Безмолвие Серого мира. Белый ворон. Глава 6

;;;;;;;; Северная душа 6 ;;;;;;;;

Порочная власть.

Длинный коридор, ведущий в медовый зал. Разъяренный властитель, испытывающий дикое чувство ненависти, которое покрывает страх. Его лицо отражает злобу, он переполнен отравляющими сознание эмоциями. Сейчас, слабо освещенные коридоры – кажутся слишком продолжительными. Шепот, раздающийся в зале, Кастер слышит его, тревога окутывает с ног до головы, сдавливает горло. Кислорода не хватает, хоть и легкие наполнены им. Плечи, как и руки становятся тягостными, нечто невидимое давит на них. Ноги ватные, еле передвигаются. Сердце сильно бьется о грудь, под ребрами колит, будто бы маленькие иголки впиваются в плоть Хардсейма. Секира слышит, как произносят его имя, но не обращает внимание. Кто-то взывает, но ему все равно. Он следует в чертоги медового зала. Уже виднеется свет от факелов, в кругу собрались воины, обсуждающие произошедшее. Кастер прошел вперед, бросая злостный взгляд на мертвые тела варваров, лежащих посреди зала. В помещение стоял смрад. Засохшие пятна крови. К своему властителю подоспел мастер Вельтон.

— Что здесь произошло? — Оглядывая всех, спрашивает Кастер, покуда его ладонь обратилась в кулак. Он косо взглянул на девушку, сидевшую на ступеньках и прикрывающую лицо. Ее руки были в крови, ровно также, как и русые волосы. Молодой Хардсейм нахмурил темные густые брови, не сводя с нее глаз.

— Эти четверо северян, ворвались в дом конунга и осуществили покушение на вашего ребенка, мой властитель. — Сложив руки за спиной, произносит Вельтон. — Но хочу заверить, что с ним все в порядке. Эмилия смогла за него постоять. На шум уже подоспели наша стража. У нас есть потери, около шести стражей погибло в эту ночь.

— Выясни остались ли у них семьи и проконтролируй, чтобы они не голодали. Дай каждой по мешку зерна. — Кивнул головой Хардсейм, махнув рукой. — А этих сожги.

— Здесь есть еще кое-что важное. — Осведомился Вельтон.

— Говори. — Дернув бровями, произносит Хардсейм.

— Взгляните на их рукава. — Кивком указывает мастер на тела умерших. Кастер тяжело вздохнул и спустился на корточки, он пристально разглядывал мертвых, обратив внимание на плечи, которые были измазаны засохшей кровью. Ровно также, как и в прошлый раз, когда на конунга покушались на пути к Земной обители. Кастер поджал губы, выпустив горячий воздух из своих легких, он безумно смеется, прикрывая веки. Он прикрывает лицо правой рукой, а затем поднимается на ноги, грозно глядя на мастера и остальных приближенных ярлов, обсуждающих произошедшее между собой.

— Почему они мертвы? Неужто нельзя было оставить одного в живых? Откуда такая безответственность?  — Возмущенно спрашивает конунг, вновь бросая тяжелый взгляд на девушку, сидящую на ступеньках, что возвышаются к трону.

— Их убила я. — Оживилась Эмилия, встав в полный рост. Ее глаза наполнены ненавистью ко всему происходящему. Она медленно шествует к Кастеру и останавливается лишь тогда, когда оказывается вплотную к нему. Девушка заметно изменилась с тех пор, когда произошла та самая битва. Прошло уже около восьми месяцев с тех ужасающих событий, а мертвые тела до сих пор выгребают из-под снежного завала.

— Впечатляюще. — Стерев улыбку со своего лица, отвечает Хардсейм, наклоняя голову набок. Голубые глаза заискрились, он пронзал девушку своим взглядом.

— Впечатляюще? — Переспросила Эммилия, изогнув серую бровь. — Ты ставишь под угрозу продолжение своего рода, из-за твоих деяний, чуть ли не погиб наш сын! — Восклицает Розенталь и со всей силы ударяет конунга в плечо своим маленьким кулачком. Девушка скривилась от легкой боли в костяшках, отошла назад, а затем нанесла жгучую пощечину. Кастер стоял неподвижно, принимая все ее удары, которые вовсе не желали кончаться. Ногой, Эмилия зарядила по колену, отчего Хардсейм чуть согнулся. Еще одна пощечина, на сей раз другой рукой. Все присутствующие следили за происходящим.

— Довольно. — Злобно выговорил Секира, ухватившись за запястья девушки. — Пошли все вон! Вон я сказал! — Кастер одарил всех недоброжелательным взглядом. Все в спешке покинули помещение, продолжая шептаться и косо поглядывать на своего властителя. И вот они снова оказались одни. Одни в большом медовом зале, здесь закончилась их любовь в прошлый раз. Здесь погиб Джейсон. Здесь Кастер ощутил свое превосходство. Он глядел на нее, с ненасытным чувством, будто бы желал все отмотать назад. Прекратить жестокую распрю между ними, но уже ничего не сделаешь. Все так сухо и так печально.

— И что теперь ты намерен делать? — Она пытается вырваться, но могучие руки сдавливают кисть, девушка ощущает легкую боль.

— Не знаю. — Секира опускает взгляд и отходит назад, ослабив хватку.

— Как же ты противен мне. — Эмилия отворачивается, покачивая головой. — Ты должен отомстить этим ублюдкам, должен! Наш сын мог оказаться в Сером мире, если бы не я. Личная рабыня для тебя.

— Я не знаю, кто может стоять за этим. — Кастер прижался к холодной стенке, исподлобья смотря на трон. — Может и вправду, чтобы уберечь тебя и ребенка, мне необходимо отречься от своей власти. Передать титул своему брату, который оказался слишком живучим. А корону Северной души передать Винтеру Варсандару, что всегда жаждал этого. — В грустную улыбку сплетаются его губы. Голова раскалывается от множества тягучих мыслей.

— Ты жалок, Хардсейм. — Девушка резко развернулась к нему лицом. — Как ты можешь так говорить? Где тот самый Кастер, который готов был рвать и метать за все проступки, поражающий своим тактическим и стратегическим умом. Все обратились против тебя? Так что же тебе мешает дать отпор противникам и изничтожить их!

— Прекрати.

— Что? Правда глаза режет? Ты ублюдок, из-за твоих поспешных решений – на твоей вине сотни тысяч жизней, ты обрек их на страдания в Сером мире! Так теперь не отступай от своих принципов, не сходи с дороги. Бейся дальше. — Розенталь подошла к нему, сильно зарядила рукой по голове. Он стерпел.

— Прошу тебя. — Тихим голоском молит Кастер, но девушку это не останавливало.

— Ты убил моих сестер, моего отца, Джейсона и нашего ребенка! — Она пнула его ногой. Молодой Хардсейм видит эти кровавые события перед своими глазами, он не может посмотреть ей в глаза, ибо видит правду. Кастер скатывается по стене. — Мучал тех, кого было не жалко, ты же довольствовался тем, что ты Кровожадный убийца, что ты внушаешь страх в лица других! Что-то сейчас я сомневаюсь в твоих способностях. Ныне я окунаюсь в сомнения о том, что ты вообще мужчина.

— Эмилия…

— Нет, слушай меня внимательно. — Продолжает нагнетать Розенталь. — Ты заплатишь за все свои грехи, вернее уже расплачиваешься, от тебя отвернулись все, тебя ненавидят, ненавидят твой гнев и импульсивность, присущая ребенку. Ну, а я ненавижу тебя.  Никто не оставит просто так. За все те деяния, совершенные тобою, ждет расплата, но пока она не пришла. Пока что, ты нужен мне и нашему ребенку. И ты попросту обязан вернуться. Время пришло. — Ее слова уже стали слишком сильно терзать душу Кастера, ноготки так и срывали с него северную кожу и заставляли выйти бесов наружу. На свет. И конунга пробило, как мишень, в которою метко выстрельнули с лука.


— Считаешь меня слабым? — Гнев насаждал, цеплял и щекотал глотку. В горле пересохло, рука обратилась в кулак после последнего удара Эмилии. Он резко поднимается на ноги, глазами, полными ярости и гнева, смотрит на нее.

— Считаю и буду считать. Я уже сломана, более меня не сломать. Я была разбита в дребезги, но теперь готова терпеть тебя еще немного, ради того, чтобы вернуться домой. И тогда, отмщение будет. Ты умрешь от моей руки. От моей воли.

— Ты вправду думаешь, что в смерти Джейсона, нашего ребенка и твоих сестер виноват я? — Он безумно улыбается, шагая вперед, заставляя девушку отступать назад. — Только, если бы не твоя натура портовой шлюхи, они были бы живы, все они. Ты склонила меня к их убийству, интересно, тебе правда было их жаль? Ибо я вижу, что ты не сильно горюешь по ним. Ответь мне.

— А кто ты такой, чтобы отвечать тебе? — Эмилия остановилась.

— Я Кастер Хардсейм, конунг этих земель, король Северной души. Я часть этой земли, часть вечности, часть Создателя, который будет творить свое правосудие. Вы все игрались в свои игры, не подозревая, что мое время еще не пришло. Теперь же, вопреки всех ваших ожиданий и радости, я снова беру контроль в свои руки. И ты будешь подчиняться моей воле, ради будущего нашего сына. — Кивнул головой Хардсейм. — А теперь, ты пойдешь за мной.

Он указал в сторону коридоров, ведущих в его покои, а после направился в них. Следом последовала и Эмилия, ощущая жгучую обиду за его слова. Ведь, в некотором смысле, он был прав.

***
1450 год. Франбург. Королевский замок.

Она сидела за столом, выслушивая очередные указания своей матери. Озлобленная Резольда Розенталь ходила из угла в угол, тщетно рассуждая грядущие события. На кожаном диване находились сестры, Кэтрин и еще совсем юная Алэйна.

— Ответь мне, матушка. — Томно протянула Эмилия. — Почему я должна выходить замуж? Ведь я всего-навсего средняя сестра. Кэтрин более достойна выйти замуж за герцога. Как так получилось, что орудием для вас являюсь именно я? — Она подняла свои расстроенные зеленые глаза на матушку.

— С тех самых, что так решила я. — Грозно произносит Резольда. — Кэтрин прекрасный цветок, ей еще цвести и цвести. Она предназначена для того, чтобы в последствии стать королевой Франбурга, а значит, ей суждено выйти замуж за достойного наследника. Герцог служит отцу уже много лет, ты была обещана ему.

— И все же. — Молвит девушка. — Ответь мне на один вопрос. Ты правда любишь меня?

— Заканчивай с этими детскими вопросами. — Недовольно сказала Кэтрин, поднимаясь со своего места. — Ты должна слушать тех, кто старше тебя. Остальное неважно.
— Конечно, ведь будущей правительницей станешь именно ты. — Фыркнула юная Эмилия, отводя взгляд в сторону. Разглядывая огромный цветок, так, будто бы она видит его впервые. — У вас всех есть выбор, только у меня – его нет.

— Хватит плакаться. — Вздохнула Резольда. — Твои слезы докучают нам всем, ты недостойна быть королевой. Не достойна даже называться принцессой.

— А ты достойна? — Эмилия резко возвращает взгляд на матушку. — Ты же крутила роман с Ориеном Грастеном, так вроде его звали? Расскажи им всем, от кого родилась Алэйна!

— Да как ты смеешь! — Воскликнула Резольда, подоспев к Эмилии и резко ударив ее по щеке, оставив жгучий красный след. Девушка поднялась из-за стола и незамедлительно направилась в свои покои. Резольда кивком указала своей старшей дочери проследовать за ней.

— Эмилия! — Окликает девицу сестра.

***

— Эмилия. — Произносит Хардсейм, глядя в ее потухшие глаза.

— Что тебе от меня надо? — Вопрошает девушка, злобно смотря на него.

— Мне нужно побриться и заплести волосы. — Секира подоспел к тумбочке, доставая полотенце, вместе с бритвенным лезвием. Он развязывает узелки на своей рубахе, стягивая ее с себя. Эмилия вновь увидела ужасающие шрамы на спине конунга. Хардсейм отдает ее принадлежности, а сам усаживается за стул перед зеркалом, будто бы ничего не произошло.

— Не боишься, что я перережу тебе глотку?  — Видя его в отражении, говорит девушка.

— Если ты только не боишься за то, что неверные ярлы устроят переворот и отправят тебя с сыном в мою мертвую обитель. — Дернул бровями Кастер, устраиваясь поудобнее. Эмилия держит в своих руках лезвие, большим пальцем проводя по острию. Он хорошо наточен, настолько, что мог оставить надрез от легкого нажатия. Девушка взглянула в глаза Хардсейма, затем снова на лезвие.

— Хочешь убить, так не медли. — Кастер наклоняет голову набок, противная наглая ухмылка доводила Розенталь до предела, но она всеми силами пыталась сдержаться. Взяв в свободную руку кисточку, она накладывает пену на его лицо. Задирает его голову, аккуратно проводя лезвием по подбородку, щекам.
— И как теперь ты намереваешься действовать, не поверю, что у тебя нет определенного плана.
Ты лжешь. Возможно, не только мне, но и себе самому.

— Ты права. — Говорит Хардсейм, наблюдая за ее действиями через отражение зеркала. Он видит ее гневное выражение лица. — Следующие дни окажутся тяжелыми для всего Скаггерака. И решающими для нас.

— Ты объявишь войну всему континенту? — Продолжая проводить лезвием, девушка легонько надавила, оставляя небольшой надрез на подбородке. Кастер сморщился от слабой боли, вздыхая.

— Возможно.

После того, как Эмилия закончила, она отошла в сторонку, убирая лезвие. Сам же Хардсейм протер лицо белым полотенцем и отбросил.

— Как тебе удалось уложить трех варваров? — Из интереса вопрошает Секира.

— Это было не легко, но ради своего ребенка – я готова биться, в отличии от тебя и твоего бездействия.

— Все не так просто, и ты знаешь это. — Кивает головой Кастер. Девушка принялась заплетать черные волосы конунга, предварительно расчесывая их серебренным гребешком. — У меня есть еще одна новость.

— И какая же? — Эмилия раздраженно закатывает глаза, сплетая маленькие косички по бокам бывшего мужа.

— Во время моего визита к ярлу, мы заключили с ним договор о союзничестве, но есть одна небольшая проблемка. Он вступит в силу только тогда, когда я женюсь на его дочери, а это не произойдет не так скоро. — Эмилия побледнела и отошла в сторонку после услышанного.

— Тогда скажи мне одну вещь, почему ты высвободил меня? Ведь не только ради того, чтобы я воспитывала нашего сына, к которому ты даже не приходишь. Ты ведь любил меня или же это было лишь мимолетное желание поиметь принцессу? — Розенталь пришла в ярость от услышанного.

— Я не смогу простить тебе измену. — Он поднимается со стула, выпрямившись в спинке. Кастер смотрел ей прямо в глаза, удушая своим непоколебимым спокойствием. — Это был удар для меня, от которого понеслись те последствия, что происходят и сейчас. 

— А мои сестры? Отец? Те солдаты, что полегли, а Джейсон? Считаешь за их смерть, я прощу тебя?

— Я любил тебя, Эмилия. — Кастер отводит взгляд в сторону, ощущая тягостное чувство в его груди, будто бы раскаленный клинок подносят к ребрам, оставляет клеймо, которое всегда будет напоминать о том, что произошло. Будет напоминать о обиде, которая засела так глубоко в его истерзанной и замученной душе. — И люблю сейчас. Возможно, ты этого не ощущаешь, но я более никого не хочу видеть рядом с собой, кроме тебя. Не хочу получать ласки от других женщин. Мне все это чуждо, но и простить тебя, увы не смогу, ровно также, как и ты. Тогда, меня ослепил мой гнев, тогда, бесы вышли наружу и взяли надо мной контроль, а я лишь был обычной марионеткой у них в руках.

— Эта благосклонность на грани с пыткой, Кастер. Я не могу назвать тебя твоей и не могу сказать, что я свободна. Я не с тобой и не одна. Я любила тебя и… — Эмилия недоговорила. — Считаю тебя самой жуткой карой для себя. Я жду тебя, жду внимания к нашему сыну, которого ты оставил и одновременно боюсь этого. Я хочу убежать от тебя, высвободиться от твоих оков и упасть к твоим ногам. Ты сделал меня такой, какая я есть сейчас и убил меня. Я ненавижу тебя и люблю.

Кастер смолчал, опуская глаза на пыльный пол. Ему тяжко слышать это, но иного он и не заслужил. Слова пронзали его плоть, кровь циркулировал по жилам, голова продолжала невыносимо сильно трещать.

— И я не хочу ничего менять, не хочу давать тебе снова шанс. Не хочу, чтобы мои близкие снова умирали из-за моего проступка. — Мотала головой Эмилия, горячая слеза побежала по ее щеке, она отвернулась. — Я готова отдать свою жизнь, но не их, а сейчас, у меня ничего не осталось, кроме Сириуса. Ровно также, как и у тебя.

— Ступай в свои покои. — Протянул Хардсейм, поджимая сухие губы. У него стоял ком в горле, который не давал вздохнуть. Стены комнаты давили на него, он тоже хотел свободы, но после того, как Кастер стал властителем своих земель, то мгновенно потерял ее, ровно также, как и рассудок, который постепенно возвращается к нему. Девушка развернулась и медленно направилась к двери, сдерживая настигающие эмоции.

— Эмилия. — Окликнул ее Кастер.

— Да? — Остановившись подле двери и чуть приоткрыв дверь, вопрошает она.

— Береги себя. — Кивнул головой конунг. — Ночь будет ужасной.



***
1443 год. Северная душа.

Мальчишка с растерянными голубыми глазами бежит по коридорам. На щеках остались засохшие следы от слез. Они продолжали непрерывно проливаться. Он не может поверить в то, что все происходящее – наяву, а не простой страшный сон.

— Мама… — Всхлипывая, молвит мальчишка. Мальчишка обходит толпы ярлов, собравшихся у комнаты Агнесс. — Мама… Нет… — Он перескакивает через порог, бежит к кровати и падает на колени перед ней, хватая хладную руку. Мальчишка слышит ее хриплый стон от боли. Глаза у Агнесс пустые, стеклянные, кожа бледная, как снег.

— Кастер… — Агнесс пытается улыбнуться, но у нее слабо получается. У нее практически нет сил, даже обхватить его маленькую ладошку. В комнате стоял полумрак, огонь свечей трепетно дрожал от сквозняка. Подле окошка стоял хмурый Фридрих Хардсейм, не желавший смотреть на то, как умирала любимая жена. Он потерян, ровно также, как и остальные. Рассел стоял в сторонке, но не плакал, держался, как мужчина, чтобы показать своему отцу, что он вовсе не слаб и может контролировать эмоции, но мельком глаза, Фридрих видел, как подрагивают его губы. Как наворачиваются слезы и глаза становятся мокрыми. Один лишь Эйрик пустым взглядом смотрел на матушку, не показывая никаких эмоций.

— Мама… — Молвит Кастер, ткнувшись лицом в ее холодную руку. — Прошу, не оставляй меня в этом сером мире…

— Так должно случиться, мальчик мой… — Еле слышно говорит Агнесс. Так медленно, так слабо.  Она отдает последние силы на то, чтобы попрощаться с любимым сыном. — Вскоре твой серый мир пробьет светлый луч. И все твои грезы о светлом мире свершаться…

— Я не смогу без тебя, мама… Не смогу… Пожалуйста… Я не справлюсь… Без тебя

— Создатель задолго до существования Лимскола определил мою судьбу, ей нельзя противиться.

Ужасающий холодок пробежал по спине мальчишки. Мурашки побежали по его телу. Он отрицательно воротит головой, слезы продолжают бежать, падая на ее ладонь. Агнесс попыталась поднять руку, кончиками пальцев касаясь лица Кастера.

— Когда-нибудь, ты станешь великим воином. Ты станешь правителем Северной души, и я верю, что ты справишься со всеми невзгодами. Кастер, послушай, я обязательно заберу тебя в наш Светлый мир, когда придет на то пора. Ты поведаешь мне о своих победах. И я верю, что ты станешь таким же, как и твой отец… — Рука ее упала, она вновь захрипела. Она громко закашляла. Еще долгое время, Кастер сидел подле нее, слыша умирающие стоны своей матери. И в миг наступила тишина. Ужасающая тишина. Болезненная. Терзающая душу.

— Прощай, моя любовь. — Томно протянул Фридрих Хардсейм, скрестив руки на груди. — Ступайте, дети, уже все кончилось. Ваша матушка отправилась в лучший мир. — Рассел и Эйрик покорно отправились в свои опочивальни, кроме Кастера.

— Я не ясно выразился? — Сказал Фридрих, подоспев к мальчишке, который бесконечно сильно лил слезы, держа руку матушки.

— Нет, ты не сможешь выгнать меня, как братьев! Я останусь с ней!

— Больше никто не станет защищать тебя. — Кивнул головой Фридрих.

— Придет момент, и вы все поплатитесь за то, что не дорожили матушкой! — Кастер поднимается с колен и встает возле могучего Фридриха. Тот же одарил сына пощечиной.

— Не смей так разговаривать со своим конунгом, пошел вон!

Кастер сорвался с места и ринулся на улицу. Он вновь рухнул на насквозь замерзшую землю, громко закричав от невыносимой боли. Нет, не физической, а той, что засела в его груди.

*** 
 
Холод и голод снова насаждал жителей Скаггерака, угнетал и уносил жизни еще неокрепших подрастающих умов. Так было всегда, с леденящими морозами приходила смерть и забирала слабых в свои очаги Серого мира. Издревле, северяне верили в то, что это благосклонность Создателя. Смерть забирает, но одновременно дарит новую жизнь, которая впоследствии сыграет свою роль. Народ севера вновь мучается от голода. Он появлялся как чума и также играл свою роль, окутывая бедные промерзшие земли своим смертельным покрывалом. За окном стоял дикий ветер, сносящий с ног. Конунг Скаггерака сидел на своем троне, в окружении пирующих воинов и знаменитых ярлах. Кастер наблюдал за каждым, покручивая серебренный кубок в своих руках. Он смотрел за тем, кто как ведет себя. С кем шепчется. Куда уходит и возвращается. Слухи о том, что Рассел Хардсейм жив и в полном здравии, собирает войско для того, чтобы вернуть земли в законные руки, разлетались быстро. Эта новость слышна везде, она расползается, словно туман. Наводит жителей на каверзные мысли. Доверие к конунгу постепенно терялось. Кастер спекся, изжил себя и все возможности. Использовал все ходы и проиграл на шахматной доске. Он переводит взгляд на соседний трон, что ныне пустеет. Эмилия была права, Секира остался в полном одиночестве. Более ничего не имеет значения. Или же все же есть шанс выстоять? Шанс обрести светлое будущее для себя и своего народа? Кастер наклоняет голову набок, укладывает руки на подлокотники и поднимается с места. Он возвышает руку над своей головой, обращая на себя внимание собравшихся. Гул постепенно угасал, все смотрели на своего властителя с неким страхом, будто Хардсейм олицетворял всемирный ужас.

— Холод, голод, страх, война. Смута воцарилась над нашими землями. — Громко начал Кастер, спустившись на несколько ступенек вниз. — Скаггерак был и остался самой важной точкой во всей Северной душе. Вы избрали меня королем континента, и я искренне благодарен вам. Вам всем! От простых крестьян до знаменитых ярлов. — Кастер прошелся по забитому залу. Все слушали говор конунга, в надежде услышать нечто действительно стоящее.

— Правда сейчас, вы считаете, что нашли более достойного кандидата на эту роль. После всего того, что я сделал для вас. После того, как я отразил удар жалких, ни на что не годных существ, которые называют себя правителями Лимскола и никогда не ставили наши земли наравне с собой. Ваши головы отравлены мерзкой ложью, да, несомненно, если Рассел Хардсейм, мой старший брат и вправду выжил. То какой с этого толк? Вы поставите на трон того, кто сражался против вас всех? — Кастер осмотрел каждого, он остановился подле неуверенного в себе северянина, испуганно глядевшего на властителя.  — Ни для кого не секрет то, что я гостил у ярла Меркури Ортена, что в последствии станет нашим верным союзником и знаете, он мне поведал эту ужасающую новость. Скорее ложь, чем правда. И я в действительности расстроился, ибо она осквернила честь нашего дома, унизила фамилию моих предков и конечно же, печально павшего старшего брата. Сказать вам честно? Он мертв, погиб под Иннурсом, во время кровавой бойни, когда эти же южане, убили Фридриха Хардсейма. А что теперь? Вы корите меня за то, что это война произошла якобы по моей вине? У альянса был заговор еще задолго до моего рождения. Они планировали истребить наш народ, а я – лишь спасти и показать то, что мы способны. И что? Вы готовы убрать меня и посадить ЛжеРассела? — Кастер умолк, но лишь для того, чтобы одарить собравшихся пищей для размышления. Он подоспел к столику, на котором находилось полно различных пряностей. Секира прикоснулся к глиняному кувшину, наполняя серебренный кубок прохладным элем, а затем делает несколько глотков, продолжая. — Как мне известно, это задумка некогда нашего друга, а теперь предателя Северной души – Эммина Градостроителя. Напомнить вам, что он вместе с нашим Хранителем сражался также за южан? Он предпочел убивать наших собратьев бок о бок с чужеземцами. И все ради чего? Чтобы убрать меня с трона? Глупое решение. Ныне ЛжеРассел собирает войско, оно скапливается в Западной части Северной души, в предательском конунгстве. Его цель – захватить власть в свои ручки, свергнуть того, кто отчасти посодействовал в спасении всего континента! — Голос Кастера обращался в более грубый. Складывалось ощущение, что он отчитывал всех присутствующих, он хрипел, злился и казалось, вовсе рычит. Конунг встретился взглядами с служанкой, которая удовлетворяла его по ночам. Она сверкнула глазами и направилась по коридорам. Кастер уже заведомо знал, куда именно.

— Я дам вам обещание, которое сдержу. Обязательно сдержу. Я клянусь, что когда мы расправимся с предателями нашей родины. Когда они получат по заслугам, я достану вам клинок Создателя, выкованный из темной руды Небесного светила, что разделило Лимскол на четыре части. И тогда, вы осознаете, что я избранный. Что я тот, кто приведет вас к Светлому миру, как и хотела того моя матушка. Как и хотела того Агнесс Хардсейм! — Кастер внушал в мозги своих подчинённых свои идеи, оживляя давние легенды, в котором говорилось, что меч предков был выкован из небесного светила, которое рухнуло на земли Лимскола и раскололо его на четыре части. Особенно в эти легенды верили жители Северной души и Астроса. Только они остались самыми приближёнными к Создателю. И только этим двум континентам он благоволил. Реакция со стороны жителей была необычная, кто-то чувствовал страх, кто-то радость, а кто-то отчаяние. Вельтон стоял возле трона и молча всматривался в пол.

— И как же нам поверить тебе? Скажи-ка! Слухи расползаются и все в них начинают верить не спроста. Что, если он в действительности жив? Что если избранным является именно он?

Звучит противный голосок северянина из толпы. Он был довольно смелым, раз смог возразить самому конунгу. Самому ужасному лиму во всем Лимсколе. В миг Хардсейма это позабавило. Он слегка ухмыльнулся на его вопрос, залпом опустошая кубок. Кастер не побоялся дать ответ, ведь играл в свою собственную игру.

— Во время переговоров с Люксеном Розенталем, он изъяснил мне свою позицию. Он прибыл не только с могучим войском, способным, как он считал, истребить наш народ, но и с телом моего брата. Оно разложилось за тот год, от него остались только кости. Этот король, сказал мне, что лучшие лекари боролись за его жизнь, дабы произвести обмен, но как видите, не удалось. Останки, к слову, мы в действительности нашли. Буквально на днях. Сегодня мы устроим церемонию прощания с моим братом, Вельтон уже все организовал. — Сам же мастер, пребывая в недоумении от сложившегося спектакля, глядел на конунга с удивленным выражением лица, но после пронзительного взгляда своего конунга, он лишь кивнул головой в знак согласия.

— Сегодня, когда солнце скроется за снежными горами. — Продолжил Хардсейм. — Мы устроим погребение моего брата в семейном склепе. — Он в действительности внушал уверенность своими словами. Также, как и ранее.

— На этом закончили, продолжайте поминать моего старшего брата. — Добавил Кастер, медленно направляясь к коридорам. Он откинул свой кубок в сторону. К нему мгновенно подоспел мастер.

— У меня появились еще одни новости. Наши шпионы докладывают о том, что Эммин пополнил войска не менее тысячью воинами.

— Как так вышло? — Изогнув бровь, вопрошает Кастер, скрестив руки на груди.

— Вожди Независимых племен примкнули к ним. Один из них знаменитый вождь Миротрастор, известный по близкой дружбе с вашим отцом. — Вельтон слету загрузил конунга новыми проблемами, покуда Кастер глядел в сторону темных коридоров, где мелькала его наложница.

— Значит, они не настолько независимые. — Ухмыльнулся Хардсейм, проводя рукой по воздуху. Он покачал головой, продолжая. — Плевать, для начала у нас есть проблемы посерьезнее. Мне кажется, я начинаю подозревать, кто стоит за покушениями. Прогуливаясь по улицам Скаггерака, я заметил несколько домов, их двери окрашены свиной кровью. Кто-то готовит вторжение в мои земли.

— Нужно усилить дозорных на стенах.

— Сделай это. И отправь весточку Нестеру Морту, пусть явится на церемонию прощания с моим братом. — Властитель отдал приказ и последовал в сторону своих покой.

— Будет сделано, что, если Рассел в действительности жив? — Вопрошает вслед Вельтон.

— Исключи эту ересь из своей головы. Рассел мертв. На этом точка. — Грубо, показывая все свое раздражение мастеру, произнес конунг.

Он направился в покои, где его поджидала рабыня. Девица слету нависла на его шее и влилась с ним в страстный поцелуй. Попутно, Рунфрид помогала конунгу снять одеяния. Его грубые северные ладони касались горячих бедер девушки, задирая платье. Она легонько постанывала в поцелуй, кусая губы. Кастер усадил ее на столик, стягивая с себя одежду. Конунг спускается поцелуями к ее шее, плавно входит. В покоях раздается громкий стол наслаждения. Девушка впивается ручками о край стола, разбрасывая пергаменты и другие вещи, лежавшие на поверхности. Сам же Хардсейм плавно наращивает темп, цепляется за ее шею, трогает набухшие сосочки, просвечивающиеся сквозь легкое платье. И в миг, он начинает душить ее, но уже обеими руками, ударяя затылком о столик.

— Кастер… — Хрипит девушка. Она пытается еще что-то сказать, но ничего не выходит. Он надавливает большими пальцами на глотку, прижимает к поверхности стола. Рунфрид пытается вдохнуть, но не может. Лицо ее краснеет, глаза заполняются кровавыми оттенками.

— Ты и вправду считала, что я не догадаюсь? М? Думала, что я настолько глуп, чтобы не понять простую вещь? — Он ослабил хватку, отошел назад, надевая обратно штаны. Рабыня пытается отдышаться. — Твои каверзные вопросики, твое странное поведение, а также появление на моем пути? Кто твой истинный хозяин, говори!

— Ты… Ты мой властитель… Я… Я не понимаю…
Кастер ухмыльнулся, достал клинок из ботинка и поднес его к горлу девушки.

— Еще одно вранье и я перережу тебе глотку. Говори, немедленно. И тогда твоя смерть будет быстрой и безболезненной.

— Хорошо, это Нестер. Это все Нестер! Он заставил меня приехать сюда и служить тебе, докладывая всю информацию. Все твои передвижения.

— Этого достаточно, теперь прощайся со своей жалкой жизнью.

— Постой. — Молвит девушка, пытаясь отстраниться от клинка, но Кастер намертво ухватил ее за волосы, грозно смотря своими коварными голубыми глазами. — Ты не можешь меня убить, я ношу твоего ребенка под сердцем, прошу, ради него.

— Как же все сложно. — Кастер отошел в сторонку, глубоко вздыхая и откидывая клинок в угол.

— Я Рунфрид, сестра Каролины Морт. И я могу послужить тебе, исправиться на возможность вернуться в Западное конунгство, прошу тебя. — Девушка примкнула к его коленям, смиренно целуя его могучие руки.

— Интересно, каким именно способом?

— Завтра Нестер готовит покушение на тебя. Он перережет множество жителей, оставит лишь тех, у кого дверь измазана свиной кровью.

— И какая же мне от тебя польза, помимо этого? — Раскинув руки в стороны, проговорил Хардсейм, на мгновение задумываясь.

— В твой дом войдет дюжина северян. Войдут, даже несмотря на то, что ты перекроешь все врата. Они коренные Скаггераковцы. Убив тебя, я должна принести ему волчий клык, свисающий на твоей шее. Его лагерь разбит неподалеку от города. На окраинах у замерзшего озера.

— А знаешь, ты в действительности можешь мне пригодиться. — Улыбчиво произносит он, загадочно поглядывая в сторону окошка, за которым собиралась метель.


Еще один долгий и протяжный день, насыщенный различными невзгодами, наконец, подходит к завершению, но для жителей Скаггерака все только начинается. Они собрались на пристани, дабы проводить старшего Хардсейма в последний путь. В Царствие Серого мира. Саркофаг, украшенный различными золотистыми цепями, цветками Снежной капли, а главное – измазанный свежей кровью рабынь, что были готовы принести себя в жертву ради процветания загробной жизни Рассела. Саркофаг тащили несколько могучих северян, а позади них шествовали берсерки, что оглядывались по сторонам, дабы предотвратить очередное покушение. Только вот Кастер вовсе не переживал на этот счет. Он знал, что вопреки всем ожиданиям, его участь определится этой ночью. Среди собравшейся толпы, Секира вновь узрел таинственного странника, прикрывающего свое лицо за глубоким серым капюшоном. И в голове снова вспоминаются слова незнакомца:

«Твое правление на Северной душе – вскоре окончится.»

Кастер опустил тяжелый взгляд под ноги, глубоко вздохнул, вновь поднимая голубые глаза, но на сей раз странник растворился в шествующей толпе. Рядом с властителем находился и старый мастер Вельтон, который наблюдал за театром, который устроил его конунг. Вельтон покачал головой, поражаясь умом своего некогда ученика. И в тоже время, он заметил, как тот самый безумный мальчишка, живущий внутри Секиры до битвы – вновь возвращается обратно. В родную шкуру. На сей раз, Вельт страшился его. Ведь кто знает, что теперь можно ожидать от Кастера Хардсейма. Как только Саркофаг пронесли от пристани до семейного склепа, Хардсейм возвысил руку, показательно нахмурив брови и изобразил скорбящий вид лица, медленно спускаясь к нему.

— Вот и все, мой дорогой и любимый брат. — Секира касается кончиками грубых пальцев до саркофага, проводит ими по всей длине и обращается к жителям. — Настало долгое и ужасное время. Смута, царившая на Северной душе – должна окончиться, но для этого, нам придется устранить изъяны наших земель, а именно ЛжеРассела, собирающего войско против нас и нашей свободной воли. И теперь, уже я объявляю войну изменникам и лжецам нашей родины. Отныне, мы больше не будем сражаться с братьями по крове, ибо ими они не являются. Именно поэтому, я объявляю мобилизацию наших воинов, готовых сражаться за честь Скаггерака и всего континента. И я поведу наше благородное войско против самозванца, назвавшего себя сыном Фридриха Хардсейма. Ровно через месяц, мы начнем подсчет солдат и набор в ряды нашего войска. Боги на нашей стороне и я уверю, мы должны искоренить угрозу изнутри, обратим же наш праведный гнев против предателей! — Громко восклицал Кастер, быстро обратив на себя внимание, пока саркофаг заносили в склеп. Конунг продолжил свой путь к гробнице, за его спиной следовал и Вельт. Вместе с Кастером зашли примкнувшие к нему ярлы. Молодой Хардсейм подоспел к гробнице своей матери, аккуратно проводя рукой и стряхивая собравшуюся пыль с ее вырезанного на мраморе имя.

— И что нам делать с нашими внутренними врагами, Кастер? Мы не можем заниматься одновременно и мобилизацией, и поиском предателей. — Осведомляет своего властителя старый мастер, примкнувший к нему. Он оглядывался по сторонам, дабы никто не услышал его.

— Уверяю тебя, мой дорогой друг. — Кастер держал в руках цветок снежной капли, он уложил его на надгробие матушки. — Ночь будет долгой, но решительной для нас. Мы обрекаем наших врагов на скорую погибель. Пора отомстить за все смерти, особенно за смерть моей матери и не любовь других сыновей к ней.

— Какие будут указания на этот счет? — Спрашивает Вельтон.

— Мы будем ожидать долгожданное мгновение.

— Что же именно?

— Мою погибель.
***

Она прикрывает свое лицо капюшоном, стремительно следуя вперед. Проходит блок посты, выстроенные перед главными воротами. Слабо кивает головой, после чего врата открываются, северяне расходятся по местам. Прячутся за дверями, окрашенными свиной кровью. Ветер завывает, Рунфрид стремительно шагает вперед. По щекам ее льются слезы, которые мгновенно замерзают от леденящего холода. Снег падает с небес, вдали слышится вой дикого волка, прискорбно пытавшегося отыскать свою стаю, вовсе не догадываясь, что он остался совсем один. Это олицетворение Кастера Хардсейма, великого и ужасного варвара, слава о котором бежит впереди него, разнося ужасающие слухи по всему Лимсколу. Только он тщательно пытается отыскать тех, кому он в действительности дорог. Ведь впредь, он остался совсем один. Девушка смотрит под ноги, шагая по затвердевшей земле. В дрожащей окровавленной руке, она держит серебренную цепочку, на которой свисает клык волка. Вдали, она видит дрожащие огоньки от факелов. К ней подоспевают несколько варваров, среди которых был и сам Нестер. Он улыбчиво посмотрел на нее. Рунфрид молча протянула кулон, передавая его в грубые руки конунга.

— Дело сделано? Кастер мертв? — Довольно вопрошает он, заведомо зная ответ. Он внимательно разглядывает знаменитый клык волка, а затем кончиком языка проводит по засохшей крови, вкушая отвратительный вкус металла. — Как он умер?

— Ему перерезали горло на моих глазах. — Тихо произносит девушка.

— Я так понял, ты знатно насладилась им до его кончины? Прежде, чем зарезать барана, необходимо показать ему, что он в безопасности, тогда и мясо будет вкуснее.   — Продолжает противно улыбаться Нестер, вешая цепочку на свою шею. Среди северян послышался смех — Не расстраивайся, теперь ты в действительности искупила свой долг перед родной сестрой и спокойно можешь вернуться в наш уютный очаг, покуда я буду править Скаггераком и всей Северной душой. — Нестер переглянулся со своими воинами и жестом отдал им знак собирать солдат для того, чтобы свершить долгожданный план. Убить всех тех, кто поддерживает Хардсейма.
— Я сделала все то, что ты желал. — Сказала Рунфрид. — Что дальше?

— Дальше, ты пойдешь со мной. — Нестер прошел вперед, за ним стягивалась колонна северян. Все они приближались к главным воротам Скаггерака, что были открыты. На стенах, Нестер заметил несколько лежачих трупов. О как же он был доволен собой. Какой хитрый план конунг осуществил, перехитрив всех тех, кто считал его глупцом.

— Где же те самые храбрецы, что сумели поразить неубиваемого Кастера Хардсейма? — Со смехом говорит Нестер, раскидывая руки в сторону и уже заходя вовнутрь города, пристально оглядывая дома, окрашенные кровью свиньи. — Я повешу тело Кастера на стены этого города, пусть все склонятся перед моим могуществом!

Рунфрид молчала, следуя бок о бок с конунгом. Он в миг остановился, вдохнул полной грудью и наполненный радостью остановился перед домами, которые уже не были помечены. Нестер подозвал двух варваров к себе.

— Убейте их по-тихому. — Кивнул головой Нестер, вглядываясь в полную луну, освещающую своим блеклым лучом весь Скаггерак. Северяне кивнули головой, подозвали остальных, и начали выбивать двери в дома бедных жителей. Ни криков, ничего не было слышно. Варвары вышли наружу.

— Видишь, как все просто. — Довольно сказал Нестер.

— Мой властитель. — Обратился к нему северянин.

— Да? — Конунг оборачивается к нему лицом.

— Они уже мертвы.

— Быстро справились, молодцы, продолжаем! — Рявкнул Нестер, раскинув руки в стороны.

— Нет, вы не понимаете. — Остановил радость конунга северянин. — Их уже убили до нашего прихода. — В тот момент, Нестер недоумевал. Он нахмурил седые брови, оглядываясь по сторонам. Тогда послышалось звучание рога, решетка резко опустилась и отрезала большинство варваров из колонны Морта.

— Какого черта… — Спрашивает Нестер. Двери, испачканные кровью свиней распахнулись, наружу вышли вооруженная гвардия Скаггерака, принявшаяся беспощадно рубить вторгнувшихся собратьев. Из-за эффекта неожиданности, воины Нестера один за другим падали на мерзлую землю, дрыгая ногами от нежелания погибать. Слышны протяжные, душераздирающие крики от боли, мольбы о пощаде. Лязг металла, свист стрел, метко попадающих в свои цели. Нестер потерялся в схватке, он смотрел по сторонам, до сих пор не веруя собственным глазам. Варвар, стоявший подле него и покорно оберегающий своего властителя, в момент получил удар топором, рассекающий черепушку. За стенами слышен зов смерти. Аромат гибели витал по улицам Скаггерака. У Нестера более никого не осталось, он осознал это слишком поздно. Тогда, когда никто сможет спасти его. Он оказался в чужом городе, в одиночку – не выстоять. Из-за закоулка выходит Кастер Хардсейм, в окружении личной стражи и мастера Вельтона.

— Здравствуй, мой дорогой Нестер, однако, как же ты быстро откликнулся на мою весточку, ведать мчался изо всех сил. — Прищуриваясь, говорит Кастер, покуда губы его сплетаются в безумную ухмылку. В руках Хардсейма виднеется топор, которым он почесал затылок. За спиной Нестера собираются воины Скаггерака.

— Ты… Ты же мертв… — Все еще недоумевает старый властитель. Глаза его полны удивления, органы от волнения спустились вниз, дыхание участилось. Он попятился назад от нагнетающего страха, но врезается в спины варваров, которые мгновенно наносят ему удары по ногам, дабы тот рухнул на колени перед своим королем.

— Честно признать, твой план был состроен просто изумительно, жаль, что ты посчитал меня настолько глупцом, что я не замечу эту несчастную девицу, которая подает излишне навязчивые знаки внимания? Или тот факт, что я сообщил ей о своей отправке в Обитель на день ранее, тоже не смущает?

— Кастер, ты не понимаешь… — С испуга говорит Нестер, подползая к Секире.

— Чш, тише, мой дорогой друг. — Улыбается Хардсейм, спускаясь на корточки. В небесах витают вороны, громко каркают, желая полакомиться умершей плотью. — Я оказался умнее, собрав почти всех своих недоброжелателей и заранее убив их. Оставался только ты. Тот, кто покушался на жизнь законного правителя Северной души. Знаешь, по всем фронтам, я обязан убить тебя, но не стану. Отныне, все твои титулы – более не являются твоими, я выберу другого более достойного конунга. Теперь, ты жалкий изгнанник и предатель родины. — Кастер обратился к своим северянам, после чего, те скрутили конунг руки и повели в медовый зал Скаггерака. Внутри собрались все заведомо приглашенные старейшины и ярлы, внимая на Нестера Морта и прилюдно, громко осуждая все его деяния. Сам же Кастер уселся на своем троне, довольно наблюдая за тем, как Нестер пытается вырваться из медвежьих лап северян.

— Тише. — Обратился Хардсейм к своему народу. — Нестер Морт отныне не может носить свою фамилию, а также иметь земли и титулы. Дадим же его судьбу на волю богов. Пускай пройдет испытание. Сможет выжить, так заслужит новое клеймо и отправится по ту сторону Разлома. Кто со мной согласен?

Все присутствующие подняли руки. А за горами, собираются первые лучи восходящего солнца. Они озаряют снежные земли Северной души. Нестера ухватили и пихнули на улицу. Конунг скатился по ступенькам и упал на землю. Перед ним собрался отряд из двадцати воинов, вставших друг на против друга. Старый мастер подоспел к Морту, снял с него шкуры диких зверей, оставляя только рубаху.

— Это животное, ибо по-другому назвать его не в силах. — Продолжил Кастер, выходя наружу и взирая на предателя. — Покушался на жизнь моего сына, на мою жизнь и на ваши. Он желал истребить всех тех, кто поддерживает меня, ради того, чтобы провозгласить себя королем Северной души. Власть развращает лучших, конунг Нестер. Когда-то, ты был примером для подражания, но не сейчас. Сейчас ты жалкое ничтожество, стоящее передо мной на коленях. Скажешь что-либо перед тем, как будет решаться твоя дальнейшая судьба?

— Будь ты проклят, Кастер Хардсейм. Твое правление подойдет к концу, твоя смерть не за горами, тебя ожидает правосудие Создателя. — Слова Нестера вызвали смех у молодого Хардсейма.

— Глупец, я и есть то самое правосудие, о котором ты так поешь.

После сказанного, Нестера подняли на ноги и пихнули меж воинами, которые держали в руках булыжники. Морт гордо осмотрел всех тех, кто сейчас стоит рядом с ним. Прискорбно ухмыльнулся и сделал шаг вперед. Первые два булыжника попали в его тело. Он пытался сдержать боль, продолжая идти. Старый конунг корчился от нагнетающей пульсации, бегущей по всему телу. Еще несколько булыжников оставили ссадины на его руках, другой попал в голову, отчего тот рухнул на одно колено, пытаясь удержать равновесие. В глазах темнело, голова кружилась, чувства притупились. Он поднимается на ноги, сзади ему дают пинок, после которого, Нестером лицом падает на землю. По губе побежала струйка крови, как и по виску. Он вновь находит в себе силы подняться, продолжая шествовать. Булыжники летели в него, Нестер шел, периодически падал. Кастер Хардсейм с любопытством наблюдал за всеми его движениями и злобно ухмылялся, когда тот падал. На крыльце показалась Эмилия Розенталь, медленно шествующая к своему властителю.

— Наконец, я вижу отмщение. — Молвит дева, на что Кастер ничего не отвечает, предаваясь безмолвию. Конунг Нестер все же доходит до конца и падает на колени, сплевывая сгустки крови. Секира кивает головой, после чего, старый мастер вытаскивает железное клеймо из жаровни и медленно приближается к избитому до полусмерти Нестеру. Двое северян быстро подоспели к нему, слегка приподняли.

— Вельт… Прошу… — Нестер пытался что-то договорить, но Резорский не слушал, поднося раскаленный металл к груди старого конунга. Ветер развивал вонь горящей плоти, на весь Скаггерак раздался громкий крик Морта. Как только Вельтон закончил, к конунгу подоспел и сам Кастер. Он ухватил того за волосы, губами приближаясь к уху.

— Если я узнаю, что ты собираешь войско для отмщения, если я услышу, что ты перешел через Разлом, то догадайся, что будет с твоей любимой женой и ребенком после того, как ты самолично покушался на мою семью? Я убью их и расчленю, буду отправлять по кусочкам, вот увидишь, Нестер. Не испытывай мое терпение, иначе не поздоровится. — Хардсейм плюнул в его лицо.

Старый конунг еле плетется по заснеженной дороги, оставляя за собой кровавые следы. Ноги ватные, голова кружится, кровь стекает по его лицу. Нестер тяжело дышит, шаг за шагом спотыкаясь и не удерживая равновесие – падает на землю, поднимается, шатаясь – следует к воротам. Они открываются перед ним, он видит сотни мертвецов. Мертвецов своих воинов. Конунг падает на колени, понимая, что совершил самую ужасную ошибку. Сердце колит, он ощущает истощение. Кастер снова оказался сверху. Он снова победил. Казалось, это невозможно. Казалось, что Нестеру снится простой кошмар, от которого он не может пробудиться, но пульсирующая боль – напоминает о том, что все это – жестокие реалии. Еще час назад, конунг довольствовался своей победой, а сейчас оплакивает мертвых солдат, погибших из-за уверенности Нестера. Он перешагивает через них, дрожащими глазами осматривая их тела. На многих лицах – виднеется ужас. Отныне и навсегда Нестер Морт будет изгнан с земель. Ему некуда идти. Пусть Создатель ведет своего сына на истинный путь. Туда, где он должен оказаться. Туда, где предначертано предназначение. Там, где обрываются нити судьбы. Там, где начинается безмолвие Серого мира.


***

Мастер Вельтон наблюдал за тем, как мертвецов укладывают в труповозки и увозят на сожжение. Он слышал крики выживших предателей, который вешают на городские стены Скаггерака. За его спиной – бесшумно подкрадывается Эмилия Розенталь, не имея и граммы сожаления к девушкам и мужчинам, что милуют свою некогда королеву о помиловании.

— Вельтон Резорский. — Хладным тоном голоса произносит девушка, пристально взирая за тем, как отрубают головы предателям. Изменникам своей клятвы. Тем, кто пошел против могучей воли Кастера Хардсейма.

— Рад вас видеть, госпожа Розенталь. — Кивнул головой старый мастер. — И рад, что теперь вы находитесь на свободе. Со стороны моего властителя – это кажется довольно странным решением, если не исключать тот жуткий факт, насколько он был зол на вас. Чем могу быть полезен? — Он скрестил руки на груди и встал вполоборота к девушке, искоса глядя на нее своими усталыми глазами.

— У меня есть к вам странная просьба. — Продолжила сухой говор Эмилия.

— И какая же? — Изогнув бровь, интересуется Резорский.
— Я знаю, что вы обучили Кастера искусству фехтования. Так вот, теперь я хочу, чтобы вы обучили и меня.

— В первые слышу, что девушки вроде вас желают уметь биться.

— Вы согласны или же мне отыскать другого мастера? — Наклоняя голову набок, спрашивает Розенталь.

— Не стоит, я согласен, но скажите, для чего вам это?

***

1450 год. Франбург.

Девушка прошла в свои покои, она уселась на край кровати, непослушные слезы так и бежали по ее щекам. О как принцесса желала вырваться из этих сдавливающих тело оков, в которые заковали члены ее «любимой» семьи. Эмилия пыталась остановить ручейки слез, собраться с мыслями. Ведь она сильная. Сильная девушка, которая справится со всеми проблемами. Дверь отворилась, вовнутрь вошла старшая сестра. Лицо ее было озлобленным, в глазах цвела ревность, обида и непоколебимый гнев.

— Как ты можешь, сестричка. — Грубо говорит Кэт. — Как ты можешь ставить под угрозу мою жизнь, перечить матери и отцу, который для нас закон!

— Да все просто, Кэт. — Вытерев слезы лиловым платком, девушка встала с кровати и встала напротив старшей сестры. — Я хочу устраивать свою жизнь сама.

После сказанных слов, проследовало долго молчание, Кэтрин обхаживала просторные покои своей сестры, остановившись у кувшина, в котором находились белые розы, подаренные капитаном Джейсоном Крамсоном. Девушка прикоснулась к нему, а затем обронила на пол, после чего он в дребезги разбивается.

— Что ты творишь! Это же подарок отца! 

— Зато ты – вовсе не подарок и это – будет для тебя уроком, что надо подчиняться.

— Ни за что! — Выкрикнула Эмилия.
Кэтрин с размаху одаряет младшую сестренку жгучей пощечиной, затем ухватывает за волосы и тащит к столу. Кэт прижимает голову сестры к деревянной поверхности, слегка задирает голову, а затем со всей силы ударяет о стол. Девушка закричала от боли, скатываясь на пол. Кэтрин еще несколько раз нанесла носком своих туфель удары по животу принцессы.

— Ты жалкая и никчемная девушка, которая никогда ничего не добьется, а я – стану королевой Франбурга.

— Ты еще пожалеешь… — Хрипло молвит Эмилия, за что получает еще один удар.

***
— Мне надоело, что меня считают слабой. — Кивнула она головой. — Надоело, что меня считают принцессой, надоело, что меня рвутся защищать. Теперь, я хочу делать это сама и участвовать в сражениях, чтобы в один день – убить твоего властителя.

— И Кастер знает об этом? — Убрав руки за спину, ухмыльнулся Вельтон.

— Узнает.