Ужас войны и мужское начало часть 1

Оглушительный взрыв раздался прямо перед окном главного врача в лазарете. Через мгновение ударная волна ворвалась в помещение и сбила с ног хозяина помещения и медсестру Варю, которая зашла к своему руководителю за инструкциями по последней партии раненых, прибывших утром с линии фронта. И вдруг что-то случилось с обычным ходом жизни, потому что Василий Егорович как в замедленном кинофильме стал улавливать картину окружающего мира исключительно покадровыми фрагментами.
Вот очень отчетливо из летящего по замысловатой траектории графина с питьевой водой фонтаном замерли в воздухе отдельные части жидкости. Яркий солнечный свет еще не успело заслонить надвигающееся облако пыли и частиц обрушивающейся стены здания, и он всеми цветами радуги отсвечивал от стекла и мельчайших капель прозрачной воды, буквально завораживая своей красотой отражения.
А в следующее мгновение взгляд медика зафиксировал удаляющуюся от него ногу своей подчиненной, с которой слетела коричневая туфля, двигающаяся в противоположном направлении. Причем Василий Егорович воспринимал неестественное положение тела девушки без какого-либо удивления. По всей видимости, он пребывал в состоянии не столько прострации, сколько под воздействием особого восприятия действительности, обусловленного и контузией, и предшоковой фазой сознания, когда ход времени трасформируется из обычной цикличности мультипроцессов материального мира в некие фрагменты.
Мужчина среднего возраста абсолютно не чувствовал своего тела, как бы пребывая в невесомости. Еще какую-то секунду назад он мечтал выпить чашку горячего кофе, чтобы хоть как-то взбодриться после бессонной ночи и пяти хирургических операций, проведенных лично, не считая массы прочих рутинных дел, которые наполняли его врачебную деятельность ежедневно. А сейчас его мыслительный процесс словно обнулился, предоставив мозгу полный контроль происходящего в данной точке пространства, абсолютно игнорируя и собственную физиологию, и привычные восприятия действительности.
«Неужели, мы с Варварой сейчас отлетаем к своим предкам в ту часть сакрального пространства вселенной, где хранится весь человеческий потенциал в межвременье и абстракции, ожидая своего следующего воплощения?..» - молниеносная мысль пронзила кору головного мозга, соединяя единой последовательной нитью сложный трафик актуальных нейронных связей Василия Егоровича.
В калейдоскопе фрагментарных восприятий главного врача военного госпиталя картины происходящего в его кабинете после взрыва мощного фугасного снаряда немедленного действия, выпущенного из дальнобойного артиллерийского орудия, стали сменять друг друга с завидной последовательностью и периодичностью. Причем течение времени при этом не просто значительно замедлилось, а фактически остановилось, предоставляя лишь сознанию выбирать отдельные запечатленные картины.
Василий Егорович после летящего по воздуху графина с водой и медсестрой, удаляющейся от него по замысловатой траектории, вдруг увидел, как на месте стены, где было оборудовано его рабочее место в кабинете, разверзается необъятное отверстие. Причем это была не простая трехмерная картинка со смещением рисунка плоской стены в пользу зияющего просвета из-за нарушения целостности бетонной конструкции. Сейчас Василию Егоровичу представилась явная возможность запечатлеть в своем сознании именно то мгновение, когда на смену одной материальной реальности приходит другая. Причем временной диапазон в данной трансформации был столь незначителен, что, казалось, сознание могло фиксировать приближающиеся волны света, которые, словно мириады ярких брызг мчались навстречу доктору, оставляя за собой трассирующие траектории.
Складывалось впечатление, что трехмерная реальность с ее линейностью временных координат сменилась на совершенно иррациональный аспект, подразумевающий не только мир парадоксов, но и саму фундаментальность, которую в некоторых академических кругах уже начали трактовать как упорядоченный хаос. Вернее функциональность мыслительных процессов сейчас уже не могла описываться привычными характеристиками и стала подобна некоему накопителю информации, которая не анализировалась, а воспринималась лишь в качестве готового результата.
«Наверное, мое сознание уже не имеет никакого отношения к тому, что ранее называлось органической жизнью. А наступил тот промежуточный момент, когда мне можно в одно мгновение не только увидеть в мельчайших подробностях последний миг предшествующего бытия, но и запечатлеть сам «портал», соединяющий банальную реальность с тем сакралом, где мне придется теперь пребывать до новых времен!..» - мысль Василия Егоровича перестала быть той привычной энергетической субстанцией, которая заставляет морщить лоб и подключать к этому физиологическому процессу весь арсенал рефлекторных связей.
Теперь то, что еще недавно было материальной оболочкой сущности главного врача, на уровне, соединяющем его астральный и ментальный аспекты, стало формировать новую виртуальную реальность, основанную на фрагментах нарушенной действительности и абсолютно субъективных восприятиях сознательной функции человека, пребывающего в пограничном состоянии.

Два часа перед взрывом

Василий Егорович любил эту часть суток, когда линия горизонта разрывала пространство на две части. Могучее светило еще было скрыто от глаз размеренно движущейся в пространстве вселенной планетой, однако уже появились исходные признаки неминуемого процесса. Первые лучи солнца, словно всполохи пламени, обозначили ту грань, которая разделяет в оптическом диапазоне сушу от атмосферы. Казалось бы, что две извечные стихии борются между собой, пытаясь отвоевать для себя максимальное пространство. И это не имеющее срока давности противостояние имело для пытливого ума главврача не столько физический смысл, сколько навевало на рассуждения о фундаментальных основах жизни.
Ведь цикличная смена дня и ночи, олицетворяющих собой характерные мистические силы, красноречиво свидетельствовала о том, что вселенная преисполнена борьбы противоположностей. А в условиях ведения боевых действий, когда хрупкие человеческие организмы ежедневно десятками и даже сотнями получали серьезные повреждения на передовой, философский аспект становился первостепенным для любого носителя пытливого ума. В голове начинали всплывать различные мысли, связанные именно с радужными надеждами, исключающими все те ужасы войны, которые окружали его последние месяцы.
– Василий Егорович!.. – грудной голос молоденькой медсестры вывел опытного врача из его виртуального мира, где все люди были абсолютно счастливы и здоровы, – Операционная готова, пора начинать!..
– Да-да!.. – мужчина встряхнул головой, стараясь отогнать нахлынувшие на него образы, и обернулся в сторону девушки, – Иду-иду!..
Эта манера произносить слова по два раза появилась у Василия Егоровича не так давно. И связано это было не столько с тем, что он хотел усилить смысл сказанного, сколько с его пациентами. Ведь добрая половина искалеченных в бою бойцов попадала к ним в госпиталь после осколочных ранений. А значит, физические повреждения были получены в результате взрывов, что нередко сопровождалось контузиями и дисфункциями слухового аппарата. И именно такой способ изъясняться с пациентами максимально облегчал вербальность контактов врача при обходе. Вскоре это стало уже привычкой, которая отличала его от других медиков и даже придавала ему некоторый профессиональный шарм.
Через несколько минут приготовления к операции были завершены. За это время хирургическая медсестра, которая играла роль ассистента, вкратце сообщала своему шефу всю имеющуюся информацию о пациенте.
– Максим Твердов, спецназовец, двадцать пять лет, осколочное ранение в область грудной клетки, пробито правое легкое. Осколок застрял под лопаткой!.. – в голосе девушки слышалось сочувствие к молодому парню, который попал в госпиталь в критическом состоянии.
– Пациент в сознании? Как давно получено ранение? – опытный хирург задавал вопросы спокойным голосом, стараясь придать своим сотрудникам уверенность.
– Согласно сопроводительной медицинской выписке у пациента проникающее ранение получено около трех часов назад. Без сознания находится уже более полутора часов. Принял амидопирин в усиленной дозировке два часа назад. – Варвара вопросительно смотрела на доктора, репутация которого никем из персонала госпиталя никогда не ставилась под сомнение.
– Рану осматривали? Повязку меняли? – мужчина обработал руки и повернулся спиной к медсестре, которая завязывала тесьму на его халате.
– Василий Егорович, спасите его!.. – голос хирургической медсестры дрогнул.
Девушка вспомнила лицо молодого человека, получившего очень серьезное повреждение при штурме укрепрайона, который через полчаса после ранения был взят его товарищами. И во многом этот стремительный бой закончился успехом именно благодаря слаженным действиям штурмовой группы, руководимой этим бесстрашным офицером.
Данную информацию Варя случайно услышала от другого бойца, попавшего к ним в госпиталь вместе с Максимом Твердовым.
«Настоящий патриот, гордость Отчизны!.. Сразу видно, что служит Родине не из-за денег или мобилизационного призыва, а по зову сердца. Наверное, потомственный военный. Старший лейтенант, командир взвода спецназа. А какой красивый и мужественный!..» – Варвара после ознакомления с данными сопроводительных медицинских документов, наспех оформленных батальонной санитаркой сразу после выноса раненного с поля боя, неосознанно потрогала лицо молодого человека, как бы давая ему частичку своего тепла для преодоления порога смерти, на котором он явно находился.
Девушка уже успела вдоволь насмотреться на мертвых и раненых бойцов, а потому, насколько это было возможно в ее случае, приобрела некоторый иммунитет к душевной боли и сердечному надрыву, которые переполняют человека при виде этих ужасов войны. Однако в случае с Максимом Твердовым она непроизвольно почувствовала весь спектр девичьих переживаний за человека, который, казалось бы, не имел к ней никакого отношения. По всей видимости, Варя испытала к нему столь трепетные чувства из-за той плохо разборчивой надписи карандашом с обратной стороны картонного прямоугольника «Это герой! Спасите его, доктор!».
– Не волнуйся – не волнуйся!.. Все будет хорошо-хорошо!.. – Василий Егорович участливо посмотрел на ассистентку и даже что-то беззвучно пробормотал одними губами, что не осталось без внимания девушки.
– Если не вы, то уже и никто!.. – глаза Вари были на мокром месте, а голос дрожал.
– Соберись-соберись!.. – мужчина с ранней проседью на висках повысил голос, – Вместе-вместе будем спасать нашего героя!.. Без тебя мне не справиться ни за что!.. Ясно-ясно?..
– Ясно!.. – словно эхо отозвалась медсестра, быстро смахнув с ресниц предательски навернувшиеся слезы.
– С богом – с богом!.. – в голосе Василия Егоровича была уверенность в благополучном исходе хирургической операции.
Да, в другое время такое сложное операционное вмешательство требовало бы экстренной эвакуации в медицинское учреждение, оснащенное более мощным оборудованием. Однако боевые действия поставили на поток даже такие трудные случаи. Теперь уже только хирург становился тем посредником между человеческой жизнью и Богом, который своей самоотдачей и, конечно же, профессиональной квалификацией должен был буквально вытаскивать с того света боевых товарищей, которые ратным трудом защищали Родину.
– Спаси, Господи!.. – прошептала Варя, перекрестившись.
«Да, девочка, кому-кому, а нам без Всевышнего точно нечего делать за операционным столом!..» – мысли опытного хирурга теперь роились только вокруг предстоящих хирургических манипуляций, вытеснив из сознания даже намеки на что-то постороннее.
А потом была сложная операция, во время которой главврач, как он потом сам и скажет, «превзошел сам себя». Ведь осколок застрял рядом с крупными кровеносными сосудами, и его извлечение должно было сопровождаться в совершенно других условиях, подразумевая отсутствие варианта с ошибкой. Но Василий Егорович, вооружившись всем своим арсеналом медицинских познаний и интуицией смог не только безопасно извлечь рваный кусок металла из живой плоти героя-офицера, но и сделать это достаточно быстро, что привело Варвару в настоящий восторг, граничащий с безусловным поклонением его гению.
– Девочка моя-моя!.. – измотанный бессонной ночью и бесконечными ответственными решениями хирург нежно погладил русые волосы на голове своей ассистентки и, подняв ее подбородок, прямо заглянул в ясные глаза небесного цвета, – Это не мы с тобой сейчас свершаем чудеса, а Он!..
Уставший мужчина поднял голову кверху, как бы проникая взором в Поднебесье, где за всем происходящим на Земле наблюдает ее Создатель.
– А правда, что вы участвовали в боевых операциях?.. – неожиданно спросила Варя, вспоминая свой разговор с санитаркой бабой Зиной, которая была самой старой в их достаточно сплоченном коллективе госпиталя.

Продолжение следует….