Поминки

К утру воскресенья дворники и техника расчистили дороги и дорожки от рано сейгод выпавшего снега.

После Литургии и панихиды бабушка с младшим внуком обнесла всех оставшихся в храме сладкими булочками с начинкой из "доброго крестьянина", местного позднего сорта яблок.

Поехали на кладбище вшестером: пятеро женщин, в том числе за рулём, и маленький сын покойной.

Живой как ртуть мальчишка вертелся на руках у "бабушек". Заехали в магазин за голландскими цветами. У одной "бабушки" были хризантемы со своего участка, пережившие первые снега и морозы.

Дорога на кладбище за городом сначала шла через нарядный зимний лес, а потом в чистом поле. Кладбище занесло, но кое-как  проехали почти к самой могиле.

Там уже стояла у оградки маленькая тёмная фигурка и расчищено было внутри. Отец. Мальчик побежал к нему:

- Деда!

Положили цветы. Попробовали зажечь свечу - не вышло, помолились так. С фотографии на кресте смотрело спокойное молодое лицо. Цветы на снегу, голубой просвет в затянувших небо снежных тучах и маленькая группка тёмных фигурок посреди пустынного кладбища были бы почти умиротворяющей картиной, если бы не ребёнок.

Его присутствие не позволяло отвлечься от сути: там, под мёрзлой землёй, уже год лежала его мама.

Когда она умерла, дома было два сына, старший и младший, средний учился в кадетском корпусе в большом городе. Старшему было 17, младшему 4, но оба одинаково испугались и растерялись. Старший даже больше, маленький меньше понял и вопросительно смотрел на примчавшуюся быстрее уже ненужной Скорой бабушку. А бабушка сразу всё поняла и мгновенно взяла себя в руки: теперь все трое внуков были на ней и закатывать истерики было не по чину.

Оторвался тромб - остановилось сердце. Так им потом сказали.

Похороны организовали стремительно, в тот год смерть многих забирала, и всё было отлажено у тех, кто занимался её жертвами.   

На второй день уже похоронили. Приехали средний сын и оба отца: у младшего был другой, поближе, у старших успел издалека.

Та зима не торопилась, и маму зарывали в стылую ноябрьскую землю, не припорошенную, не приукрашенную снежком.

Старший сын не мог отойти от шока, стоял в сторонке с другом, у которого ночевал потом ещё много дней. Двое младших ближе, там же, где её и их отцы.

На поминках решили, что опеку над погодками-старшими оформит бабушка: одному скоро 18, другому 17, справится. А от младшего не отказался родной отец, который хоть и попил кровушки у его мамы, но всё-таки записан в свидетельстве о рождении.

Бабушка ему поверила, но новая краля  отца не в восторге была от такого поворота, так что малыш всё равно остался с бабушкой, только уже неформально.

И вот первая годовщина. Старшего не было в этот день у маминой могилы, успели в армию забрать, а средний остался дома на хозяйстве. Бабушка же, как видно, намучившись за жизнь со своим дедушкой, поблагодарила его, что почистил снег, но на поминки не позвала, поехали обратно в том же составе.

Посреди поля стояли новенькие раскрашенные бетонные десятиэтажки: незадолго до смерти как многодетная мама покойница получила здесь квартиру, но обустроить её до конца не успела.

Просторный лифт, просторное фойе, заставленное велосипедами, три окна на одну сторону, из которых с высоты последнего этажа видно, как заканчивается город и дымит в лесу на горизонте металлургический завод.

Замужем за государством часто быть надёжнее, чем за живым мужем, но оно тебя не обнимет-не приголубит. Однажды просто оторвётся тромб и остановится сердце.

Женщины накрыли стол на кухне и стали вспоминать.   

Бабушка вспомнила, как в детстве покойница увидела своих двоюродных сестричек, которых собирались уже забирать у их непутёвой мамаши в интернат, и слёзно, но очень настойчиво уговорила свою маму не отдавать их туда, забрать к себе.

Это было в голодные 90-ые, и потом, когда в доме изредка появлялись вкусняшки, девочка "не хотела" их, чтобы побольше досталось сестричкам. Обе сестрички, увы, плетью обуха не перешибёшь, пошли в родную мамку, живы-здоровы, но одна сейчас в тюрьме, а другая с семью детьми от разных папок тут же рядом получила две квартиры, благо, родная её мамка на свободе и помогает ей с ними.

Пока жива была дочка, те семеро наведывались к ней, словно ей своих троих было мало.

Работала моя тёзка в заводской столовой и была худенькая, как тростинка. Прививаться не стала, хотя начальство давило и грозило увольнением, перемоглась-переболела и вроде бы уже стала оправляться, но нет.

Мне она в дочки годилась, но мой младший вместе с её средним одно время вместе учились, и жили мы в старом городе по соседству, пока ей не дали квартиру.

Здесь у нас дедушек-бабушек нет, и когда  по дороге с родительского собрания я рассказала ей, что хочется на встречу одноклассников поехать в Минск, а оставить ребёнка не на кого, она откликнулась мгновенно:
- У меня оставьте!

Так я и сделала. Мой в сад не ходил и в младших классах дома учился, всех дворовых детей переводил к нам домой, благо, места и игрушек много было.

Соседские дети попадались разные. Кто воровал игрушки, дрался и матерился, тех я пыталась вразумлять, но без толку. Постепенно вывела такое правило: раз предупреждаю, два предупреждаю, на третий выставляю.

Кого жальче было, особо маленьких и голодных, от тех потом больше всего вреда и вышло, но не хочу сейчас об этом. Главное, что ни одна мамка этих детей, которые днями у нас пропадали, ни разу не то что спасибо не сказала, иные и здоровались через губу.

За всё время одна Наташа и откликнулась навстречу. Сейчас молодые мамы большей частью себе на уме, и в качестве хозяйки мне проще было с их детьми разбираться, чем в качестве педагога, там просто в тупик зашло дело.

Из сада со школой ребёнка не выставишь. Пытаешься достучаться до родителей, чаще всего до мам:
- Если не будете со своими детьми разговаривать и книжки им читать, то они так и останутся неговорящими! Не хотите, нет времени с ребёнком заниматься, нет доступного логопеда - можно к дефектологам обращаться, ничего страшного в этом нет.

Но мамочки мой совет обратиться к дефектологу воспринимали как личное оскорбление и жаловались на меня администрации. Кто жаловался и отворачивался - живы-здоровы, а Наташи нет.

Что-то с её мальчишками будет. Средний каникулы и выходные у нас проводит, а младший ещё не может сам в гости ходить, но на будущее я его пригласила.

- Терпеть не могу малявок! - отреагировал на эту новость сын.

- А я не к тебе, а к себе пригласила, вон сколько игрушек и игр осталось, буду с ним в настольный хоккей с шашками играть, он умеет. И в настольные игры с фишками научу его играть, и в викторины с карточками, и складывать кроссворды из букв в "Эрудите". Мне это моё детство напоминает, теперь только и играть с малявками, которым ещё не купили смартфон.

Сын хмыкнул, а я вспомнила: "Только с горем я чувствую солидарность".

Кажется, что "солидарность" - не женское слово, мужское, трудовое-воинственное, но это не так.

Не просто жаль эту надорвавшуюся девочку. То, что я чувствую, именно этим словом и называется. 20 ноября, день её памяти - по международному  календарю - день солидарности.

Только мы, "бабушки", не просто так в этот день собрались, а вокруг её креста. Католики любят всё прописывать, у них в социальном учении подробно всё прописано про солидарность.

Но разве всё пропишешь. Иногда лучше молча постоять вместе вокруг креста, страшного орудия казни, который Христос сделал символом нашей единственной надежды.

К старости полюбила отца Александра Шмемана за его любовь к Чехову. Чувствую с ними солидарность.

Передам по памяти."Чехов понял, что суть христианства - это победа, которая обретается через поражение, умаление, внешний жизненный крах".

Как просто! А понимают не все.