Время вышло

Иногда бывает так, что задуманное не получается. Пытаешься, бьешься, но препятствия, одно за другим, тебя останавливают. И хочется все бросить с удобной отговоркой: "Ну, раз не идет, значит, не судьба".

Так и случилось у меня пятнадцать лет назад. Областной суд вынес Приговор по моему клиенту - семь лет колонии. Статьи обвинения были тяжкие, да еще в группе с подельником, которому дали больше-девять лет.

Второго подсудимого защищал адвокат из моей юридической консультации - Вадим. После оглашения мы решили обжаловать Приговор в Верховном суде. Хуже срок уже не будет, но лучше - может быть. Шансы есть.

Но все пошло не так. В то время нашу тяжело болевшую заведующую замещала большая и важная исполняющая обязанности адвокатесса. Она ввела новые правила. Выдачу ордеров в руки с обязательным условием, что в кассу консультации будут внесены отдельно деньги за каждую инстанцию. Иначе ордер для жалобы не дадут. И если Вадиму родители клиента еще платили, то мне уже давно нет. Последний год я защищал своего подзащитного совершенно бесплатно.

-Ну, что, будем обжаловать?-спросил я у своего подзащитного.

Он пожал плечами и жалобно посмотрел на меня. Ему стыдно было просить. А я и без него знаю, что надо. У обвинения много слабых мест, и приговор можно отменить. Ну, что мне делать с его маргинальными родителями, которые ни копейки платить за него не хотят?

В общем, я позвонил им, и сообщил, что если хотят, чтобы я написал апелляцию, то пусть едут в мою контору и вносят хотя бы "десятку" заведующей. Свои деньги отдавать за них мне впадлу и тоскливо как-то. Крайний срок обжалования-понедельник. Мамаша нетрезвым голосом что-то невнятно мне пообещала, и на этом мы распрощались.

У Вадима было получше с оплатой от тети подзащитного, и подробную жалобу он составил.

Наступил вечер понедельника.

Звонит адвокат Вадим:
-Ну, как твои клиенты? Я все обдумал. Вместе нам жалобы лучше подать, шансы на результат выше. Сегодня последний день обжалования.

Да я и сам знал, что последний день, да моим доверителям - по фигу. Но для очистки совести снова унизился и позвонил матери осужденного.

Не успел с ней поздороваться, как трубку у нее забрал муж. И забычил пропитым голосом:

-Кто тут? Чего от жены надо? Приходи ко мне, мужик, - биться будем.

Ну, думаю, зачем я звонил этому Илье Муромцу? Они в своем мире живут.

Я набрал Вадиму, и в сердцах подвел итог:
-Да пошли они все к черту. Я не буду ничего писать.

Зря я подумал, что на этом закончилось. Вадим решил проявить инициативу. Съездил к заведующей домой, внес за меня деньги. Второй раз он перезвонил уже в десять вечера.

-Так, готовь жалобу. Ордер для тебя взял. За час сможешь?

Я удивился:

-Я не успею. Там столько записей из суда надо поднять. И на протокол сослаться, и на листы дела.

-Я знаю, что ты как раз сможешь. Прямо сейчас садишь и пиши. А я к тебе в одиннадцать вечера на машине заеду.

Вот это форс-мажор. Я развил бешеную скорость. Листок с записями быстро прочитывался, абзац из него выписывался в жалобу. Потом этот листок с размаху летел через плечо. Моя рыжая кошка Зина с восторгом наблюдала на падающие сверху листочки, пытаясь подцепить их лапой. Следом я перешел к протоколу судебного заседания. Весь пол комнаты уже был выстелен исписанными бумагами.

Вот на них Зина и лениво развалилась, потягивалась, и радостно перекатывалась. Иногда она вставала, терлась об мои ноги, и ободряюще, как бы подмигивая, прищуривала глаза. Весь ее вид говорил, что все в мире-суета, главное-удовольствие. К сожалению, ее величавое спокойствие мне никак не передавалось. Колотилось сердце. Слезились от напряжения глаза, вчитываясь в напечатанный самым мелким шрифтом толстый судебный протокол. Главное для суда, что они на мелком шрифте бумагу сэкономили, что суду до наших глаз...

И наконец, забывшись в этой суматошной горячке, я закончил выписку, и напоследок швырнул через голову "отработанный" протокол. И громко выдохнул.

Кошка раздраженно взвизгнула, с укоризной оглянулась на начавшего сходить с ума хозяина, и резво убежала.

А тут опять звонит Вадим:

-Одиннадцать. Я стою у твоего дома. Почтамт закрыт. Нам надо отправить с ЖД-вокзала. Только там до 12 ночи работает.

А у меня еще ничего не готово. Только по-сырому накидал в текст фактуру. Надо править, обозначать выводы.

В 23-30 снова звонок от Вадима:

-Заканчивай. Полчаса всего осталось и опоздаем. Да, тут надо еще копии приложений к твоей жалобе поснимать. У тебя же ксерокс есть? Возьми с собой на вокзал.

Я закончил, быстро пробежал глазами, проверил и распечатал. Теперь не забыть подписать. Время, время...

Так, еще этот дурацкий ксерокс. Я бросил в сумку полпачки бумаги, жалобу, положил все сверху на большой ксерокс и, держа двумя руками эту пирамиду, стремительно пошел к его машине.

Мы на скорости быстро пронеслись по пустым улицам города, и лихо тормознули прямо у входа в железнодорожный вокзал. Электронные часы на здании показывали 23-42. К нам подошли постовые милиционеры.

-Так-так, кто Вам разрешил сюда подъехать? Здесь останавливаться запрещено. Сейчас вызовем ГАИ и составим протокол. Кто водитель?

Вадим приобнял меня и шепчет:
-Найди розетку на вокзале. Я пока с ними договорюсь.

Я зашел в вестибюль вокзала. Где же эта розетка? А, вот она. Мужчина заряжает телефон.

- Мне нужна розетка, - попросил я.- Вы не могли бы уступить? Мне на пять минут всего...

-Нет.- заорал мужик.- У меня поезд через полчаса, а телефон не заряжен. Не дам.

Тут появился Вадим. Нервно выдернул его телефон из розетки. Мужик схватил Вадима за грудь. Ну, только этого не хватало...

-Брось его.- закричал я.- В туалете должна быть.

Мы сбежали по лестнице вниз. Ура, вот розетка, под умывальником. Только я поставил на пол и включил ксерокс, появилась уборщица. И махнула грязной тряпкой в сторону ксерокса:

-Забирайте, не положено тут.

Вадим дал мне пачку листов, с каких надо снять копии. И, пока я ксерил, Вадим завел разговор с этой усталой женщиной:

-Вас как зовут? Анечка... Да мое ты золото. Аня, Вы просто прелесть...Как здесь идеально чисто. А народ все идет и идет к Вам, как во дворец. Ах, я догадался, кто Вы... Вы, Анна, - королева туалета! Можно поцеловать Вашу руку, королева Анна?

Уборщица изумленно смотрела на Вадима и робко протянула руку. Наверное, никто в жизни не говорил этой замотанной женщине таких ласковых слов.

Наконец-то я закончил. Время...

-Побежали. Успеваем. Еще семь минут,- на адреналине кричал Вадим. - Поднимаемся.
Мы выбежали наверх. К окошку отправления почты стояла очередь.

Мы без очереди подбежали первыми. На нас раздраженным взглядом взглянула "почтальонша". Зевнула, выставила в окошко табличку: "Технический перерыв десять минут". И опустила жалюзи.

Это был провал. Она забрала у нас последний шанс.

-Юра, что же делать? Они в полночь переставляют штамп сегодняшней даты на следующее число. Это значит, мы пропустим срок. Ты смотри, она вообще вышла. Никого нет в кабинке.

В первом часу ночи она вернулась:
-Давайте, что надо отправить?

Вадим пояснил, что нам нужна предыдущая дата.

-На это я пойти не могу.- строго сказала женщина.- Это подлог.
-Жарко сегодня.- завел разговор Вадим.

Он показал глазами на холодильник с напитками. Я его понял. Быстро купив в автомате маленькую баночку фанты за двадцать рублей, я передал ее Вадиму. Он ласково и искусительно зашептал:

-Холодненькое так классно сейчас зайдет. Попробуйте, красавица, это только Вам.
 
На нас посмотрели уже добрее. Женщина взяла штампик, улыбнулась, и перекрутила в обратную сторону дату:

-Ладно, пойду вам навстречу. Кавалеры...

Это решило все. Мы вышли с радостным чувством. Успели.

Через два месяца по этим жалобам приговор областного суда был отменен Верховным судом России. Наши подзащитные плакали. Несколько местных газет разместили в адрес защитников хвалебные статьи.

Много времени прошло с тех пор. И я еще много раз убеждался, что в России - часто замученные работой или бытом, но все замечающие и понимающие женщины. Где бы они не работали, и как бы внешне не выглядели. К сожалению, от своих жестоких мужчин они иногда пропитываются злостью.

Лишь хорошее слово, а лучше добрый мужской поступок сможет распахнуть, как двери в цветочный сад, всю скрытую душевность и природную сердечность наших женщин.