбнулся Кастер, но в миг эта улыбка исчезла. Он стал до ужаса злым, кровь закипала, мускулы на его лице дрожали, а взгляд внушал страх. — Только вот для начала, ответь мне, почему ты оставил земли Скаггерака, когда мы нуждались в тебе и твоих воинах, дабы разгребать горы мертвецов?

— Не путай, Кастер. — Кивнул головой Винтер, пригубив вина. — Я не бросал тебя, а отлучился на некоторое время в свой очаг, дабы наконец разрешить проблемы своего города. Война с южанами принесла мне огромный ущерб, из-за него, мои планируемые походы – придется отложить по меньшей мере на пять лет. — Винтер на удивление был спокоен, казалось, он наслаждается гневом Кастера Хардсейма.

— С этим разъяснили, следующий вопрос, но уже ко всем. — Кастер начал обходить всех кругами, пристально взирая на каждого. — Эммин, скажи мне, для чего ты вербуешь жалких южан? Как ты смеешь иметь с ними дело, когда они убивали наших собратьев? — После сказанных Кастером слов, все удивленно посмотрели на Градостроителя. Винтер с неким презрением, а Нестер наоборот – равнодушно. Сам же конунг Западной части немного поразмышлял, сверля глазами молодого короля.

— Отвечай. — Зашипел Хардсейм.

— Как я могу рассчитывать на свою безопасность после того, как ты устроил кровавую бойню под Скаггераком? Тысячи северян погибло от твоей импульсивности и самонадеянности. Ну, а теперь, ты явился сюда и задаешь эти вопросы, когда о твоей вине, они пришли сюда.

— Нестер. — Кастер ничего не ответил на слова Градостроителя, оборачиваясь к конунгу Морту. Безумная улыбка воцарилась на лице Хардсейма. — Что ты задумал против меня?

— Ничего страшного. — Кивнул головой старый правитель.

— Ну вот, это уже меняет дело. — Хмыкнул Кастер, тоже потянувшись за золотым кубком. Он залпом опустошил его, наливая еще. — Теперь, пора бы обсудить действительно насущные дела. Итак, в моей голове родилась гениальная идея, способствующая предотвращению вымирания среди нашего народа. Спасение, которое все мы заслуживаем.

— И о чем же идет речь? — Оторвался от трапезы Винтер, с любопытством глядя на Хардсейма.

— Я готов простить вам все ваши предательства, коварные замыслы и избавиться от всех обид, сбавить свой пыл и забыть это, как страшный сон, но взамен прошу приклонить колено и поклясться мне в верности. Вместе, мы сможем преодолеть все невзгоды.

— Так себе предложение. — Снова высказался Винтер, остальные молчали.

— Только вот ты даже не дослушал, в чем заключается мое предложение. Мы соберем достаточное количество воинов для того, чтобы вновь атаковать Франбург, пока армия их слаба, пока некому защищать земли. Мы не просто атакуем их, мы захватим их континент и подчиним нашей воле. На обломках старого, мы построим новый мир. Более лучший, надёжный для нашего народа. Именно поэтому, мне полностью необходима ваша поддержка в этом. И ради общего блага, я готов пойти на уступки и простить все ваши грехи. Как истинный король Северной души, я спасу нас всех.

— Только вот, есть одна маленькая проблемка. — Оживился Винтер после продолжительной речи властителя. Он косо взглянул на молодого Хардсейма, легонько поджал губы, покручивая кубок в своих руках.

— Они все решаемы. — Раскинув руку в сторону, говорит Секира.

— Ты прав. — Кивнул головой Варсандр, поднимаясь из-за стола. — Все они решаемы и эту, однозначно - исполним. Кастер Хардсейм, король Северной души, конунг Скаггерака, именуемый Секирой, захватчик городов юга, защитник континента. Нам казалось, что ты ещё можешь сохранять здравомыслие, но мы ошибались.

— К чему это ты клонишь? — Кастер был растерян, но не показывал это, скрывая за безумной ухмылкой.

— К тому, что ты больше не будешь королём Северной души. — Винтер вернул взгляд на Хардсейма.

— С чего это вдруг? — Недоумевает Кастер, делая шаг вперёд и откидывая кубок в сторону. — Вы не сможете меня убить. Начнётся гражданская война. Большинство северян уважают меня.

— Мы не собираемся тебя убивать, лишь отстранить от столь высокой должности. По древнему обычаю, конунги, кто утратил доверие в здравомыслие короля - могут самолично отозвать полномочия короля. Это займёт время, но зато не будет гражданской войны. В лучшем случае, ты лишишься только титула короля, в худшем - своих земель и оставшейся власти. Нужно лишь только собрать голоса конунгов. — Винтер довольно улыбался, схватившись руками о край стола. — Кто за то, чтобы отстранить Кастера Хардсейма?

— Это невозможно…

— Все возможно. — Поднимается из-за стола Нестер, снимая с мизинца фамильное серебренное кольцо и подкидывая его Винтеру. — Я голосую за то, чтобы убрать короля и избрать нового. Более достойного правителя Северной души.

— Жалкие предатели. Вы же знаете, что я умею мстить. Прекрасно понимаете, что так просто я не оставлю этого! — В грубой форме восклицает Хардсейм, заполняясь гневом.

— Эммин, остаётся лишь твой голос. — Винтер чуть сгорбился, ожидая Градостроителя.

Конунг Восточной части молчал. Пристально оглядывая каждого, отпив немного вина, он все же начал:

— Но какого короля мы изберём тогда?

— Винтер Варсандр более подходит на эту роль. — Осведомился Нестер, скрестив руки на груди.

— Раньше, я бы никогда не согласился на подобное, но сейчас. — Эммин переводит взгляд на Хардсейма, который кипит от злобы. — Сейчас первостепенная задача избавить континент от тирана. Я голосую за то, чтобы убрать Кастера Хардсейма. — Он также снимает перстень со своего безымянного пальца и укладывает на стол подле Винтера.

— Тогда, я отправлю наши запросы к старейшинам, которые проведут необходимые обряды, а после, мы изберём нового короля. Голосовать смогут все. В кандидаты могут также выступить все. — Докончил Винтер.

— Я так просто не оставлю это. — Сплюнул Кастер.

— Оставь свои угрозы при себе. Довольствуйся последними мгновениями своего правления Кастер. Ты пережиток прошлого, от которого необходимо избавиться, ради светлого будущего. Бывай. — Винтер похлопал его по плечу и медленно направился к выходу. За ним последовал и конунг Нестер, намеренно пихнувший его в плечо.

— Ты сам начал эту войну. — Сказал Эммин. — Так давай же биться до последнего.

— Вы все окажетесь в могиле. Вот увидишь. — Злобно говорит Кастер. — Хотя как, ты же будешь лежать в братской могиле, без имени и почестей, тебя забудут, а мое имя окажется у всех на устах.

— Ещё увидимся. — Кивнул головой Эммин и также покинул помещение, оставляя короля в глухом одиночестве.