Интеграл души Глава 3

На открытый микрофон в Арт-пространстве цокольного этажа собралось десятка три выступающих. Каждый считал своим долгом поделиться завуалированными переживаниями насчёт уходящего лета. Сквозь бокалы с коктейлями и прозрачные чашки со вспененным латте маячили выступающие. Разношерстная публика была одета от пиджаков и рубашек до балахонов и радужных шароваров в подражание хиппи-культуре, мотив которой набирал обороты вопреки техно-модернизму. Красный занавес, томящееся в углу чёрное фортепиано и направленный на сцену прожектор рождали театральную атмосферу. Белёные шлифованные стены вкупе с круглыми, деревянными столиками и остеклённым книжным шкафом позади зала веяли подпольной поэтической атмосферой шестидесятых годов прошлого века. Висячие плетённые нити фиолетовых оттенков, поблёскивающие при колебании, отделяли помещение от барной стойки. За ней во время антракта скучающие творцы  заказывали тонизирующий чай.

-Раз- раз, два-два, раз, - ведущий в чёрной замшевой шляпе и с гитарой наперевес проверил микрофон. На нем были старомодные кеды с антигравитонами, за счёт которых он слегка взмывал над сценой. (Комплексовал ли ведущий по поводу низкого роста? Вполне может быть). Огласилось вступление.

 -Добрый вечер, чтецы и обожаемые слушатели! Сегодня наш вечер посвящён уходящему лету. Нам всем есть что вспомнить, посмаковать напоследок. А пока фрагменты белых ночей дышат нам в спину, хочется начать с песни, дописанной буквально позавчера. Так что могу подглядывать в текст.

Колебания струн огласили зал, проникая в затемнённые уголки помещения. Голос гитариста ворвался с фальшивой ноты в поэтический вечер.

На стенах цокольного этажа тянулась лепнина в форме извивающегося плюща, на которых временами танцевали тени от стоящих на столах чайников. Разных форм и размеров чайники из гибкого стекла располагались на спиральных подставках водородных грелок. В некоторых из них были замешаны особые травы, в связи с чем часть слушателей была особо вовлечена в искусство, пространство и взгляды друг друга.

Далее на сцену вышел рослый мужчина с бородой и в узорчато-рваных джинсах. На плечи была впопыхах наброшена зелёная кожаная куртка, сшитая из кактусовых стеблей (недавно введённый ноу-хау в рамках эко-политического движения). Татуировки на предплечьях, изображавшие переплетения механизмов с растениями с планеты Gliese 370b, переливались оттенками под кожей (последней писк биоинженерии).

Скромно представившись Кэй-Джеем (наобум выбранный псевдоним), он произнёс следующие строки, отрывистым стилем чтения подражая авторам из тридцатых.

«Морлоки согнулись над пюпитром,
В полотнах среди чёрной перебранки.
С качественно вычерпанным литром
Вывернули гении изнанки.

Амброзии во славу натюрморта,
Игристое в честь фуги ре минор -
Брожение изысканного сорта
Уводит на мыслительный простор.

Квинтэссенция искусства и фантазий-
Узел пуповины божества.
Итог грехопадения в экстазе-
Тонкие плетения мастерства».

За строками нарастающими гулом пронеслись аплодисменты, колыхая застоявшийся прохладный воздух. И по возвращению чтеца к своему столику в помещении улавливалась неловкая тишина вперемешку с вдохами, выдохами и покашливаниями.

После «киборга» (если политкорректно так  выразиться) выступили вычурно одетый гитарист и две девушки поэтессы, перенявшие свежие тренды движения минимализма. Последняя из них походила на хуманизацию супрематизма, сошедшую с полотен Малевича - угловатое нагромождение бежевых и малиновых прямоугольников, сохраняющих форму. Технология умной ткани с микроконтроллерами, встроенными в нити, позволяла избежать мучений с отпаривателем или утюгом, которые постепенно уходили в прошлое. Однако, подобными технологиями пользовались преимущественно сливки общества, поэтому было неожиданностью увидеть одного из их представителей в столь темном, забытом месте.

Пришедшие к началу гости, как правило, занимали уютные столики и алые стулья с  сиденьями из полиуретана. Они располагались поближе к бару, восточным благовониям на полках и ароматическим свечам. На полимерных скамьях с неоновой зелёной подсветкой, встроенной в каркас, сидеть было невозможно. В связи с тем, пятая точка Грега ликовала, когда объявили  короткий перерыв. Добрые две трети публики неспешно направились к выходу, слегка щурясь от света фиолетового неба, словно сгорбленные морлоки.

Выбравшись на поверхность, «киборг» и пара поэтесс достали из карманов стеклянные никотиновые шарики и запарили еле различимым дымком. Очередной тренд - устройства шарообразной формы, накапливающие никотин с озоном из внешней среды и не требующие подзарядки. Приходилось лишь переодически дожидаться конденсата при постоянном пользовании.

-Тоже «бабл» юзаешь? - спросила одна из девушек, обращаясь к той, что обвешана цветными фигурами.
Вторая уже успела затянуться, взмахнув челкой цвета фуксии, лезшей на глаз. 
-Да, только конденсата маловато.
-А ты переходи на третью модель. У неё всасывающий момент быстрее, - оптимистично ответила первая, поправляя засаленные чёрные волосы, треплющиеся на ветру. 

Через мгновение Грег заметил на себе пристально изучающий взгляд девушки с рыжими волосами. Незнакомка была пострижена под каре, а оттенки контактных линз сменялись после каждого моргания. Моргала она быстро, поэтому сложно было  догадаться, на сколько цветов запрограммированы ее линзы.

-Привет! Ты впервые здесь выступаешь? - подойдя ближе, протараторила она.
-Здравствуй, - замялся юноша на секунду,- вовсе нет. Я давненько к вам захожу, просто не на каждую встречу.
-То-то я припоминаю твоё лицо. Псевдоним «Обливион» случайно не твой?
-Выступал под ним когда-то, но сейчас не пользуюсь псевдонимами. Удивлён, что вспомнили, - смущаясь и отводя взгляд в асфальт, ответил он.
-А где тебя можно почитать? Ты есть в «Ридере»?
-Да,- недоверчиво ответил Грег.
-Мы собираем базу авторских страниц наших постоянных чтецов и хотели бы пригласить тебя, если не против,- девушка протянула телефон с раскрытой страницей портала.

Грег провел пальцев по голограмме над экраном, считывающей отпечаток пальца. Над экраном отобразилась его авторская страница, в которой свыше месяца не появлялось публикаций.

-Спасибо, - снова протараторила девушка и переключилась на пожилую женщину, известную в клубе своим скандальным темпераментом и стервозным характером.

После перерыва на сцену вызвали Грега. Юноша не без колебаний прочёл несколько старых текстов, не звучавших на публике. По настроению в зале чувствовалось, что основной публике в его выступлении не хватило технократических вставок и цинизма. Хотя слушателям, сидевшим за стоиками с тонизирующим чаем со спец травами, явно понравилось больше.

До финала он по традиции не дождался. Через полчаса Грег уже направлялся домой, останавливаясь у силовых барьеров на светофоре. Он вспомнил о разрыве с Руби, о страданиях, которых можно было избежать, о беспечном детстве. Сиреневое небо и ласковый юго-восточный ветерок наталкивали на мысли о ценности свободы и мудрости, к которой необходимо пробираться окольными и тернистыми путями.

В вагонах метро или в офисных, пропитанных усталостью креслах. Под звёздным небом, дурманящим свежестью, или в квартирных коробках в преддверии дождевых туч - мы ищем ключ к свободе. Каждая обреченная на существование единица с момента самоопределения чувствует подрезанные с рождения крылья и всячески грезит восстановить их любой ценой. Но чем определена сила, способная восстановить оперение? Что позволяет взмыть над землей? Возможно, неосязаемая мощь, некая необузданная энергия были в нас с самого рождения. Вероятно, огонь, тлеющий за гранью понимания, трескающийся за дверью с заклинившим засовом ещё в силах разгореться. Искра спрятана в бессознательном детском разуме, в несчётных нейронных связях, словно первичная космическая материя. Ее скрыли от нас предки, от которых она ускользает за завесой «большого взрыва». На границе между темным небытием и бессознательным  скрываются зачатки давно утраченной свободы.
Время шипит неуловимым песком, разматывая клубок судьбы, в центре которого находится ответ на искомый вопрос. Однако, достигаемый нами ответ приходит с запозданием. В час понимания истины человеку приходится проститься с самим собой и передать эстафету следующим жизням, сформированным из атомов ушедшего.  Но что, если бы мы в начале своего существования заглянули в ядро спутанных нитей мудрости? Обнаружили бы мы в нем нечто предопределяющее и объективное, безусловное и конечное? К таковым ожиданиям нас ведёт ложная и навязанная извне точка зрения. Вопреки логике, мы бы узрели нечто иррациональное, рождающее любовь и веру, являющиеся в свою очередь продолжением детской опрометчивости и наивности. Именно в ней кроется потерянная мудрость, к которой человек пробирается извилистым путём тернистых сомнений. Одни в процессе понимания ставят на креационизм, вторые -подаются в атеизм и науку, третьи избирают анархизм, четвертые - радикально-либеральные выражения. Человек воспитывается обществом, привыкшим избирать своё племя, клочок земли и мировоззрение, словно тотальная определённость позволит ему обрести счастье. Тем временем человечество забывает, что счастье зависит от вещей неизмеримых, неопределенных и иррациональных, таких как любовь, дружба и вера. Истинно свободный синтезирует в себе всевозможные верования, тезисы и убеждения. Его наивность и безоговорочное следование за всяким не приколоченным мнением делает его податливым, как разогретая глина, и неуязвимым подобно водному потоку. Вбирая в себя бесконечные инвариации мирских благ, человек не выбирает ничего. А доколе выбор не сделан, границы возможностей не определены.

Сдерживающий барьер распахнулся, осветив проезжую часть зелёными полосами. Мысли рассеялись потоком воздуха, который внезапно проник на пешеходную обочину сквозь приостановленное силовое поле. И Грег, маниакально заправляя взъерошенные волосы за уши, двинулся в сторону общежития.