Портрет сестры. Глава 2 Морская уха

В субботу, ближе к полудню, пришёл с работы дядя Юра. Распахнув ногой входную дверь, руками прижимая к груди охапку дров, густо пробасил:
    -  Где мой племянник? Кого я сегодня с Днём рождения поздравлять буду?
    -  Здесь я, - смущённо улыбаясь, произнёс Севка.
    - Вижу, что жив, здоров, это замечательно. А сейчас помощь твоя требуется: приоткрой мне дверь на камбуз, дровишки туда положу. Пока их нёс, они мне все руки оттянули.
   Пройдя на кухню, дядя Юра с грохотом свалил дрова возле буржуйки. Как бывший моряк, он носил тельняшку и любил в разговоре вставлять такие словечки: камбуз, якорь, юнга, компас, мачта, рында. Произносил он их как-то по-особенному -  ёмко, ярко. Любой, кто его слушал, сразу представлял море, волны, кричащих чаек, пролетающих над кораблём.
   - Танюшка куда подевалась?
   - Пошла  бабу Веру проведать, она уже почти три дня болеет, кашляет и едва ходит.
   - Да, это плохо, что баба Вера недомогает. Что ж, давай, именинничек, мы с тобой хозяйничать начнём. Меня с завода ненадолго отпустили, сам понимаешь, время какое тяжёлое.
  Севку и Татьяну дядя Юра забрал к себе в конце сентября, когда их мать была убита на улице осколком фашистского снаряда.
   Он снял с плеч вещмешок, положил его на стол, потом растопил печку-буржуйку, в кастрюлю налил воды.
    - Дядя Юра, а вот как у вас сердце: сильно болит или можно терпеть? – спросил Севка.
   Дядя Юра с удивлением глянул на племянника:
   - Что это вдруг тебя моё здоровье заинтересовало?
   - Да так, я подумал, если вы не очень болеете, то я бы открыл Вам одну тайну.
    - Какую тайну? 
     - Я бы рассказал, но Танюшка думает, что от радости Ваше сердце не выдержит.
     - Выкладывай, надеюсь, справлюсь.
     Сева задумался:
     - Тогда дайте честное матросское слово, что Вы не помрёте, если я Вам её открою, и Тане ничего не скажите.
   - Даю честное матросское слово, что останусь жив, а Таня не будет знать о нашем разговоре.
    - Тогда приготовьтесь: знаете, папа не погиб, он нам прислал письмо и дерётся с фашистами.
    Дядя Юра побледнел. Сева попятился назад и с испугом подумал: «Сейчас сердце у него разорвётся на мелкие кусочки, и он упадёт на пол. Зачем я не послушал сестру и ему всё выболтал»?
  Спустя какое-то время дядя Юра медленно произнёс:
   - Новость, я тебе скажу, ошеломляющая. Сева, а где папино письмо, ты мне можешь его показать?
   - Конечно, - с облегчением произнёс Сева, в душе радуясь, что с дядей Юрой ничего не произошло страшного.
  Он подошёл к шкафу, открыл дверцу и, вернувшись, отдал письмо дяде Юре. Тот внимательно прочитал его, рукой потёр щёку и как-то медленно, неуверенно произнёс:
   - От такой новости просто голова кругом идёт.
  Сева насторожился:
    -  А  почему Вы не радуетесь, что мой папа живой?
    - Что ты, очень я доволен.
   - И ещё,  хочу Вас спросить,  - продолжил Севка, - недавно я нашёл письма, которые мы посылали папе на фронт. Сначала я подумал, что он погиб, а Таня для чего-то придумала всю эту историю, а потом догадался: во всём почтальоны виноваты. Не могут они передать письма папе, потому что там, где он воюет с немцами,  без конца бои идут. Как Вы считаете, правильно я думаю?
   Дядя Юра пристально посмотрел на Севку:
   - Ты прав, Сева, я просто поражаюсь, какой ты умный! Так оно и есть, как ты говоришь.   Ладно, не горюй, скоро прорвём блокаду, погоним фашистов и получит твой отец все письма сразу.
   Отойдя в сторону, негромко пробормотал: « Ну и Таня, ну и Танюшка». Потом повернулся к Севке
   - А сейчас будем готовиться к празднику.
   Спустя какое-то время пришла Таня. Увидев обеденный стол, накрытый нарядной цветной скатертью, с аккуратно расставленными тарелками, чайными чашками, вилками и ложками, не удержалась и воскликнула:
    - Ой, как красиво!
   Улыбнувшись, дядя Юра ответил:
    - А ты как думаешь, мы на все руки мастера! Причаливай к нам, помогать будешь.
   Он подошёл к вещмешку, достал мороженую селёдку, небольшую баночку с мёдом  и целую булку хлеба. Севка и Таня смотрели на все эти сокровища во все глаза с восхищением.
     -Три дня назад, - стал рассказывать дядя Юра, - вышел из строя агрегат в цехе, где я работаю. Да такой важный, что из-за него, можно сказать, выпуск нашей продукции приостановился. Тут, не медля, начальство мне и ещё одному товарищу, как лучшим мастерам своего дела, даёт ответственное задание: «За два дня, кровь из носу,  механизм должен быть отремонтирован. А не успеете, будете отвечать по закону военного времени». Так вот, мы с напарником за день его наладили и в производство запустили. За это мне и товарищу премию выдали, каждому по булке хлеба и по сто грамм мёда.  А теперь готовим морскую уху. Для неё, кроме соли, воды и селедки, ничего не нужно, это старинный флотский рецепт.
   Дядя Юра взял селёдку, облил её холодной водой, положил на разделочную доску и ловко стал резать на мелкие кусочки.
    - Плавники и хвост оставляем, они особый вкус придают ухе, - проговорил он. Потом обратился к Тане:
     -  Как себя баба Вера чувствует?
     -  Сегодня ей полегче, температура спала и кашель прошёл.
     - Тогда к тебе просьба, ещё раз сходи к нашей соседке, пригласи её на день рождения Севы.
     -  Хорошо.
   Таня ушла и минут через двадцать вернулась с бабой Верой.
      - Все присутствующие,  присаживайтесь за стол, а я, как настоящий официант, буду вас обслуживать, - весело заявил дядя Юра.
     - Тогда, товарищ официант, возьмите у меня довоенную заварку для чая, - сказала баба Вера.
    Севка, съёжившись, сидел на стуле и до конца не мог поверить, что всё это происходит на самом деле: и тарелка с ухой,  и рядом большой кусок хлеба , а запах от всего этого такой, что можно запросто потерять сознание. Сева посмотрел на Таню и бабу Веру, они сидели неподвижно, положив руки перед собой.
- Позвольте мне, друзья, поздравить Севу Булавина с Днём рождения! Сегодня ему исполняется шесть лет. К моему приветствию присоединяется вся заводская бригада, которой я руковожу довольно долгое время. Мы вместе желаем ему здоровья, пережить блокаду назло фашистам, и ещё, чтоб из него получился хороший художник. Недавно я рассказал товарищам по работе, что ты любишь рисовать, показал твои рисунки, они очень всем пришлись по душе. Надеемся, что ты станешь настоящим человеком, честным, смелым, умным, добрым. А это тебе подарок от всей нашей бригады.
   Дядя Юра достал из кармана пиджака небольшой макет крейсера «Аврора» и протянул его имениннику. Севка бережно взял подарок в руки и стал с интересом рассматривать.
   - Вы только гляньте, какая пушка! Якорь,  трубы,  мачта - всё, как настоящее, - радостно сообщил он.
   - А ты как думал? Делать работу мы плохо не умеем, а макет этот изготовил наш умелец,  токарь высшего разряда Антон Васильевич Астахов.
- Севочка, дай мне кораблик рассмотреть поближе – попросила баба Вера.
 Взяв его в руки восхищенно произнесла:
 - Это надо ж такую вещь сделать!
   - А сейчас прошу всех попробовать мою морскую уху, - предложил дядя Юра.
   Севка пододвинул тарелку с ухой к себе поближе, взял в руки ложку, а дальше произошло что-то непонятное. Он буквально на секундочку прикрыл глаза, а когда открыл, то по-прежнему сидел за столом, в руке держал ложку, перед ним стояла тарелка, но ухи и хлеба не было. Когда и как всё это ему удалось съесть, он совершенно не помнил.
 Сева перевёл взгляд на бабу Веру и Таню, они продолжали есть. « Значит, я первый закончил с едой», - расстроился он.
   Раздался голос дяди Юры:
   - Хочу всех предупредить: как только вы покончите с первой порцией ухи, будет вторая  - с сухариками. И ещё – голова селёдки по морскому закону достаётся самому молодому члену нашей команды, то есть юнге Севе.
   Вторую порцию Севка ел медленно, следил за каждым своим движением и страшно боялся, чтоб не наступило затмение, как было в первый раз и чтоб не опозориться перед всеми окончательно. Уха была такая вкусная, что он подумал – это самая лучшая уха, которую ему приходилось пробовать в своей жизни.
   Дядя Юра сходил на кухню, принёс самовар и поставил его на стол.
    - А это к чаю, самодельное пирожное, - в руках его появилась небольшая тарелочка. Он деловито обошёл всех присутствующих и в блюдечко каждому из тарелки положил по два кусочка хлеба, с густо намазанным сверху мёдом. В чашки стал наливать чай. 
      - Подождите чуточку, - баба Вера поднялась из-за стола, - хочу пожелания свои высказать. С начала блокады каждый день молюсь я  заступнице нашей божьей матери, чтоб дала она силы ленинградцам одолеть ворога и  дожить всем нам до дня, когда своими глазами увидим мы, как погонят гитлеровскую нечисть от родного города и нашей земли. А тебе, Севочка, наказ мой будет таким: чтоб побольше светлых дней в твоей жизни было и счастья.  Может, моё поздравление получилось не совсем складным, но это сказано от всей души. Вот мой подарочек – шерстяной шарф, носи его на здоровье.
   Все стали пить чай.
   Севка взял кусочек хлеба, чуточку надкусил его, почувствовал вкус мёда. И вдруг его ослепила яркая вспышка  -  спустя мгновение он увидел маму, себя, деда Андрея… Они сидят в деревенской избе, дед Андрей режет на столешнице ножом ковригу хлеба, рядом стоит доверху наполненная мёдом большая глиняная миска.
   - Медок-то хорош в этом году удался! Вкусный, а аромат от него какой! – с хрипотцой в голосе говорит дед. – А ты, давай, Настёна, почаще к отцу наведывайся, и Севку с собой привози, и Танюшку тоже. Здесь, на природе да на вольном воздухе, очень для здоровья им польза большая будет.
   - Обязательно, на следующий год всей семьёй к тебе нагрянем, с мужем, с детьми. Господи, как хорошо здесь, сразу воспоминания о детстве нахлынули…
   Сева смотрит на мать и видит, какие у неё большие лучистые глаза, красивые русые волосы, и его захлёстывает радостное волнение: так, оказывается, мама жива! Он тянет к ней руки, она улыбается, потом всё враз меркнет… 
   Сева слышит, как Таня и баба Вера о чём-то оживлённо переговариваются, дядя Юра смеётся.
   И он понимает, что та светлая, радостная жизнь, где была мама, ушла навсегда. В первый раз его день рождения справляется без неё. От отчаяния у него сжало сердце, стало трудно дышать, по щекам покатились слёзы. Чтоб окончательно не разреветься, Севка до боли прикусил нижнюю губу, потом стиснул зубы, но было поздно, он не выдержал и всхлипнул.  В комнате наступила тишина. Закрыв ладошками лицо, он соскочил со стула, бросился на кухню и там горько заплакал.
   Через короткое время дверь на кухню со скрипом открылась, и появился дядя Юра. Подойдя к племяннику, молча, обнял его за плечи. Севка, рыдая, уткнулся в рукав его пиджака.  Сколько прошло времени, он не знал, наконец, дядя Юра произнёс:
    - Может, объяснишь, что случилось?
   - Нет, потом скажу, - выдавил из себя Севка.
    - Всё, поплакал, и хватит, возвращаемся, нас ждут.
   Когда Сева медленно вошёл в комнату, его встретили настороженно-испуганные глаза сестры.
   - Сева, садись на своё место, - негромко сказал дядя Юра, - а мы сейчас послушаем Танюшку, она специально для именинника сочинила стихотворение.
   Таня встала из-за стола, прижала левую руку к груди и, растерянно улыбаясь, произнесла:
   - Ой, я так волнуюсь, что даже все слова забыла.
   Дядя Юра покачал головой:
   - Что ж, и такое бывает, давайте дадим Тане время, чтоб она успокоилась, собралась с мыслями и потом продекламировала свой стих. А пока она будет готовиться, я спою вам песню «Катюша», вы все её, наверняка слышали, подпевайте.
   Он подошёл к этажерке, взял с полки гармонь, развернул меха, пальцами пробежался по клавишам и запел:
      Расцветали яблони и груши,
      Поплыли туманы над рекой,
      Выходила на берег Катюша,
      На высокий берег на крутой.
  Севка увидел, как усталые  лица бабы Веры и Тани, измученные голодом  и холодом, просветлели, появился блеск в глазах. Когда  дядя Юра закончил петь, все захлопали в ладоши.
   - А сейчас дадим слово Татьяне, ты готова?
  Таня кивнула головой:
Сейчас ленинградцам трудно,
Но волю собрав в кулак,
Унынию в сердце нет места,
Мужество в наших глазах.
   После того, как Татьяна закончила декламировать стихотворение, дядя Юра произнёс:
    - Великолепно! Ты просто настоящий поэт, браво! А сейчас должен сказать, мне нужно спешить на завод, опаздывать нельзя, работа ждёт.
   Дядя Юра прошёл в коридор, оделся, потом улыбаясь, попрощался со всеми и, махнув рукой, скрылся за входной дверью.
   От слова «завод», произнесённого в разговоре дядей Юрой, Севка встрепенулся. Для него завод казался каким-то таинственным, сказочным местом. Оттуда дядя Юра два, а то и три раза в неделю приносил в бидоне суп. Правда, супчик был жиденьким, постным, но Севке он казался необыкновенно вкусным. Ещё время от времени в доме появлялись то картофельный крахмал, то морская капуста, и даже студень.
   После долгих размышлений Севка решил поговорить с дядей Юрой, чтоб тот взял его к себе в цех помощником. А он уж будет стараться работать изо всех сил, а свою норму хлеба станет приносить домой и делить поровну с Таней, да ещё и следить, чтоб она съедала его до последней крошки. Вот и сегодня  хотел Севка серьёзно поговорить с дядей Юрой о таком важнецком деле, но не успел, оставил разговор на следующий раз.
  После ухода дяди Юры Татьяна, баба Вера и Севка ещё долго сидели за столом, пили чай, вели разговоры и мечтали, как они будут славно жить, когда прогонят фашистов от стен Ленинграда.
                Продолжение следует