Критический обзор фильма Матрица. Воскрешение

Новая матрица — это наглядный пример того, что заигрывания со здравым смыслом и человеческой природой до добра не доводят: пока братья Вачевские превращались в сёстер, их каждое новое творение  из первоначального шедевра превращалось во все более и более неуместный бред.

Сразу оговорюсь, что к современной феминистической повестки отношусь по принципу: достойные женщины всегда лучше недостойных мужчин, но, когда модными приемами прикрывают потерю внутренней планки качества — ни в силах удержаться от возмущения.

Не буду погружаться в банальности, типа обсуждения игры актеров, качества картинки и общего сюжета — про это и так много сказано, — а сразу перейду к тому, что меня больше всего ужаснуло.

Первая и главная проблема фильма — отсутствие в нем глубокой идеи. Известно, что любой хороший фантастический, фентезийный или мистически сюжет — всего лишь  аллегория к чему-то реальному, обёртка для сильной идеи родом из настоящего.
В первой части такая идея была: сценарист добротно и очень скрупулезно исследовал необходимость и возможность выхода человека за рамки общепринятых предоставлений, а побег из повседневности ради обретения истинного «я» стал главным лейтмотивом фильма.
«Что, если законы общества лгут, прикрывая выгоду сильных? Что, если основы поведения и мораль всего лишь путы пленившие глубокую натуру, а единственный путь к познанию истины — прыжок в неизвестность вмести с другими безумцами?»
Задаваясь по ходу сюжета этими и другими вопросами, сценаристы набрели на очень оригинальные и любопытные ответы, так что первый фильм превратился в своеобразную философскую притчу о вечных вопросах (если бы человек полностью знал о последствиях, выбрал ли он красную таблетку: родился ли он на свет, прошёл ли трудный путь к знаниям или предпочёл обрести счастье в неведении?), исследовал тему безумия, роли героя, а также являлся своеобразным оммажем на тему «Алисы в стане чудес», где воображаемый мир поменялся местами с реальным.
«Я покажу тебе насколько глубока кроличья нора» — говорит Морфеус.
В новом же фильме автор, к сожалению, не ставит больше ни новых насущных вопросов, не получает оригинальных ответов. Все что происходит на экране либо вторично, либо давно растеряло какой-либо смысл. Фантастическая обёртка завернулась сама на себя. Прыжок с крыши  как аллегория преодоления собственных страхов выглядит теперь больше похожим на суицидальным побегом из наркотрипа, а на месте глубокой идеи воцарилась прокисшая любовь с вышедшим сроком годности.

С нетерпением ожидая премьеру, я надеялся, что сценаристы не будут повторять прошлых ошибок и, игнорируя глупости второй и третьей части, в основном обратятся к прекрасному наследию первой, что безликие персонажи будут забыты и похоронены, но авторы словно специально достали из пыльных чуланов таких проходных персонажей, как Меровингер и прочих, чьи имена я уже и не вспомню. К сожалению, перед тем как пойти на премьеру я не удосужился освежить в памяти их истории, а память, как известно, не держит все проходное и серое, и потому на закономерный вопрос моей жены (не знакомой со вселенною матрицы): «Кто эти люди, к которым Нео обращается как к старым знакомым?» я искренне отвечал: «Понятия не имею!»

Да, я считаю, что, как и четвёртая, вторая и третья матрицы были тоже плохими.  Подобный эффект постиг многие фильмы, где герои, поднявшись на уровень властелинов миров, своим возвышением обесценили собственную реальность.
Когда в первой части Нео впервые спускается «в кроличью нору», когда герой любопытен, наивен и пылок, а мир впереди полон загадок и тайн — зрителя ждёт удивительное приключения, когда же избранный изначально властелин вандерлэнда, способен менять его законы, подстраивать матрицу под себя и даже знаком с «главным архитектором» — все в его мире обретает оттенок ненастоящего, вымышленного, эфемерного, а творимые им чудеса становятся не важнее проделок ярмарочного фокусника.
Больше нет никакого смысла погружаться в детали новой реальности, поскольку вместо старой матрицы в любой момент можно выдумать новую.
Впрочем, даже властвую над матрицами герои продолжают рассуждать категориями наивных подростков:
«И чем же ваш новый мир будет лучше прежнего?» — спрашивает с издевкой главный антагонист фильма.
«В нем будет больше радуг!» — отвечает Тринити не моргнув и глазом.

Общая проблема фильма — отупение сюжета.
Первая матрица хоть и была чистым вымыслом, но воспринималась вполне себе добротно, закончено и местами даже реалистично. В тех же моментах, где бурный вымысел начинал попирать здравый смысл, на помощь всегда приходило художественное преувеличение возведённое в степень шутки.  Смотря новый опус, моя жена меня спросила: «Зачем этот странный мужик все время лупится в монитор с зелёными цифрами?» Я поначалу даже опешил — насколько ответ мне казался всегда очевидным и ясным. Но если задуматься снова и по-хорошему — то действительно, зачем?
В оригинале этот момент был прекрасно обыгран и даже стал своеобразной визиткой картины. (На память моментально приходит остроумный эпизод с «женщиной в красном») Программист, видевший за сухими цифрами целые миры, не нуждавшийся в визуализации данных и способный одной лишь силой воображения разглядеть суть — воспринимался тогда максимально круто. В его образе присутствовала, и ностальгическая отсылка к первым операционным системам не имевшим графических интерфейсов, и к первым программистам, с этими системами работавших. Но вот минуло двадцать с лишним лет, эпоха суровых программистов канула в лету — молодой зритель ее не застал и не знает, поэтому аллегория, когда-то задавшая визуальный стиль целого жанра, оставшись сегодня без должного пояснения, выглядит непонятной и неуместной.
Также ещё по мелочи:
— Рой нанороботов сцепляется вместе, принимая форму человеческого тела. Зрителю так конечно наглядней, но теперь, вместо того, чтобы перелететь пропасть, им приходится ее перепрыгивать.
— В попытке остановить героев толпы людей бросаются им под колёса, некоторые выпрыгивают из окон превращаясь в человеко-бомбы, я же задаюсь вопросом: если все это часть программного кода и ставки так высоки, почему бы антагонистам фильма не выделить рамочкой часть виртуального мира со всеми его обитателями и просто не нажать delete!
— Бесконечные видео вставки, которые по задумке должны были стать связующим мостиком между  новой и прошлыми частям, в итоге лишь все опошляют и выглядят более неуместно, чем что либо проясняют.

Иным критерием качества фантастического фильма является ясность правил представленной в нем вселенной. Раньше подобные правила были хоть и невероятны, но в целом ясны и логичны: человек убитый в матрице умирал в по-настоящему, телефонная будка возвращала в реальность, а сверхспособности  приравнивались к программным багам. Сегодня же, когда телефонные будки исчезли с наших улиц, а сюжетная грань между вымыслом и реальностью в фильме окончательно стерлась, правила разрешили менять по ходу сюжета.
К примеру, пули Нео теперь отбивает руками, а вот летать разучился. На вопрос почему, авторы все же дают ответ, но весьма странный и подводящий нас к другому очень в последнее время модному допущению.

«Женщины рулят!» (как же сегодня без этого!)
«Ты чего не контролируешь свою бабу?» —  говорит главный антагонист Нео, когда Тринити начинает безжалостно его дубасить. В этот момент злодей аппелирует к законам старого мира, где женщина должна была знать своё место, а мужик находился за неё в ответе. Но в современном обществе подобное неприемлемо. Женщина сама принимает решения, более того теперь она везде и во всем мужика превосходит. Когда Нео падает с крыши именно Тринити его спасает и проносит над городом так, как несколько фильмов назад делал наш герой с ней. По ходу сюжета она отбирает у Нео не только его сверхспособности, но и главенствующую роль, вот только фильму от этого становится лишь хуже.

Главным протагонистом, сомневающимся, но пытливо ищущим ответы на непростые вопросы, всегда был Нео. Именно за ним впервые отправляется зритель в «кроличью нору» и именно за развитием его персонажа: превращением заурядного офисного работника, задрота-программиста в «избранного» следил он все прочие части. Тринити же напротив, хоть и была по сюжету супер крутой, но являлась всего лишь оружием главного героя, оберегом или, если угодно — ангелом хранителем (недаром перевод ее имени Троица). Ее характер и мотивы всегда были слишком примитивны для первых ролей, и поставив ее во главу угла, автор получил персонажа, которому мы совершенно не сопереживаем. И опять у нас обёртка ради обертки. Декорация в главной роли.

Впрочем, кроме гендерной перетасовки, играть нашим главным героям предстоит все те же старые роли. Прошло много лет, но характеры их не получили никакого развития. Вокруг все те же мотоциклы, погони, разборки. Вот только годы берут своё, и пятидесяти семи летний дизайнер Киано Ривз чувствует себя в компании офисной молодежи потерянным и удрученным, а престарелая Мосс органично смотрится в роли матери и жены, но, признаваясь в любви к мотоциклам, выглядит фальшиво. Что же касается их отношений — любовная линия всегда была самым слабым местом трилогии, теперь же, когда любовники подросли, их долгожданный в кавычках поцелуй в антураже молодежного экшена и вовсе вызывает лишь отвращение.

И что же в итоге? Печальный закат великой франшизы. Ворвавшись в наши сердца дуновением свежей мысли в конце девяностых, концепция матрицы шаг за шагом растеряла, и свою новизну, и свою остроту. Произошло это ни за час, ни за день, ни за год. В течении долгих десятилетий она разрушала своё наследие посредством неудачных продолжений, неудачных компьютерных игр, неудачных сюжетных ходов и, как итог, своим худшим фильмом — «матрица. воскрешение». За все это время ее создатели сумели полностью переродиться, «воскреснув» в новых гендерных ипостасях, вот только главный продукт их жизни по всей видимости теперь не воскреснет уже никогда.