Дао Дэ цзин. Толкования. Глава 9

Л А О – Ц З Ы

Д А О   Д Э   Ц З И Н
               

Т О Л К О В А Н И Я
ДЛЯ
ДОМОХОЗЯЕК


Посвящается:
Великому коту Косте и
Великим Пекинесам Ян Чжу-цзы и Чун Чун-цзы.


Записано со слов Великого Пекинеса Ян Чжу-цзы
с безразлично-молчаливого благословения Великого Пекинеса Чун Чун-цзы
в год плодовитой свиньи – 2007 от рождения Иисуса Христа.
(16. 02. 2007 – ……… )


ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ДАО

Глава 9


(1)           Удерживать и наполнять – не так хорошо, как остановиться.
                (чи эр ин чжи бу жу ци и)
(2)           Ковать и затачивать – не сможешь хранить [остроту] постоянно.
                (дуань эр жуй чжи бу кэ чан бао е)
(3)           Дом полон золота с яшмой – никто не способен сберечь их.
                (цзинь юй ин ши мо чжи нэн шоу е)
(4)           Богатый и знатный высокомерен и горд – сам накличет беду на себя.
                (гуй фу эр цзяо цзы и цзю е)
(5)           Дело закончено – ты удалился: таково Небесное Дао.
                (гун суй шэнь туй тянь чжи дао е)



«Мирянин произнес:
– Одно приобрести, одно отпустить – это не считается [признаком] Мастера.
[Юе]-шань заметил:
– У меня как у главы монастыря огромное множество дел-забот.
Мирянин попрощался и тут же собрался уходить. А [Юе]-шань заметил:
– Одно приобрести и одно упустить – это именно [признак] Мастера»
                «Записки бесед мирянина Пана», Линь-цзи лу, перевод Гуревич И.С., 2001

(1).    У Ван Би, Хэшан-гуна и Фу И первую позицию в строке занимает иероглиф «чи» (соблюдать, удерживать). В мавантуйских текстах вместо «чи» стоит «чжи» (расти кверху, прорастать (о ростке), стоять вертикально), а на годянских бамбуковых дощечках присутствует иной знак «чжи», означающий «накапливать, приумножать». Роберт Хенрикс (годянский текст): «To accumulate until you have filled it is not so good as stopping in time» (Накапливать, пока ты не наполнишь это, не так хорошо, как вовремя остановиться). Роберт Хенрикс (мавантуйский текст «В»): «To hold it upright and fill it, Is not so good as stopping [in time]» (Держать это вертикально и наполнять это, не так хорошо, как вовремя остановиться). Lau Din-cheuk видит стандартный вариант этой строки следующим образом: «Rather than fill it to the brim by keeping it upright better to have stopped in time» (Лучше вовремя остановиться, чем, удерживая вертикально, наполнять это до самого края). При этом он поясняет, что, возможно, здесь подразумевается сосуд, стоявший в храме, то ли царства Лу, то ли Чжоу. Будучи пустым, он сохранял вертикальное положение, но, оказавшись наполненным, опрокидывался, напоминая всем престижным древнекитайцам о необходимой скромности при занимании высоких должностей. Иероглиф «чи» также может означать натяжение тетивы лука, что и отразил в своем переводе Артур Уэйли: «Stretch a bow to the very full, And you will wish you had stopped in time» (Натяни лук до предела, и пожалеешь, что вовремя не остановился).
              Без лишних фантазий «чи эр ин чжи» выглядит как «Держать; И; Наполнять; Это». Причем, «держать и наполнять» может относиться к чему угодно. Блистательный голландский китаевед Ян Дюйвендак именно так эту строку и ощущает: «Better to stop than to hold and fill» (Лучше остановиться, чем удерживать и наполнять). Далее следует «бу жу ци и», что дословно означает «не так хорошо, как это остановить или прекратить». Причем, никакой остановки «вовремя» или «in time» в тексте не наблюдается.
              За мелкими исключениями страстные устремления эго-граждан делятся на три стандартные категории: удерживать-отталкивать; наполнять-опустошать; разрушать или делать лучше, краше и удобнее. В буддизме эти нехитрые позывы соответствуют трем сансарическим жаждам (жажда быть, жажда не быть и жажда удовольствий), утоление коих автоматически вовлекает ненасытную публику в круговорот нескончаемых страданий и фрустраций. Хищные желания отхватить себе самый большой пирожок и контролировать все, что под Небесами, неизбежно заканчиваются печальным возвращением к «разбитому корыту» в сочетании с обильными соплеиспусканиями. Поэтому, исходя из принципа мудродостаточности, уютнее остановиться, нежели наполнять интерьер своего существования до скользких и вполне предсказуемых краев. Даже Золотая Рыбка была не в силах долго терпеть назойливую ненасытность сухопутных двуногих зверюшек. Вот и Чжуан-цзы в главе 17 устами Бэй-хай Жо, духа Северного Океана, предупреждает: «Не упорствуй в своих стремлениях, ибо это ведет к большому столкновению с дао».
   
(2).      Здесь в стандартном тексте Ван Би на первой и третьей позициях стоят знаки «чуай» и «жуй», а в мавантуйском варианте «В» – «дуань» и «жуй», которые традиционно читаются как расплющивать (ковать) и затачивать. Однако иероглиф «жуй» как глагол, обычно, не употребляется. «Жуй» – это прилагательное «острый». Поэтому в переводах стопроцентных китайцев виднеется только один глагол на первой позиции, после которого они пускаются в вольную лирику, пытаясь пристроить этот «жуй». Wing-tsit Chan: «Sharpen a sword edge to its very sharpest, And the (edge) will not last long» (Заточи лезвие меча до его предельной остроты и (лезвие) не продержится долго). Lau Din-cheuk: «Hammer it to a point аnd the sharpness cannot be preserved for ever». С другой китайской стороны, строки «чи эр ин чжи» и «дуань эр жуй чжи» вполне могут быть стандартными двухглагольными сочетаниями с заключительным «чжи», указывающим на переходный характер этих глаголов. То есть, позади них обязано быть указание на объект вокруг которого они действуют (удерживают, наполняют или долго затачивают) – «ЭТО» или «ТО». Ох-ох. Признаться, в русскоязычном климате кратко и доходчиво справиться с прилагательным на третьей позиции невозможно: все равно придется записать знак «жуй» в новые древнекитайские глаголы. Лукьянов А.Е.: «Можно расплющить и отточить что-либо, но невозможно надолго сохранить [остроту]». Так об чем суть? Да об том, что при нестерпимом желании заточить меч поострее, его лишь испортишь: чересчур активная ковка ведет к истончению лезвия и утрате металлом его прочности и износостойкости.
              Особый интерес вызывает написание строки на годянских бамбуковых дощечках, отличное от всего, что встречалось до их обнаружения. Вместо знаков «чуай», «дуань» и «жуй» здесь заметны иероглифы «туань» (кружение воды в водовороте или стремительное ее течение) и «цюнь» (толпа, стадо, табун, собираться вместе, скопляться). Роберт Хенрикс: «When swift flowing waters gather against it It cannot hold out very long». В поддержку своей позиции он приводит слова Ли Кана (196? - 265? гг. н. э.) из трактата «О цикличности судьбы и счастья»: «When a tree stands above all the trees in the forest, the wind is sure to break it; and when a mound stands out from the shore, the fast flowing water is sure to overwhelm it» (Если дерево выше всех остальных деревьев в лесу, ветер наверняка сломает его; если насыпь выдается далеко от берега, быстрое течение (туань) наверняка преодолеет ее). Годянская версия этой строки выглядит очень убедительной, а все иные ее варианты, похоже, случились из-за ошибки переписчика, на что Роберт Хенрикс реагирует следующим образом: «This is normally translated «To pound it out and give it a point» (in the sense of sharpening a sword or a knife), the characters being «chuai er rui zhi». But the characters here are «tuan er qun zhi», where «tuan» refers to the rapid and swirling motion of water, and «qun» means «a crowd» or «to amass». While we might replace «tuan» with «chuai», arguing that it is simply a case of using a different radical, it is more difficult to see how we could get from «qun» to «rui». But I suspect that the Guodian form of this line is the correct one and that the later versions developed from this by mistake. What confirms this is the fact that the characters used in this line in Mavangdui copy «B» phonetically agree with Guodian words and not with the words used in later editions». (Lao Tzu’s Tao Te Ching. Robert G. Henriks. 2000). Ах-ах!

(3). (4).       Строку (3) про блестящие драгоценности, кои никто не в силах уберечь, мы озвучиваем почти дословно, а ее тайный смысл ясен любому заиндевевшему эскимосу и трезвому негру преклонных годов. Вот зачем тебе, дружок, горы золота и яшмы. Божественный Свет на них не купишь, а все остальное, как говорят соседские куры, что шелуха от семечек. Аккумулировать алмазы в лабазах – занятие постыдное и кармически небезопасное. За таки «труды» помимо ненависти сограждан вполне можно на следующие пару инкарнаций оказаться в шкурке «голодного духа». Что за зверек? Жадный зануда, которого Всевышний сотворил с огромным брюшком и тонкой шеей. Как бы он ни извивался, откушать моссельпромовских сарделек, американских стейков, сочных ананасов и буржуйских рябчиков у него не получается. Коньяк, арманьяк, лучшие вина мозельской долины и сладкий херес от Педро Хименес по непроверенным сведениям тоже упрямо вытекают наружу. Ужас кромешный и жуткая жуть!
              Начало строки (4) сообщает о непременном присутствии под китайскими Небесами представителей хоть и зажиточной, но нагловатой фауны. У Ван Би, Фу И и Хэшан-гуна это сакральное известие вылядит как «фу гуй эр цзяо». В мавантуйских копиях, которых мы здесь придерживаемся – «гуй фу эр цзяо». Годянская версия – «гуй фу цяо». Смысл мудроформулы особыми флуктуациями не страдает, но интересно отметить, как же был уязвим текст памятника при многократном его копировании нестабильными переписчиками. «Фу гуй эр цзяо» – это богатый (фу); знатно-благородный (гуй); и (эр); высокомерно-надменный (цзяо). На годянском бамбуке вместо «цзяо» стоит знак «цяо» – наглый и мерзко-подлый, а вместо «фу» (богатый) заметен иной иероглиф «фу», означающий «благополучно-счастливый». Конечно, высокомерие сродни наглости, которая в свою очередь легко перетекает в низкопробную подлость, но нам кажется, что годянский «цяо» все-таки мощнее и ароматнее, нежели более поздний «цзяо». Впрочем, на вкус и цвет…
              Заключительная часть строки (4) – это «цзы и ци цзю» версий Ван Би, Хэшан-гуна и Фу И или «цзы и цзю е» мавантуйских и годянского текстов («цзы» – сам, себя, самостоятельно; «и» – терять, не удержать, страдать недержанием, «ци» – его, ее, этого; «цзю» – беда, несчастье, вина, недуг). На шустрый взгляд все это буйство китайской лирики кажется слегка несуразным: знак «и» не обладает значениями «навлекать» и «накликать». Однако, «и» в сочетании с «фэнь» (навоз и разные какашки) уже означает «обделаться» или обгадить самого себя без посторонней помощи. Здесь же «и» стоит в паре с «цзю» (беда-несчастье), что и позволяет конвертировать «цзы и ци цзю» в «сам на себя накличет беду». Lau Din-cheuk: «To be overbearing when one has wealth and position Is to bring calamity upon oneself». Роберт Хенрикс: «Arrogance and pride with wealth and rank, On their own bring on disaster». Ян Хин-шун: «Если богатые и знатные проявляют кичливость, они сами навлекают на себя беду».

(5).       Стандартный, годянский и мавантуйский текст «В» проявляют редкое единодушие в написании этой строки – «гун суй шэнь туй тянь чжи дао е» (в стандартной копии нет лишь последней частицы «е»). «Гун» – дело, работа, успех. «Суй» – завершаться, получаться. «Шэнь» – тело, индивидуальность, личность. В первой мавантуйской версии текста последние три иероглифа не сохранились, а вместо знака «туй» (отходить, отступать) стоит странный «жуй» (маленький, низкорослый). Самое интересное, что в версиях Хэшан-гуна и Фу И начало строки совершенно иное: «гун чэн мин суй шэнь туй тянь чжи дао» (Хэшан-гун) и «чэн мин гун суй шэнь туй тянь чжи дао» (Фу И). В этих текстах неизвестно как, откуда и зачем появляются иероглифы «чэн» и «мин», означающие «прославиться и стать знаменитым». То есть, «чэн мин гун» и «гун чэн мин» – это достижение победного успеха в сочетании с бравурными маршами, наградной саблей и пухлым кошельком золотых дублонов. Лично мы ни за какие ватрушки не уверуем в то, что Совершенномудрый был озабочен подобной мишурой. Да и не мы одни: все остальные тексты полностью с нами солидарны. Поэтому в них и сказано «гун суй» – успешное завершение любого дела, будь то возведение китайской стены или изгнание соседских кур-сепаратисток с наших благословенных грядок. Вот близкий родственник Великого Пекинеса, златогривый лев Бодхисаттвы Манджушри, не щадит никого в райских джунглях. Попадись ему нахальные куры, он бы неминуемо набросился на них во всю свою яростную мощь без оглядки на общественное мнение. Так и Мудропушистый: прогнал пернатых с самурайским рыком, да и забыл про них до завтра. Как говорили в аналогичных случаях древнекитайские мудрохозяйки, «сделал дело – виляй хвостом смело!» Таково Небесное Дао.