Сказка про ослика и львицу, которая, в общем-то, т

Где-то когда-то, очень давно, а, может быть, и совсем недавно (такое и сегодня случается) родился Бычок. А, может быть, Ослик. Это неважно. Люди называли его просто скотиной.
Он был очень безобидный, тихий и ласковый. За эту безобидность люди были к нему очень снисходительны.
Ослик пасся вместе со всеми на лужайке, где было много сочной, вкусной травы, грелся на солнышке и спокойно принимал восторги окружающих:
- Ах, какой милый, какой спокойный и непритязательный!
Но вот однажды трава на лужайке кончилась. Все заволновались и стали искать выход. Конечно, выход нашёлся. Он всегда находится, если его искать. Выход вёл в Гору. Все знали, что там, высоко, есть лужайка гораздо лучше этой. Но туда было трудно добраться. Для этого не у всех хватало разумения и сил.
К тому времени, о котором я тебе рассказываю, Ослик уже вполне превратился в Осла, и у него уже были собственные ослята.
Когда другие устремились к Горе, он только испуганно смотрел им вслед и продолжал надеяться на чудо. И это чудо появилось. Вообще, это было не совсем чудо. Просто Ослик, то есть, уже Осёл, никогда не встречал её среди прочей скотины. Она была явно не из его окружения. Кто-то даже сказал, что она из прайда Царя Зверей.
Она была сильной, выносливой, отважной, и шла в гору уверенно и без остановок, надеясь только на собственные силы. В то время, как другие рванули вверх, чтобы обеспечить себе лучшие места, она подошла к Ослику (будем его так называть, потому что, хоть он и стал взрослым, но по-прежнему вёл себя, как ребёнок, и все по привычке называли его не полным именем, а уменьшительно-ласкательным).
Так вот, она подошла к Ослику, лизнула и позвала его в Гору, пообещав помочь, если ему будет трудно. Ослик посмотрел на неё с надеждой, но всё же испуганно, своими наивными глазками и не трогался с места.
- Какой он робкий и скромный, - подумала Львица, - ему, на-верное, трудно, да и детей оставлять боится. Ладно, мне не жалко и не тяжело приносить им еду. Много ли им надо!
Львица, будучи очень сильной и доброй, жалела всех, кто слабее её, и предпочитала остаться голодной, чем съесть кого-то. Она была великодушна и доверчива, и не могла догадаться, что внутри у него просто глупость и лень. Ведь снаружи этого не видно – ослик как ослик.
Изо дня в день Львица поднималась спозаранку, шла в гору, чтобы вечером вернуться с кормом для своих подопечных. Как только Львица скрывалась за склоном горы, Осёл со своими ослятами принимались резвиться, громко пели песни, кувыркались, словом, радовались жизни, как могли.
А Наверху смелые покорители Горы удивлялись и недоумевали, почему Львица не идёт выше. Ведь ей так легко шагалось, и она могла оказаться выше многих, и жить лучше других! Но она только улыбалась смущённо и тихо несла свою ношу.
Так продолжалось долго. Даже ослики  стали почти ослами, но Львица, уже изрядно постаревшая, по-прежнему, хоть и с трудом, поднималась в гору. От накопившейся усталости она всё чаще рычала, однако, боли в её глазах никто не замечал, потому что это так удобно – не замечать, что кому-то трудно. Гораздо приятнее принимать то, что тебе принесли, резвиться и петь с утра до ночи.
Однажды ослы с удивлением и возмущением обнаружили, что они голодны, а есть нечего. Как же так? Где эта старая бездельница?
Они нашли её быстро. И хотя Львица ушла, чувствуя приближение смерти, чтобы не обременять тех, кого она кормила, она уже не могла далеко уйти, так как сильно ослабла от обиды и изнурительной работы.
Ни тени огорчения не промелькнуло во взгляде Осла. Он брезгливо отвернулся от умирающей Львицы (а, может, её правильнее было бы назвать Ослицей, ведь она была почти женой Осла?). Он ис-пытал некоторое раздражение от того, что теперь ему снова нужно самому добывать корм. Экая досада!
Но это продолжалось недолго. Я уже говорила тебе, что львиный прайд жил неподалёку. Поэтому скоро появилась ещё одна Львица - Ослица, и всё пошло по-прежнему – сытно и весело.
Эта Львица тоже попыталась увлечь Ослика в Гору, но он отчаянно сопротивлялся и предпочитал ждать внизу, пока ему что-то принесут.
Но и эта его кормилица не протянула долго. Теперь уже Ослик не огорчился нисколько: он был уверен, что его всегда будут любить, жалеть, и всегда найдётся дурёха, которая будет называть его «мой малыш» и носить ему охапками сочную, душистую траву, и с умилением облизывать его красивый, но уже начинающий лысеть лоб. И она нашлась! Но она оказалась умнее своих предшественниц, и, как только рассмотрела Ослика изнутри, сбежала.
Ослик не заметил, хоть и любовался собой постоянно, как его высокий лоб растянулся почти до затылка, копыта от пожизненного безделья стали совсем слабыми и больными, и резвиться совсем не хотелось. А молодые ослицы, с которыми Ослик дружил, пока Львица добывала корм, теперь насмешливо хихикали, когда узнавали, что поживиться у него совсем нечем. А для дружбы он и вовсе уже не годился, потому, что стар.
Никого больше не умиляла робость, а нежность без его мужской силы никому была не нужна. Поэтому однажды осмотревшись, он с удивлением заметил, что ослята, как и он сам когда-то, по его примеру устраивали свою личную жизнь, и до него им нет дела.
А рядом, внизу, на вытоптанной, захламленной теми, кто поселился на Вершине, лужайке, бродят старые и не очень старые, но облезлые и больные скоты, которые употребляли дурную, вредную траву. Есть такая, от неё даже люди глупеют и многие умирают, не успев оставить потомства.
И впервые Ослику стало по-настоящему грустно. Он подумал:
- А, может, зря я не пошёл в Гору? Ведь можно было напрячься и жить теперь припеваючи, и не говорить с завистью о тех, кто достиг Вершины:
- Везёт же некоторым!
Осёл напрягся, собрался с куцыми мыслями, нагнул свою полупустую голову, наподдал одному Ослику, потом – другому, и резво погнал их в Гору.
P.S. Ты спрашиваешь, дружок, что стало с Львицей? Для неё всё закончилось хорошо. Она, вспомнив о печальном опыте своих предшественниц, однажды не пошла за кормом – пусть добывают сами!
Поспала, пока солнышко не разбудило её своими уже потеплевшими лучами, посмотрелась в зеркало пруда, чего очень давно не делала, и увидела своё уже не юное, но вполне привлекательное, отражение. Встряхнулась, привела в порядок свою шикарную рыжую гриву и впервые за долгое время игриво улыбнулась восторженно взирающему на неё храброму, красивому Льву. Вместе они покинули долину ленивых ослов. А вслед им звери шептали громко, так, чтобы все слышали
- Ах, какая славная пара!