Закономерность или случайность?

   

          Москва стала столицей благодаря своему выгодному географическому положению – между югом, севером, востоком и западом.  (Из школьного сочинения)
               
               
        С точки зрения «макро истории» Евразийской империи драматическая борьба московского и тверского клана Рюриковичей за право обладать титулом эке-нойона Северо-Западной Руси (или пользуясь терминологией автора «Задонщины»1, и перенятой евразийцами2 ХХ века Залесской Орды3) была всего лишь частным эпизодом, одним из сотен династических конфликтов на территории средневековой Ойкумены. Правда, некоторые историки пытаются придать этому противостоянию «политическую окраску», позиционируя московских князей, как мудрых и осторожных «коллаборационистов-прагматиков», благоразумно продолжающих политику своего предка Александра Невского, а правителей Твери, соответственно, искренними, но нерасчетливыми «патриотами». Однако беспристрастные факты, с которыми читатель познакомиться ниже, свидетельствуют о том, что политика обоих владетельных домов была абсолютно схожей. Ее главной составляющей была борьба за великокняжеский ярлык, обладание которым автоматически превращала победителя не в первого среди равных, как во времена Киевской Руси, а в полновластного эке-нойона и главного налоговика северо-восточного улуса. На кону стояло столь многое, что стороны не останавливались ни перед чем. Ну, а то что, что в этой борьбе московские князья оказались удачливее своих родственников из Твери и Нижнего Новгорода... Что же, возможно, именно Госпожа Удача и предопределила их конечный успех, в результате которого всего за несколько десятилетий Москва из скромного удельного центра превратилась в столицу великого княжества и главный город Северо-Восточной Руси4.

      Кстати, поговорим о «предопределенности». Выведя за скобки тезис церковников о некоем «божественном промысле», попытаемся понять, была ли победа Москвы обусловлена некими закономерностями или перед нами столь часто встречающаяся в истории игра случая. Не секрет, что историки не любят объяснять исторические события словом «случайность», поскольку звучит оно не совсем, так сказать, академично. Однако, пытаясь найти рациональные объяснения историческим событиям, они зачастую оказываются в роли ученика, знающего ответ задачи, но не знающего ее решения.

     Одним из первых попытался найти это решение Н. М. Карамзин, объяснивший успехи Москвы субъективными желаниями московских князей и мудростью окружавших их советников, приписав им долгосрочные политические программы по искоренению уделов5. Однако историк или не задался вопросом, или, наоборот, задался, но не смог на него ответить: были ли такие программы у конкурентов Данииловичей и по какому пути пошла бы история России, если бы победу в борьбе за Великое княжество Владимирское одержали тверские или нижегородские князья, за что, закономерно, подвергся конструктивной критике со стороны В. А. Кучкина6:  «Рассмотрение таких «мелочей» означало бы для него отказ от проводимой концепции, потребовало бы более углубленной разработки истории Руси «удельного периода» и, как следствие этого – выяснения характера великокняжеской и удельнокняжеской власти на определенных территориях. Всего этого Н. М. Карамзин постарался избежать»7.

     Разделяя оценку В. А. Кучкина, поищем более глубокие причины победы московских Данииловичей над конкурентами. В настоящее время существует несколько теорий, объясняющих, почему именно Москва стала «собирательницей земли русской». Но прежде чем ознакомить с ними читателей, уточним, что в данном контексте под словом «Москва» мы понимаем не город, а удельное княжество, выделенное Александром Невским своему сыну Даниилу, и входящее в политическую систему Владимиро-Суздальского великого княжества, доминирующее положение которого на северо-востоке Руси обозначилось еще во времена Юрия Долгорукого8.

    Ничего не изменило и монгольское вторжение. Более того, есть все основания утверждать, что после него баланс сил в регионе еще больше изменился в пользу Владимиро-Суздальского княжества. (Достаточно назвать лишь тотальное разорение монголами Рязанского и Черниговского княжеств, усиление зависимости Новгорода от владимиро-суздальских князей, выступающих в роли эке-нойонов Северо-Восточного улуса, продолжающееся ослабление Смоленска.) Ни смоленские, ни рязанские, ни перенесшие свою столицу подальше от степи – в Брянск –черниговские князья, не имели в своем распоряжении достаточно ресурсов, чтобы начать «объединительный процесс». Что же касается имеющей подобные ресурсы (прежде всего, финансовые) Новгородской республики, то в силу своего олигархического характера она была обречена стать не субъектом, а объектом объединительной политики и в конечном итоге потерять независимость.
 
   Итак, ретроспективный анализ приводит нас к выводу, что стать «собирателями земли русской» могли только великие князья Владимирские. А, значит, в уточненном виде корректно сформулированный вопрос должен выглядеть так: почему именно Московское, а не Тверское или Нижегородско-Суздальское княжество добилось гегемонии во Владимиро-Суздальской земле?
               
     Читателям, ознакомившимся с первой книгой «Очерков», вряд ли покажется странным, что этот, казалось бы, сугубо научный и отнюдь не архиважный вопрос изрядно заполитизирован – в истории Империи в той или иной степени заполитизировано почти все. Ряд историков (в основном придерживающихся имперских взглядов) стараются доказать, что иного и быть не могло, ссылаясь в отличие от церковников на следующие объективные факторы:

     «Удачное расположение Москвы на пересечении торговых путей».               
               
     Одним из первых сей довод выдвинул В. О. Ключевский, и с формальной стороны оспорить это утверждение невозможно – Москва действительно была построена на пересечении торговых путей. Но ведь и другие города Руси, да, собственно, и всей Ойкумены, возникали в подобных местах, и в этом плане Москва ничем особым среди них не выделялась, а уж с Нижним Новгородом и Тверью ей было никак не сравниться. Поэтому фактор «удачного расположения» мы в качестве аргумента принять не можем.

     Согласно другому аргументу на территорию Московского княжества, не имеющего общей границы ни с Ордой, ни с Литвой, мигрировало население из других княжеств, что обеспечивало рост налогооблагаемой базы и численности вооруженных сил. Способствовало росту населения и мудрая политика Ивана Калиты, в результате которой наступила «великая тишина».               

    Однако, если взглянуть на карту более внимательно, то станет ясно, что положение Тверского княжества, расположенного к северо-западу от Москвы, было, как минимум, ничуть не хуже. (Ближе к литовским владениям, но дальше от Золотой Орды.) Более того, именно на территорию Твери направлялся основной поток беженцев, стремящихся спастись от литовских рейдов.

     Что же касается второго конкурента Москвы – Нижегородско-Суздальского княжества, то с одной стороны его расположение на самой границе с Улусом Джучи давало неоспоримые торговые выгоды, с другой – делало его отличной мишенью для татарских набегов. Кстати, о набегах. Из первого столетия ордынского ига их известно не так уж и много. (Особенно в сравнении с регулярными междоусобицами Рюриковичей до монгольского нашествия.) И каждый раз они были вызваны не простым желанием кочевников пограбить соседей-земледельцев и разжиться «полоном», а теми или иными политическими обстоятельствами, прежде всего, обращением за военной помощью самих русских князей. Так в 1252 году поход Неврюевой рати привел к власти Александра Невского, в 1281, 1282, 1285 и 1293 годах ордынцев на земли Владимиро-Суздальского княжества приводит его сын Андрей. 

     Как видим, масштабные набеги были очень редки, но никакие «выгодные положения» от них не спасали. По приказу хана монгольские войска доходили до Польши и Венгрии, а тут какая-то сотня-другая лишних километров. Показательна в этом плане история находящегося всего в 140 км от Москвы Переяславля-Залесского9. Город неоднократно разорялся монголами (1238, 1252, 1281, 1282, 1382, 1408, 1419 годы), а в 1372 году до него добрались даже войска литовского князя Кейстута. Да и сама Москва и ее окрестности подвергалась татарским и литовским нападениям не только в XIV веке, но и спустя два столетия при Иване Грозном, когда от Степи ее отделяло несколько засечных черт.

     Если же говорить о набегах мелких, то вплоть до начала Великой Замятни русские летописи ничего не сообщают о них. (Исключения составляют так называемые золотоордынские «посольства».) И в этом умалчивании нет ничего удивительного – правителям Золотой Орды вряд ли пришло бы в голову разорять собственные владения. Эту тему мы подробно рассмотрели в первой книге «Очерков» на примере попавших под непосредственное управление Золотой Орды южнорусских земель, земледельческое население которых, перестало страдать как от княжеских усобиц, так и от половецких набегов. (Аналогичная картина наблюдалась и в пограничном Рязанском княжестве, население которого неуклонно продвигалось на юг.)
 
     Теперь остановимся на «демографическом взрыве» в Московском княжестве. Безусловно, он имел место быть, но опять-таки считать, что именно из-за него Москва победила своих конкурентов мы не можем. Дело в том, что аналогичный рост населения отмечен и в других областях Северо-Восточной Руси.

     Успех Москвы можно попытаться объяснять и с точки зрения военной науки – ее войско пользовалось всеми преимуществами действий по внутренним операционным линиям, что позволяло воевать против нескольких противников одновременно. Впрочем, такими же преимуществами обладало и войско Твери10.

     Итак, можно констатировать, что попытки найти строго «научные» объяснения причин возвышения Москвы завели нас в тупик. Не доказуем и довод Л. Н. Гумилева, соглашавшегося с тем, что московские князья никаких объективных преимуществ перед конкурентами не имели и объяснившего их победу скоплением в московском княжестве большого количества пассионариев11. Хотя бы по той простой причине, что нет никаких статистических данных о количестве «страстных, энергичных и неукротимых людей» и их процентном отношении к общему числу населения ни по одному русскому княжеству того периода.

    Что же, поищем объяснения, лежащие, так сказать, на грани закономерности и случайности. Согласно историкам евразийского направления к успеху Москвы привела последовательная политика сознательного подчинения Золотой Орде, унаследованная ее князьями от Александра Невского. Впрочем, при более внимательном рассмотрении эта посылка евразийцев оказывается лишь очередной попыткой подогнать решение под уже готовый ответ, поскольку Рюриковичи из Твери и Нижнего Новгорода (да и из других русских княжеств, начиная от Рязанского на востоке и заканчивая Галицко-Волынским на западе) были точно такими «коллаборационистами», как и их московские родственники12.

     Так может все дело именно в случае? В конце концов, кто-то же должен был победить в этой борьбе и московские 33,333...% были ничем не хуже таких же шансов двух других конкурентов? (Вне всякого сомнения, и в случае победы Тверского или Суздальско-Нижегородского княжеств историки сумели бы найти «железные» обоснования именно такого развития событий.)

     Что же на тему соотношения случайного и закономерного в истории человечества можно рассуждать бесконечно. Во всяком случае, фортуна явно благоволила к городу Москва. Начнем с того, что ее выбор Александром Невским в качестве удела своему младшему сыну Даниилу был далеко не очевиден – подобных второстепенных городов в Переславль-Залесском княжестве (отчине Александра) хватало. Вторая улыбка этой ветреной дамы была связана с отсутствием наследников мужского пола у двух старших братьев Даниила. После смерти Дмитрия (1294 год) и Андрея (1304 год) московские Данииловичи остались единственными потомками Александра.

     Анализируя соотношение закономерного и случайного в возвышении Москвы, следует принимать во внимание то обстоятельство, что во времена «монгольского ига» исход борьбы за титул великого князя определялся не на поле боя, не в ходе "экономического соревнования", не большим или меньшим "скоплением пассионариев" в том или ином княжестве, а в ханской ставке. Следовательно, никакое «выгодное расположение», не говоря уже о линии на «сознательное подчинение», которой, напомним, следовали все русские князья, не имели для ее исхода решающего значения. Все зависело только от воли правителя Улуса Джучи, и, значит, претендующие на ярлык великого князя Рюриковичи, должны были искать любые возможности завоевать его благосклонность.

     Летописи неоднократно упоминают о раздаче русскими князьями «подарков» ханским женам и родственницам, а также различным «сильным» людям из его окружения, Говорят они и о том, что каждое решение в пользу той или иной стороны выносилось ханом не сразу, а после долгих раздумий и проволочек. (Ниже мы увидим, что Узбек каждый раз долго колебался, прежде чем огласить смертные приговоры тверским князьям, а затем долго не давал санкции на казнь – явное доказательства борьбы группировок золотоордынских «лоббистов»). Впрочем, учитывая то, что и Тверское и Суздальско-Нижегородское княжества были в то время, как минимум, не беднее Москвы, можно признать, что и здесь силы сторон оказались примерно равны.

     Итак, напрашивается вывод, что и в самом деле исход борьбы предопределил Его Величество Случай. Однако, не будем торопиться. Согласно концепции Л. Н. Гумилева дело вовсе не в случае, а в том, что у московских князей имелся могущественный союзник, помощь которого предопределила исход их борьбы, как с тверскими и нижегородскими князьями, так и со всеми другими родственниками.






     1. «Задонщина» – памятник древнерусской литературы, повествующий о победе русских войск над Мамаем.

     2. Евразийство – философскоо-политическое течение, зародившееся в эмигрантской среде в 20-е годы ХХ века. В настоящее время переживает «вторую молодость».

     3. «Залесская Орда» – это название под которым в «Задонщине» обозначено русское войско. Отсюда евразийцы сделали вывод, что в Улусе Джучи было два центра (цитата). Между тем, следует отметить, что так называют войска Дмитрия Донского только союзники Мамая генуэзцы.

     4. Естественно, мы ведем свой рассказ в рамках академической истории. Домыслы о том, что Москвы не существовало даже во времена Куликовской битвы (см. например Носовский Г. В., Фоменко А. Т. Какой сейчас век. Москва. Аиф-Принт. С. 374), мы оставим на совести «историков-новаторов». 

     5. Карамзин Н. М. Предания веков. М 1988 год. С.340.

     Карамзин Н. М. (1766–1826) – выдающийся русский литератор, реформатор языка и историк. Как и многие молодые либералы, с возрастом перешел на позиции твердого сторонника абсолютной монархии. Автор, ставшей «бестселлером» своего времени беллетризованной «Истории государства российского».

     6. Кучкин В. А. (род. 1939 г.) – доктор исторических наук, автор многочисленных научных работ по истории Московской Руси.
               
     7. Кучкин В. А. Формирование государственной территории Северо-Восточной Руси в X–XIV вв. М., 1984.   http://www.rusarch.ru/kuchkin2.htm   
 
     Думается, в те времена такая задача, учитывая уровень развития исторической науки, была Н. М. Карамзину не по плечу. Впрочем, справедливости ради отметим, что не решена она и в настоящее время.    
 
     8. Начиная с XV века под словом «Москва» начнут понимать все земли, оказавшиеся во владении ее правителей.   

     9. Переславль-Залесский – один из крупнейших городов Северо-Восточной Руси. Основан в 1152 году Юрием Долгоруким, столица одноименного удельного княжества.   

    10. В качестве примера можно вспомнить действия Михаила Тверского, последовательно разбившего новгородцев и Юрия Данииловича.

    11. «Москва занимала географическое положение куда менее выгодное, чем Тверь, Углич или Нижний Новгород, мимо которых шел самый легкий и безопасный путь по Волге... Но Москва перехватила инициативу «объединения», потому что именно там скопились страстные, энергичные и неукротимые люди». (Гумилев Л. Н. Древняя Русь и Великая степь. М 1992 год, С. 423-424.) Напомним читателю, что аналогичным образом Л. Н. Гумилев объяснял и возвышение Киева.            

     12. Подробнее см. ниже, а также первую книгу «Очерков».