Матерь непорочная

В сырой и тёмный погреб стал пробиваться утренний свет. Руслан очнулся и откашлялся от пепла. Воздух был ещё дымный, но глаза уже не жгло от этого. Испуганный ребёнок позвал маму, но не услышав ответа продолжал сидеть в погребе. Прятав его в погреб, она наказала - сиди тут тихо, покамест всё не уляжется. И после этого Руслан слышал только вопли односельчан, яростные кличи Атзуров, а после шум пламени над головой. Когда дым стал заполнять погреб, ребёнок недолгое время сохранял сознание и лишился чувств. Теперь же стояла давящая тишина и Руслан решил приподнять доски, укрывающие погреб. Сверху посыпался пепел. Зажмурив глаза, мальчик резким движением откинул доску и вылез на поверхность. Дома более не было, впрочем как и всего села - тут сплошь был только пепел да угли. Страшно было Руслану, но до конца не верилось в худшее, думал он, что мать и бабка убежали в лес от Атзуров и скоро придут.

Страшно было мальчику находиться посреди пепелища и отошёл он несколько вдаль, суетливо ходя из стороны в сторону. С каждым часом приходило к нему понимание, что никто не придёт более. Он долго плакал, сидя на краю дороги, и когда уже слезы в нём кончились, решил он пойти в сторону города. Долгая дорога была у Руслана, солнце подошло к зениту, а идти было ещё много. Замучила его жажда, да и не ел он с вечера, но вскоре увидел он небольшой ерик. Вода там была мутная и смрадная. Он уже было потянулся пить, как услышал плеск весел - вдали рыбачил старик. Деда, помоги! - Воскликнул Руслан, вновь заплакав. Услышав ребёнка, старик развернул лодку, и вскоре уже вытирал рукавом рубахи детские слезы, приговаривая - Всё будет добро, вот в скором будем дома, да накормим тебя.

Мира сидела как обычно в своей тёмной комнате, словно в пташка в клетке, да только заключила она себя самовольно. Послышался голос её младшей сестры с другой комнаты - Сестрёнка, пошла бы, отведала кашицы, масла не жалела. Мира лишь вздохнула тяжело и ответила безучастно - Не лезет ничего кроме воды, Светочка. Бросив случайный взгляд на плошку с водой, она тут же его отвела, опасаясь своего отражения. Снова подкатывали слезы, начиная давить горло, но Мира вдруг отвлеклась - дед вернулся ранее обычного. Прислушавшись, она поняла, что в привел он домой мальчишку, с которым приключилась беда. И сразу настроение её переменилось, не могло её сердце страдать о себе, когда несчастье у другого. Слушая внимательно, она ожидала что будет далее. Ребёнка накормили и положили спать, а дед вышел во двор вместе со Светланой. Переждав, когда мальчик уснёт, Мира прокралась в комнату и долго любовалась им, стараясь даже дышать тише, дабы не потревожить его сон. Но тут Руслан внезапно проснулся - что-то страшное привиделось ему, и заплакал. Мира тут же бросилась и обняла его, успокаивая. Только спустя некоторое время поняла она, что видел мальчик её лицо и не боялся.

В первый год Атзурского нашествия было Мире ещё 17 лет. Готовилась она к свадьбе с Ярославом, которого нежно и крепко любила. Но возлюбленный её пал, защищая Рдину от Атзуров. Горестную весть она узнала уже когда пришли враги в их селение, да стали собирать всех дев, дабы их знатный воин выбрал себе невесту, и пал тогда его выбор на Миру. Тем же вечером, разбитая горем, но по прежнему любящая Ярослава своего, она остригла свои волосы, а после взяв раскалённые угли, обезобразила свой лик. И Атзурский воин передумал брать её в жены. Миру в селе с тех пор никто не видел - сидела в доме она, стыдясь показать лицо. Люд в селе всё понимал и не стал донимать её, ожидая когда пройдёт этот стыд сам собой. Открыто не говорили о том, но многие девы в мыслях сопереживали ей, и ставили её себе в пример. Не видел её лица никто из посторонних, и только Руслан первым узрел, какая она есть.

Прошли месяцы. Мира шла по селу, а рядом бежал тот малец и что-то весело говорил ей на ходу. Люд приветствовал деву, да радовался, что ушла тоска её. Дед смастерил качели для дитя, сестра пошила новое платье для Миры. И качаясь на тех качелях, Руслан сказал однажды беззаботно - Мама, а мы пойдём сегодня к реке? Словно бурей, захлестнули чувства сердце Миры от настолько обыденного слова, глотая слезы, дабы не было их заметно, стараясь сохранить обычный голос, она промолвила - Да, сынок, конечно же пойдём.