Путь к небу

               
                С чего все начиналось


   В детстве мы, мальчишки, задирали голову кверху, засматриваясь на самолет, будь это тихоходный, низко летящий кукурузник или высоко пролетающий лайнер с винтовыми двигателями, издающими низкий рокот. Но больше всего завораживал нас белоснежный росчерк в необъятной лазури неба.
   «Реактивный летит» – солидно замечали знатоки. Едва различимый в заоблачной синеве, маленький силуэт самолета двигался поначалу беззвучно, и только после пролета звучал характерный гул. Для нас это было чудом техники из неизвестно, какого далекого аэродрома. Иногда стремительно несущаяся точка, оставляющая за собой белый след, издавала громкий хлопок в вышине, затем сверху долетал звук двигателя.
   Знатоки проявляли свою осведомленность: «Звуковой барьер перешел».

   Лет этак в восемь-девять на вопрос: «Кем ты хочешь стать?» - я отвечал прямо: «Летчиком!». В подтверждение этого решения, на балконе третьего этажа двухкомнатной хрущевки базировалась эскадрилья, стоящая на страже мирного неба. Это были простые самоделки, выструганные из дерева. Чтобы развеять последние сомнения в своем решении, я иногда восседал в ветвях растущего во дворе дерева. Это была кабина моего самолета, в которой я чувствовал себя настоящим летчиком.
   Конечно, в детстве мы много читали: приключения, фантастика, путешествия, повести о войне. Любили фильмы об авиации. Имена героев-летчиков, космонавтов-первопроходцев – знали все. Практически все парни интересовались различной техникой, в той или иной степени проявляли интерес к авиации, самолетам. На призывной медкомиссии многие ребята заявляли о желании идти в летное училище, гораздо меньше оказалось признанных годными по медицинским показаниям. После положительного заключения районных медиков, военком направил меня в областной центр, где пытали счастье многие парни со всей нашей округи. Из семерых таких же кандидатов, приехавших вместе со мной из города Жданова, только двое счастливчиков получили «добро».
 
   Вернулся я в родной край с отрицательным результатом. Капитан из военкомата сказал: «Не тушуйся, придут документы – посмотрим». Пришло заключение: областным докторам не понравились мои гланды. Или удаляй, или прощай, мечта. Решение – операция. На весенних каникулах, дабы не нарушать школьный учебный процесс, удалил гланды.
   Повторная областная медкомиссия, на этот раз я уже оказался в числе двух счастливчиков из пятерых приехавших в Донецк земляков. Запомнился этот строгий отбор на всех его этапах, и грустные глаза ребят, которых врачи не пропустили в летчики. Вернулся я из области с победой. Капитан представил меня военкому: «Этот парень с характером, он поступит».
   Поначалу я записался в Армавирское училище летчиков ПВО страны, но пока зализывал раны, вся разнарядка в истребители закончилась. Мне предложили поступать в Тамбовское летное училище, которое готовило летчиков-бомбардировщиков.
  «Как же так? – говорю – С детства мечтал стать истребителем».
   Военком парировал, сделав акцент на дальних и продолжительных полетах, выполняемых экипажами современных кораблей-ракетоносцев, а не просто бомбардировщиков.
   Капитан добавил с улыбкой: «А что истребитель? – взлетел, покрутился, сел, всё быстро промелькнуло…» – и убедили меня идти в Тамбовское училище, о чем я впоследствии ни разу не пожалел.

   На всем пути к небу у меня была неоценимая поддержка со стороны семьи, друзей. Родители были для нас авторитетом, они имели свои представления о будущем детей, советовали, наставляли. Мы же с сестрой, в свою очередь, проявив характер, выбрали себе профессии сами.
   Мой выбор папа одобрил сразу: «Правильное решение, на твоем месте я поступил бы так же!»
   Мама немного разволновалась и даже всплакнула: «Это опасно».
   Папа активно интересовался профилем училища, учебным процессом, характером деятельности выпускников. Папа даже поехал вместе со мной в Тамбов, в качестве друга.
   Он так мне и сказал: «Мы – друзья» - это, чтобы я не сопротивлялся, мол, уже не маленький. На друга я, конечно, согласился. Переходный возраст у меня прошел, и у нас, благодаря мудрости папы, сложились хорошие, доверительные отношения.
   Только перед воротами училища я сказал: «Всё, папа, дальше я сам. Не хочу, чтобы меня видели с опекуном».
   Папа ответил: «Хорошо, ты сам, а я сам. Ты же не запретишь мне интересоваться, где, как и чему будет учиться мой сын?»
   Мне нечем было возразить. Повзрослев, я многое осмыслил, и всегда буду благодарен папе за ту поддержку.
 
   Я отправился своим маршрутом – на войсковой приемник, сокращенно - ВП. ВП находился на окраине гарнизона и представлял собой несколько бараков, в которых стояли солдатские койки. Меня определили в группу №25, ребята прозвали ее Чапаевской. Назначили день прохождения медкомиссии и дни сдачи экзаменов.
   По поводу экзаменов, я был сравнительно спокоен, аттестат у меня был с отличными и хорошими оценками. Однако, в Тамбове довелось узнать, что такое медкомиссия на этапе приема в летное училище. После нее ряды кандидатов обычно редеют настолько, что в приемной комиссии едва ли не возникает опасение недобора курсантов. Но в 1970 году количество желающих поступить в Тамбовское летное училище было достаточно большим. Конкурс сохранялся и даже возрастал, по мере заполнения вакансий.

   Согласно предписанию, я явился в училище в середине июля. К этому времени многие парни были зачислены в училище. Среди них были ребята, пользующиеся правом поступления вне конкурса или приоритетным правом. Это были воспитанники «Школы юных космонавтов» при училище, воспитанники аэроклубов, суворовских училищ, а так же парни, прошедшие срочную службу в армии.
   Пройдя каждый свои испытания, горя желанием поступить, они были достойны зачисления в училище. Достойны были и сыновья авиаторов, которые, не исключено, были подстрахованы рекомендациями. Они ничем не выделялись среди сверстников. Держались, как все, волновались, старались сдать экзамены. Большинство из них были подкованы на все сто – всё же из военной, авиационной среды. Из них многие поступили, но были и те, кому довелось испытать горечь разочарования.
   На мой взгляд, группам, замыкающим поток, довелось еще труднее. К примеру, из трех десятков кандидатов нашей группы в училище поступили всего лишь четыре человека. На территории ВП на столбе висел громкоговоритель. Каждый день из него звучал список фамилий кандидатов, которым необходимо забрать документы, вещи и возвращаться домой. И так до самого последнего испытания.
   Мы с сочувствием провожали ребят, с которыми успели подружиться, узнать друг друга. Мне казалось, многие из них достойны, так же стремятся к осуществлению заветной цели, как все. Но конкурс есть конкурс. Уезжая, ребята с трудом сдерживали грустные эмоции. Они желали нам удачи, а мы желали им не отчаиваться.
   И среди них оказались настойчивые парни. Мой друг и земляк не прошел по конкурсу, уехал домой с горьким чувством. А через год я с радостью увидел его среди первокурсников.

   Кроме медкомиссии и вступительных экзаменов, существовало еще одно испытание – профессиональный отбор. Ребята на ВП называли его псих-анализом. Это и было, по сути, психологическое обследование – различные тесты на внимание, сообразительность, умение сосредоточиться, сориентироваться. На специальном тренажере у кандидатов проверялась реакция и координация движений, устойчивость к внешним раздражителям. Успешно пройдя все перечисленные испытания, кандидат приглашался на мандатную комиссию. Члены этой комиссии, оценив результаты испытаний, задавали кандидату несколько вопросов. Они принимали решение, быть ему курсантом летного училища или нет.

   8 августа на построении был зачитан приказ начальника Тамбовского высшего военно-авиационного училища летчиков ВВС имени Марины Михайловны Расковой (сокращенно – ТВВАУЛ) о зачислении нас курсантами первого курса училища.
   В этот день я отбил домой телеграмму с двумя словами: «Зачислен, Павел».