Почти заклятье колдуньи. Глава 2

Глава 2 В ПАУТИНЕ

Девочка, всхлипнув, осторожно провела рукой слева от себя. Тот же густой слой паутины, что и справа. Как же так получилось, что она забрела в этот невыносимо пугающий тоннель из паутины? Самое страшное, что, когда она бросилась, сломя голову, назад, поняв, что со всех сторон ее окружает не только непроглядная ночь, но и плотный слой паутины, туннель начал сужаться. Пути назад не было, и она побрела вперед, невзирая на ночь, невзирая на ужас своего положения. А в ушах так и звучали слова бабушки, что нет ничего страшнее в Черном Лесу, чем забрести в паучий тоннель.

К счастью, тоннель не сужался при движении вперед, хоть и не расширялся, и она решила, что рано или поздно выберется из него. А потом она так устала, что слезы полились сами собой. Тоннель не кончался, а разорвать паутину руками было совершенно невозможно. И слева, и справа тянулся все тот же липкий и плотный слой, который давил хуже, чем ужас ночи и одиночества.

Девочка так устала, что свернулась на подстилке из сухих листьев и мгновенно провалилась в сон. По крайней мере, в тоннеле было тепло, и это было единственное на данный момент преимущество её положения.

Сон принес ей воспоминания о вчерашнем дне. Она снова пережила острый приступ страха за сестру, которую не нашла, как обычно, на чердаке, заплаканную и зарывшуюся в сено, чтобы спрятать от всего мира свою обиду и боль.

Хоть между ними и был всего лишь один год разницы, но Марианна всегда чувствовала себя не просто старшей сестрой, но и второй матерью для Лионны. Их родители, бабушка и братья погибли в холерный год, и девочки жили в семье у тетки. Лионна, и без того крайне чувствительная, так и не смогла смириться с жизнью в чужой семье, где её попрекали каждым куском хлеба и считали не более, чем служанкой-приживалкой. То, что у Марианны вызывало лишь усмешку, для Лионны оборачивалось морем слез. Там, где Марианна отвечала на обидное острым словом или презрительным взглядом, Лионна могла лишь броситься прочь и разрыдаться.

И вот Лионна сбежала из ненавистного дома, сбежала в Черный Лес, куда уже много раз угрожала уйти. Точнее, бежать она собиралась через Черный Лес к Колдовским Топям на Выпьих Болотах. С каких-то пор Лионне стали слышаться голоса, зовущие ее к колдунам. Это место не принадлежало Черному Лесу, но быстрее всего добраться туда можно было именно через лес. Сначала Марианна пыталась успокаивать сестру и говорить ей, что голоса девочке только чудятся, но однажды ночью она услышала отчетливый шепот сестры, повторяющей названия таких мест, которые вызвали у Марианны дрожь ужаса.

Обнаружив пропажу сестры, Марианна, положив под подушку тетке свою последнюю монету, оставшуюся от матери, собрала в узелок свою и сестрину одежду, добавила к узелку горбушку хлеба и ушла искать свою бедовую сестру, ушла, даже не пытаясь найти в лесу хоженые тропы, зная, что сестра бежала, не разбирая дороги, а значит также следовало поступать и ей. Надеяться только на удачу или на чудо.

А вместо чуда она забрела в эту страшную паутину и даже не смогла заставить себя выбраться, уснула на половине пути. Марианна на минуту выбралась из сна с мыслью о том, что нужно было двигаться дальше, но паутина теперь уже оплетала ее с ног до головы, более того, ей не удавалось окончательно проснуться. Она все снова и снова проваливалась в сон, а отчаяние словно бы отступало. И только где-то в самой глубине души билась мысль о том, что проснуться надо, что нельзя доверять сонному покою. Что в этом покое было что-то очень неправильное, сродни дурману.

А потом во сне пришел голос бабушки, которая нараспев рассказывала сказку о том, что делали путники, которые забредали в Черном Лесу в паучьи сети. «А коли все-таки забрел путник в паучьи сети, надежды не теряй. Вспомни песенку или стишок и бей по паутине в ритм. Бей, пока силы есть. Так тебя услышит паучий хозяин, старый лесовик. Так по ритму и поймет, что в сеть попало разумное создание. Так придет к тебе помощь, если сам не оплошаешь».

Не оплошай, эхом донеслась до сонного сознания мысль, и Марианна, высвободив кое-как руку с узелком из-под головы, стала бить в паутину. Три быстрых удара, пауза, еще два удара. Не спи. Три быстрых удара, пауза, еще два удара. Только не спи.

В голове крутилась песенка, которую бабушка пела по утрам, чтобы разбудить внучек. Три быстрых удара, пауза, еще два удара.

Бабушка, помоги. Только бы не стихал твой голос. Три быстрых удара, пауза, еще два удара. Сестрица, держись. Я иду к тебе. Три быстрых удара, пауза, еще два удара. Держись!

Какой-то шум донесся сквозь паутину, а потом она услышала голос, «Держись!» Так значит, это кто-то снаружи говорил: «Держись»! Значит, это был уже не ее собственный голос и не сон.

Сильные пальцы коснулись руки с узелком и потащили её сквозь паутинную толщу. Потащили куда-то, где в грудь ворвался воздух. А потом, видно, уже от свежего воздуха, она потеряла сознание.

Очнулась она от солнечного света и журчания воды. Слегка приоткрыла глаза, вспоминая ночной ужас. Под головой лежал узелок, от которого пахло хлебом. К этому запаху примешивался еще один, очень приятный и сразу же пробудивший мысли о доме.

Марианна приподняла голову и увидела, что лежит под огромным дубом, а невдалеке журчит ручей, на берегу которого, спиной к ней, сидит какой-то человек. Сидит у костра, от которого идет восхитительный аромат чего-то жареного.

Марианна заставила себя сесть, почувствовала головокружение, но не слишком сильное. Заметила, что была накрыта коричневым шерстяным плащом, который упал ей на колени, когда она села. Берега ручья заросли голубыми ирисами, над которыми кружились стрекозы и бабочки. Некоторые из них бесстрашно садились на плечи и голову человека, который и не думал отгонять их.

Неужели ее спаситель действительно старый лесовик из рассказов бабушки? Марианна сразу же вспомнила все сказки о дружбе старого лесовика и насекомых. Но в сказках он не был человеком. А тот, кто сидел у костра, был именно человеком, и никем иным.

Она нерешительно поднялась на ноги, осторожно подошла к мужчине и протянула ему шерстяной плащ, смущенно улыбаясь.

— Спасибо вам за мое спасение, — сказала девочка, рассматривая незнакомца.

Он улыбнулся, глядя на нее, и у нее сразу же отлегло от сердца. У него были добрые карие глаза, которые он немного щурил. Он не был молод, но и глубоким стариком не был, хотя что-то подсказывало, что за плечами у него был опыт необычной жизни.

Две стрекозы, прицепившиеся к его волосам, смотрели на девочку огромными переливающимися глазами, и ей вдруг стало смешно.

— Ты старый лесовик? — спросила она, сама не понимая, почему так сразу перешла с «вы» на «ты».

— Именно, — ответил мужчина. — Молодец что не растерялась и позвала меня. Давно уже в эти места не забредали смелые степные девочки. Мои лесные друзья, как всегда, расшалились. Не могу научить их не трогать людей. Так что же ты здесь делаешь и как тебя зовут?

— Меня зовут Марианна, и я ищу свою сестру, которая убежала через лес к
колдунам. Скажи, ты случайно ее не видел?

— Не видел, — словно бы вздрогнув, ответил лесовик. — К колдунам, говоришь?

Он покачал головой и нахмурился. А Марианну вдруг разобрали сомнения. Во всех сказках, которые она слышала про лесовика, он прятался под плащом и капюшоном, чтобы не пугать людей своим нечеловеческим обликом. И говорить с ним могли только те, кто знал или выучил лесной язык. Перед нею же был самый обычный человек.

Ну, не совсем обычный. У обычного на голове не сидели бы стрекозы. А по спине на плечо не пытался бы взобраться большой богомол. А что если … Что если перед ней был колдун? Один из тех страшных колдунов, к которым убежала ее сестра?

А человек уже протягивал ей веточку с поджаренными на огне грибами и какими-то приятно пахнущими корешками. Девочка тут же вытащила из узелка хлеб, разломила горбушку и протянула ему в ответ. Он бережно взял хлеб и долго-долго нюхал его, словно бы вслушиваясь в аромат.

— Тысячу лет не ел хлеба!

— Но почему? — удивилась Марианна. —  Потому что ты совсем не покидаешь леса и не приходишь в деревни?

— Ну и поэтому тоже, — немного загадочно ответил её новый знакомый. — А почему твоя сестра убежала к колдунам? А впрочем, давай сначала поедим, а потом расскажешь.

Марианна набросилась на хлеб, корешки и грибы, искоса поглядывая на лесовика. Он же ел не торопясь, словно смакуя каждый кусок хлеба.

— Моя сестра не хотела жить в семье у тетки, где нас обижали, — начала Марианна.

— Не могла мириться с обидами. О колдунах она и раньше заговаривала, потому что слышала, что они собирают одаренных детей. Ну, тех, что видят вещие сны, гадают и умеют читать мысли.

Лесовик кивнул, а богомол у него на плече, застыв, уставился ей прямо в глаза.

 — Вещие сны видят некоторые валгалийские дети, это факт, — спокойно сказал лесовик. — Гадание – это выдумки. А вот дети, которые читают мысли, совсем недавно появились, года три как. Значит, у твоей сестры способности оказались.

— Оказались, — Марианна поневоле стала говорить тише. —Мне и самой поначалу верилось с трудом. Но Лионна однажды услышала зов колдунов. Она решила, что они прочитали ее мысли и позвали её, потому что сочли её достойной. А она услышала их! Однажды ночью я услышала, как она повторяет какие-то названия, ну как бы вехи в лесу, чтобы не заблудиться и выйти точно к их колдовскому месту.

Лесовик снова покачал головой, но Марианна увидела в этом не сомнения в ее словах, а озабоченность.

— Если твоя сестра считала себя одаренной, почему отправилась к колдунам, а не к волшебникам в Домашний Лес?

— Так я ей то же самое говорила, — воскликнула Марианна. — Я ей говорила, раз тяжело тебе жить у тетки, давай пойдем в служанки в Домашний Лес. Но на поклон она идти не хотела, считала, что её должны саму позвать. Вот и дождалась. Да только позвали её совсем не добрые волшебники, а злые колдуны.
 
Марианна расстроенно замолчала, не в силах отогнать мрачные мысли. Ей вдруг почудилось, что она никогда больше не увидит сестру, и по щекам поползли слезы. С головы лесовика неожиданно слетела стрекоза и села ей на рукав. Марианна чуть было не отдернула руку от удивления, но сдержалась и улыбнулась.

— Они что, тебя понимают? — спросила девочка лесовика, кивнув на стрекозу.

— А как же, — ответил он, подмигнув ей. — Расскажи-ка мне, что за места в лесу называла твоя сестра. Ты их запомнила? Хочу понять, куда твоя сестра могла пойти в лесу и где нам её искать.

— Значит, ты мне поможешь? — обрадовалась Марианна. —  Одна я в лесу пропаду.

— Да уж не брошу тебя, — улыбнулся лесовик. — Не хочу снова тебя из паутины вытаскивать.

Марианна зажмурилась, вспоминая случайно подслушанный ночной шепот сестры, в котором звучали странные и пугающие названия колдовских мест. К счастью, память у нее была хорошая и она почти без запинки повторила то, что вспомнила. А произнося, вдруг поняла, что слова как-то сами сложились в почти что стихи.

— По выпьим болотам, по лунной тропе, к горючему камню иди в темноте. У камня дождешься косого луча. Того, что коснется волос и плеча. Не раньше, не позже сворачивай в лес. По мшистой тропе и под скальный навес. Под скальным навесом опять не зевай. По лунной дорожке к топям успевай.

— Так, так, — нахмурился лесовик. Ну что ж, отправляться нужно сейчас же, иначе не успеть.

— Так ты понял, куда идти? — обрадовалась Марианна.

— Понять-то я понял, вот только нам нужно спешить. Нужно успеть до рассвета перехватить твою сестру у горючего камня. Но по болотам не пойдем, не успеем, она тебя и без того на целую ночь опередила.  Пойдем коротким путем, точнее поплывем. По очень хитрой речке, которая впадает в Выпьи Болота.

Потом он ненадолго замолчал, нахмурившись.

— Послушай-ка, а когда ты уснула в паучьем тоннеле?

— Ночью, — удивленно откликнулась девочка.

— Этой ночью?

— Ну а какой же еще?

— Все понятно, — вздохнул лесовик. — Ты не знаешь точно. Дело в том, что в тоннеле ты могла проспать гораздо дольше, чем одну ночь. Уж очень сильно ты была не в себе, когда я тебя вытаскивал. Паучий тоннель, он такой. Там все пропитано сонным ядом, кажется, что уснул на минуту, а проспал неделю.

— Неделю? — ужаснулась Марианна.

Лесовик уже тушил костер, торопясь и хмурясь. Потом, заметив отчаяние у нее на лице, быстро сказал:

— Ну-ну, не будем терять надежду раньше времени. Даже если твоя сестра нас сильно опередила, шансы все-таки есть. Помоги-ка мне собраться и — в дорогу!