Вероломство - 1. 1

Глава Первая

Стража, преградившая проход в царские палаты, разъединила скрещенные копья и пропустила в зал мужчину. Он был широкоплечим и высоким, с короткой черной бородой - мужчина в полном расцвете своих сил. На нем был черный кафтан, просто пошитый, но из дорогой ткани, а под кафтаном изредка звенела тонкая кольчуга.
Окруженный ярко раскрашенными стенами палаты, золотыми светильниками, и коврами из красного бархата, своею простотой молодой мужчина выделялся еще больше. Длинная сабля, что висела у него на поясе, округленная как полумесяц, лукаво сверкала при огне свечей.

- Никита Даниилович Басманов пожаловал, Царь-государь.
- Пусть проходит.

Пройдя в комнату, он низко поклонился сидящему в кресле царю. Старый царь, одетый в домашнюю однорядку и шапку, расположился у приоткрытого окна и наслаждался свежим воздухом. Днем было невыносимо жарко, зато вечером можно было хоть немного остудиться.
Рядом с ним, помимо рынд, стоял полноватый старик с длинными светлыми усами: окольничий Алексей Одашев, самое поверенное лицо царя. Своими широко посаженными глазами, он безмолвно следил за каждым шагом всех, кем бы они ни были. Бояре, служилые, приказные - Одашев старался уследить за всеми. Он с привычной пристальностью наблюдал за беседой юноши с царем.

- Царю государю и Великому князю всея Руси Василию Дмитриевичу бьет челом холоп твой, - почтительно произнес молодой мужчина, положив руку на сердце. Царь улыбнулся. - И тебе, Никита Даниилович, здравия желаю. - Он подозвал его к себе поближе. - Проходи да рассказывай. Как тебе служба головы гвардии? Не трудно ли тебе? - Басманов встал ближе и, слегка улыбаясь, ответил царю. - Любая хорошая служба большого труда требует, Царь-батюшка, на то она и служба. За тебя, за землю нашу, мне ничего не жалко.

Ответ юноши заметно порадовал царя. Он немного посмеялся, а затем встал чтобы приветливо похлопать его по плечам. - Слышал я, как ты за меня в Пскове боролся, Никита Даниилович. Молодец! Некоторые только словами в пустую бросаются, а делать-то ничего не делают. Как же хорошо, что ты не такой. - Басманов с почтением склонил перед царем голову, вновь руку на сердце положив.

- Я не достоин такой похвалы, Царь-батюшка. Я…-
- Говори, чего желаешь? Чем мне тебя наградить, храбрец мой?

Царь быстро устал и вернулся к своему креслу у окна, прикрывшись шерстяным покрывалом, что преподнес ему окольничий. Басманов на некоторое время задумался, будто не был полностью уверен в искренности столь заманчивого предложения. Однако, желание оказалось сильнее здравой мысли. Он во всей своей искренности опустился на колени перед старым царем и громко огласил ему свое желание.

- Царь государь, позволь мне, голове опричнины твоей личной, посвататься к твоей старшей дочери, к Анастасии Васильевне!

Улыбка тотчас же пропала с морщинистого лица царя. Он надолго и с непониманием уставился на стоящего перед ним на коленях юношу, бросив вопросительный взгляд Одашеву. Тот едва заметно покачал головой, не сводя глаза с опричника. Сильно нахмурившись, царь не очень охотливо заговорил. - Объясни мне все по порядку, Никита Даниилович. Уточни-ка, почему ты считаешь себя достойным моей Анастасии.

Басманов ответил не задумываясь. Вот уже многими годами, чуть ли не с самого детства, он мечтал о женитьбе с царевной, которую он столько лет знал и любил. - Ты, Царь-батюшка, с ранних лет меня знаешь. Ни тебе, ни семьей твоей, я не чужой. Я предан тебе не только потому что ты государь мой, но и потому что вижу в тебе отца. Я…Я всегда любил, люблю, и буду любить Анастасию Васильевну! Что бы ни произошло, я никогда не смогу полюбить другую.

Слова его были горячи, полны пылкости юной, хоть он и негромко говорил. Несмотря на то, что голос и лицо юноши ничуть не вздрагивали, в бурых глазах опричника горело обжигающее пламя, неукротимое как лесной пожар. - Коли ты согласишься, Царь-батюшка, то я головой тебе клянусь, что буду хорошим мужем Анастасии Васильевне. Что никогда не обижу её, что всегда буду верным.

Невзирая на страстное признание юноши, царь крепко-накрепко задумался над затруднительной просьбой. С одной стороны, все что Басманов сказал было правдой - по нему это сразу видно было. К тому же, он действительно вырос у него при дворе, дружил с Анастасией и он ей нравился.

Но, с другой стороны, должен ведь был царь как-то воспользоваться браком старшей дочери - породниться со знатью или скрепить союз могущественный. Хоть род его был древен и знатен, никто не знал что будет завтра и над кем судьба решит сыграть злую шутку. Жениться нужно было с умом, а не просто из большой любви. Долго и мучительно все это обдумывая, царь в конце концов принял свое нелегкое решение.

- Проси все, кроме этого. Все что угодно проси, но позволить тебе свататься к Анастасии я не могу. - Ему тяжело было так отказывать юноше, которого он столько лет знал и которым так гордился. Но, это было дело государственной важности. Нельзя было иначе.

Никита Даниилович опустил голову, скрывая от старого царя свое тяжкое разочарование. Даже он, тот который никогда ничего не пугался и даже при самых опасных условиях не вздрагивал, с трудом смог удержаться от слез. Столько лет он мечтал об этом, столько лет служил и вот чем ему за это все ответили. Проглотив горькие слезы, сжигающие его глаза и горло, Никита Даниилович медленно поднялся, чтобы вновь поклониться царю.

Хотя он смотрел ему прямо в глаза, молодец ничего перед собой не видел. - Ничего другого я у тебя, государь, просить не стану. Прости мне, холопу твоему, мою дерзость, - равнодушно сказал он. - Позволь отдалиться теперь, чтобы не мешать твоему покою.

Грустно вздохнув, царь кивнул. - Ступай, Никита Даниилович. Ступай, отдохни после долгой дороги. - Едва успел он и слова молвить, как Басманов уже поклонился и поспешил прочь из палаты. - Ох, Одашев, нехорошо как-то все получается. Как считаешь, правильно ли поступил я?

Окольничий поспешил преподнести царю таз с горячей водой для умывания ног, приказав страже закрыть двери. - Разумеется правильно, царь-батюшка. Анастасии Васильевне в мужья годится властный князь, от которого ты сможешь поддержку получить коли понадобится, - уверял его Одашев, моя царю ноги. - Дело молодое. Басманов денек-другой по обижается, а потом все осознает и поймет. - Царь, подперев подбородок рукой, уставился вдаль.

- Верно говоришь, Алексей Григорьевич. Да вот только, простит ли меня Никита? Не знаю…

Чуть ли не выбежавший из палаты Никита Даниилович покинул царские хоромы и спустился во двор. Только тогда, вдалеке от царя, он позволил гневу овладеть им. Он со всей силой ударил ногой бочку, что стояла поблизости. Бочка громко упала на землю, но ему было уже все равно. Следующим он ударил небольшой стол и тот тоже перевернулся. Разум вернулся к нему лишь тогда, когда он, ударивший кулаком белую стену, почувствовал острую боль. Сквозь туман гнева, Никита увидел оставшуюся кровь на стене и понял, что нужно остановиться.

- Я это дело так не оставлю, - подумал он про себя, уставившись на истекающие кровью костяшки. - Я никому её не отдам. Никому.

~~~

В ночь, за неделю до Иванщины, было особенно темно, будто звезды с месяцем с неба украли - они прятались среди густых ночных облаков, оставив во мраке древний стольный град и весь мир под собой. Пустовали широкие улицы, речные воды, что протекали мимо, тихонько себе журчали. Был поздний час, поэтому все кому нужно было уже уснули крепким сном, а кто не смог на улицу все равно не высовывался. Будто знали, что их иначе ждет.

Под покровом безлунной ночи, в город тайно въехали три всадника. Один из них, прикрывший лицо корзном, попытался сразу проехать вперед, но его остановили стражники у ворот.

- Стой! Кто бы ты ни был, покажись, - приказал привратник, перегородив им путь своим копьем. - Иначе обратно поедешь. - Таинственный всадник долго молчал, сидя неподвижно на своем коне. Его спутники потянулись за мечами, но он не дал им их обнажить. - Подойди и посмотри сам, - неизвестный наконец ответил, подозвав поближе стражника и медленно опустив капюшон, так чтобы тот смог лицо его увидеть. Как только он взглянул на него, стражник сразу же позабыл свою прежнюю грозность и чуть не пал перед ним на колени. - Прости меня, боярин, что не распознал тебя сразу! Что посмел вести себя так!

Прикрывающий лицо боярин взмахом руки показал привратнику чтобы тот перед ним не падал. Торопливо натянув капюшон обратно на голову, он показал на своих спутников. - Никто не может знать, что мы здесь сегодня были. Ни я, ни они. Уразумел? - Привратник закивал, показав что даже слова не молвит.

В то время как стражники поспешили запереть за ними городские врата, три всадника тайком поскакали дальше в город. Скрытный боярин поехал во главе, а за ним второй и третий. Хотя темнота скрыла лица всадников, она не могла полностью укрыть их.
Один загулявший бродяга, спрятавшийся в ближайшей бочке на ночь, тайно увидел их когда они проезжали мимо. Он, хоть и старый, не сумевший разглядеть их лица, углядел толстый узловатый посох в руке второго. А рука его, сильным кулаком охватившая посох, он заметил, была запачкана кровью.

~~~

Девица с белой косой бежала по цветочной поляне. На ней не было ни украшений, ни кокошника, ни дорогого одеяния. Один сарафан, да рубаха под ним. А на голове венок из диких ромашек. Бежала не оглядываясь, бежала бесконечно. Пока наконец не увидела вдалеке его ; достаточно было ей углядеть его крепкие плечи, его стройный стан, чтобы знать что это он.

- Никита…Никитушка…

Ей едва пришлось прошептать его имя ; как же сладко оно прозвучало на её устах ; чтобы он её услышал и повернулся к ней. Он был не только красивым, но и строгим, как будто из камня вырезанным. По крайней мере, так казалось на первый взгляд. А, узнав его получше, она быстро поняла что это были всего лишь предрассудки, которые не давали увидеть настоящего Никиту. Ласкового, нежного, преданного. Любимого её.

- Никита…Никитушка, я иду к тебе! Жди меня, Никитушка! Жди!
- Настасья!

Девица еще быстрее побежала, а потом бросилась ему в руки, крепко обхватив могучую шею юноши. Он тоже был в одной рубахе ; без кольчуги, без кафтана, без сабли. - Настасья, голубушка моя! Ты пришла! - радостно воскликнул он, прижав девицу к своей груди.

Ей было так тепло! Светило летнее солнышко, легкий ветер развеивал по всей поляне сладкий запах цветов. Хотя у них ничего кроме неба и цветов не было, Настасье казалось что больше ей ничего не надо. Лишь бы рядом с ней был Никита, её возлюбленный воин.

- Конечно пришла, сокол мой. Ведь ты ж меня позвал, как мне не прийти? - она молвила ему в ответ, ласково поцеловал в обе щеки. - Никита, клянусь тебе, что никогда тебя не оставлю. Где бы ты ни был, я всегда буду рядом. Всегда буду любить тебя, всегда буду верна тебе.
Настасья нежно гладила его черные волосы, проводила пальцами по густым бровям, по носу прямому и все никак не переставала любоваться. Сердце у неё вот-вот лопнет от счастья, а ей все равно было, лишь бы дальше на него вот так глядеть. Медленно опустив девицу на землю, он продолжал её обнимать.

- Настасьюшка…. - Её имя так ласково прозвучало. - Я жизнью тебе клянусь, что, где бы ты ни была, как бы далеко это ни было, я тебя обязательно найду и всегда буду с тобой рядом. Я твой, а ты моя. Никто, ничто это не изменит, слышишь меня? Я…люблю тебя. Ласточка моя, душенька… - Никита гладил её по головке и так нежно улыбался, что Настасья невольно прослезилась, хотя у самой была улыбка до ушей.

- Клянусь тебе, ибо земля под нами и небо над нашими головами свидетели мои, что я буду верным мужем тебе.
- Клянусь тебе, ибо земля под нами и небо над нашими головами свидетели мои, что буду верной женой тебе.

~~~

- Анастасия Васильевна! Государышня! Царевна Анастасия! Просыпайтесь.

Лежащая в кровати молодая царевна лениво отмахнулась от будящей её горничной девки и перевернулась на другой бок. Однако, боярыня-постельница такой ответ не приняла и приказала горничной чтобы та распахнула настежь окно со ставнями. Покоевые хоромы царевны наполнились слепящим солнечным светом, который пал прямо ей на лицо, чем вызвал недовольный стон сонной царевны. - Дайте…дайте мне еще поспать, - она прокряхтела, прикрыв глаза рукою. - Что-то я…сильно утомилась.

Тяжело вздохнув, постельница наклонилась к ней поближе и шепнула на ухо. - Матушка ждет тебя в Столовой палате для утренней трапезы. - Достаточно было ей это услышать, как царевна сразу забыла про сон и вскочила в кровати, как ошпаренная. - Ждет? Давно ждет? - поинтересовалась она, сильно встревоженная.
Жалеющая постельница покачала головой, помогая девице встать. - Не очень. Одевайся, Настасья Васильевна, одевайся скорее и иди к ней. - Настасья махнула рукой, уже умывая лицо свежей водицей преподнесенной горничной. - Да знаю я! И зачем только матушка так рано встает, а? Скажи мне, нянечка.

- Каждому положено с солнцем вставать и с солнцем ложиться. А матушке-царице тем более, иначе никто ничего не будет делать. - Царевна быстро умылась и стала одеваться, натянув поверх вышитой жемчугом рубахи длинный шушун с висячими рукавами. - Пока ты еще молода, Настасья Васильевна, тебе можно спать чуть дольше. Но, когда придет время, и тебе тоже придется просыпаться рано, как матушка, ибо от тебя все будет в тереме зависеть. -
Боярыня-постельница говорила все это без ехидства или язвительности, потому как действительно заботилась о молодой царевне. Зная её с юных лет, она не могла не питать к ней самые добрые чувства и намерения. - Как же все это сложно, нянечка, - царевна Настасья вздохнула, торопливо разглядывая себе в зеркале. - Голубой тебе так к лицу, красавица ты наша! - постельница радостно завила, хлопая в ладоши.

- Давай, давай, поскорее! - Настасья начала поторапливать горничную, чтобы та быстрее заплетала ей косы. - Не знаю, зачем матушка меня к себе зовет, но ждать её не надо заставлять.

Не успела она закончить прихорашиваться, как царевна подхватила юбки и поспешила из хором в длинный проход, что вел в Столовую палату. Молодые девки, успевшие уже закончить утренние дела, сидели парочками у красных окон и с восторгом рассматривали что-то происходящее на улице.
Остановившись на мгновение, Настасья выглянула на улицу ; в соседнем дворе, воинственники-опричники в строгой черной форме упражнялись друг с другом на саблях. За всеми бдительно наблюдал молодец черновласый, скрестивший на груди руки, стоящий на ступенях. Увидев него, царевна мечтательно улыбнулась, позабыв обо всем остальном. - Государышня, матушка ждет, - напомнила ей постельница и они поспешили дальше.