Сосед Коля

      – Оо, Алик, Алик, здравствуй! – радостно засуетился во дворе сосед Коля, среднего роста крепыш, словно и не было между нами временного пробела в добрых семь лет. Мы обнялись. Коля Киселёв старше меня годков на десять, и, помню, часто награждал подзатыльниками. Последний раз видел его ходящим по чужой крыше, уровень которой совпадал с нашим балконом. Я находился в недосягаемости от его жёстких ладоней и с удовольствием дразнился:
       –  Колька, ты чего босиком по крыше ходишь? А, Колька! Скажи мне, ты чего по тёть Елененой крыше ходишь?
       В ответ он буркнул:
       – Пошёл к чёрту.
       –  Чтоо?
       –  Пошёл к чёрту.
       С тем тогда расстались. Вскоре нам с мамой удалось перебраться в «ореховые» Закаталы, подальше от войны и голода. Шёл 1942 год, а в 1945 уже вернулись в Баку, в свою не раз посещаемую злоумышленниками квартиру. Видно, что висячий замок не был кому-то серьёзной преградой. Пошарив в грязном тряпье, разочарованные любители чужого оставили на двери выжженную с помощью увеличительного стекла визитку: «1942».  Рядом был «нарисован» сдвоенный профиль Ленина-Сталина и пароход под парами, – мечта соседа Коли стать капитаном корабля дальнего плавания. Сам Коля по слухам связался с дурной компанией, проиграл в карты жизнь и сбежал от лютого наказания на фронт добровольцем. Шёл ему тогда шестнадцатый год, но Коля стараниями военкома прибавил себе возраст, прошёл в армии курсы шоферов и по слухам развозил какие-то грузы, побывав и в Польше, и в Германии, а затем и в Манчжурии. Армия подействовала положительно. Из шалопая Колька превратился в серьёзного рассудительного парня без вредных привычек и уже не просто Коля, а Николай Васильевич. Ребятня того послевоенного времени была увлечена героикой. Мы с Колей тоже часто вели беседы на военные темы и как-то я попросил его:
       – Николай Васильевич, вот…
       Николай Васильевич перебил меня:
       –  Алик, будь проще, я для тебя всегда Коля. Теперь говори!
       Чуточку сконфуженный, я вдруг неожиданно спросил:
       – Скажи, а немцы храбрые были?
       – Храбрые!
       – Храбрее наших русских?
       – А к чему ты это спрашиваешь? – насторожился Коля.
       – Да просто интересно. Ведь наши драпали от них?
       – И они от наших драпали, когда с «Ура!» на них гуртом наваливались.
       – А из наших, кто самые храбрые? Дядя Арам говорил, что армяне.
       Коля усмехнулся:
       – Ты знаешь, Алик! Там в бою нет ни русских, ни армян, ни азербайджанцев. Там все равные, все под Богом ходят.
       – Как это под Богом!
       Коля не объясняет и продолжает:
       – Бой – это очень плохо, пуля всех одинаково убивает, и русских, и армян. Все люди смерти боялись. Из-за этого некоторые, бывало, и «голосовали».
       – Что это значит?
       – Ну, руку из окопа высовывали, чтобы заранее ранило и в медсанбат на лечение отправили, а там может и инвалида получишь. Но таких распознавали и тут же свои и расстреливали.
       – И ты, Коля, сам всё это видел?
       – Да нет, нас командиры предупреждали.
       Я продолжаю допытываться:
       – А скажи, Коля, ты и с японцами воевал?
       – Даа, поездил всласть по их дорогам.
       – Ааа, ты уж извини…
       – Ничего, спрашивай!
       И я опять тяну свой «ширпотреб»:
       – А кто храбрее, немцы или японцы?
       – Ну, Алик, и зациклило тебя на этом. Японцы, конечно, храбрее. Фанатики! Бросаются со взрывчаткой под наши студебекеры и кричат «Банзай!». А наши бегут навстречу, поливают их из автоматов и кричат «Нарезай!», ха-ха-ха! Ну раз ты так пристал, расскажу тебе случай, а дальше ты уж сам выводы делай. Стояли тогда под Харбином.  На одном складе – старые железные бочки со съёмными крышками. Часть бочек наполнена чем-то типа технического растительного масла. В общем, жидкий смазочный материал для военной техники. Смазку воровали, поэтому на ночь приставили караульного. Утром пришла смена, винтовка лежит, а часового нет. Война уже к тому времени кончилась. Пошёл, думаем, к бабе и опоздал к смене. Но не вернулся солдат. Раз без оружия, прибили, думаем, его где-то в пути или бродячие япошки, или просто бандиты. Поставили нового часового. И этот ночью пропал, на сей раз вместе с винтовкой. Ты представляешь, Алик, четыре человека в общем пропало за короткий срочец! Время уже становилось мирным. Солдаты демобилизовывались, кто пошустрее – своим ходом домой готов был добираться, как я, например. А тут… Ну, целый взвод круглосуточно караулить какой-то там склад не поставишь! А по одному – боятся ребята погибать после войны. Даже по двое не хотят. Был у них один бедовый детдомовский и вызвался сам отдежурить. У меня, говорит, родных нет, некому плакать будет. И ты знаешь, рассекретил он япошку. Тот в бочке с маслом затаился. Солдат догадался, стал стрелять по бочке и убил его в ней. А в других бочках япошка ребят наших в этом масле топил, потом крышкой опять закрывал. При этом излишек ведром черпал и в пустые, сволочь, сливал.
      – Дааа…– промямлил я, поражённый. –  И правда сволочь, ведь война уж кончилась. А у тебя самого, Коля, случалось тоже что-нибудь в дороге такое, страашное?
      – Случалось, – хмыкнул Коля.
      – А что, что? – спрашиваю я, а сам трясусь от любопытства, что он скажет.
      – Бензина не было, – смеётся Коля.
      Я, скрывая разочарование, продолжаю допрос:
      – А что-нибудь опасное.
     Коля оживился:
      – Случалось. В Баварии отоваривали нас однажды немцы пивом, самим «баварским», лучшим на свете. Народу, наверное, целая рота набежала к будке с бочонками. Доброму немцу ведь нальют большущую кружку, он сядет с ней на скамеечке и сосёт до вечера. А у нас проще – «вытянет» солдат зараз всю двухлитровую, забежит за будку, а потом опять в очередь. Так друг за другом и бегали до вечера. И ты, Алик, знаешь, бегали за будку, пока её не подмыло и она не перевернулась вместе с бочками и тем, кто пиво отпускал ребятам! Ха-ха-ха…
      – Жертвы были? – смеюсь я тоже.
      – А как же без них? Помяло кое-кого, когда бросились ещё недопитые бочки с пивом выручать – ведь пролиться могли.
      – Ха-ха… любишь ты, Коля анекдоты рассказывать. Ну, мужики понятно, а что, девки-солдатки тоже пиво пили и за угол бегали?
      – Неет, бабам не до пива. Они больше штабников обслуживали да регулировщицами на дорогах стояли.
      – Коля, а у англичан и американцев тоже женщины на дорогах движением регулировали?
      – Неет, там на дорогах мужики регулировали – негры и индусы. Американцы, когда пьяными в нашу зону заезжали, часто хулиганить любили. Вот помню случай в Берлине. Машины наши в ремонте, вроде, стояли, шли мы несколько человек по улице – «делом» всяким… ну, там занимались. Смотрим, несётся в нашей зоне студебекер, американец. И там у него в кузове кто-то болтается… А у них все водители тоже негры! Наша девушка-регулировщица стоит у него на пути, лицом к студебекеру, подняла красный флажок и не шелохнётся. Американец прямо на неё несётся, или пьяный был, или наглотался чего, – шут его знает, но не сбавляет скорости, а девушка не сдвинулась с места, всё также стоит на его пути, вытянулась в струнку. Нам понятно – подбежать, столкнуть её уже не успеем, как потерянные застыли, смотрим, хотя уже знаем, что сейчас будет… размажет студебекер её по мостовой! И тут видим, как студебекер чуть не в нескольких метрах от регулировщицы запрыгал на тормозах, будто козёл, и спружинив по инерции вперёд, встал перед девушкой, как вкопанный. Буквально ближе, чем на вытянутую руку. Видно, у водителя было всё до мелочей отрегулировано в его машине и, хотя уверен был в ней, перестарался немного. В общем – остановился он, а девушка ещё постояла, а потом упала перед бампером без чувств. Ну, мы тут подбежали, негр тоже вышел с офицером ихнем, говорят, хотели проверить насколько смелы русские регулировщицы, и мы их обоих за это благословили от души.
      В тот вечер больше ничего интересного для себя не вытянул я из Коли. Кроме последнего его рассказа о случае с отважной девушкой, который невольно поверг в дрожь.
      Вскоре с самим Колей несчастье произошло. Его убила банда, от которой он когда-то бежал в армию. Подумать только, две войны прошёл, а погиб от рук картёжников.

Ноябрь 2022