Оттенок 38 - цвет заманчивой облепихи

Раннее утро Петровича было на секунду омрачено звуком, исходящим из адского устройства, называемого мобилой. Он взглянул на экран и тут же растёкся в довольной улыбке – звонила не начальница, а лучший друг детства – Василич.
- Привет, старый хрыч! – Поприветствовал он друга.
- И тебе скоро не помереть! – Радостно воскликнул Василич. – Дружище, а как ты смотришь на то, чтобы нанести визит в наши края? Тут, тем более, уже и облепиха поспела…
Петрович до дрожи обожал эту ягоду – своим терпким вкусом она почему-то напоминала ему детство – клюкву, бруснику, замечательные виды с сопок и на них. А уж утренняя прогулка в школу – несколько километров под чудесным полярным сиянием… Оно всегда было бело-зеленым…
Петрович отряхнулся, пригладил растрепанные вихры и только тут вспомнил, что разговаривает с другом.
- Петрович!! Петроооович! – Донеслось в трубку, - ты помер там, что ли?
- Не дождешься, старый хрыч! – Повеселел Петрович, - Кармочку я, кстати, тоже прихвачу.
- Естественно! Только он разгоняет всех утырков по деревне, - зашелся в приступе смеха Василич, - да и утиных жоп я ему настрелял да наморозил. Килограмм пятнадцать. – Тут Петрович сухенько засмеялся – едва ли с килограмм наберется – не мог Василич столько уток сожрать, хоть и был большим любителем утиного дикого мяса.
- Карма! Подъем! – И кот мощным ударом маленькой ручки был сброшен на пол, а Петрович, словно электровеник, принялся бегать по квартире и лихорадочно собираться. Карма уселся на свою аккуратно выстриженную попку и задумался о плане мести. Когда же Петрович в очередной раз пробегал мимо кота, тот точно выверенным движением выкинул лапку вперед и поймал хозяина за штанину. От резкой остановки мужчина закружился на месте и увидел выражение морды кота.
- Кармуша, солнце, мы едем к Василичу! Ты же жопки уток любишь? – Карма довольно зажмурился – утиные гузки были чудесны – их он догрызал потом месяца два. «Так уж и быть!» - Котовья лапка втянула когти и выпустила хозяина из плена, а тот, словно заведенный, метался по квартире дальше.
- Так, вот это, это и это, - кидал он вещи в сумку на колесах, - а вот это подарок Василичу! – Он нежно погладил большую бутыль вискаря, кою в прошлом месяце за рабочие заслуги презентовала ему Аннушка, причем берег Петрович эту бутыль для особого случая, и как выяснилось, случай вот-вот представится - это ему точно понравится. Тем более – и повод есть – скоро у Василича днюха.
Спустя два часа упорного запихивания Кармы в намордник, а затем в переноску, измученный Петрович вышел из дома, волоча за собой тележку на колесах и втянул свежий воздух.
- Хорошо-то как! – Рассерженный Карма ответил бычьим мычанием.
- Дорогой, потерпи – час и ты получишь свои утиные жопки! – Карма хрипло уркнул и завалился спать – все равно его везет хозяин – пусть лапки, набеганные за ночь, отдохнут.
На платформе Петровича уже встречал друг. Он заглянул в переноску, жмакнул рукой по Карминой попке и расхохотался:
- Выбрался, выбрался! Я знал, что тебя ко мне можно выманить баней и облепихой. Кстати, баня тоже будет!
- Не как в прошлый раз, я надеюсь? – Спросил Петрович, помня, как его зачем-то били головой об лед в бочке.
- Сегодня тепло, дружище, - и Василич приобнял друга так, что у того затрещали кости в тщедушном тельце.
- В общем, - смущаясь, покраснел Петрович, - у меня для тебя подарок. Но это уже дома.
- Погнали, - и Василич широким жестом пригласил друга к машине – блестящей «Ладе весте».
- Вау! Откуда такие дровишки? – Загорелся Петрович.
- Не представляешь – подарок. От главы нашей администрации. Помог там кое-в-чем… - Василич не любил хвастаться своими подвигами.
- Как же я рад за тебя! – Петрович и, правда, всегда радовался успехам других – без какой-либо задней мысли.
- Вот мы и дома, - сказал Василич, закрывая ворота, и вытаскивая переноску с Кармой. Тот учуял знакомый запах и заурчал, словно мотор «Камаза». Василич хохотнул.
Дома у него мужчины немного расслабились и переоделись в камуфляжные костюмы, Карма в этот момент догрызал очередной килограмм утиных жопок – не то, чтобы ему нравился вкус, но легкий запах болотца почему- то сводил его с ума.
- Погнали, вот тебе мешки. Только гляну сейчас кое-что, - Василич заглянул в новости поселка и немного офигел – как выяснилось, по городку последние дня два разгуливал медведь. Ничего не сказав другу, он быстренько убрал мобильник в карман и почапал к кустам облепихи.
- Так вот, когда-то на этом месте стояли деревни графа Воронцова. Тут даже росли апельсины, - разглагольствовал Василич, ощущая себя экскурсоводом. – Потом революция, все эти чертовы коммуняки и иже с ними… В общем, ни оранжерей, ни апельсинов не осталось. Даже мрамор из пруда повыковыривали чертовы экспроприаторы.
Они шли по пыльной дороге, периодически освистываемые какими-то птичками. Вдруг где-то в поле слева раздалось мяуканье. Петрович встрепенулся:
- Подожди, я сейчас! – И понесся в поле, искать маленького котенка.
- Петрович!! Петровииииич! – Кричал ему вслед друг, - это не кот!!! НЕ КОТ!!
- Как не кот?! – Остановился ошарашенный Петрович, - я же слышу!
- Это птичка! Чибис! – И в подтверждении его слов из-под ног Петровича выпорхнул птах, издевательски мяукая.
- Тьфу, итить твою кочерыжку, - расстроился наш герой. Он-то уже видел себя спасителем, как минимум, второй котовьей шкурки.
- Да, и такое здесь тоже встречается. Вот мы и пришли, кстати, - Василич размахнул руками, - вот она, моя деляночка с облепихой. – Петрович оглянулся – какие-то ангары, канавы.. КАНАВЫ?! Была у Петровича фобия – он терпеть ненавидел канавы, а если они еще и с водой были – он впадал в тихую панику.
- Василич, - делая шаг назад, - я не могу… Не могу…
- Не переживай, дружище, я же помню, - он потрепал Петровича по голове и хекнув, перепрыгнул через канаву, шириной в метр и скрылся в зарослях облепихи, откуда через некоторое время начало доноситься довольное урчание и треск веток. Петрович вытащил портсигар и закурил. Мимо него проехала полицейская машина, и, вдруг скрипнув тормозами, сдала немного назад, из автомобиля вылез рослый коп, и, козырнув, подошел к герою.
- Добрый день, участковый Блимкин.
- З-з-з-здравствуйте, - икнув, ответил Петрович.
- С вами все в порядке?
- Д-да. Облепиху собираю, - сообщил Петрович, и тут же понял, как нелепо звучит его ответ, краем глаза отметив движение руки полицейского к кобуре.
В кустах через канаву раздалось шебуршение, коп выхватил пистолет, Петрович подпрыгнул:
- ДРУГ!! Друг мой облепиху собирает! – В подтверждение его слов из кустов показалась голова Василича с глазами по десять рублей.
- Простите. Просто у нас тут в округе медведь разгуливает, вот мы и предупреждаем. Еще раз простите, - коп убрал пистолет в кобуру, снова козырнул, уселся в машину и уехал.
- Вот умеешь ты приключений на жопу находить, - ворчал Василич, когда друзья, нагруженные сломанными ветками облепихи, возвращались домой, где их ждал наетый Карма, урча очень громко. Пес Василича в очередной раз забился в угол конуры – просто так, на всякий случай, несмотря на то, что кошак принес ему утиных жопок в знак примирения.
- Да разве ж я в этом виноват? – Приговаривал Петрович, обдирая вместе с Василичем ветки от ягод с помощью пинцета. До утра они так развлекались, периодически гоняя Карму, которому в ночи приспичило пошуршать ветками. Потом была банька, потом – крепкий и здоровый сон. А вечером второго выходного дня Петрович с Кармой вернулись домой в город, где наш герой откупорил любимый малёк, успокаивая свои нервы…