Портрет сестры. Глава 3 Дорога жизни

 В конце зимы Севка сильно заболел. Поднялась температура, донимал кашель, а в груди при вдохе и выдохе всё хрипело и свистело. Дядя Юра пригласил знакомого доктора, тот пришёл, стетоскопом послушал Севку, мрачно сказал:
   - Похоже, воспаление лёгких,  в больницу надо везти, чем скорее, тем лучше, там будет проходить курс лечения.
   - Укутайте его потеплее, посадим на санки, и в путь.
 Больше недели пролежал Севка в больничной палате. По утрам приходила медсестра, укол ставила, градусником температуру замеряла, таблетки какие-то давала. Часов в одиннадцать появлялся лечащий врач,  Игорь Анатольевич, слушал дыхание, живот щупал, просил показать язык. Уже вторая неделя пошла, а болезнь не торопилась отступать: и температура держалась, и кашель не проходил. Грустно Севке, домой хотелось.
  Палата, где  Севка находился, была совсем маленькая, но кроме него, здесь ещё трое мальчишек лежали, он с ними в первый же день познакомился. У окна – Валера, у стены – Вовка, возле двери – Сергей. Сильнее всех болел Вовка, он даже с постели не мог вставать, его из ложечки медсестра кормила. Как-то Сергей присел на Севкину кровать, нагнувшись над ним, прошептал:
  - Не жилец Вовка, скоро помрёт.
  Севка промолчал, ночью долго не мог уснуть,  ворочался, вздыхал, думал о Вовке. Мальчишки рассказали, что у него вся семья умерла от голода, он один остался. Жалко было Вовку, боялся Севка, что утром проснётся, а он уже неживой. Не должно так быть, неправильно это.
  Дядя Юра и Таня несколько раз приходили проведать больного, приносили хлеб, немного сахара, и расспрашивали о здоровье. А вчера новость на Севку обрушилась, да такая, что он до сих пор до конца в себя прийти не может. Пришёл лечащий врач и ещё женщина в белом халате с ним. Вот Игорь Анатольевич и говорит:
   - Появилась возможность на большую землю завтра отправить по Ладожскому озеру тяжелобольных детей. Составлен список, из вашей палаты в него попали Володя Большаков и Всеволод Булавин. Ваших близких известят, чтоб принесли для вас тёплые вещи.
    Севке от одной мысли, что ему придётся расстаться с Таней и дядей Юрой, да ещё непонятно, куда уезжать,  страшно стало.
   На следующий день принесли Севке зимнюю одежду, тут же надели на него пальто, валенки,  в дорогу собирают. Потом вошли в палату два санитара, Вовку положили на носилки, сверху одеялом укутали и понесли. Севка нахохлился, губы поджал, подумал: «Сейчас моя очередь наступит».  И вдруг решил: «Никуда я не поеду, лучше домой убегу, там буду лечиться».
   Выбежал он из палаты в коридор, а навстречу дядя Юра с Таней идут, торопятся. Увидел их Севка, навстречу бросился, схватил сестру за руку, закричал:
  - Не хочу я от вас уезжать, не бросайте меня!
   Таня что-то  пыталась сказать, дядя Юра старался Севу по голове погладить, никого он не слушал, ничего не понимал, только одно твердил:
   - Не бросайте меня, я умру без вас!
 Врач примчался, запыхался даже, пытался Севку образумить, объясняя, что повезло ему несказанно: вырвется он из блокадного Ленинграда, увезут его в тыл, никаких бомбёжек не будет, в больнице станут его лечить всякими хорошими лекарствами, которых здесь и в помине нет, по утрам на завтрак будут кашу давать, а в обед - суп куриный, котлету большую, картофельное пюре и компот. А как же иначе? Сева должен хорошо питаться, чтоб болезнь отступила.
 Но Севка не унимался:
  - Не надо мне ничего, я хочу с Таней и дядей Юрой остаться.
  Тут уж дядя Юра не выдержал, вмешался, сказал строго:
  - А ну-ка перестань, будь мужчиной!  гляди на меня, не отводи глаза. Я тебе ещё не успел сказать, Сева, завод наш через месяц, в крайнем случае, через два, на Большую землю отправляют. С оборудованием, с людьми вместе, и я там буду, и Таню с собой возьму, понял? Мы приедем, а ты к этому времени поправишься. Встретимся с тобой, обнимемся и будем все вместе жить. Ну, успокойся, иди ко мне, я тебя до машины донесу. 
   Усадил дядя Юра Севку в кузов автомобиля, следом Татьяна подошла, на брата не глядела, опустила голову, чтоб не видел он её лицо, мокрое от слёз, протянула ему небольшой свёрток, сказала сдавленным голосом:
  - Здесь в рамочке фотография, где мы все вместе: папа, мама, ты и я. Пусть она у тебя хранится, береги её, - и быстро-быстро отошла в сторону.
   Машина тронулась, Севка с расстроенным лицом, прощаясь, махал рукой Тане и дяде Юре. Потом автомобиль на перекрёстке повернул направо и скрылся за стоящими у дороги домами, дядю Юру и сестру не стало видно.
      Затем Севка ехал в поезде, и  снова на автомобиле  - через Ладожское озеро, по Ледовой Дороге жизни. Севка чувствовал такую усталость и тяжесть в теле, что уже не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой, не было сил. Когда на машину налетел фашистский самолёт и начал бомбить, Севка не стал втягивать голову и закрывать руками лицо, как это делали мальчишки и девчонки, сидевшие с ним рядом в кузове.  Он просто закрыл глаза.
  Севка даже не заметил, как заснул, а проснувшись, услышал слова женщины, сопровождавшей детей:
  - Слава богу, что дорогой никого не убило, не ранило. Наконец мы доехали до места. Что ж теперь нас ждёт?
  Севка не слушал её, он думал о том, что через месяц или через два, он увидит Таню и дядю Юру. Хорошо было бы встретиться через месяц, но если вдруг они задержатся, он готов подождать и два.
  Прошёл месяц, два, год, но Таню и дядю Юру Севка так и не дождался.
                Продолжение следует